Камасутра для Микки-Мауса

Дарья Донцова, 2003

Меня нисколько не греет мысль, что не только я, Евлампия Романова, обладаю способностью вляпываться в скверные истории. Это же относится к нашему другу майору Костину. Случилось страшное – наш Володя женился! И теперь его ждет пожизненное заключение в четырех стенах с малопривлекательной женой Натой, которая еще и ухитрилась изменить ему в день свадьбы. Свидетельницей этого, конечно, оказалась я. Но черт меня дернул проследить за Натой, когда она назначила свидание любовнику. А там я стала ни много ни мало свидетельницей убийства. Хрупкая Ната застрелила любовника на глазах у толпы. Костин собрался уйти с работы – у мента не может быть жены-убийцы. Я должна помешать этому, тем более что припомнила одну деталь, которая говорит о том, что убийца не Ната. Я расшибусь в лепешку, но узнаю истину!..

Глава 2

Те, кто не первый раз встречается со мной, естественно, в курсе того, кем является для меня Вовка^[1]. Тем же, с кем вижусь впервые, поясню: Володя Костин наш лучший друг, скорее уже родственник. И живем мы в соседних квартирах.

Женщины менялись в жизни Володьки, словно стеклышки в калейдоскопе. Я даже и не пыталась запомнить их имен. Впрочем, хитрый Вовка, чтобы самому не запутаться, изворотливо называл всех своих обоже «киска». Кисок у него было неисчислимое множество, самых разных размеров и мастей. Обычно мужчины предпочитают определенный типаж. Одним нравятся блондинки с округлыми формами, другим сухопарые брюнетки, но Костин «всеяден». И еще: ни одна «киска» не задерживалась у него больше чем на три месяца. И если вы думаете, что девушки убегали, когда понимали, что их кавалер не слишком обеспечен и пропадает день-деньской на работе, то ошибаетесь. Вовка сам их бросал, мотивируя разрыв отношений коротко:

— Надоела, говорит много.

Теперь понимаете, как мы все удивились, когда очередная «киска» задержалась? Потом выяснилось, что у нее есть имя Ната и фамилия Егоркина. А месяц назад Вовка пришел к нам, собрал всех в гостиной — меня, Катюшу, Лизавету, Кирюшку, Сережку и Юлечку, — а потом торжественно объявил:

— Я женюсь!

— Еще один несчастный, — вздохнул Сережка, за что мигом получил от Юльки подзатыльник.

— А зачем тебе это надо? — удивилась Катюша.

Вовка надулся.

— Как это? Нужно же когда-то обзаводиться семьей!

Кирюшка мигом влез в разговор:

— По-моему, ты не создан для семейной жизни. Брак убивает любовь!

Катюша уставилась на младшего сына. Сережка тоже поглядел на брата и воскликнул:

— Однако ты продвинутый, откуда про брак-то знаешь?

— Теперь в школе предмет такой есть, — сообщила Лизавета, — психология и этика семейной жизни.

— Мы как-то без него жили, и ничего, — пробормотала Катюша.

— Между прочим, кое-кто не первый раз в разводе, — язвительно заявила Юля.

Катюша вздохнула.

— Думаю, мои браки от теоретических знаний не стали бы крепче.

— Что вы обсуждаете? — вскипел Вовка. — Не поняли разве, я женюсь!

— Поняли, — успокоила его Юлька, — но мы не можем при тебе обсуждать невесту! Вот уйдешь, и мы отведем душу.

— А на ком? — полюбопытствовала Лизавета. — На «киске»?

— Ее зовут Ната, — отчеканил Вовка, — попрошу запомнить — Ната Егоркина, в ближайшем будущем Костина.

— Ты так не дергайся, — вздохнул Сережка, — больно только первый раз, потом привыкнешь.

— Шутник фигов, — прошипел Костин и ушел.

— Да, — растерянно пробормотал Сережка, — вон что любовь с человеком делает! Совсем чувство юмора потерял, бедняга…

Вовка дулся два дня, потом оттаял и привел «киску» к нам на чаепитие. Мне девица не понравилась с первого взгляда: маленькая, тощенькая, довольно невзрачная. Да еще у нее была на редкость идиотская прическа: начесанные, взбитые кудряшки, в которых торчала большая заколка в виде бабочки. Очевидно, девушка хотела казаться выше, но почему-то стала похожей на таксу. Слишком топорщившиеся волосы словно прибили хозяйку к земле. Личико у «киски», ох, простите, у Наты, было ничего. Правда, его слегка портили большие, чуть навыкате глаза и полуоткрытый рот.

— Похоже, у нее проблемы со щитовидкой, — задумчиво констатировала Катюша, когда сладкая парочка ушла. — Может, предложить ей прийти ко мне на прием? Хорошо бы кровь на анализ сдать.

— Лучше сначала к отоларингологу, — вкрадчиво отозвалась Юлечка.

— Почему? — наивно поинтересовалась Катюша.

— Рот все время открыт, — пояснила Сережкина женушка, — похоже, у нее аденоиды.

— Аденоиды с возрастом усыхают, — заявила Катюша.

— А у этой больше стали, — настаивала Юлечка.

— Сколько ей лет? — поинтересовалась я.

Все замолчали и уставились на меня. Через пару секунд Сережка отмер:

— Знаешь, Лампудель, у тебя есть восхитительная манера задавать абсолютно неуместные вопросы. Какая разница, сколько ей натикало. Не в этом дело! Страшная она, прямо жуть, что это Вовку на ней заклинило!

— Может, еще передумает! — с надеждой воскликнула Лизавета.

Но Костин не собирался менять планов, и пару дней назад мы получили каждый по розовому приглашению с изображенными по углам целующимися голубками.

— Торжественный обед состоится по адресу: город Бонаково, улица Ремонтная, территория автобазы ь 5, — прочитал Сережка и хмыкнул. — Нас что, в автобусе кормить будут?

— Нет, конечно. — Вовка постарался не выйти из себя. — Там есть ресторан.

— Ресторан при автобазе, — протянула Юлечка, — звучит заманчиво.

— Ты не мог поприличнее место подыскать? — упорствовал Сережка. — У меня бы спросил! Полно хороших мест в Москве. Где это Бонаково? Туда за неделю выезжать?

Костин пошел красными пятнами.

— Бонаково ближе Зеленограда, десять минут езды от метро «Речной вокзал», на мар-шрутке.

— Но почему там? — не успокаивался Сережка.

— Ната оттуда родом, — пояснил Вовка, — тесть с тещей попросили, чтобы в Бонакове, у них там родни сто человек, а у меня только вы. Впрочем, — продолжил он обиженным тоном, — если далеко, можете не утруждаться!

— Конечно, приедем, — вскочила Катюша, — а что вам подарить?

И вот теперь нам с Андрюшей надо купить новый диван, потому что Ната категоричным тоном заявила:

— Семейное ложе должно быть новым!

Подгоняемая Андреем, я выбрала раскладную софу, и Коп помчался на работу, выкрикивая:

— Значит, завтра в десять утра, в Бонакове.

Ради такого случая мы расфрантились, как могли. Сережка влез в черный смокинг, подпоясался красным кушаком и натянул лаковые ботинки. Юлечка надела алое приталенное платье, в ушах сверкали бриллиантовые «гвоздики». Лизавета, проведя два часа у зеркала и бесконечно повторяя: «Боже, я толстая, как старая собака, и мне абсолютно нечего надеть», влезла в полупрозрачный розовый шифоновый костюм с «рваной» юбкой.

Я хотела было сказать, что это одеяние нелепо смотрится на подростке, но увидела ее страшно довольную мордочку и проглотила замечание. Кирюша ради торжественного случая расстался с джинсами и облачился в серый костюм, который скинул ему с барского плеча старший брат. И у всех в руках были огромные букеты.

Слегка поспорив, мы разместились в двух машинах и уже собрались ехать, как Кирюшка, воскликнув: «Вот черт, совсем забыл», убежал в дом.

Спустя десять минут, когда Сережка начал нажимать на гудок, мальчик вернулся, таща двух наших мопсих. Муля была украшена розовыми бантами, а Ада белыми.

— Ты с ума сошел, — взвилась Юлечка. — Вовсе нет, — сообщил Кирюшка, — им тоже охота на свадьбу посмотреть.

Спорить было некогда, и мы прихватили с собой и собак. В конце концов мопсихи поспят в машине, никакого вреда от них не будет.

За пятнадцать минут до урочного времени мы приехали на площадь и припарковались. Площадь перед загсом оказалась забита иномарками. Тут и там стояли группки празднично разодетых, веселых людей. Женихи, затянутые в слишком тяжелые для жаркого лета черные костюмы, нервничали, невесты, все как одна, оказались беременными, что совершенно не помешало им надеть белые платья и фату, символ невинности.

— А где Володя? — начала озираться Катя.

— Сейчас подъедет, — сказал Сережка и замахал руками: — Эй, ребята, сюда!

Я увидела, как к нам приближается группа Вовкиных коллег, тоже нарядных и с букетами. Не успели мы поздороваться, как вдруг на площадь, дребезжа всеми своими изношенными частями, въехал слегка побитый автобусик с надписью «Ритуал». Я разинула рот. На довольно большой круглой площади стояло несколько официальных зданий. Справа — Дворец бракосочетаний, слева — длинный одноэтажный дом, украшенный флагштоком, на котором реял триколор. Наверное, это была местная мэрия. Между этими зданиями находилось еще одно, непонятного назначения, мрачное, без окон и вывески. Неужели это крематорий? Однако как в этом Бонакове все ловко задумано: загс, похоронное заведение и администрация — все рядом. А что? Очень даже удобно.

— По-моему, эти, в автобусе, слегка ошиблись адресом, — хихикнул Сережка, глядя, как из недр «ЛиАЗа» выбираются потные мужики в черных костюмах.

— Ой! — закричала Лизавета. — А вот и Володя.

Из автобусика выскочил Костин и протянул руку Нате.

— Однако, — пробормотала Катюша, — странную машину они выбрали, чтобы ехать на регистрацию брака.

— Может, другой не нашлось, — озабоченно ответил Андрюшка Коп.

Наконец Ната очутилась на земле, начались объятия, поцелуи… На мой взгляд, невеста была одета просто ужасно. Белое платье с пышной огромной юб кой, стоящей колоколом, делало ее похожей на кочан капусты. Очень широкое внизу, кверху оно резко сужалось и заканчивалось в том месте, где обычно у женщин находится грудь. Только не подумайте, что я смеюсь над дамами, которых господь не обеспечил бюстом. У меня у самой, при весе сорок девять килограммов, большие проблемы с грудью, честно говоря, лифчик первого номера мне безнадежно велик. Но все-таки хоть какой-то намек на бюст у меня есть, а Ната была плоской, как доска. В довершение всего ее обнаженные плечи покрывали красные пятна. Мне стало жаль дурочку. Ей-богу, некоторые представительницы слабого пола специально одеваются так, чтобы выглядеть нелепо. Простой белый костюм с узкой юбочкой до колен пошел бы Нате намного больше и подчеркнул бы девичью хрупкость ее фигурки. И уж совсем не следует обнажаться, если у тебя проблемы с кожей, потому что сейчас большинство присутствующих гадает: то ли Ната так нервничает, то ли болеет псориазом.

— Похоже, Вовка и впрямь влюбился, несчастный, — вздохнул Сережка.

— Ты полагаешь? — шепнула я в ответ.

Он округлил глаза.

— Думаешь, на этой красотке можно жениться из других побуждений? Нет, Вовчик пал жертвой Амура и как следствие ослеп, оглох и поглупел.

— Давайте, давайте, стройтесь по ранжиру, — принялась суетиться возле нас тощая и длинная как жердь черноволосая тетка лет пятидесяти.

— Строиться? — поморщилась Юлечка. — Зачем?

— Чтобы войти в зал как положено, по старшинству, — заявила тетка. — Значит, так! Впереди жених с невестой, потом свидетели, следом мы с отцом, затем Наточкины подружки…

— Это кто такая? — недоуменно спросил Андрей. — Администратор из загса? Или массовик-затейник?

Я пожала плечами и хотела ответить: «Понятия не имею», но вдруг Ната обернулась и сообщила:

— Это моя мама.

Андрей растерянно замолчал, а я перепугалась, только сейчас до меня дошло, что вместе с молодой женой у несчастного Вовки появятся теща, тесть и куча других родственников, вот они стоят плотной группой и недоверчиво посматривают на нас. Откуда ни возьмись вынырнула бестелесная девчонка примерно одного возраста с Лизаветой и стала сновать между присутствующими, раздавая какие-то значки. Добралась она и до меня.

— Вы кем жениху будете? — деловито спросила она.

— Приятельницей, — ответила я.

Девчонка сунула мне круглый значок пронзительно голубого цвета с розовой надписью «Подруга».

— Приколите на кофточку.

— Зачем?

— У нас сценарий, — загадочно ответила девчонка и пошла дальше. Скоро все участники торжественной церемонии были «украшены» железными кругляшками с надписями «Теща», «Тесть», «Друг», «Брат». На мой взгляд, весьма полезное начинание. По крайней мере, мне хоть стало ясно, кто есть кто. А то ломай голову, кем Вовке приходится мужик с бегающими глазами алкоголика, одетый в жуткий костюм, купленный, очевидно, в начале 60-х. А костюм-то не коньяк, лучше от возраста не делается. Зато теперь и мучиться не надо, смотри на лацкан и читай: «тесть». И носки у него страхолюдские: красные, с люрексом. Где только отрыл этакую «красотищу»? Тут вдруг до меня дошло. Тесть! Вот кошмар! Этот пьянчужка отец Наты, а долговязая, всем недовольная тетка с пронзительным, командирским голосом, проникающим до печенок, — его жена, то бишь Вовкина теща. О господи, спаси Костина! Неужели он настолько влюбился в эту невзрачную девицу, что не пригляделся к родственникам? Ведь не зря народная мудрость гласит: хочешь узнать, какой будет твоя жена в старости, посмотри на ее мать! Хотя Ната, очевидно, пошла в отца, во всяком случае, «жерди» она едва достает до груди, и что совсем отрадно, в отличие от не закрывающей ни на минуту рот мамашки Ната молчит.

— Идемте-идемте, — продолжала безостановочно командовать мамаша, суетливо выстраивая всех парами, — давай, отец, становись за Наткой, мы должны вторые идти, мы тут главные, потом сестра, эй, Магдалена…

Девочка, только что раздававшая значки, встала в шеренгу. В результате всех пертурбаций мы оказались замыкающими.

Маменька окинула хищным взглядом процессию и заорала:

— Это что?

Я обернулась и увидела страшно довольных Кирюшку и Лизавету, которые держали на руках улыбающихся мопсих. На банте, украшавшем Аду, был прикреплен значок «Подруга», Муля стала обладательницей надписи «Шурин».

— Это что?! — продолжала вопить теща Костина.

Я проглотила смешок и ответила:

— Мопсы.

— Мопсы? — переспросила милая родственница, делая ударение на букву «ы». — Мопсы? Немедленно уберите, нам мопсов не надо, без мопсов обойдемся. Это свадьба, а не хаханьки!

— А мне кажется, что на свадьбе положено смеяться, — вздохнул Сережка.

— Унесите собак в машину, — попросила я.

— Они тоже хотят посмотреть, — хором ответили Кирюша и Лизавета.

Внезапно младшая сестра невесты, девочка со странным для российского уха именем Магдалена, подошла к нам и восхищенно воскликнула:

— Ой, какие классные! Жирненькие, складчатые, можно, я их поглажу, у меня руки чистые!

— Валяй, — в голос воскликнули Кирюшка и Лизавета.

Те, кто начинает нахваливать Мулю и Аду, вмиг становятся друзьями наших детей.

— Не трогай собак, у них глисты, — взвизгнула маменька.

Кирюша явно хотел ответить: «У тебя у самой солитер!», но Лизавета наступила ему на ногу и приветливо сказала Магдалене:

— У нас дома еще две собаки есть: Рейчел и Рамик.

— Клево! — завистливо вздохнула девочка. — А у нас даже хомячка нет.

— Попрошу брачующихся пройти в зал, — торжественно возвестила грудастая тетка, перепоясанная широкой красной лентой с надписью «Администратор».

Похоже, в Бонакове бейджики были не в ходу, тут любили значки и перевязи.

Все цепочкой потянулись вперед. Первыми, естественно, шли Вовка и Ната. Я обратила внимание, что невеста за все время не вымолвила ни слова. И вообще, она не выглядела особо счастливой, скорей испуганной и подавленной. Услыхав вопрос:

— Добровольно ли вы приняли решение вступить в брак, — Ната дернулась, покраснела и ответила еле слышно: «Да».

— Теперь возьми жену на руки, — засуетилась маменька, когда все стали выходить из загса.

Но Вовка проигнорировал приказ тещи и просто обнял молодую супругу за плечи.

— Эх, торопись, — потер ладони тесть, — стол накрыт, суп кипит, залезай, ребя, в автобус!

— Замолчи, — мигом пнула его жена, — не позорь меня! Тебе бы, Юрка, только напиться. Проходите, гости дорогие, в автобус, садитесь, сейчас поедем по городу кататься!

— Зачем? — спросила Лизавета.

Маменька нахмурилась, но все же ответила:

— Положено так, чтобы, как у людей было: сначала к памятнику павшим, потом в Музей города.

Мы покорно подошли к автобусу.

— А сюда все не влезут, — отрезала теща.

— Ну и хорошо, — заявил Андрей, — я сам не сяду в катафалк с надписью «Ритуал», мне еще рановато на кладбище.

Мамаша глянула на ветровое стекло автобуса и на секунду замерла с открытым ртом, потом завопила, перекрывая гул людских голосов:

— Юрка! Гад! Ничего поручить нельзя! Ты какой автобус на своей базе взял?!

Новоиспеченный тесть вылез из машины и забубнил:

— Ладно тебе, Клавка, табличку снять забыли, с кем не бывает. Делов-то, картонку убрать, чего буянишь!

— Ну погоди, — прошипела жена, — я с тобой потом разберусь!

Очевидно, Клавдию душила злоба, потому что она мигом отвесила затрещину Магдалене, тихо стоящей рядом. Девочка, не ожидавшая ничего плохого, пошатнулась и стукнулась головой об автобус.

Мы с Катюшей переглянулись, но удержались от замечаний, а Юлечка воскликнула:

— За что вы ее?

— Сами в своей семье разберемся, — процедила сквозь зубы маменька и исчезла в салоне. Юра и Магдалена влезли следом.

— Да уж, — протянул Сережка, — мне совершенно расхотелось ехать в этот ресторан при бензоколонке.

— Харчевня на автобазе, — машинально поправила Катюша и добавила: — Нам все равно придется сидеть за праздничным столом, если сейчас уедем, это будет выглядеть демонстративно. И потом, мы обидим Володю.

— Уговорила, — буркнул Сережка. — Вот не повезло Вовке, ну и семья!

— Может, все еще не так и страшно. — Катюша тут же принялась заниматься психотерапией. — Как хирург, могу сказать, что в стрессовых ситуациях большинство людей ведет себя неадекватно.

— Так тут же свадьба, а не горе! — влез Кирюшка.

— Стресс случается и от радости, — пояснила Катя.

Автобус развернулся, водитель высунулся из окна и крикнул:

— Эй, кто на своих автомобилях, хвостом поедете.

Мы сели в машины. В заднем окне автобуса маячило личико Магдалены. Девочка улыбалась и махала нам рукой. Лизавета, сидевшая на переднем сиденье, подняла Аду и стала трясти ее правой лапой. Магдалена начала хохотать, но тут около нее появилась Клава и отвесила дочери новую оплеуху.

— Вот гадина, — прошипела Лизавета.

— Ничего, — мстительно заявил Кирюшка, — еще не вечер.

Примечания

1

См. цикл книг про Евлампию Романову. Изд-во «ЭКСМО».