Измена. Лучше сдохну, чем с тобой!

ДОМИНАТРИКС, 2023

Мой муж изменил мне. С секретаршей, прямо в своем кабинете. Я пришла поздравить его с днем рождения и застала эту девку прямо за делом. А ведь это должен был быть самый счастливый день в моей жизни – нам, наконец, удалось забеременеть. Я убежала от него, но, прежде чем двери лифта сомкнулись, прокричала, что беременна от другого. Годы спустя мы встретились снова. Мой бывший и мой сожитель, жестокий садист, сели играть на меня в карты. И бывший, Ваня, выиграл. Забрал меня в свой особняк, и я дико боюсь, что он узнает, что сын его, и отнимет у меня Сашу.

Глава 5. Мирослава

— Ваня… — беспомощно шепчу я, то ли прося его остановиться, то ли умоляя продолжать.

— Я люблю твои стоны, Слава. — Его палец накрывает мой клитор, вырисовывает на нем восьмерки. — Так давно их не слышал.

— Это ничего между нами не изменит, — всхлипываю я и срываюсь на громкий тягучий стон.

Он вжимается в меня еще теснее, и я чувствую, как в бедро упирается его твердое, горячее возбуждение.

— Ничего, — подтверждает, целует меня за ушком, у границы с линией роста волос. — Просто разрядка. Можешь притвориться спящей. Можешь все свалить на меня. Все моя вина, Слав, — в его голосе я слышу обиду и гнев, которые он старательно подавляет. — Просто расслабься.

— Я не должна была врать про Сашеньку, — всхлипываю, трусь попкой о его стояк, льну к пальцам на своих нежных местах. — Прости…

— Замолчи, — почти приказывает Ваня и стаскивает с меня трусики. — Просто замолчи.

— Поцелуй меня, — почти умоляю я.

Я так соскучилась по его губам, по его вкусу. Утром пожалею о том, что сейчас произойдет, но это будет утром. Я и так столько дров наломала, хуже уже не будет. Наверное.

Ваня игнорирует мою просьбу. Ладонь его второй руки протискивается между моих бедер, и сразу два Ваниных пальца проникают в меня на все фаланги. Я вскрикиваю, вздрагиваю, и у меня из глаз брызжут слезу. Просто разрядка, как он и сказал. Наказание. Просто оргазм без зрительного контакта, его губ, нашей близости… Просто механическая разрядка.

— Я тебя хочу, — вылетает из моего рта вместе с громким стоном.

— Кончи, — хрипло, над моим ухом. Его пальцы все быстрее двигаются во мне, давят на переднюю стенку, просто сводя меня с ума. — Я так хочу снова тебя почувствовать, — в его голосе что-то похожее на отчаяние.

Почти невозможно почувствовать друг друга под этим ворохом застарелых обид, лжи и взаимной ненависти.

Еще пара движений во мне, еще пара пульсовых нажатий на твердый, сверхчувствительный бугорок, и я, дернувшись, рассыпаюсь на острые осколки в его руках. Лишь на мгновение меня окунает в какое-то безумное счастье, ведь он снова со мной, но, когда в голове снова проясняется, накатывает ужасная безысходность. Я лежу и беззвучно глотаю слезы. Он только что сделал все еще хуже.

Ваня резко поворачивает меня на спину, нависает сверху и врезается в мои губы поцелуем. Его язык проскальзывает по моим зубам, раздвигает их и врывается в мой рот, кормя меня его вкусом. Я запутываю пальцы в его волосах, дергаю их судорожно и ласкаю его язык у себя во рту. Боже, как же я по нему скучала, как бредила им наяву все эти пять лет.

Я ерзаю под ним нетерпеливо, вся изнываю от желания вновь почувствовать его в себе, но Ваня вдруг отстраняется от меня. Резко и болезненно. Просто смотрит мне в глаза, пытаясь отдышаться, гладит по волосам и ничего больше не делает. Я чуть не плачу от этой холодной паузы.

— Спи, — шепчет мне в губы, целует в лоб и поднимается. — Я же сказал, что ты тут не за этим.

— Ты издеваешься? — Я сажусь, обнимаю свои колени и прижимаю их к груди. — Не хочешь меня? Слишком шлюха для тебя?

Он усмехается так, словно я сморозила какую-то глупость.

— Я хочу, чтоб ты определилась со своими желаниями, Слав.

Он стоит предо мной полностью обнаженный, так близко, только руку протяни, и в то же время мой бывший муж бесконечно далек. Впрочем, так всегда было: прекрасен и недосягаем, сам по себе. В его взгляде вечно читалось: если тебя что-то не устраивает, дверь там, я лучше буду один, чем в неудобных для себя отношениях.

— Ты привез меня сюда как вещь, — напоминаю я, готовая разреветься от обиды.

— В этом главная наша проблема, да, — цедит сквозь стиснутые зубы. — Спокойной ночи.

Он разворачивается и просто уходит. Я хватаю подушку и с воплем швыряю ее в закрывшуюся за ним дверь. Мне кажется, я сейчас сойду с ума.

Остаток ночи я мучусь, ворочаясь в кровати, которая вся пропахла им. Несколько раз встаю, намереваясь уйти, но снова ложусь, сворачиваюсь в позе эмбриона и реву. Мне нужно вернуть моего ребенка. Мне нужно… Ну же, Мира, признайся. Ты не переболела, не разлюбила его…

Я смотрю в светлеющий потолок, пытаясь хотя бы с собой быть честной: я хочу вернуть не только Сашеньку, но и бывшего мужа. Люблю его, и, вероятно, не перестану никогда, что бы Ваня ни делал, каким бы отчужденным и холодным ни был.

Я ковыляю в душ. Нога еще болит, но уже могу передвигаться, хоть и хромая. Не сразу решаюсь встать под прохладные струи — жалко смывать с себя его запах.

Быстро принимаю душ, заворачиваюсь в пушистый белый халат, сушу волосы и быстро наношу легкий макияж. Спускаюсь и застываю на последней ступеньке лестницы. Из кухни доносятся звуки песенок из детских мультиков.

Он привез Сашеньку. Несусь туда, забыв про боль в ноге, про все наши разногласия, вообще обо всем.

Влетаю на кухню, и моя надежда со звоном разбивается, столкнувшись с реальностью. Конечно! А на что я, дура, надеялась? Что стану кем-то, кроме интрижки? Он же сказал, что хочет закрыть гештальт: вернуть сына и показать мне, что у него все есть, и я ему не нужна, даже чтобы трахнуть.

За кухонным столом молодая темноволосая женщина пытается накормить кашей девочку лет двух с кукольными голубыми глазками и кудрявыми как у ангелочка светлыми волосами. У моего сына такие же глаза.

Я пошатываюсь, хватаюсь за стену, чтоб не упасть. Он привез меня в дом к своей семье.

— Давай еще ложечку за папу, Анюта, — воркует женщина, изображая из ложки самолетик, а потом замечает меня. — Здравствуйте! Вы, наверное, гостья Ивана Александровича. Садитесь с нами завтракать.

— Спасибо, не хочу, — бормочу я, не зная, что теперь делать.

— Па-па! — радостно выкрикивает девочка, когда на пороге кухни появляется вернувшийся откуда-то Ваня.

Женщина помогает ребенку слезть с высокого стульчика для кормления, и девочка бежит к моему бывшему. Тот с готовностью подхватывает ее на руки и улыбается.

— Привет, дочь, — здоровается он с девочкой и обращается к женщине: — Вы уже позавтракали?

— Да, уже думаю, все, Иван Александрович, — отзывается она. — Приготовить вам кофе?

— Не нужно, — качает головой он, скользнув по мне взглядом, и отдает ребенка женщине. — Сходите, погуляйте с Аней.

— Конечно, — тут же соглашается она и уносит девочку наверх.

— Я пойду, — мямлю я. — Не хочу мешать твоему счастью.

— Я другого и не ожидал, — усмехается почти издевательски. — Тебя оскорбило, что я не жил монахом после нашего развода? Хочешь опять убежать? Или поговорим уже, как взрослые люди?