Гарпия с пропеллером

Дарья Донцова, 2003

В одно отнюдь не прекрасное утро к любительнице частного сыска Даше Васильевой приехала подруга Лена Гладышева и обвинила в том, что та тайно подсунула в почтовый ящик двадцать тысяч долларов. Но это была не Даша! Муж Лены Олег исчез год назад при загадочных обстоятельствах. Лена вначале бедствовала, но от помощи гордо отказалась... Только все стало налаживаться, и бац! Кто-то подбросил ей якобы от имени Олега деньги. Подруги решили выяснить у консьержки, кто подложил конверт. Та сказала, что это была почтальонша Соня. Пока Даша беседовала с Соней, какие-то отморозки убили консьержку и тяжело ранили Лену. Почтальонша описала мужика, передавшего ей деньги. Похоже, это был... Олег. Неужели он сбежал от жены и сына? Почему?.. Менты мышей не ловят, считают происшедшее простым совпадением. Ну ничего, Дашутка всех их умоет, особенно полковника Дегтярева! Она отыщет Олега – живого или мертвого!..

Глава 4

Утром мы с Ленкой поехали к ней домой. Живет она в высокой блочной башне, стоящей на шумной магистрали. Двора у дома нет, дверь подъезда выходит прямо на тротуар, по которому беспрестанно течет поток гомонящих людей. Сами понимаете, что пешеходы использовали подъезд как общественный туалет. Бедные жильцы пытались бороться с этой бедой. Ставили кодовый замок, домофон, железную дверь. Ничто не помогало. Замки ломали, домофон портили, а стальную дверь ухитрились сорвать с петель. Но потом на первый этаж въехала новая жиличка, баба Клава, и воцарился долгожданный порядок. Уж не знаю, правда ли, что она работала конвоиром в тюрьме, но эта пожилая дама с выкрашенными в желто-соломенный цвет волосами навела ужас на всю округу.

Сначала она велела превратить довольно просторное помещение подъезда в некое подобие накопителя перед входом на зону, а потом стала на вахту. Для тех, кто никогда не бывал в местах не столь отдаленных, поясню. Накопитель — это такое узкое пространство между двумя железными решетками. На первой, как правило, висит табличка «Больше двух не входить». Вы жмете на звонок, лязгает автоматический замок, и дверь открывается. Но не успеваете вы войти внутрь, как она с ужасающим грохотом захлопывается, и вы ощущаете себя мышью, попавшей в узкую клетку. Впереди запертая решетка, сзади тоже, а сбоку, за железными прутьями, сидит женщина, полноватая блондинка с «химией». Голосом, лишенным всяких эмоций, дежурная требует документы.

И вас начинает бить озноб. Теперь представляете, как выглядит подъезд дома, в котором живет Ленка? Будучи пенсионеркой, баба Клава весь день проводит на посту, за что получает от жильцов зарплату. Старуха надежна, как швейцарский банк. Ей оставляют ключи от квартир, просят, уезжая в отпуск, поливать цветы или кормить кошку. Баба Клава тщательно выполняет все поручения. Есть у нее еще одна особенность — фотографическая память. Увидев человека один раз, она больше никогда не забудет его лица. Сами понимаете, что мимо такой лифтерши не то что мышь, таракан не проскочит незамеченным.

— Здравствуйте, Лена, — кивнула баба Клава, — и вам, Дарья Ивановна, добрый день.

Вот еще одна непостижимая вещь: ну каким образом она ухитрилась запомнить мое имя?.. Я совсем не часто бываю у Лены.

— Скажите, Клавдия Петровна, — улыбнулась я, — не помните случайно, кто вчера положил в почтовый ящик Гладышевой пакет?

Старуха прищурила выпуклые глаза.

— Помню, конечно.

— Кто? — в один голос закричали мы с Ленкой.

— Так почтальон.

— Какой?

— Обычный, одна она у нас, который год ходит, и не упомню, Соня, татарка.

— Вы точно знаете? — решила уточнить я.

— Естественно, — хмыкнула старуха, — больше некому по ящикам шарить.

— Может, кто посторонний прошел…

Баба Клава вздохнула:

— Дарья Ивановна, мне с этого места всю площадку видать, а ящики вот они, рукой подать. Когда кто к ним подходит, всегда гляжу, чтобы чужой не открыл по случайности. И за почтальоншей приглядываю, хоть она и работает давно, да всяко бывает. Сейчас журналы дорогие, не доложит кому, скандал начнется. Нет, я все записываю. Все как в аптеке, полный учет.

— Ну еще другие люди приходят, — не успокаиваюсь я, — с бесплатными изданиями. Газеты приносят, каталоги всякие, рекламу.

— Я таких внутрь не пускаю, — скривилась лифтерша. — Возьму стопку и сама разложу. Мне неприятности среди контингента не нужны. Эти, которые с бесплатными газетами шляются, люди непроверенные, бог знает чем живут! Может, по подъездам воруют.

Не успела она закончить фразу, как двери лифта распахнулись и из них вылетел мальчишка лет восьми с клюшкой в руке. Баба Клава нахмурилась:

— Роман, ты куда?

— Так на пруд, в хоккей играть, — ответил паренек.

— Пропуск давай!

Я удивилась: какой такой пропуск?

— Нету, — тихо сообщил Роман, — мама забыла оставить.

— Иди домой, уроки делай, — спокойно ответила лифтерша. — Нет пропуска — нет выхода!

— Я уже все сделал.

— Тогда давай разрешение на прогулку.

— Мама забыла, она…

— Роман, — железным голосом заявила дежурная, — наш разговор бесполезен. Ступай домой. Единственное, что могу тебе посоветовать: позвони матери на работу, пусть она со мной соединится и отдаст устное разрешение выпустить тебя.

Паренек молча побрел в лифт. Его фигура была полна скорби, клюшку он волочил за собой. В полном обалдении я поинтересовалась:

— У вас имеются документы на выход?

Баба Клава без тени улыбки пояснила:

— Роман — двоечник и прогульщик. Отца нет, мать целыми днями на работе, а бабушка с ним не справляется, старая уже. Ляжет поспать, а внук на улицу убежит и дотемна собак по переулкам гоняет. Вот и придумали ему пропуск. Мать перед уходом на работу бумажку пишет и мне оставляет. Только сегодня она предупредила, чтобы я его ни в коем случае не выпускала. Роман с утра в школу не пошел, больным сказался и должен уроки учить. Так-то!

Закончив речь, баба Клава поправила воротничок у блузки и добавила:

— Видела я, как Соня конверт в ящик впихивала, он туда с трудом влез, пухлый очень. Я еще подумала, что за странное письмо такое, без адреса и марок.

Зоркости и внимательности старухи мог позавидовать горный орел. Я повернулась к Ленке:

— Ты иди домой.

— Зачем?

— Лучше будет, если я пойду на почту одна.

— Ты так считаешь? Может, вместе?

— Нет-нет, эта Соня еще испугается. Подожди меня наверху, думаю, скоро вернусь.

— Ладно, — без энтузиазма ответила Ленка, — ты уж постарайся, расспроси ее как следует.

Я подождала, пока подруга войдет в лифт, и, узнав у бабы Клавы, где находится местное отделение связи, выбралась на улицу.

По тротуару текли потоки воды. По календарю февраль, стоит мороз, а под ногами отчего-то слякоть и лужи. Я осторожно пошла вдоль невысокого заборчика. Как у всех автомобилевладельцев, у меня совершенно не приспособленные для пеших прогулок ботинки на тонкой скользкой подошве. Но почта находится с обратной стороны Ленкиного дома, и ехать туда на машине просто смешно.

Внутри довольно просторного зала оказалось пусто: ни служащих, ни посетителей. Я постояла пару минут возле окошечка, потом крикнула:

— Есть тут кто живой?

— Во народ, — незамедлительно раздалось из глубины комнаты, — чего орать-то? Уж и подождать тихо не могут.

Я повернула голову вправо и увидела сухощавую женщину лет пятидесяти, с крайне недовольным выражением лица.

— И что у вас за спешка? — злилась служащая, подходя к окошку. — Пожар или умер кто? Тогда в другие места обращайтесь! Тут почта! Письма, газеты…

— Мне нужна Соня.

— Какая?

— Ну та, которая разносит корреспонденцию по домам, татарка.

— А-а, — протянула тетка, — о ней надо не здесь справляться.

— А где?

— В отделе доставки. Выйдите на улицу, соседняя дверь слева.

Выплюнув последнюю фразу, милое создание незамедлительно удалилось. Я выбралась наружу, увидела еще одну дверь, толкнула ее и очутилась точь-в-точь в таком же помещении, как и секунду назад. Здесь тоже не было ни народа, ни служащих. Я помялась пару минут и крикнула:

— Кто-нибудь есть?

— Зачем же так орать, — раздалось справа.

Я опешила — ко мне шла та же тетка, что и секунду назад в другой комнате.

— Что надо? — весьма нелюбезно осведомилась она.

— Так Соню, почтальоншу.

— Она газеты разнесла и домой ушла, все, рабочий день окончен.

— Но сейчас только двенадцать часов!

— А она что, должна за копеечную зарплату тут сутками сидеть? — окрысилась тетка. — Сами небось тоже не на службе!

— Подскажите, пожалуйста, ее адрес.

— Правов не имею.

— Что? — не поняла я.

Баба уставилась на меня узкими злыми глазками и повторила:

— Правов таких не имею, адреса сотрудников всяким раздавать!

Захлопнув рот, она чеканным шагом двинулась внутрь помещения.

— Эй, подождите! — закричала я, но она даже не обернулась.

В полной растерянности я осталась у окошка.

— А зачем вам Соня? — прошелестел тихий голосок.

От неожиданности я подскочила:

— Господи, это кто спрашивает? Вы где прячетесь?

— Тут сижу себе, — продолжил шепоток.

Я оглянулась и заметила у стены маленькую девушку размером с нашего мопса.

Хуч значительно толще, служащая походила скорей на сушеного кузнечика.

— Соню зачем ищете? — опять спросила она.

Я улыбнулась:

— Я живу в этом же доме. Сегодня утром Соня по ошибке сунула мне в ящик два журнала.

— Можете лишний у нас оставить.

— Нет, издание дорогое, хочу лично ей в руки отдать.

— Вольному воля, — философски вздохнул «кузнечик», — она тут рядом живет, через дом, блочная пятиэтажка такая, а внизу магазин «Лаванда», квартира один.

— Спасибо, — обрадовалась я и пошла к двери, но потом не утерпела и спросила: — Скажите, эти тети — близнецы?

— Кто? — изумилась служащая.

— Ну, сначала одна меня отправила из соседнего помещения в отдел доставки, а тут вторая, точь-в-точь такая же…

«Кузнечик» усмехнулся:

— Это Вера Игнатьевна, заведующая. Слава тебе господи, она в единственном экземпляре, даже представить страшно, что бы вышло, окажись ее двое, брр! Ну и идея вам в голову пришла, не дай бог, еще ночью приснится такой ужас: две Веры Игнатьевны.

— Почему же она мне сразу не объяснила, что Сони нет, а заставила идти в отдел доставки? — недоумевала я.

Девица пожала тощими плечиками:

— Шут ее знает!