Инкогнито с Бродвея

Дарья Донцова, 2017

Нет, ну какому нормальному человеку понравится оказаться в центре грандиозного скандала, когда твое имя упоминается в связи с кражей и, того хуже, с убийством?.. А вот папенька Виолы Таракановой страшно доволен – это же какой пиар! А то, что его дочь обвиняют в смерти целительницы бабы Тоси и об этом трезвонят все СМИ, – сущая ерунда! Конечно же, убийцей знахарки оказалась вовсе не Виола и даже не внезапно появившаяся у нее сестра Фаина. Хотя, может, Фая и не родственница вовсе, а просто однофамилица. Виола надеется на последнее: новоявленная сестренка – особа не из приятных и просто-таки редкостная лгунья…

Глава 9

— Будешь пирожное? — спросил Степа, открывая меню.

— Конечно, — улыбнулась я. — Милое кафе, никогда здесь не была. Маленькое, но уютное.

— И готовят хорошо, — похвалил Дмитриев. — Ты кому звонишь?

— Сейчас услышишь, — пообещала я. — Как только ответят, включу громкую связь, благо посетителей, кроме нас, нет. Алло? Елена Ивановна?

— Да! — рявкнули из трубки. — Кому я понадобилась?

— Писательница Арина Виолова, — представилась я.

— Господи! А-а-а! Вы… вы… вас… а-а-а-а!

— Елена Ивановна, успокойтесь, — попросила я. — Поверьте, я никогда не была в квартире знахарки. И уж совершенно точно не убивала ее. Вы меня с кем-то спутали. Скажите, розовую куртку действительно сшили в одном экземпляре?

— Да, только для акции, потом ее подарили писательнице. То есть вам. Я вас видела! Узнала! Это были вы! — заорала тетка.

Мне хотелось сказать дамочке много «приятного», но пришлось сдержаться.

— Отлично. Теперь скажите, во что я была одета?

— В розовую куртку.

— Это я уже поняла. А еще что на мне было? — продолжила я.

— Шапка с помпоном, вы ее почти до носа натянули. Шарфик синий, на нем золотые буковки, вы им до ноздрей замотались. А волосы из-под головного убора торчали, по шее мотались. Светлые такие, — перечислила Михайлова.

— У вас отличная память, — похвалила я. — Брюки? Юбка?

— Не помню.

— Ботинки, сапоги, босоножки?

— Скажете тоже, босоножки, — хрюкнула собеседница. — Не лето на улице, что-то теплое на ногах было.

— А поточнее? Угги?

— Не заметила.

— Никакой другой одежды не разглядели, лицо почти полностью закрывали вязаная шапка и шарф, но вы уверены, что в квартире находилась Арина Виолова? — уточнила я.

— Конечно. Куртенку только для вас смастерили в одном экземпляре, — попугаем повторила тетка.

— Одежду можно продать, дать поносить подруге. В конце концов, ее могли украсть, — вкрадчиво произнесла я.

Повисла тишина.

— Не подумала об этом, — ожила наконец Михайлова. — Нет, это были вы. На носу у вас сидели большие очки. В руках вы держали сумку.

— Опишите ее, — попросила я.

— Ну, обычная, — ответила свидетельница, — как у всех.

— Сумки у всех женщин разные, — не отставала я.

— Не помню, — призналась наконец Михайлова.

— Очки какие? От солнца? Оправа темная или светлая?

— Вроде простые очки, — промямлила собеседница. — Наверное.

Я откашлялась.

— Елена Ивановна, я подвожу итог. Вы вошли в квартиру и увидели лежащую на полу Антонину Вольпину. Так?

— Да, да, да… жуть… — завздыхала Михайлова, — прямо в глазах потемнело от стресса, я ничего не видела.

— «В глазах потемнело, ничего не видела», — повторила я последние слова идиотки. — Но тем не менее разглядели женщину в розовой куртке. Она сидела? Стояла? Лежала? Прыгала?

— Ой, скажете тоже, — хихикнула собеседница. — Вы в секретере рылись.

— Ага… — протянула я. — Стояла к вам лицом?

— Спиной, — поправила Михайлова. — Я надпись про чай «Трифон» прочитала и сразу поняла, кто передо мной.

— Узнали меня только по спине? — уточнила я.

— По слогану, — объявила дама. — Затем вы обернулись.

— На голове шапка, натянутая почти до носа, — напомнила я слова свидетельницы, — на шее шарфик, который закрывал подбородок и рот. А еще большие очки. Так?

— Да, правильно, — согласилась Михайлова.

— Из-под вязаного колпака выглядывали светлые волосы, — продолжала я.

— Все именно так! — заявила Михайлова. — Дорогая Арина, я вас обожаю безмерно. И у меня есть предложение. Да, я сказала полицейскому, что видела вас, и это чистая правда. Понимаете, я очень разнервничалась: на полу мертвая женщина, рядом любимая писательница.

— Минуту назад вы говорили, что я находилась у секретера, а теперь, оказывается, я маячила возле убитой, — хмыкнула я.

— Комната небольшая, все близко, секретер в паре шагов от мертвой хозяйки находился, — зачастила собеседница. — Сейчас-то я понимаю, мне следовало не орать, не звать на помощь, а тихонечко шепнуть обожаемой звезде: «Убегайте быстрей, никому не скажу, что видела вас». Уж не сердитесь на меня за глупость, я готова все исправить. Ваш звонок меня окрылил, придал сил, навострил ум. Если придете ко мне домой в гости — поболтать, попить чайку, то скажу следователю, что перепутала, куртка была синей, а мне розовой со страху показалась, и что вас в квартире не было, другая баба там находилась. Жду вас прямо сегодня, сейчас адрес сообщу… Поняли меня? Или вы приезжаете ко мне поболтать, или я расскажу, как вы в целительницу ножом тыкали. Хочу вас спасти, избавить любимую писательницу от тюрьмы, но взамен…

Я быстро отсоединилась.

— Степа, слышал? Она сумасшедшая.

— Угу, — протянул Дмитриев, глядя в айпад. — Слушай, тут интересная вещь выясняется. Квартира, в которой жила знахарка, оказывается, вовсе не однокомнатная.

— А какая? — удивилась я.

— Антонина Семеновна Вольпина владела всеми апартаментами на первом этаже, — объяснил Степан. — Там располагаются две квартиры, одинаковые по площади. Изначально обе принадлежали Николаю Петровичу Кузнецову.

— Две квартиры одному человеку? — уточнила я.

— Верно, — подтвердил Степан. — Он их объединил и зарегистрировал это в БТИ. А спустя время презентовал Вольпиной.

— Подарил? — изумилась я. — Баба Тося его родственница?

— Не-а, — протянул Степан, — если верить документам, конечно. Может, любовница, гражданская жена…

— А сам Николай Петрович куда делся? — продолжала удивляться я.

— Он уже давно прописан по другому адресу: Малофеевская улица, дом восемнадцать, квартира не указана, — пояснил Дмитриев.

— Фаина уверяла, что Антонина жила в однушке, — протянула я. — Временно покинув Москву, целительница продолжала оплачивать коммунальные услуги, поэтому моя сестра могла там жить. Интересно, что связывает Вольпину и Кузнецова?

— А, теперь понятно, почему тут только номер дома написан, — сказал Степа, не отрывая взгляда от экрана, — это же пансион, именуется забавно — «Приятное место». Ага, еще яснее стало. На самом деле заведение сие — коммерческий дом престарелых, просто его назвали красиво. Давай рванем в интернат? Поболтаем с Кузнецовым.

— Сейчас там все уже спят, наверное, — охладила я пыл Дмитриева. — Посмотри на часы, вечер настал, в заведениях для стариков и инвалидов отбой рано наступает. Завтра скатаемся. Поехали домой. Ко мне.

— Может, ко мне? — предложил Степан. — В бассейне поплаваем, в баньке посидим.

— Не хочу оставлять Фаину одну на ночь, — пояснила я. — И утром должен прийти менеджер по муравьям.

Степан рассмеялся.

— Такие бывают?

— Фирма «Убьем всех» серьезно подходит к вопросу травли насекомых, — захихикала я. — Представляешь, начали расспрашивать, какой вид мурашей у меня по дому бегает, а я их идентифицировать не могла. Поэтому приедет специалист, который подберет нужный аппарат, электронный уничтожитель.

— Хорошо, поедем к тебе, — не стал спорить Степан, — только сначала зарулим в супермаркет. Тихий внутренний голос подсказывает, что у тебя в холодильнике ничего вкусного нет.