Дневник пакостей Снежинки

Дарья Донцова, 2018

Думаете, такое было только в комедии «Ирония судьбы…», где в типовых кварталах обнаружились две 3-и улицы Строителей? Даша Васильева тоже стала жертвой чьей-то скудной фантазии, ведь в Ложкине рядом с ее улицей Сосновой есть и улица Еловая. Она уже привыкла, что почтальоны и курьеры постоянно ошибались. Но когда к ней в дом вдруг ворвалась богато одетая дама и прямо с порога принялась демонстрировать некий современный чудо-пылесос – тут уж удивлению Дарьи не было предела! Пока все домочадцы в состоянии легкого шока наблюдали за шедевром инженерной мысли, который с залихватским причмокиванием пожирал домашние вещи, незваная гостья вдруг упала на пол и потеряла сознание. С этого момента начали стремительно развиваться события самого странного и запутанного дела в жизни любительницы частного сыска…

Глава 2

— Так дверь у вас нараспашку, вы ждете меня, и вопрос «что это?» меня немного удивляет, — выпалила незнакомка, — это же он, тот, что вам нужен, автономный электронный уборщик дома, экономит грузовик нервов и денег. То, о чем вы мечтали! В доме есть горничная?

— Сейчас нет, — грустно призналась я, — никак не могу подобрать подходящего человека.

— Ну и зачем она вам? — спросила гостья. — Наймете бабу, а та окажется воровкой, алкоголичкой-тихушницей, украдет деньги, перебьет посуду, начнет подкатывать к вашему мужу!

Дама показала пальцем на полковника.

— Разве он откажется от гнилого яблока, которое само в руки падает? Результат? Обкрадена хозяйка по всем фронтам: ни денег, ни брака, ни косметики, ни продуктов. О как! А наш уборщик с вашим супругом спать не будет!

— Перестаньте в меня пальцем тыкать, — разозлился Дегтярев, — я не женат на Дарье.

— А зря, — пропела тетка, — упускаете свое счастье.

— Настало лето, знойное лето, — завыл аппарат и наехал на Мафи.

Мирно спавшая псинка вскочила, шарахнулась в сторону и налетела на журнальный столик. Тот незамедлительно упал. Послышался стук. По полу рассыпались шахматы, в которые играют Феликс и Юра, детектив Смоляковой, его положила туда я, и Дуняшина бутылка с компотом.

— Немедленно остановите свой агрегат, — потребовала я.

— А как еще продемонстрировать его идеальную работу? — спросила дама. — Обратите внимание! Все рассыпалось? И! И! И!

Из «тазика» высунулось что-то вроде шланга с широким раструбом. Песня стихла, вместо нее послышалось тихое причмокивание.

— Хуч! — возмутилась я. — Ты опять грызешь плед? Поверь мне, он не вкусный.

— Хучик сидит у меня на коленях, — сказал Маневин, — и ведет себя идеально.

— А кто чавкает? — спросила я.

— Бутылка с компотом! — подпрыгнула Маруся. — Он ее сожрал. Во дает!

— Кто? — осведомилась я.

— Ваш электронный помощник, — гордо пояснила тетка, — и не съел, а убрал. У вас тут все расшвыряно. Порядка нет, сейчас мы его наведем.

— Шахматы! — ахнул Юра. — Теперь пылесос их лопает. Эй, а ну отдай.

— Где мои брюки?! — завопил полковник.

— На тебе, — успокоила я его.

— Нет, нет, — засуетился Дегтярев, — я имел в виду костюмные. Висели на спинке стула, а теперь нет их!

Раздался гудок паровоза.

— Что это? — вздрогнула я.

— Мой телефон, — объяснила незнакомка, — я специально звонок такой поставила, чтобы слышать клиентов. По сто раз в день меня беспокоят! Остался последний уборщик. Берите, а то его другие купят. Алло!

— Где мои брюки? — недоумевал Александр Михайлович.

— Эй! Прекратите разбой, — попросил Маневин. — Он шахматы съел.

— Новая Смолякова! — закричала я. — Еще прочитать не успела!

— Музыкальный привет вам. Иги-иги-иги-го-го-го, — запел пронзительный голос, — го-го-го-иги-иги-иги… а-а-а… ик-ик-ик… а-а-а… ик-ик-ик-го-го-го… о-о-о!

Понять, мужчина или женщина выводит сей набор бессмысленных звуков, было невозможно. Пение оказалось таким пронзительным, что у меня мигом заболела голова, а перед глазами замелькали черные пятна.

Маша встала и решительным шагом направилась к «тазику», который успел проглотить, в прямом смысле этого слова, детектив Милады.

— Немедленно выключите то, что принесли, и избавьте нас от прослушивания сей мантры, — потребовал Феликс.

Но странная гостья никак не отреагировала на его слова. Она держала в руке телефон и безотрывно смотрела на экран. Мне стало не по себе. Лицо дамы вытянулось, заострилось, нос стал длиннее, а глаза больше.

— Го-го-го… иги-иги-иги, — звенело в комнате, — а-а-а… ик-ик-ик…

Маневин вскочил.

— Мы просили прекратить безобразие, но вы не внемлете нашим просьбам. Посему я сам провожу вас до двери. Любезная, прошу на выход. Ваше присутствие в нашем доме неуместно. Мы не приглашали к себе торговца бытовыми приборами.

Несмотря на то что у меня от головной боли смыкались веки, я улыбнулась. Мой муж никогда не теряет вежливости. Кто-то другой просто схватил бы непонятно откуда явившуюся дамочку за шиворот и вытолкнул бы ее вон без лишних слов. А Феликс никогда так не поступит.

Гостья задрожала.

— Вам плохо? — спросила я. — Сядьте скорей.

Особа, которая нагло вошла в нашу столовую, молчала. И тут раздался оглушительный звук выстрела. Я присела и прикрыла голову руками. Через секунду перед моими глазами появились две ноги в плотных черных колготках, они били пятками по полу. Противная мелодия стихла, вместо нее раздался голос Феликса:

— Юра, скорее неси нож, тупой, не для мяса! Для масла!

Я встала и увидела, что незнакомка лежит на спине. Тело ее изгибалось в разные стороны, Маша держала беднягу за руку.

Юра подал Маневину столовый прибор. Тот быстро сунул его лезвие между челюстями дамы.

— Диспетчерская, — закричал в трубку Дегтярев, — «Скорую» к нам. Приступ эпилепсии.

Я схватила бедняжку за щиколотки и попыталась удержать ноги. Но несчастную женщину колотило с такой силой, что моя затея не удалась.

— Надеюсь, врачи быстро приедут, — пробормотал Юра.

— Клиника в десяти минутах езды, — уточнил Дегтярев, — похоже, приступ прекратился.

В ту же секунду я увидела, что ноги незнакомки лежат неподвижно.

— Надо подсунуть ей под голову подушку, — посоветовал Юра.

— Нет, — остановила его Манюня, — я ветеринар, людей не лечу, но, если у собаки случился приступ и он самокупировался, лучше первое время не трогать псинку. Думаю, с людьми так же.

Мы молча смотрели на незнакомку, мне вдруг почему-то стало страшно. В доме повисла тишина, никто не произносил ни слова.

— Где «Скорая»? — возмутилась через какое-то время Маруся.

— Дома есть кто? — раздался женский голос.

— Приехали, — обрадовалась я и поспешила в холл.

— Приступ эпилепсии? — переспросила врач, присаживаясь около незнакомки. — Ну-ну.

— Имя, фамилию больной назовите, — попросил медбрат.

— Мы с ней не знакомы, — ответила я.

— Она лежит в вашем доме, — напомнил медбрат.

Феликс рассказал, как странная тетушка очутилась в нашей столовой. Дегтярев тем временем сходил в свою комнату и вернулся со служебным удостоверением. Лицо медбрата потеряло суровое выражение.

— Я Сергей. А врач — Надежда Михайловна.

— Не нравится она мне, — воскликнула доктор, — лучше ее забрать. Сережа, запроси место.

Парень вынул телефон.

— Если не можете предоставить никаких сведений о больной, — продолжала Надежда Михайловна, — и у вас нет ее паспорта и полиса, я обязана сообщить в полицию.

— То, что я тут, вас не устраивает? — нахмурился полковник.

— Простите, нет, — вежливо, но твердо заявила врач, — есть служебная инструкция. Я обязана ей следовать.

— Сумка! — осенило меня. — Наверное, она валяется на полу.

Юра показал на трубку, которая лежала возле гостьи.

— Айфон.

— И что? — не поняла я.

Зять взял телефон.

— Можно найти ее близких.

— Кто у нее в избранных? Банк, дом, Зяма… Секундочку.

Юра потыкал пальцами в экран.

— Мамуля? — спросил детский голос. — Ты где?

— Вы Зяма? — задал свой вопрос Юра, он включил громкую связь.

— Эй! Где вы взяли телефон моей мамы? — возмутилась девочка.

Александр Михайлович отобрал у Юрца сотовый.

— Полиция. Полковник Дегтярев беспокоит.

— Ой! — испугалась девочка.

— Все в порядке. Вашей маме стало нехорошо, «Скорая» отвезет ее в больницу.

— Ой!

— Сообщите ее паспортные данные.

— Не знаю, где паспорт, — всхлипнула малышка.

— Просто назовите ее имя, отчество, фамилию.

— Зиновьева Алевтина Михайловна.

— Полис у нее есть?

— Не знаю.

— Вы россияне?

— Да.

— Живете в Москве?

— Да. Не зовите меня на «вы», я маленькая, — заплакала девочка.

Я отняла у полковника трубку.

— Зяма!

— Да.

— Солнышко, не расстраивайся.

— Мама умрет?

— Нет, нет, все будет хорошо. Сколько тебе лет?

— Пятнадцать.

Я опешила. Пятнадцать?! Подростки в этом возрасте, как правило, не говорят «я маленькая», наоборот, изо всех сил стараются казаться взрослыми. Но на удивление времени не было.

— Где ты живешь?

— Не помню, — разрыдалась девочка, — ой, мне страшно. Папа умер! А у мамы голова два дня болела.

— Деточка, ты одна дома?

— Да-а-а!

— Сейчас я к тебе приеду.

— Да-а-а! Пожалуйста! Мне жутко!

— Зиновьева Алевтина Михайловна зарегистрирована в Красногорске, — сообщил Юра, который смотрел в свой ноутбук, — в поселке Солнечный рай.

— Зяма, — позвала я.

— Что? — спросила девочка.

— Слышала адрес?

— Да.

— Он ваш?

— Да.

— Скоро я приеду. Но не указан номер дома.

— В поселке имена. Наш коттедж «Снежинка», он стоит самым последним у леса, — прошептала девочка.

— Уже выезжаю, — воскликнула я.

— Мы ее оформили, — сказала Надежда Михайловна, увидев, что я прекратила беседу, — попросите дочь привезти паспорт и полис матери.

— Она в шоке, — заметила я, — не очень удачная идея просить ее приехать в клинику.

— Я великолепно управлялась с двумя маленькими братьями в тринадцать лет, — сердито сказала врач, — мать постоянно моталась в командировки, Петя и Толя на мне висели. Утром в садик их отведу, бегу в школу, после уроков домой, ужин готовлю, мальчиков приведу, спать уложу, ночью домашние задания делаю. Нынешняя молодежь изнеженная! Чуть что, у них депрессия. До тридцати лет они малыши, потом лентяи. Кто-то из ваших мужчин поможет больную в машину отнести?

— Конечно, — хором ответили все.