Жираф – гроза пингвинов

Дарья Донцова, 2020

«Если хочешь получить на день рождения много подарков и прочитать массу комплиментов, позаботься об этом сама, иначе все забудут». Так заявила Евлампии Романовой ее подруга Анечка и попросила помочь организовать сюрприз ко дню рождения свекрови, которую все зовут Мурлыся. Подарок удался на славу: роскошный пазл из шоколада в виде дворца и его обитателей. Быстренько собрав все это великолепие, женщины сели пить чай. Лампуше и Мурлысе стало жаль есть такую красоту, а вот Анюта полакомилась от души и… попала в больницу! Евлампия и Макс обратились к профессору Моисею Зильберкранцу, известному специалисту по отравляющим веществам. Тот пришел к выводу, что Аню отравили ядом улитки Конус, найденном в шоколадном презенте. Но его коллега Юрий Деревянкин настаивает, что Зильберкранц ошибся. Эту отраву получают от ящерицы зубоскала. И вскоре Моисей Абрамович кончает собой. Почему?! Самолюбивый Моня не пережил позора? На него это не похоже. Вульф и его команда начинают расследование, не подозревая, сколько еще смертей их ждет за воротами шоколадного замка!

Глава одиннадцатая

Через пару минут мне стало понятно, что произошло.

Зоя варит для своих постоянных клиентов мыло, делает кремы, маски, краску для бровей и ресниц. Наибольшей популярностью у дам, которые постоянно забегают в элитный подвал на всякие процедуры для приобретения небесной красоты, пользуется медовый крем для лица, тела, рук, ног, все в одной банке. Сегодня Зоя нашаманила для одной клиентки маленькую такую порцию чудо-кремика и наполнила им ведро из-под майонеза. А дама не явилась за средством, которое, конечно же, разгладит морщины, сделает девичий овал личика, уберет грыжи под глазами, брыли, пигментные пятна, подарит густые брови-ресницы, превратит зубы в жемчужины, а волосы в лошадиный хвост.

Сначала Зоя расстроилась, она тратит немалые деньги на создание потрясающего омолаживающего средства, использует только экологически чистый мед из ближайшего супермаркета. А там совсем не дешевые продукты. Но потом ей пришла в голову идея всучить уникальное средство мне. Поэтому Яковлева заявилась к нам домой. У Зои правильное воспитание, она никогда не позволит себе водрузить емкость из-под майонеза на обеденный стол. Она интеллигентно поместила тару на маленькую скамеечку, которую я, девушка невысокого роста, использую, когда хочу достать что-нибудь с верхней полки шкафчиков.

Правила хорошего тона, в коих Зоя дока, предписывают сначала поговорить о всякой ерунде и лишь потом приступать к деловой части беседы.

Яковлева и Краузе разговорились, а я ушла в спальню. И тут настал звездный час мопсихи Фиры, отчаянной обжоры. Собака почуяла аромат меда, какао и прочих съедобных ингредиентов. Фируша приблизилась к источнику запаха. Мопсиха орудует передними лапами, как руками, а когти использует, как пальцы. Когда мы все уходим из дома, Фируша преспокойно открывает кладовку с припасами. Коим образом мопсиха, ростом с кота британской породы, ухитряется открыть крючок, который высоко приделан? Мы с Максом тоже никак не могли понять, как собака добирается до всего вкусного, а потом…

Потом муж установил в коридоре камеру. Придя домой, мы сели у ноутбука и увидели кино, которое запросто могло получить первый приз в номинации «нечеловеческого ума мопсиха — истребитель еды».

Сначала на экране появились мы. Я погладила Мусю и Фиру, ласково сказала:

— Девочки, не скучайте. Вернемся вечером, а Роза Леопольдовна появится часа через два, она пошла за продуктами, потом зайдет за Кисой в школу. Вам недолго одним сидеть.

Раздается хлопок двери. Муся поворачивается, уходит в нашу спальню. Ясное дело, она сейчас уляжется на мою подушку и мирно захрапит. А вот Фира… Подождав, пока наивная сестра устроится на кровати, черная мопсиха направилась в коридор, приблизилась к двери в чулан, разбежалась и боднула головой створку. Крючок подпрыгнул, но снова опустился в петельку. Фира повторила атаку. Результат тот же. Но упорству мопсихи могут позавидовать олимпийские чемпионы, она настроена на результат, не собирается сдаваться. Раз за разом Фируша колотилась в преграду, которая не дает ей добыть печенье-мармелад-зефир, потом изменила тактику. Она отошла в начало коридора, понеслась к двери, но, когда до нее остался один шаг, резко развернулась и упала на живот. Пол в этой части квартиры покрыт плиткой. Когда мы делали ремонт, я совершила ошибку, купила очень скользкое покрытие, давно хочу его поменять, да руки не доходят. Собака едет на пузе к двери и врезается в нее попой, которая намного больше и массивнее ее головы. Бах! Крючок подпрыгивает на рекордную высоту и не возвращается в петельку, заваливается в противоположную сторону. Дверь приоткрывается. Фируня встает, улыбается во всю пасть и шмыгает в кладовку. Откуда вскоре доносится хруст пакетов и бодрое чавканье.

— Ты видела? — ошалело спросил Макс. — Она смеялась от радости!

Теперь понимаете, почему я не удивилась тому, что проделала мопсиха сегодня? По сравнению со вскрытием кладовки откупоривание ведерка, в котором ранее был майонез, а сейчас находится нечто, издающее соблазнительный аромат меда, какао и еще чего-то, детская проблемка. Фируня поддела когтем крышку, сбросила ее, засунула в ведро мордочку… И тут все пошло не так. Тара приклеилась к Фируше. Дно отвалилось, когда собачка, желая вздохнуть, начала что есть силы трясти головой и стучать ею о пол. И вот вам результат. Истребительница продуктов сейчас похожа на молодых женщин, которых любил рисовать фламандский художник Корнелис де Вос. Если помните, у многих из них на платьях высокие белые воротники.

— Немедленно отойди от собаки, — велела я Зое, — и быстро говори, что входит в состав «восхитительного кремика».

Яковлева скосила глаза влево.

— Так уж я рассказала: мед и какао.

Я схватила Фиру, отнесла ее в ванную, ополоснула теплой водой голову и шею собаки, промокнула полотенцем, поставила псинку на пол и сказала:

— Непременно освобожу тебя, только сбегаю за ножницами.

Через пару минут я попыталась разрезать ведро, но потерпела неудачу и закричала:

— Зоя!

Соседка мигом примчалась на зов.

— Я туточки.

— Из чего сделан крем? — повторила я вопрос и услышала все тот же ответ:

— Мед и какао.

— Называй все ингредиенты, — потребовала я, — до единого.

— Больше там составляющих частей нет, — на голубом глазу соврала Яковлева.

— Если с Фирушей что-то случится, Макс подаст на тебя в суд, — пригрозила я, — и не сомневайся, он выиграет дело.

— Мед и какао, — захныкала Яковлева.

— Продукт пчеловодства липкий, — согласилась я, — но он чудесно растворяется в воде. Мне не хотелось освобождать мопсиху путем стаскивания ведра. Легче его разрезать. После обливания теплой водой мед должен был стечь с Фируши. Но этого не случилось. Более того, слой крема между ведром и шеей мопсихи стал твердым. Или ты называешь, что еще намешано в твоей косметике, или тебя арестуют.

— Интересно, за что? — не испугалась соседка. — Статьи, которая предусматривает наказание за доставку в дом крема, нет. Фира сама в ведро башку засунула.

Я растерялась, Зоя-то права. Но тут Роза Леопольдовна схватилась за сердце и застонала.

— Мне плохо, у меня инфаркт. Про косметику в Уголовном кодексе, наверное, ничего нет. А вот за доведение человека до смерти определенно есть статья. Умираю!

Я тоже сообразила, что надо сказать.

— Женщиной, которая варит дома косметику без лицензии, а потом тайком продает ее, заинтересуются Роспотребнадзор и налоговая инспекция.

Зоя прижала руки к груди.

— Я никогда никого не обманываю, а уж вас, моих самых любимых соседей, мне и подавно не придет в голову обдуривать. Лампа спросила: «Из чего состоит крем?» Клянусь своим валютным счетом, он из меда и какао. Но, чтобы кремик приобрел приятную текстуру, не стекал, в него, естественно, добавлен стабилизатор. Я использую только натуральные, экологически чистые продукты, лучшие, беру их у своих поставщиков.

— И что там еще намешано? — прошипела Краузе.

— Гипс, — призналась Зоя.

— Гипс! — повторила я. — Вот почему «крем» окаменел. И как теперь освободить беднягу?

— Если подержать башку в воде с полчасика, масса размокнет! — предложила Роза Леопольдовна.

— Шикарная идея, — кивнула я, — жаль, Фируша не красноухая черепаха, не сможет дышать, если ее голову полностью опустить в воду.

— Мой кремик никогда не изменится даже на глубине в километр, — заявила Яковлева, — потому что в нем еще находится закрепитель.

— Улучшителя вкуса там нет? — разозлилась няня.

Зоя восприняла ее вопрос всерьез.

— Что ты! Разве крем едят! — захихикала она.

— Закрепитель, — протянула я. — Какой?

— Клей ПВА, — сообщила Яковлева.

Я попятилась.

— Клей? ПВА?

— Экологически чистый, из натуральных компонентов, — запела ту же песню соседка.

Я сцепила зубы. Молчи, Лампа.

— Нам надо освободить Фиру, — дрожащим голосом воскликнула Краузе, — но гипс от ПВА стал намного крепче. Придется пилить.

— Ведро сидит на голове и на шее, — напомнила я, — одно неверное движение пилы…

— Ой, ой, — запричитала Яковлева, — вот же глупая собака! Угораздило ее обжорничать. От таких животных одни неприятности!

Похоже, на моем лице появилось совсем неласковое выражение, потому что Яковлева всплеснула руками и со словами «Совсем забыла! На плите суп кипит» бросилась в коридор.

Через секунду раздался стук двери. Мы с Краузе остались вдвоем и уставились друг на друга.

— Пилу применять нельзя, — отрезала няня.

— Нельзя, — эхом отозвалась я.

— Топор тоже не подойдет, — продолжала Краузе, — и долото с молотком не наш вариант. Но!

Роза Леопольдовна вскочила и пошла к двери.

— Есть идея! Сейчас вернусь.

Я прижала к себе Фиру.

— Мы тебя непременно спасем. Даже не сомневайся!

— Вот! — радостно возвестила няня, появляясь в столовой. — Смотрите! Пилка и кусачки для ногтей.

Я подпрыгнула.

— Начнем с ведра, потом распилим гипс. Сейчас сбегаю за своим маникюрным наборчиком.

С тарой из-под майонеза мы справились легко. А вот «воротник» пилили долго и упорно. Хорошо хоть от него стали отваливаться куски. Но даже самой нудной и глупой работе когда-нибудь приходит конец.

— Ура, — заликовала Краузе, — у нас получилось.

— Да, — согласилась я.

— Но гадость по-прежнему на Фируше, — приуныла Роза Леопольдовна, — просто в ней получился распил. Почему гипс не свалился?

— Он прилип к шерсти, — предположила я.

— И что дальше? — растерялась Краузе.

— Отпустим собаку, — решила я, — пусть побегает, разомнет лапы, попьет воды, отдохнет, и опять за дело!

— Нам придется спиливать все украшение? — испугалась Роза Леопольдовна. — Думала, сделаем одну бороздку и оно упадет.

Я не успела ответить, из холла раздался голос Вульфа.

— Дома есть кто живой? Где Киса!

Краузе изменилась в лице.

— Господи! Девочка в художественной школе! Ее забрать надо! Который час? Фу! Успею.

Няня поспешила к двери, туда же, услышав голос любимого хозяина, направилась и Фира. Второпях Роза Леопольдовна споткнулась о мопсиху, взмахнула руками и упала прямо на собаку.

Я кинулась к потерпевшей бедствие няне и задала гениальный вопрос:

— Вы живы?

Интересно, кто-нибудь когда-либо говорил в ответ: «Нет, я уже умер»?

— Вроде да, — прокряхтела Краузе и стала подниматься.

Фира, почуяв свободу, с несвойственной ей скоростью улетела в холл.

— Елки, что с тобой? — спросил Макс.

— Это просто гипс, — крикнула Роза Леопольдовна.

— С клеем ПВА, — добавила я, — сейчас все объясню.

Мы с Краузе направились к входной двери, почему-то у нас под ногами что-то хрустело.

— Мне надо в школу за Кисой, — засуетилась няня, наклонилась, чтобы взять туфли, и замерла.

— Вам плохо? — насторожилась я.

— Фира! — коротко сказала Краузе.

Я перевела взор на мопсиху, которая сидела у подставки для обуви, и удивилась. А где воротник?

Конец ознакомительного фрагмента.