Жираф – гроза пингвинов

Дарья Донцова, 2020

«Если хочешь получить на день рождения много подарков и прочитать массу комплиментов, позаботься об этом сама, иначе все забудут». Так заявила Евлампии Романовой ее подруга Анечка и попросила помочь организовать сюрприз ко дню рождения свекрови, которую все зовут Мурлыся. Подарок удался на славу: роскошный пазл из шоколада в виде дворца и его обитателей. Быстренько собрав все это великолепие, женщины сели пить чай. Лампуше и Мурлысе стало жаль есть такую красоту, а вот Анюта полакомилась от души и… попала в больницу! Евлампия и Макс обратились к профессору Моисею Зильберкранцу, известному специалисту по отравляющим веществам. Тот пришел к выводу, что Аню отравили ядом улитки Конус, найденном в шоколадном презенте. Но его коллега Юрий Деревянкин настаивает, что Зильберкранц ошибся. Эту отраву получают от ящерицы зубоскала. И вскоре Моисей Абрамович кончает собой. Почему?! Самолюбивый Моня не пережил позора? На него это не похоже. Вульф и его команда начинают расследование, не подозревая, сколько еще смертей их ждет за воротами шоколадного замка!

Глава шестая

— Ты уверен, что улитка Конус не водится в Москве и окрестностях? — уточнил Витя.

Моисей снял очки.

— Виктор, а ты уверен, что по столице не ходят бегемоты? Улитка Конус — ядовитый моллюск. Другое название «сигаретная». Она его получила потому, что после отравления многие живут столько времени, сколько курится сигарета: три-пять минут. Ее яд состоит из пяти типов токсинов, каждый из которых атакует свою цель. Среда обитания — теплые моря. Вам все ясно?

— Да, — пропищала я, — эта улитка в поселке у Вити жить не может. И она очень опасна. Но если яд действует быстро, то… э… то… э…

— Почему Аня до сих пор жива? — договорил за меня Виктор. — И где нашли эту отраву? Небось она в лавке не продается.

Моня постучал пальцем по подлокотнику кресла.

— Витя, разновидностей Конусов много, степень ядовитости у них разная. Отравляющее вещество, которое выпускают моллюски, используется для приготовления ряда обезболивающих лекарств, не вызывающих привыкания. Применяется токсин и в антивозрастных кремах для лица. Вероятно, в какой-то лаборатории произошла утечка. Яд уже обработали, он потерял часть агрессивности. Я привез твоей жене сделанное мной лекарство. А я кое-что могу.

— Как отрава попала к Ане? — процедил Витя.

— Вопрос не по адресу, — отбил атаку Моня, — с этим к Вульфу, пожалуйста, у него сыскное агентство. Если ты подозреваешь, что Аню решил извести я, то сообщу: у меня ничего не пропадало, ведутся записи расходов улиточного яда. И два вопроса к тебе. Первый. Смысл моего покушения на жизнь Нюши? Какую выгоду я получу от ее смерти? Второй. За каким чертом, отравив ее, я прилетел по твоему звонку в клинику, определил токсин и ввел антидот?

Витя поморщился.

— Я не подозревал тебя.

— Ну, спасибо, — засмеялся Моня.

— Просто прикидывал, у кого могут быть эти улитки, — сказал Виктор.

— В наше время завести Конус может любой гражданин, — заверил Моисей. — Наверное, существует некое общество их любителей. Витя, сейчас главное иметь деньги, тебе за милые сердцу купюры что угодно достанут, домой привезут и с поклоном отдадут.

— Насчет твоего вопроса, уверен ли Витя, что по Москве не ходят бегемоты, могу сказать, что видела африканское животное на Тверской, — вступила я в разговор, — правда, тогда она именовалась улицей Горького.

— И когда же ты встретила там гиппопотама? — засмеялся Моисей.

— Слона, — уточнила я. — Бегемот пока там не ходил, но еще не вечер. Возможно, лет через десять и он от Манежа до Пушкинской площади прогуляется.

— Лампа, — скривился Моня, — или у нас серьезный разговор, или мы тебя слушаем.

— Во времена моего детства по Тверской один раз прошли слоны, тигры, медведи, — продолжала я. — В Москву приехал иностранный цирк, и по заведенной у европейцев традиции он устроил на главной улице города парад. Да, носороги у нас не обитают во дворах, но они могут там оказаться в силу разных причин. Они огромны, держать их в московской квартире затруднительно, но…

–…улитки маленькие, — перебил меня Витя.

— Я уже упомянул о собирателях, — напомнил Моисей, — мы начинаем повторяться. У вас много свободного времени? У меня его нет.

— Моня, что надо сделать, чтобы моллюск тебя цапнул? — поинтересовалась я.

— А зачем мне что-то делать, чтобы моллюск меня цапнул? — изумился Моисей. — У меня масса разных проблем, отравление не входит в мои планы.

Витя крякнул.

— Лампа хочет выяснить, в каком случае эта пакость нападает на человека?

— Конусы не пакость! — возмутился Зильберкранц. — Они прекрасны. И не нападают на ловцов, а защищаются. О! Я тебя понял. Мог ли у кого-то удрать моллюск, а невнимательная Аня случайно наступила на бедолагу?

— Да, — кивнул Славин.

— Твой дом стоит на шести сотках? — осведомился Моисей.

— Скорей уж у Вити шесть гектаров, — хмыкнула я.

— В особняке есть аквариумы, где живут ядовитые особи? — не успокоился Моисей. — Аня слепая, и у нее паралич ног?

Витя опешил, а я сообразила: Зильберкранц сегодня в особенно боевом настроении, его почему-то все злит. Чтобы Моня не стал исходить паром, как кипящий чайник, я затараторила:

— Ближайшие соседи Славиных живут так далеко, что их не видно, из животных в особняке есть только кошки. Улитка не могла приползти в столовую, ей неоткуда взяться в доме.

— Ну почему, — перебил меня Моня, — вдруг Витя нанял горничную из Полинезии, а та с собой привезла Конусов.

Глаза Виктора сузились.

— При чем тут глаза и ноги Ани?

— У Конуса твердый панцирь, — снисходительно пояснил Моисей, — если наступить на него, образуются осколки, они больно ранят ступню. Только человек с параличом и слепой в придачу не заметит, что раздавил улитку. На полу непременно останутся руины моллюска! Включите мозг! Не несите чушь! Яд продается. А все, что можно приобрести, способно испортиться или потерять остроту действия! Вероятно, некто приобрел отраву, но его обдурили, всучили некондицию, или покупатель неправильно хранил токсин. Поэтому Анна жива!

Витя встал.

— Спасибо, Моисей, ты очень помог. До свидания.

Славин покинул комнату. Я встала.

— Ты очень умный.

— Да. И что? — пожал плечами Зильберкранц.

— Но твои знания лежат в области токсикологии и гомеопатии, — произнесла я. — Сумеешь починить машину, если она заглохнет в пустыне? Нет!

— К чему эта бесцельная болтовня? — возмутился Зильберкранц.

— Витя любит свою жену, — продолжила я, — он успешный бизнесмен, но ничего не смыслит в улитках и ядах. Славин сейчас очень нервничает. Он твой знакомый, пришел к тебе за помощью. А ты стал надувать щеки, изображать из себя профессора.

Моисей засмеялся.

— Я и есть профессор.

— Ты действительно очень умный, но злой, — выпалила я и кинулась к двери.

— Эй, что я не так сделал? — бросил мне в спину ученый.

Я обернулась.

— Я уже объяснила, других слов нет.

— Вот и у меня других слов нет, — вспыхнул Моисей. — Похоже, Лампа, у тебя проблемы, поэтому ты и привязалась ко мне.

Я пошла к двери.

— Эй! Совсем с ума сошла? — разозлился Зильберканц. — Я Витьке помог, приехал к его жене в больницу, сижу тут, врачам все объясняю! Какие ко мне претензии?

Я молча вышла в коридор.