Обочина

Борис Давыдов

Умом Денис находил некую общность между ними, ведь его также кидает от женщины к женщине, словно голодного, перед которым поставили несколько блюд, и он накидывается то на одно, то на другое и в результате вообще не понимает вкуса пищи. Но у него есть оправдание – он мужчина. Женщина в этом случае проигрывает – так повелось издревле. Но, к сожалению или к счастью, мужиков всегда тянет на «сладкое». Природой, что ли, заложено? Но ведь есть же любовь человеческая, есть!

Глава 10. Каждому — своё

Как не вязалась утренняя больничная обстановка с настроением проснувшегося Дениса. «Неужели я действительно влюбился?» Уже сама мысль об этом вызвала непередаваемый восторг. Что-то похожее он испытал и при первой встрече с Юлей. Правда, там был иной восторг — восторг молодого, здорового мужчины, больше недели не спавшего с женщиной и вот встретил не женщину — королеву. Но сейчас он — любовник этой королевы. Счастливый любовник! А может быть и счастливым мужем.

Умывшись и позавтракав, вышел в больничный сад. Всё вокруг зеленело, всё цвело. На разные голоса пели птицы. «Юля, Юлия, — повторял он, — бывают же такие вдохновляющие имена». Лишь во время встречи с женой вынужден был погасить полыхающую радость. Немного печалило то, что увидится с Юлей не скоро, только во вторник, когда она снова заступит на дежурство.

Постоянно думая о ней, на мгновение вызывал в памяти кушетку, обнажённое тело Юлии. Мечты его по бóльшей части были целомудренны, ему хотелось просто увидеться, поговорить, посидеть рядом. С женой он твёрдо решил развестись. Правда, Юля просила не спешить, проверить свои чувства. Но что проверять, Денис был в них уверен.

«Любил ли я Алёну? — спрашивал он себя. — Нет. Ревновал немного, вот и всё. Иногда хотел её как женщину. Но желание близости и любовь, говорят, далеко не одно и то же. Если же у нас с Алёной и была любовь, то… странная какая-то, неправильная. Да и детей у нас с ней нет. А дети — связующее звено. Без детей семья не семья. Да и женился я, по правде сказать, по-дурацки: надоело по грязи и сугробам из деревни в город ходить».

Обдумав всё это, Денис с нетерпением стал ждать встречи с Юлей, чтобы сказать ей: «Я люблю тебя! Будь моей женой!»

Юля тем временем решила всё-таки выяснить: кому же мог насолить деревенский парень, чтобы его ни за что ни про что заточили в инфекционное заведение. Кому он дорогу перешёл?

Узнав фамилию терапевта, давшего Денису «путёвку» в стационар, Юля в понедельник поехала в поликлинику.

Одетая соответствующим образом, около часа дня вошла в кабинет под номером двадцать.

— Здравствуйте, — сухо поздоровалась она, внимательно посмотрев на женщину привлекательной внешности, не старше тридцати пяти лет. — Я дочь… — Юля назвала фамилию своей матери, профессора-хирурга, главврача знаменитой в областном центре клиники.

— Очень приятно познакомиться с дочкой Надежды Петровны, — с почтением привстала со стула терапевт.

— Я не думаю, что наше знакомство окажется приятным, — отчеканила Юля. Она села на стул, услужливо предложенный ей медсестрой, и, глядя в лицо терапевту, строгим тоном спросила: — Скажите, кто вам посоветовал «упечь» в инфекционное отделение абсолютно здорового человека. Удивлены? — насмешливо улыбнулась она. — Пятнадцатого мая, утром, на прошлой неделе, — сделав паузу, продолжала она, — к вам обратился молодой человек, блондин…

— Извините, пожалуйста, — перебила Юлю терапевт. — Танюша, — обратилась она к медсестре, — ты постой немного за дверью, чтобы ко мне никто не входил… Я вспомнила вашего больного, то есть не вашего, извините, а моего. Но он сам мне признался, что у него… диарея.

— Я же вам объяснила, почему он так поступил, — жёстким голосом произнесла Юля. — В общем, я пришла не расследование проводить, а узнать: кто вас просил отправить в стационар Кириллова. Если будете говорить неправду, то у вас, и не только у вас, будут неприятности… если у Кириллова взять анализы. Скажете правду, об этом ваше начальство не узнает.

— Я всё поняла, — побледнела терапевт, — и юлить перед вами не буду. Скажу начистоту: попросил меня об этом мой старый приятель, главный инженер винзавода. Такой коти-и-ще, — закрыв глаза, покачала она головой, — жуткий. И он мне честно сказал, что хочет «заняться» новенькой секретаршей. А её муж, вроде бы, помеха ему… Короче, уговорил он меня, а я попросила знакомую в инфекционном отделении.

Выслушав признание, Юля брезгливо поморщилась и поднялась со стула. Она уже закрывала за собой дверь, когда услышала за спиной: «Только вы никому…»

В понедельник Алла снова надумала съездить к Денису. Хотя и была накануне у него, но нахлынувшее желание гнало её в объятия мужа. «А вдруг и с ним получится, как с Самсоном».

Своё решение о поездке к Денису Алла приняла до обеденного перерыва. А в перерыв её вызвал Самсон и, заперев дверь, вкрадчиво сказал:

— Алёнушка, мне очень хочется посмотреть, как ты выглядишь в новых трусиках. Надеюсь, ты в них сегодня?

— Решили о своём подарке напомнить? — дерзко спросила Алла.

— Не только, — масляно улыбнулся Самсон. — Есть желание пообщаться с тобой. Целые сутки уже представляю одно и то же, как я раздеваюсь, как снимаю с тебя французские трусики, как ты садишься мне на колени. Начинаешь потихоньку кусать меня, захлёбываться от возбуждения. Ты представляешь, Алёнушка?

Самсон говорил вкрадчивым голосом о том, что будет дальше, как им хорошо будет… Алла замерла, будто под гипнозом; слова любовника с каждой секундой всё сильней распаляли в ней закипающую страсть. Она боролась с этой напастью, старалась думать о муже, но мысли путались.

Распалялся от собственных слов и Самсон. Ему уже нестерпимо хотелось Аллу, он почти физически осязал её упругие, гладкие ягодицы, груди… Он отлично знал, что она недолго будет противиться и сама упадёт в его объятия.

Он взял её руку и поцеловал. Алла нахмурилась, но руку не вырвала, из кабинета не побежала. Казалось, она ждёт, что будет дальше. И Самсон пошёл дальше. Он обнял её за талию, притянул к себе. Алла издала слабый стон, провела тыльной стороной ладони себе по лбу, точно пытаясь унять головокружение. Это отдавало душещипательной сценкой из жизни кисейной барышни. Как-то странно усмехнувшись, Самсон приподнял подол её платья…

Алла откинула голову назад. Ей было сладостно до умопомрачения, но мозг всё ещё противился. А Самсон гладил её животик, по сантиметру опускаясь ниже и ниже. «Нет, только не поддаться, устоять». Но не выдержала, сдалась. «К чему бороться? — малодушно подумала. — Ещё один разок, а там — конец».

— Самсончик, — словно в полусне, прошептала она. — Любимый… я хочу… люблю тебя…

Самсон ликовал. «Что, сдаёшься, похотливая сучка?»

…Минуты через три, когда Алла почувствовала в себе душевный подъём, она вдруг услышала:

— Давай одеваться, мне кажется, нас подслушивают. А после работы ко мне домой приедешь.

Алла молча, с недовольным видом встала с кресла…

Самсон, уже одетый, дожидался её.

— Самсон, я к мужу хотела съездить.

— Езжай, — пожал он равнодушно плечом. — От него ко мне приедешь.

Алла недоумённо посмотрела на Самсона: всё-таки она рассчитывала на то, что он отвезёт её к Денису. Прикусила от обиды нижнюю губу, отпустила.

— Хорошо, я подумаю.

Вялой походкой она пошла из кабинета. Самсон смотрел ей вслед и ухмылялся.

Придя в себя от унизительных, как ей показалось, действий Самсона, Алла от злости не знала, что делать. «Мерзавец! — мысленно ругала его. — Почему не захотел в кабинете? В тот раз было хорошо и вдруг плохо стало, подслушивает кто-то. И с Денисом не получится. Где с ним… в кустах? А может, попробовать?! — Подумав, лишь сильнее обозлилась на себя. — Куда ему тягаться с Самсоном».

И всё-таки к концу рабочего дня Алла решила съездить к мужу. «А вдруг?» — лелеяла она слабую надежду. Но — не получилось. Денис был хмур и на её ласки, ухищрения отвечал пожатием плеч, а в конце отшатнулся от неё, отрезав:

— В кустах я не хочу. Да и больные тут ходят…

«Хорошо хоть еды идиоту не привезла, — с ожесточением думала Алла, шагая к автобусной остановке. — Условия ему в кустах не подходят, деревенщина проклятущая. Могла бы аборт сделать, а теперь рожу тебе от чужого мужика. Ты будешь нянчить его, а я буду посмеиваться, деревня. А пока ты прозябаешь в поносном отделении, я каждую ночь буду проводить с Самсончиком, чтобы на всю жизнь натешиться».

Постояв недолго на остановке, Алла не выдержала и взяла до дома Самсона такси. Не опасаясь, что в этом доме могут жить и другие работники винзавода, которые её знают. «Плевала я на всех!»

Едва Самсон открыл дверь, как она кинулась ему в руки:

— Самсончик, любимый, одного тебя люблю.

— Может, сначала выпьем? — спокойно спросил тот, также спокойно снимая с Аллы платье.

— Нет, нет, потом, — отмахнулась она.

— Алёна, я сразу тебе ставлю условие, — с ходу заявил он.

— Мой милый… ставь любое условие.

Самсон слащаво улыбнулся, но Алла не заметила этого. Голая, она бухнулась на колени и стала обнажать любовника.

— С сегодняшнего дня, — начал диктовать он, — ты мне будешь безоговорочно во всём подчиняться.

— Буду, — покорно бросила она.

— Я могу потребовать о тебя разных действий, — продолжал Самсон. — Самых разных!

— Пусть.

— А иногда тебе придётся ночевать у меня даже тогда, когда муж будет дома. Не побоишься?

— Нет!

— И на работе будешь делать всё, что я прикажу.

— На всё согласна! Я — твоя раба…

Утром Алла входила в приёмную, как привидение: походка вялая, вид поблекший. Губы обескровлены и искусаны. И вся она походила на человека, который только что перенёс долгую, изнурительную болезнь. Сослуживцы не узнавали её, обмениваясь многозначительными взглядами, а то и скабрезно перемигивались.

Самсон, наоборот, казался помолодевшим на десяток лет. Он был весел, жизнерадостен, каждые полчаса вызывал к себе секретаршу, передавая ей документы для перепечатки. И всякий раз шутил: то по поводу её искусанных губ, то насчёт её кипучей страстности. Алла лишь вяло улыбалась в ответ.

Часа через два она попросила Самсона отвезти её домой:

— Сил нет сидеть. Всё болит, тошнит. Боюсь, как бы со стула не свалиться. Я уже отпросилась у директора, сказала, что заболела.

Главный инженер не стал медлить, но сразу предупредил, что повезёт её не домой, а к себе. Алла слабо улыбнулась:

— Хорошо, позвоню и сегодня матери, навру, что опять у подруги заночую, к экзаменам с ней готовимся.

— Молодчина, — похвалил её Самсон. — А я больничный тебе с сегодняшнего дня оформлю. Отдохнёшь от трудов праведных.