Глава 4
— Таня, Таня, Таня, — заговорил хриплый голос, — Тань, Танюша, ау, очнись.
Я села, открыла глаза и спросила:
— Кто здесь?
— Этти!
— Кто?
— Мать Миши, твоя свекровь.
Я потрясла головой:
— Никого не вижу.
— Я стою снаружи у окна. Выгляни. Только осторожно вставай. Не дай бог голова закружится.
Я сунула ноги в тапки и приблизилась к открытому окну. В саду маячила темная фигура с абсолютно белым лицом.
— Как самочувствие? — спросила она.
— Нормально, — ответила я. — Этти?
— Что-то не так?
— Или у меня с глазами беда, или у тебя рта-носа нет, — пролепетала я, — подойди поближе.
— Нет, — просипела свекровь, — я простудилась сильно, сопли текут. Боюсь тебя заразить. С лицом у меня порядок, я маску нацепила.
— А-а-а, — с облегчением выдохнула я.
— Слышишь, как я говорю? Словно пьяный ежик, — продолжала мать Миши, — бронхит замучил.
— Ой! Зачем ты пришла? — испугалась я. — Да еще ночью.
— Сейчас одиннадцать, — прокашляла Этти, — это ты рано легла, наверное.
— Возможно, — согласилась я, — тут часов нет. Уезжай домой, выпей чаю с малиновым вареньем. Мне приятно, что ты меня навестила, но побереги себя.
— Тань, я никогда тебя не обманывала, — вдруг сказала свекровь, — ты мне как дочь.
— Знаю, — подтвердила я, — меня мать родная так не любила.
— И мое отношение к тебе не изменится независимо от того, что случилось.
Мне стало зябко.
— Этти! Врач рассказал, что я вышла на работу и… э… короче…
— Изменила Мише, — договорила за меня свекровь. — Да, это правда.
Теперь меня охватил жар.
— Честное слово, я ничего не помню.
— Не волнуйся, все функции мозга восстановятся.
— Я не могла изменить мужу.
— Почему?
— Не такая я. Ну вообще ничего не всплывает в памяти. Филипп Андреевич фото показал. Я на нем с мужчиной. Никаких эмоций при виде любовника я не испытала.
— Танюша, врач не говорит тебе все как есть. Опасается, что ты остро отреагируешь, — перебила меня Этти, — но я не хочу, чтобы ты правду от посторонних узнала.
Мое сердце замерло, потом быстро-быстро застучало.
— Что случилось?
— Сядь на кровать. Боюсь, ты упадешь, — велела свекровь.
На подкашивающихся ногах я добрела до постели.
— Только не волнуйся, — взмолилась Этти.
И как вы отреагируете, услышав подобную фразу? Лично я при такой просьбе сразу понимаю: сейчас на голову бетонной плитой рухнет беда.
— Сидишь? — уточнил Этти.
— Ага, — прошептала я.
— Дорогая, — прокашляла свекровь из сада, — еще раз говорю: ты мне как дочь. Никогда не сердилась на тебя и впредь не стану. То, что случилось, никоим образом не повлияет на наши отношения. Моя поддержка, любовь, помощь останутся неизменными. Восстанавливайся, возвращайся домой, я найду тебе новую работу. Во сто крат лучше прежней. С большим окладом.
— Что произошло? — пролепетала я.
— Только не нервничай. Тебя не винят в аварии, за рулем сидел Коровин. Ему давно следовало шофера нанять. Возраст не юный, реакция замедленная, плюс алкоголь в крови. Сколько он выпил?
Я растерялась:
— Не знаю.
— Неужели не видела?
— Нет.
Повисла пауза, потом Этти продолжила:
— Танюша, вы вместе сидели в ресторане.
— В каком? — спросила я.
— А названия никто, кроме тебя, не знает, — растолковала свекровь. — ГАИ обнаружила машину на шоссе после ДТП, водителю оторвало голову. Ты находилась рядом в состоянии ступора, похоже, очень испугалась.
Я молча слушала Этти. Ничего себе «испугалась»! Я, скорей всего, онемела-ослепла-оглохла от ужаса. Очутиться около обезглавленного тела — мощный стресс.
— Когда приехала машина ДПС и тебя вытащили из салона, гаишник спросил: «Ваше имя?» Ты ответила: «Мы с Леней ужинали в ресторане. Поехали к нему домой. Где Коровин, позовите его скорее».
— Ничего не помню, — с отчаянием призналась я.
— А что накануне происходило, задержалось в твоей памяти? Ваша беседа с Мишей?
— Нет, — простонала я.
— О господи! Я думала, хоть тот разговор не выветрился.
— Этти, — взмолилась я, — перестань ходить вокруг да около. Говори начистоту. Имей в виду, у меня никаких воспоминаний нет. В голове компот! Про то, что завела любовника, я начисто забыла. Аварию тоже.
— А что ты можешь о себе рассказать? — поинтересовалась Этти. — Меня ты узнала?
Я кивнула:
— Да, да. Что еще? Миша жарит картошку с сосисками, очень вкусно у него получается. Вот!
— Отлично! — слишком бурно обрадовалась Этти. — Гениально. Ладно, слушай.
Я навострила уши. Свекровь начала излагать события. Первая часть рассказа совпала с тем, что я уже слышала от доктора Маслова. Но потом я услышала другую историю…
Сообразив, что законная жена пошла налево, Миша приехал к матери и попросил совета, как ему теперь жить? Этти попыталась починить любовную лодку, объяснила, что в измене виноваты оба супруга. Наверное, он был холоден с женой, невнимателен. А она обиделась, стала искать внимания на стороне. Надо им просто сесть вдвоем и поговорить. Михаил уехал в плохом настроении, неделю не общался с матерью, а потом произошла авария.
Когда сотрудники милиции сообщила родственникам о ДТП, свекровь и муж прилетели в клинику. Этти не пустили в реанимацию, а Михаилу разрешили войти. Он пробыл в палате меньше минуты, вышел с белым лицом.
— Таня умерла? — ахнула Этти.
— Нет. Скончался я, — отчеканил сын.
— Господи, что случилось? — задергалась его мать. — Доктор сказал, что она без сознания.
Миша расхохотался:
— Да ну? Я взял Таню за руку, она глаза открыла и на всю ивановскую объявила: «Доброе утром, Ленечка. Как ты спал? Люблю тебя сегодня больше, чем вчера». Ну я и ушел!
Этти никогда не теряла дар речи, но в ту минуту она не нашлась что сказать. Сын, продолжая смеяться, убежал. Мать поспешила за ним, но Миша успел первым влететь в лифт и уехать. Этти пришлось минут пять ждать кабины, когда она очутилась в вестибюле, сына и след простыл. Несколько часов Этти не могла связаться с Мишей, поехала к нему домой, открыла дверь своим ключом и увидела на зеркале листок бумаги, приклеенный скотчем. На нем было одно слово: «Маме». Этти развернула послание, прочитала: «Я в спальне», перепугалась…
Свекровь замолчала.
— Дальше, — еле ворочая языком, попросила я.
— Миша покончил с собой, — наконец-то выговорила свекровь, — оставил тебе записку.
Послышался шорох, на подоконнике появился конверт.
— Извини, его милиционеры вскрыли. Тань?
— Слушаю, — только и смогла сказать я.
— Миша всегда отличался излишней нервозностью. Не думай, что ты его убила.
Я сидела молча.
— Он сам повесился, — продолжала Этти, — не позволяй произошедшему исковеркать твою жизнь. Не поступай, как Катя, дочь Светы, моей подруги. Она тоже мужу изменила. Федя отравился, а Катька вслед за ним отправилась, таблеток наглоталась. Не оставляй меня одну. Давай жить дальше.
— Эй, что вы в саду делаете? — забасил грубый голос.
— С невесткой общаюсь, — пояснила Этти.
— Отбой сыграли, уходите, — велел мужик, — нечего под окном прыгать. Завтра, если врач разрешит, в палате свидитесь.
— Нам поговорить надо.
— После восьми вечера посторонним запрещено находиться на территории.
— Я ее свекровь.
— Женщина, уматывайте по-хорошему.
— Прочитай и отдай мне записку, — велела свекровь.
Я кое-как поднялась, держась за стену, подошла к подоконнику, взяла конверт, вынула неровно оторванный листок и прочла: «Татьяна! Жизнь без тебя мне не нужна. Счастья тебе с Леонидом. В моей смерти виновата ты. Прощай. Встретимся в аду. Миша».
В висках застучали молоточки, под черепом зазвенело. В спину будто воткнули острый нож, он не давал возможности вздохнуть, ноги отнялись.
— Таня! — прохрипела Этти. — Я скоро вернусь.
Раздался звук шагов.
Не спрашивайте, как я добралась до койки, я ничего не помню.
