Под сенью звезд

Данил Владимирович Харин, 2022

Почему исчезновение жителя далекой сибирской вызывает переполох в офисе финансовой корпорации в центре Нью-Йорка? Что скрывается за мирным фасадом инвестиций в высокие технологии? Какие тайны известны главе компании и шефу службы безопасности? Действительно ли существуют чудовища, служащие неземным силам? И правда ли, что они снова вышли из темноты спустя восемь веков? Что за загадочные союзники у них появились? Что за игру они начали? Стоило ли обращаться за помощью к молчаливому голубоглазому итальянцу, и что заставило его согласиться: любовь, долг или кокаиновое безумие? Куда приведет каждого из героев их длинное путешествие? На чьей стороне окажется каждый в итоге? Решится ли исход великой битвы в затерянной среди гималайских вершин долине, или на оживленной нью-йоркской улице? Ответы в мистическом романе-саге «Под сенью звезд».

Глава 5.

1.

Дыра в земле, формой напоминавшая полумесяц, уродовала большую таежную поляну. Дыра источала вонь смерти, убивая все вокруг.

Через этот самый разлом в земле Антых, хозяин Амулета Спутника, вышел в мир людей из безвременья. Спустя два полных лунных цикла, он вернулся сюда. И он пришел не один

(восславим силу Луны!).

Девятнадцать человек, которых он сделал Накхефами, пришли вместе с ним. Этих существ он все это время кропотливо готовил к следующему шагу.

Антых волновался. Он не делал того, что собирался очень и очень давно. Не хотел делать этого и в этот раз. Слишком плохо все это могло закончиться. Но его новая союзница была очень настойчива и убедила его. Убедила, что для того, что они задумали, Накхефов будет недостаточно. И как бы сильно ни противилась этому какая-то его часть, Антых понимал, что девушка была права. В этот раз его армии были необходимы генералы.

Это будет сюрпризом для Хранителей. Неприятным сюрпризом. Воины Ордена, наверняка, уже успели забыть, что такое мощь Антыха, умноженная в несколько раз. Забыть, что когда-то очень давно называли его Королем Вакхафов.

Антыху нравилось это имя. И сегодня ночью он вернет его себе. Он перестанет быть человеком-волком. Могучим, но одиноким. Он обретет подданных и снова станет Королем.

Антых поднял глаза. Из-за туч выглянула новорожденная луна.

Значит, время пришло. Настал момент позвать Хозяина на ось восьмого Луча. Чтобы Темный Гигант выплюнул еще один сгусток черной энергии. И тот, пролетев через квантовый тоннель, отразившись от Луны и врезавшись в Разлом, снова наполнил его темной силой. Силой, которая позволит Антыху сделать то, зачем он сюда вернулся.

Человек-волк обвел взглядом поляну. Девятнадцать преданных Накхефов стояли вокруг Разлома, возле самого края. Они пришли сюда за силой.

Девятнадцать его будущих братьев и сестер, еще недавно бывших обычными людьми. Мужчины и женщины, девушки и юноши. Все они были наги. Никто из них не отличался тонкостью черт лица или изяществом фигуры. Обычные жители глухих деревень, которых ждала необычная судьба. Их ждало перерождение. Сегодня они отдадут себя во власть Разлома, и Разлом вознаградит их. Он даст им силу, которую не ведают обычные смертные. Силу почти равную его собственной.

У левой ноги Антыха покорно сидел крупный волк, которого он лично приманил накануне. Этот отважный хищник отдаст Накхефам часть своей храбрости и смертоносной быстроты.

У правой ноги стояла деревянная чаша. Внутри нее лежал нож с кривым лезвием.

Все было готово. Пора было начинать. Антых закрыл глаза и медленно наполнил мощные легкие воздухом. Замер на мгновение. А потом по поляне разнесся мощный, вибрировавший от напряжения голос.

— Аррон дурай ву! Атен гух, атен вага, — выкрикнул Вакхаф.

Разлом загудел в ответ.

— Маат сирит вага мун. Вага мун до брыга Дега, — поддержали его Накхефы.

По стенам Разлома побежали электрические разряды, воздух над поляной наполнился запахом серы.

— Гарра оди Накхеф! — обратился Антых к своим невольным последователям.

И все стоявшие у краев трещины услышали своего предводителя. Они закрыли глаза и сконцентрировались так, как их учил Антых. И каждый своим не по-человечески острым внутренним взором увидел ментальную руку, протянутую к ним. И каждый без исключения постарался потянуться к ней своими мыслями.

Антых сделал свое дело хорошо. Спустя столько веков он все еще был отличным учителем. Всего через минуту он почувствовал, как мыслительные силы его подопечных начали прикасаться к его ментальной руке. Окутывать его воображаемую ладонь, сплетаться вокруг невидимых пальцев. Еще через минуту это был уже мощный кулак.

«Маат сирит вага мун. Вага мун до брыга Дега», — повторил он про себя, беззвучно шевеля губами, и Накхефы поддержали этот безмолвный зов. Отчего он получился в разы громче, чем их первый общий крик.

Вот только дался им этот совместный призыв совсем не легко. У кого-то заболела голова, кого-то затошнило, а у одной женщины даже пошла из носа кровь. Им пришлось передохнуть несколько минут. Напитаться энергией, поднимавшейся из Разлома.

И это дало результат. Когда они сосредоточились снова, общее ментальное поле, которое создали девятнадцать сознаний Накхефов, помноженное на ментальную мощь их бессмертного предводителя, стало не просто ощутимым, но даже видимым. Темно-синие всполохи, заставлявшие воздух вибрировать и искажавшие ткань пространства, то и дело пробегали прямо над трещиной в земле.

«Маат сирит вага мун! Вага мун до брыга Дега!» — воззвали они все вместе, обращаясь к летящему сквозь космическую пустоту Темному Спутнику.

Разлом отозвался гулом.

Еще один пятиминутный перерыв. И новая попытка. И еще одна. И еще… Собравшиеся на поляне служители Спутника взывали к нему снова и снова.

Время убегало в темноту ночи. Антых чувствовал, что начинает уставать. Разлом, давший ему жизнь, теперь высасывал из него силы. Но в тот момент, когда в самом отдаленном уголке сознания человека-волка начало зарождаться тревожное беспокойство, над поляной раздалось пронзительное шипение. А через пару секунд с ночного неба прямо в центр разлома влетел сгусток энергии, похожий на черную шаровую молнию. Из-под земли донесся треск. Стены Разлома пришли в движение, и вытолкнули на поверхность столп остро-пахнущего черного дыма.

Антых сориентировался мгновенно.

— Аррон дурай ву, пиррон дурай маа! — прокричал он, заставляя Накхефов разорвать ментальную связь и открыть глаза.

— Дега налих. Дега смат Антых. Атен вага, — слова древнего языка, понятного лишь тем, кто ощущал в себе силу Темного Спутника, приходили сами. Вспоминались легко, словно с последнего раза, когда он произносил их вслух, не прошли сотни тысяч лун.

Быстро обретший нужную уверенность Антых поднял лежавший под его ногами нож и одним взмахом перерезал горло сидевшему рядом хищнику, орошая Разлом волчьей кровью. Потом он наполнил ею деревянную чашу и передал сосуд стоявшему слева Накхефу.

Тот с жадностью отхлебнул кровь и передал чашу дальше. Кровавый кубок двинулся по кругу, и Антых, сжимавший нож, двинулся следом. Он подходил к каждому, кто испил из чаши и уверенным движением распарывал правую щеку. Разрез напоминал формой молодой месяц, бледневший среди серых низких облаков.

Когда последний Накхеф получил в награду от своего повелителя кровавый шрам, Антых прорычал:

— Атен гух, атен вага. Абек Накхеф, пиррон дурай маа!

Земля задрожала, расселина застонала в тон завываниям потревоживших ее чудовищ. Вонь вокруг стала абсолютно непереносимой, но это никого не испугало. Накхефы не бросились в панике прочь от страшного места. Они наслаждались звуками, шедшими из самого сердца земли, они жадно вдыхали источаемую Разломом вонь, они продолжали заунывно выкрикивать непонятные слова.

— Аррон дурай ву, пиррон дурай маа!

Черные облака, беспощадно закрывавшие ночное небо, расступились. Ледяной свет молодого месяца, походившего на огромные губы, растянувшиеся в дьявольской ухмылке, упал на расселину. Все звуки утихли. Даже фанатичное завывание. Зловонный дым рассеялся. Пологие стены Разлома снова пришли в движение, их ровная поверхность задышала, из нее все быстрее стали проступать лица. Они с калейдоскопической быстротой меняли друг друга, их рты открывались в немых криках, зубы клацали, силясь разорвать невидимую плоть, лунный свет необъяснимым образом отражался от пустых глазниц.

В недрах расселины появилось голубоватое свечение. Оно поднималось, и от этого движения содрогалась земля. Разлом засверкал электрическими разрядами. Человекоподобные твари шагнули к самому краю и воздели лица к ночному светилу. Теперь их лица, озаренные луной, представляли страшное зрелище. Безумные черные глаза и жуткие оскалы желтых клыков.

— Ваг Накхеф, ваг Арро-о-он! — прорычал Антых.

И девятнадцать Накхефов одновременно шагнули вперед. Девятнадцать тел обрушились вниз, в полыхающие неземной энергией недра. Разлом принял их, выплюнув наверх очередной столп смертельной вони.

— Ваг Дега, ваг Ахру, модор Вакхаф, — почти прошептал Антых и взяв волчий труп за шкирку, швырнул его следом.

Буйство Разлома продолжалось еще несколько минут, заставляя тело Антыха содрогаться вместе с его стенами. Наконец, Разлом затих. Тишина наполнила ночь. Серые тучи затянули небо, спрятав за собой диск ухмылявшейся Луны. И только смертоносная вонь продолжала сочиться из дыры в земле.

Теперь ему оставалось только ждать. Ждать, когда под первыми лучами солнца, которые смогут пробиться через серую завесу тяжелых туч, все они выберутся наружу. К тому моменту они больше не будут теми, кто пришел сюда сегодня. Тогда в каждом из них будет жить частичка разрушительной неземной энергии. Они станут его братьями и сестрами. Станут Вакхафами. Могучими генералами армии Темного Спутника.

Антых смотрел на темные очертания леса, и сердце его переполнялось невиданным волнением. Никогда еще, с самых Волчьих Времен, он не был так силен.

2.

Начальник службы безопасности Blue Stallion не мог найти себе места. Прошло больше трех недель, а они все еще не нашли того, кто был им так нужен. Мак Брайд с помощью своего московского резидента, проделав большую работу, уже подготовил чудесную легенду прикрытия для его предстоящей поездки в Россию.

Джеффри не был уверен, что Петр оценит его усилия, но в глубине души он слишком сильно соскучился по микроскопически тщательно продуманным операциям. Когда каждый шаг диверсанта на чужой земле был виртуозно залегендирован, а людям, приехавшим в чужую страну, чтобы, например, сорвать встречу двух местных политиков, зачастую приходилось сначала выстроить мост или провести культурный фестиваль, а уж потом в нужный момент нажать кнопку взрывателя.

Он рассказал о своем плане Строганову.

— Ты не перебарщиваешь? — спросил Петр.

— Как знать, — пожал плечами Мак Брайд, почувствовав-таки укол собственной профессиональной гордости.

Петр понял настроение начальника службы безопасности и, немного подумав, сказал:

— Осторожность не бывает лишней, правда? В любом случае, это отличная тренировка для твоего ума. План, как мне кажется, безупречен. Что там с бюджетом?

— Ну, кое-какое снаряжение, пара английских внедорожников, немного наличности… В общем, учитывая важность операции, — Джефри склонил голову на бок, — в рамках разумного.

— В рамках, говоришь?

— Так точно.

— Ладно. Действуй! — Петр улыбнулся и кивнул. Последнее время он пребывал в отличном расположении духа. Тому было две причины. Успех с «Говард Иллюжионс» и одна белокурая красотка.

Когда план был утвержден и профинансирован, дело осталось за малым. Найти-таки единственного нужного им исполнителя.

Джеффри, хоть и полностью доверял интуиции шефа и склонялся к тому, что искомый человек действительно проводит время на одном из европейских курортов, на всякий случай перевернул всю Северную Америку, да и Южную тоже. Безрезультатно.

Он даже убедил Строганова озадачить своих азиатских друзей. Результат оказался тем же. Теперь вся надежда была на Давида Лившица.

И вот, наконец, вечером двадцать пятого августа, когда Мак Брайд уже собирался отправиться домой, телефон на его рабочем столе протяжно зазуммерил. Он взял трубку и услышал нежный голос Ванессы:

— Мистер Мак Брайд, звонок из Милана. Давид Лившиц. Говорит это срочно.

— Соедини! — сердце резко ускорило ритм.

— Добрый вечер, мистер Мак Брайд.

— Приветствую тебя Давид! У тебя есть новости для меня?

— Я нашел его.

— Ух, — выдохнул Джеффри, — Ты молодец, Давид! Просто молодец! Где он?

— Он в Монако.

— Я понял. Ты в офисе?

— Да.

— Отлично. Будь там! Я перезвоню через пять минут.

— Хорошо.

Мак Брайд положил трубку, выскочил из-за стола и почти бегом отправился в кабинет большого босса.

Джеффри застал Петра, что-то печатающим на компьютере.

— Мы нашли его, — выпалил он, опуская приветствия и предисловия.

— Где он? — Петр оторвал взгляд от монитора.

— В Монако.

— Ну, еще бы, — Петр закатил глаза, — Разве кто-то сомневался?

— Что будем делать?

— Дай подумать! — Строганов протер уставшие от долгого созерцания экрана глаза, встал, прошелся туда-сюда, разминая мышцы, — Где Давид?

— Он в офисе, в Милане.

— Ясно. Распорядись приготовить самолет и собирайся! Мы летим в столицу моды.

— А как же он?

— Я разберусь, — Петр нажал клавишу селектора и попросил свою секретаршу соединить его с европейским офисом.

— Добрый день, — сказал Петр по-итальянски, когда ему ответил приятный женский голос, — Это ваш любимый босс, Петр Строганов, соедините-ка меня с Давидом Лившицем!

— Сию секунду, синьор Строганов! — пролепетал, ставший в одну секунду озабоченным, женский голос.

— Синьор Строганов, Лившиц слушает.

— Здравствуй, Давид! Как твои дела?

— Спасибо хорошо, — Давид был напряжен, но голос звучал спокойно и деловито.

— Как работа? — решил немного смягчить обстановку Петр, — Не слишком расслабляетесь без меня?

— Все идет, как положено, — Лившиц продолжал говорить спокойно, но Петр все-таки уловил легкую нервозность. Что ж… Не каждый день ему приходилось лично общаться с главой компании.

— Вот и славно, — сказал Петр, — У меня есть к тебе одна просьба.

— Я слушаю.

— Человек, которого ты искал по нашей просьбе…

— Да?

— Завтра мы с мистером Мак Брайдом будем у вас в Милане, — сообщил Петр, — и я хочу, чтобы к этому времени ты привез этого человека в наш офис.

— Но…

— Давид, дорогой! — прервал бывшего разведчика президент компании, — В этот раз никаких «но»! Это очень, очень важно!

— Я понял, — обреченно вздохнул Лившиц.

— Вот и отлично! — тут же подхватил звонивший, — Возьми самолет и без промедления отправляйся в Монако! У вас ведь сейчас утро. Да и Давид! Если вдруг он не воспылает желанием отправиться с тобой, скажешь ему вот что…

3.

Белоснежный реактивный авиалайнер, зафрахтованный компанией Blue Stallion, замер в конце посадочной полосы небольшого аэродрома, обслуживавшего частные рейсы в маленьком европейском княжестве. Из темной прохлады салона выбрался невысокого роста, с заметным даже под идеально скроенным костюмом брюшком, с виду лет сорока, абсолютно лысый мужчина. Никакого багажа с собой у него не было. Да он ему и не требовался. Через несколько часов он должен будет вернуться в Милан. От того вернется ли он один или в компании человека, которого он хотел видеть меньше всего на свете, зависел успех его срочной поездки.

Автомобиль был подан прямо к самолету. Лысый плюхнулся на заднее сиденье. Водитель молча ждал указаний.

— Есть в вашем захолустье приличный ресторан? — злясь на самого себя за то, что не может скрыть своего раздражения, спросил пассажир. Он подсознательно понимал, что будет оттягивать момент неприятной встречи настолько, насколько это возможно, потому что боится ее. Но признаться сам себе в этом он не мог.

— Несколько, сэр, — абсолютно ровным голосом пробасил водитель, трогая автомобиль с места.

— На твое усмотрение, — бросил Лившиц, — но, чтобы не слишком далеко от центра.

— Сделаем.

Давиду Лившицу на самом деле было сорок шесть. Большую часть своей профессиональной карьеры он проработал в национальной разведывательной службе Израиля. Он сидел в уютном кабинете, получал очень приличное жалованье и работал исключительно головой. Еще десяток лет, и Давид бы с почетом ушел на заслуженную пенсию. Но, через две недели после того, как он отпраздновал свое сорокалетие, случилось то, что случилось.

Операция, которую спланировал его отдел, а на самом деле, он сам, привела к гибели ценного источника.

Давид был уверен, что его очень жестко отчитают и, возможно, даже понизят в должности. Но он никак не ожидал, что его очень тихо выпрут вон

(вышвырнут на улицу без выходного пособия)

из разведки.

Лившиц, несмотря на впечатляющий интеллект и огромный и весьма специфический опыт, и представить не мог, что уволили его по личной просьбе очень большого начальника, близкого друга некоего Петра Строганова. Злой и обиженный, Давид немедленно покинул Израиль. Три долгих года он мотался по Европе, перебиваясь случайными заработками и напиваясь до беспамятства в дешевых кабаках, не подозревая, что находится под пристальным наблюдением людей незнакомого ему Джеффри Мак Брайда, который в свое время убедил того самого Петра Строганова в том, что им просто необходим такой кадр, как Давид Лившиц. И повод для его увольнения подвернулся как нельзя кстати. Некий мистер Доббс, чья личность осталась загадкой для израильтян, ни с того ни с сего пустил пулю в лоб очень полезному моссадовскому стукачу, которого курировал Лившиц

(Мак Брайд не был неженкой, и искренне полагал, что все, кто играл в их игры, готовы к тому, что рано или поздно станут в них жертвами).

Откуда Мак Брайд узнал про Лившица и его таланты, осталось загадкой даже для самого Строганова. Сам же Мак Брайд и дал Лившицу те три года, что тот потратил впустую. Не хотел, чтобы матерый разведчик мог связать факты своего увольнения и последующего предложения работы в крупной инвестиционной компании. Хотел, чтобы Лившиц опустился на дно, ощутил безнадежность своего положения и по достоинству смог оценить это самое предложение.

Все случилось в Варшаве. Лившицу в тот день подвернулась славная халтура, и вечером он мог позволить себе расслабиться на полную, заказывая приличный виски вместо опостылевшей дешевой водки. Он как раз подошел к стойке за третьей порцией, когда на плечо ему легла чья-то рука. Постаревший и слегка обрюзгший, Лившиц, тем не менее, был по-прежнему достаточно здоров и быстр, чтобы запросто набить морду парочке гражданских хамов. Предвкушая отличное развлечение в виде душевной драки с одним из завсегдатаев, бывший разведчик резко развернулся, попутно прихватив со стойки толстый стакан для виски.

Но вместо ожидаемой пропитой, наглой физиономии Лившиц увидел перед собой приятное, совершенно трезвое лицо опрятно одетого молодого человека. Тот, сказав, что есть люди, ценящие его специфический опыт и готовые щедро платить за его услуги, протянул Лившицу визитную карточку и ретировался. На следующий день, протрезвевший Лившиц набрал указанный на визитке номер и представился. Через неделю бывший работник Моссад оказался в компании Blue Stallion. Теперь, спустя четыре года, он был начальником службы безопасности европейского отделения и мог себе позволить обедать в лучших миланских ресторанах и пить коньяк начала прошлого века.

«Чертово задание — мысленно сокрушался Лившиц, — лучше бы мне поручили убрать какого-нибудь президента или заставили вычистить до блеска все унитазы в главном здании. Ну, почему шеф не мог просто позвонить ему и попросить приехать? А если и была необходимость посылать за этим дьяволом кого-то, то почему меня, почему именно меня? — от одной мысли о человеке, с которым ему, если все сложится нормально

(какое там к черту нормально),

ему предстоит провести сегодняшний вечер, у бывшего разведчика пересохло горло и вспотели ладони, — Твою мать! Трясешься как первокурсница, которую первый раз затащили в постель! Спокойно, солдат! Все будет нормально. Ни хрена, ни хрена не будет нормально. Нужно срочно выпить, но только чуть-чуть, самую малость: пару бокалов местного отменного вина. А вот когда все будет позади, можно завалиться к Паоло, заказать сразу бутылку виски…».

Мысль о выпивке немного успокоила Лившица.

Теперь Давид сидел за столиком, и, погрузившись в воспоминания, размеренно поглощал остывшие блюда. Вот так, отрешенно глядя перед собой, он провел в ресторане добрых два часа, и, казалось, не собирался уходить.

За соседним столиком с задорным звоном вдребезги разбилось блюдце. Резкий звук заставил Лившица встрепенуться, освобождаясь от тяжелых мыслей. Он отхлебнул из третьего по счету бокала с вином и взглянул на циферблат своих наручных часов. Начало третьего. Тянуть дальше нельзя. Лившиц встал, бросил на столик несколько купюр, номинал которых с запасом перекрывал стоимость его обеда, и быстрым шагом вышел на улицу. Возле входа его ждал автомобиль. Усевшись, зачем-то, на переднее сиденье он со вздохом сказал водителю:

— Отель Порт Палас.

4.

Уже третью минуту, переминаясь с ноги на ногу, начальник службы безопасности европейского отделения компании Blue Stallion торчал посреди гостиничного коридора возле двери нужного ему номера. Тихая грусть щемила сердце, все мысли разбежались по углам сознания, колени предательски подкашивались. Уже несколько раз он заносил дрожащую руку, чтобы постучаться, но всякий раз бессильно опускал ее вниз. Как хотелось ему просто развернуться и уйти, уйти подальше от этого номера, прочь от его обитателя. Но это была его работа. А свою работу он любил и ценил, любил и ценил больше всего на свете. Что он скажет шефу? Что струсил как девчонка и сбежал? Нет, никуда он отсюда не уйдет.

Лившиц сплюнул, пробормотал что-то едва слышно и решительно постучался в нужную дверь.

— Входите, не заперто! — ответили по-французски из глубины комнаты.

Разом похолодевший от звука знакомого ему голоса, Лившиц аккуратно приоткрыл дверь…

Чудовищной силы рывок мгновенно затащил неслабое тело посетителя внутрь комнаты, вспотевшая лысина ощутила прикосновение холодного металла. Лившиц, с большим трудом удержавшийся на ногах, задрал руки над головой и срывающимся голосом протараторил:

— Я от Петра Строганова. Он, он хочет Вас видеть, срочно.

— А, это ты Давид, — сказано это было с выражением, которое с одинаковым успехом могло выражать насмешку над неуклюжестью незваного гостя и искреннею радость по поводу того, что наконец-то представился шанс всадить в потную лысину несколько пуль.

На несколько секунд повисла тишина, нарушаемая только буханьем сердца посетителя, в чей затылок упирался блестящий ствол изготовленного по специальному заказу пистолета. Ствол, из которого готова была вылететь уникальная пуля диаметром восемь миллиметров.

Давида отпустили. Он несколько раз вздохнул и поспешил заговорить:

— Синьор Строганов просил меня доставить Вас в Милан, — каждое слово давалось ему с большим трудом. Он уставился в пол, чтобы не дай бог не встретить взгляд хозяина номера.

— Петр Строганов? Что заставило его вспомнить о моем существовании? Неужели ему потребовалось отрезать еще пару голов? — тирада вряд ли была обращена к Лившицу, молодой человек скорее говорил сам с собой.

— Не могу знать, — все-таки счел нужным ответить горе-посетитель, — но синьор Строганов просил передать, что на этот раз это действительно важно. И еще, что мистер Мак Брайд тоже так думает.

— Старина Джеффри думает, что это важно. Интересно.

— Да, и…

— Ладно, уймись! — прервал его хозяин номера. — Я понял. Но в Милан я не полечу. Я слишком занят.

Он прикрыл дверь, прошел в комнату, положил «Беретту» на стол и с той же грацией гепарда, с которой когда-то давно на глазах изумленного Давида бежал через заминированное поле, опустился в кресло.

Вспотевший визитер только теперь решился оторвать взгляд от пола. Дверь в спальню была открыта настежь. На безразмерной кровати крепко спали три обнаженные девушки. Их расслабленные позы позволили Лившицу рассмотреть все детали юных, соблазнительных тел. Девушки были вызывающе красивы, в штанах зашевелилось. Он поспешил оторвать взгляд от пикантного зрелища и решился-таки мельком взглянуть на сидевшего в кресле. На том не было ничего из одежды, только вокруг пояса было завязано белое полотенце, подчеркивавшее бронзовый загар стройного, поджарого тела. Шею украшала изящная цепочка из белого золота с кулоном в форме восьмерки.

На стеклянной поверхности стоявшего рядом с креслом столика был рассыпан кокаин… Целая гора кокаина.

Внезапный взгляд пронзительных голубых глаз окатил Лившица могильным холодом.

— Ты все еще здесь? Я ведь сказал, что не полечу с тобой.

Эти слова прозвучали в голове Лившица как приговор. Этот жуткий тип сейчас накинется на него и оторвет ему голову! Задыхаясь от страха, Давид все-таки произнес то, что хотел. Привел последний, подсказанный Петром Владимировичем, аргумент:

— Синьор Строганов очень просил вас приехать! Он сказал передать Вам, что хочет лишь просить помощи.

— Да?! Серьезно?! — брюнет резким движением поднялся из кресла, — Всезнающему синьору Строганову понадобилась моя помощь… Почему же он не явился сам?!

Раздраженный тон заставил Лившица вздрогнуть и отступить на полшага назад.

— Он летит в Милан из Нью-Йорка, — промямлил он, — вместе с синьором Мак Брайдом. Они не хотели терять времени.

— Терять времени! — воскликнул голубоглазый, но тут же совершенно спокойно спросил, — Когда будет готов самолет?

— Уже готов, сэр, — выдал Лившиц и замер.

Брюнет снова смерил его взглядом. Крутанул ладонью и закатив глаза проговорил:

— Ладно, но только из уважения к старику Мак Брайду… Жди меня в машине!

С невероятным облегчением совершенно бледный лысый толстяк вывалился из номера.

Молодой человек спустился к машине через сорок минут. На нем был легкий, не очень строгий костюм, отлично подчеркивавший все достоинства его фигуры. Он не спеша проследовал к машине, привлекая зачарованные взгляды нарядно одетых женщин и вызывая молчаливое недовольство у их спутников.

Лившиц, топтавшийся возле авто, поспешил нырнуть на переднее сиденье. Молчаливый водитель, вдруг, с удивительным проворством выскочил из-за руля, обежал машину и весьма галантно распахнул перед новым пассажиром дверь.

«Мне он дверь не открывал», — зло подумал бывший разведчик.

Голубоглазый франт с загадочной улыбкой на красивом лице расслабленно опустился на роскошное сиденье.

Через секунду водитель уже был на своем месте.

Черный «мерседес» вырулил со стоянки и покатил в сторону аэродрома.

5.

Европейский офис Blue Stallion находился в Милане и занимал два верхних этажа шикарного бизнес-центра на улице Бочетто, прямо напротив Banco di Roma. В окнах кабинета главы компании, пустовавшего большую часть времени, сегодня, несмотря на поздний час, горел свет. Этот мягкий свет, исходивший от двух причудливой формы люстр, позволял разглядеть голубоватый гобелен, обтягивавший стены, помутневший от времени дубовый паркет и огромный овальный стол на тридцать человек, стоявший прямо посередине.

Петр Владимирович Строганов курил возле распахнутого настежь окна, грубейшим образом нарушая инструкции своего личного телохранителя, которого он час назад безжалостно изгнал из кабинета. Теперь Никита Вернов в компании необычно молчаливого Джеффри Мак Брайда сидел на первом этаже и наслаждался вкусом отличного капучино. У Джеффри в голове крутились детали истории, рассказанной ему Петром в самолете по пути в из Нью-Йорка в Милан. Истории о красивой молодой девушке, которую тот, кого они ждали с минуты на минуту, встретил однажды на средиземноморском пляже и с тех пор не мог выбросить из головы. Именно поэтому он был так молчалив.

«Он приедет, — в который раз подумал Петр, затушив сигарету, — обязательно приедет».

Из внутреннего кармана пиджака раздались аккорды пятой симфонии. Мужчина молниеносно выхватил мобильник:

— Строганов.

— Петр Владимирович, он здесь. Будет у вас через две минуты, — по-русски сообщил Вернов.

— Спасибо Никита. Проследи, чтобы нас не беспокоили, — убрав телефон, взволнованный финансист закурил новую сигарету.

Прошло несколько минут и продолжавший пристально смотреть в окно Петр, спиной почувствовал, как бесшумно открылась тяжелая дверь.

— Ну, здравствуй, — прозвучал такой знакомый, такой родной, но все же заставивший Петра нервно вздрогнуть, голос.

— Рад тебя видеть, Сергей, — развернувшись, чуть натянуто улыбнулся Петр, — Отлично выглядишь!

— Как всегда, брат, — усмехнулся голубоглазый брюнет, — Как всегда.