Измена. Лучше сдохну, чем с тобой!

ДОМИНАТРИКС, 2023

Мой муж изменил мне. С секретаршей, прямо в своем кабинете. Я пришла поздравить его с днем рождения и застала эту девку прямо за делом. А ведь это должен был быть самый счастливый день в моей жизни – нам, наконец, удалось забеременеть. Я убежала от него, но, прежде чем двери лифта сомкнулись, прокричала, что беременна от другого. Годы спустя мы встретились снова. Мой бывший и мой сожитель, жестокий садист, сели играть на меня в карты. И бывший, Ваня, выиграл. Забрал меня в свой особняк, и я дико боюсь, что он узнает, что сын его, и отнимет у меня Сашу.

Глава 4. Мирослава

— Ой! — вскрикиваю я, когда мой каблук подкашивается, и лодыжку пронзает острой болью.

— Слава, — Ваня тут же подхватывает меня под подмышки и колени и легко поднимает на руки. — Что такое?

— Нога, — поясняю я, морщась от боли.

Он молча вносит меня в дом, проходит со мной через просторный холл в кухню и усаживает на высокий стул у кухонного острова. Присаживается на корточки передо мной и разувает: сначала снимает туфлю со здоровой ноги, а потом — с поврежденной.

— Ах, — выдыхаю я. Нормально так растянула, если настолько больно.

— Больно? — Ваня поднимает на меня глаза, и мне кажется, я бесконечно тону в их синеве. Вновь отвлекается на мою травму, фиксируя ступню в своих сильных пальцах. — Растяжение. Просто нужен покой на пару дней.

Его руки такие теплые, такие родные, что я почти плачу от потока нахлынувших чувств. Я вспоминаю нас вместе и нашего малыша, который так ужасно и прекрасно похож на Ваню.

Его взгляд как пытка. Рассматривает мое лицо внимательно, словно подмечая каждую новую морщинку, каждое мелкое изменение. Отпускает мою ногу, аккуратно поставив ее на пуфик, который подвинул, и заправляет мне за ухо выбившуюся прядь волос. Не только я скучала: Ваня ведет пальцами вдоль моей скулы, а потом выше, почти коснувшись уголка рта. Резко одергивает от меня руку и чуть кривится.

— Ваня, — его имя на языке как самое изысканное лакомство, но сейчас оно безбожно горчит, — зачем я здесь?

Он встает, отворачивается от меня и делает вид, что рассматривает бутылки на баре. Я же пожираю взглядом его внушительную фигуру, затянутую в идеально сидящий костюм. Я могу закрыть глаза и в мелких подробностях воспроизвести перед внутренним взором то, что под одеждой.

— Мы собираемся ужинать, — проговаривает спокойно, словно и не было пяти лет не вместе и всей этой тлеющей ненависти. — Есть хочешь, Слава?

— Нет, не хочу, — мотаю головой.

— Тогда будем пить, — выдает невесело и откупоривает бутылку вина, разливает по бокалам и подает мне один. — Твое любимое.

— Чего ты хочешь? — спрашиваю, не притронувшись к алкоголю.

— Очень зря ты так, — вздыхает он, двумя глотками приканчивает свою порцию и швыряет бокал в раковину. Я вздрагиваю от звона осколков. — Я хочу, чтобы ты побыла со мной семь дней. Здесь, в этом доме.

— Зачем? — Я физически чувствую, как у меня глаза лезут из орбит.

— У нас остались незакрытые гештальты, — проговаривает мрачно, опирается поясницей на край кухонного острова и складывает руки на широкой груди.

— Если мне это не нужно? — спрашиваю я и тут же прикусываю себе внутреннюю часть щеки.

«Дура… Дура! Заткнись! Проси у него помощи. Валяйся в ногах, умоляй вернуть тебе сына!!», — ору я внутри себя, пытаясь преодолеть эту тупую застарелую обиду.

— Мне не нужно твое согласие, Слава, — чеканит он. — Мнение твое тоже не интересует, — он вдруг замолкает и устало проводит ладонью по лицу. — Я спрошу у тебя сейчас кое-что, и советую очень хорошо подумать над ответом.

Внутри меня все замирает. Вот сейчас…Сейчас это случится, и я из просто шлюхи превращусь в бессердечную суку, которая скрыла от него ребенка.

— Что ты хочешь знать? — спрашиваю, зажмурившись на секунду и резко распахнув глаза.

— У тебя есть сын. — Он смотрит прямо на меня, и этот пристальный взгляд как пытка. Как худший детектор лжи. И вот тот самый последний гвоздь. Сразу. Наотмашь: — Чей это ребенок? Мой? Или того дебила, с которым ты связалась?

— Твой, — произношу единственное слово. — Твой, — повторяю, судорожно вдохнув порцию кислорода.

— Блядь, — выдыхает Ваня зло, и я вижу, как его плечи оседают, а грудная клетка вздымается от такого же отчаянного вздоха.

Я с трудом поднимаюсь и ковыляю к нему, держась за столешницу. Сейчас его измена меркнет в сравнении с моим поступком. Я бы многое отдала, чтобы вернуться в тот день. Я бы просто ушла без того позорного выкрика, что беременна от другого. Мы бы просто развелись, и, возможно, я бы сейчас жила спокойно с Сашенькой. Но я так не сделала.

— Прости, — шепчу я.

Пересиливаю себя и касаюсь его плеча. Ваня такой горячий, словно температура подскочила выше сорока.

— Иди спать, — бросает холодно, скидывая с себя мою руку.

— Ваня, — бормочу дрожащими губами.

— Иди. Спать, — повторяет он, выделяя слова. — Мне нужно…

Я закусываю внутреннюю сторону щеки и ковыляю по мебели, сама не знаю куда. Просто подальше от него.

— Себе делаешь больно? Или мне? — спрашивает он, в два шага оказавшись рядом.

— Прости, — вновь выдаю я слово, которое вообще ни на что не влияет.

Не отвечает. Подхватывает меня опять на руки. Прижимаюсь нему. Пышет жаром, и сердце так стучит. Мое. Его.

Несет меня вверх по лестнице, аккуратно заносит в одну из комнат на втором этаже. Так же молча сажает меня на край большой кровати. Резко разворачивается и идет к двери.

— Давай поговорим, — умоляю я.

Мне нужна его помощь. Мне очень нужно, чтоб он вернул нашего ребёнка. На прощение не надеюсь. Да и сама его не прощу никогда.

— Утром, — проговаривает угрюмо и уходит, хлопнув дверью.

Мне невыносимо тут. Невыносимо без него. И невыносимо опять чувствовать на себе его запах. Скидываю с себя платье, которое сдавливает тело корсетным верхом, кое-как разбираю постель и забиваюсь под одеяло. Плачу в подушку, закусывая ее край, чтоб этот рев не разносился по всему дому, и сама не замечаю, как засыпаю.

Просыпаюсь оттого, что меня обнимают его руки, и даже не сразу понимаю, что это не сон. Ваня прижимается ко мне, жарко дышит в шею, и я ощущаю в его дыхании запах крепкого алкоголя.

Он оплетает руками мою талию и прижимает спиной к своей голой груди.

— Ты сказал, что в сексе недостатка нет, — напоминаю я — перед глазами мелькают кадры того, что произошло в офисе.

У него столько женщин было. Столько есть.

— Я не за этим пришел, — его речь нечеткая — много выпил. Иначе бы не пришел, наверное. — Я скучал по твоему запаху, Слав. Он мне снился каждую херову ночь. — Ваня шумно тянет носом и утыкается его кончиком в мою шею. — Спи. Просто спи.

Я беззвучно глотаю слезы и молюсь, чтоб это не заканчивалось.

— Вань, он забрал у меня Сашеньку, не дает мне его видеть… — начинаю я, и слезы потоком льются на подушку. — Сын на него записан, он юридически его отец. Умоляю тебя, помоги мне вернуть Сашеньку. Я все сделаю, только помоги…

— Слава, — он прижимает меня еще крепче, поглощая мою дрожь своим телом, — дай мне пару дней, и я верну тебе ребенка. Клянусь.

Его «клянусь» эхом разносится внутри моей черепной коробки. Если он так сказал, то так и будет.

— Спасибо тебе. — Я перехватываю его руку, тяну к своим губам и целую. — Я все сделаю… Все… Только верни его.

— Не надо ничего, — вырывает у меня руку и ребром ладони жестко скользит по моему бедру. — У тебя идеальное тело, — его голос более хриплый и темный. — Я всегда был его фанатом.

Я хочу повернуться к бывшему мужу, поцеловать, но он не позволяет мне. Прижимает так тесно к себе, что почти нечем дышать.

— Не нужно платить мне натурой, — шепчет у виска. — Не нужно…

Обида опять захлестывает меня с головой. Так он обо мне думает… Пытаюсь выкрутиться из его рук, но Ваня не отпускает, закидывает свою тяжелую ногу мне на бедро, чтобы я не могла сопротивляться.

— Т-с-с, — насмешливое над ухом, и он прикусывает мочку до боли, которая разгоняет рой мурашек по телу.

Его рука гладит мой живот, опускается все ниже, пока кончики пальцев не оказываются под трусиками.