Новая история города Чуханска. Однажды в городе

Виталий Иванович Глухов

Историко-литературный роман с элементами философского осмысления периода реформ в России. В данной работе я попытался соединить три направления в литературе – это роман как таковой, философское осмысление и толкование происходящих событий на фактах реальных событий. Читатель получит не просто очередную книгу по истории с сухими цифрами и фактами, а художественное отражение эпохи с живыми героями, проживающими в конкретных исторических условиях.

Глава 3. Судный день

«И кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду».

Евангелие от Матфея, 5, 40

Степан был уверен, что уже готовое решение по его делу лежит на столе у судьи. Но душа противилась, и не хотелось быть мальчиком для битья. Даже в этих заведомо проигрышных, невыгодных для себя условиях необходимо было защищаться. На адвоката, как и на все остальное, денег не было, и Степан решил сам себя защищать. А что, если выступить с резкими разоблачениями деятельности мэра и его приближенных? Эта мысль заметалась у него в голове и вызвала массу эмоций. Он представил, как обрушивается с грозной разоблачительной речью на защитников мэра. У присутствующих в зале суда загораются глаза, и они — на его стороне. Горожане давно уже знают о нечистых делах мэра. Невозможно скрыть ту роскошную, расточительную жизнь, которую ведет мэр. Барская вилла, дорогие роскошные иностранные автомобили, невероятной цены украшения для жены и любовницы… Разве это можно приобрести на довольно скромный оклад мэра? «Нет, так не пойдет. Мечтать, конечно, не вредно, но надо придумать более реальный ход защиты», — подумал Степан.

До начала суда оставалось еще два часа, и Степан решил пройтись и успокоить нервы. Собрав необходимые документы, он вышел из дома и размеренным шагом двинулся в сторону здания суда. По-весеннему яркое солнце и свежий теплый ветерок несколько рассеяли его мрачные мысли. «Сколько душевных сил и энергии приходится тратить на эту бессмысленную возню, — с сожалением подумал Степан. — Скинуть бы с себя весь этот груз суеты, освободиться от окружающей мерзости и ощутить радость и счастье от жизни, от этого яркого весеннего солнца, от переполняющего душу, с детства знакомого запаха распускающихся почек. Да нет… не дадут… не оставят в покое».

Углубившись в свои размышления, Степан не заметил, как оказался возле городского суда. Это было четырехэтажное здание с квадратными окнами без каких-либо архитектурных изысков, построенное где-то в середине семидесятых годов прошлого столетия. На обочине стояло несколько легковых автомобилей, заехавших прямо на изрытый колесами машин газон, так как место для парковки было не предусмотрено. Работая корреспондентом газеты «Чуханские новости», Степан и раньше бывал в здании суда, но никогда ранее оно не производило на него такого гнетущего впечатления.

Перескакивая через грязные лужи, Степан перебрался на противоположную сторону дороги и вошел в здание суда. Слева от входа молоденькая девушка со столов торговала юридической литературой. Справа стояли охранники, досматривая входящих. Степан предъявил охранникам повестку, портфель с документами и прошел в зал заседаний. Там уже находились защитники мэра, которые, смеясь, о чем-то переговаривались.

— А вот и наш герой, — с ехидной улыбкой произнес Андрей Викторович Кукушкин, знавший Кочергина.

— Приходится геройствовать, если не служишь хозяину, — отреагировал Степан.

— Наш оппонент, видимо, настроен по-боевому, — обращаясь ко второму защитнику, произнес Кукушкин.

— А что остается делать, Андрей Викторович, когда приходится защищаться в разных весовых категориях? — спросил Степан. — Нечестные люди не способны состязаться по честным правилам.

— Вот видишь, Михаил Львович, — сказал Кукушкин, пытаясь уловить реакцию Степана, — когда в суде выступают юристы, то они говорят о законах, а журналисты о нравственности и чести, совсем не понимая, что закон и есть высшая справедливость.

Степан не стал втягиваться в бессмысленную дискуссию, и ничего не отвечая на выпады адвокатов мэра, прошел к своему месту. Публика в зале была довольно разношерстная. Это дело вызвало множество кривотолков и шума в городе, поэтому любопытствующих зрителей было предостаточно. Среди сидящих в зале он увидел несколько знакомых журналистов с блокнотами и диктофонами в руках. «Встать! Суд идет!» — объявила секретарь суда. Вошли судья и двое народных заседателей и заняли свои места.

Судью, Алевтину Матвеевну Никоненко, Степан знал раньше. Она давно работала судьей и была известным в городе человеком. Среди горожан она слыла мужененавистницей, так как личная семейная жизнь у нее не сложилась, муж в свое время спился и умер от белой горячки. Единственный сын попал в неприятную историю, связанную с наркотиками. Она долго с ним возилась, лечила его в различных наркологических клиниках, но он, выйдя из лечебницы, снова начинал принимать наркотики и, в конце концов, умер от передозировки.

Алевтине Матвеевне было уже далеко за сорок лет. Она, как говорится, была далеко не красавица: невысокая, полная, с крашеными волосами и утиной походкой. Замуж она так и не вышла, да и поклонников не наблюдалось. Поговаривали, что, если по попадавшим к ней делам проходили мужчины, сроки были максимальными.

Заседателей Степан не знал. Мужчина полуинтеллигентного вида в помятом галстуке и пиджаке неопределенного цвета и женщина лет сорока с ярко накрашенными губами и выцветшим взглядом. Она могла быть кем угодно — комендантом общежития, завхозом какого-нибудь детского садика или бухгалтером домоуправления.

«Пожалуй, что с таким судом и заседателями мои шансы составляют около одной десятой процента», — грустно подумал Степан.

Судья зачитала исковое заявление в защиту чести и достоинства мэра города Чуханска Сергея Сергеевича Пупкова с требованием возместить нанесенный ему моральный ущерб, оцененный мэром в 300 тысяч рублей.

— Будут ли ходатайства, заявления? — спросила судья.

— Ваша честь, я ходатайствую о том, чтобы в зале суда не производили видеосъемки, — заявил Кукушкин.

— Ходатайство истца удовлетворяется.

Слово предоставили истцу.

— Ваша честь, уважаемые заседатели и граждане города! В пятидесятом номере газеты «Чуханские новости» Степаном Петровичем Кочергиным, в то время исполняющим обязанности главного редактора газеты, была напечатана статья, порочащая достоинство всеми нами уважаемого мэра города Чуханска Сергея Сергеевича Пупкова. В данной статье автор использовал неподтвержденные факты и, как потом было доказано комиссией, порочащие честное имя и достоинство Сергея Сергеевича Пупкова. Перечисленные пять миллионов рублей из бюджета города на строительство комбината по производству детского питания предприятию ООО «Продукт» были затрачены непосредственно на разработку проекта и приобретения технологического оборудования, что доказывается представленными суду документами. В данном деле не прослеживается заинтересованности мэра города, поэтому считаем, что статья Степана Петровича Кочергина не обоснована и тем самым ущемляет честь и достоинство Сергея Сергеевича Пупкова. Сергей Сергеевич Пупков не просто является гражданином Чуханска, а занимает важный и ответственный пост, поэтому автор опорочил не только Сергея Сергеевича, но и всю административную власть города. Исходя из вышесказанного, мы считаем, что автор данной статьи должен компенсировать причиненный моральный ущерб гражданину и мэру города в размере 300 тысяч рублей. Мы настаиваем на данных требованиях, хотя это и незначительная сумма по сравнению с теми страданиями, которые пережил наш многоуважаемый мэр. У меня все.

— Что вы скажете в свою защиту, гражданин Кочергин?

— Ваша честь! Я не считаю себя лжецом или человеком без чести и достоинства, и готов подписаться под каждым фактом опубликованной статьи. Свою статью я писал, основываясь на документах, предоставленных мне Владимиром Владимировичем Поликарповым, который работал в то время в финансовом отделе мэрии. К сожалению, сегодня он не может присутствовать на суде, так как на прошлой неделе был избит хулиганствующими молодчиками в подъезде своего дома. И в данный момент находится в больнице с тяжелой травмой головы.

Я считаю, что эта афера, проделанная мэром вместе с его родственниками, была заранее спланирована. Предприятие ООО «Продукт» было зарегистрировано за месяц до того, как деньги из мэрии были перечислены на его счет, и учредителем данного предприятия являлся племянник Пупкова, некто Альфред Натанович Кологоворотов. После получения от мэрии пяти миллионов рублей предприятие было обанкрочено и реорганизовано, а деньги ушли в неизвестном направлении. Хотя можно предположить, что они были распределены по карманам родственников Пупкова. Конечно, за руку никого из них я не поймал, но мошенничество явно прослеживается. Мэрия, имея задолженность по зарплате врачам и учителям, выделяет значительные суммы на поддержку сомнительных проектов. Да так у нас в городе скоро вообще не будет ни образования, ни медицинского обслуживания. Честь и достоинство жизни наших сограждан брошены в угоду мэру, творящему произвол и беззаконие. Если вы считаете, что покрыть деяния, в которых явно прослеживается мошенничество, важнее чести и достойной жизни всех горожан, то что я могу сказать в свое оправдание?

На этой пафосной ноте Кочергин закончил свою речь и сел на место.

— Будут ли еще заявления и выступления? — спросила судья.

— Ваша честь! Я хочу сказать, — взял слово помощник Кукушкина. — В сегодняшнее непростое время, когда общество и так расколото и нет единства, я считаю действия Кочергина не просто безответственными, а даже, можно сказать, преступными, так как подталкивают недовольную часть населения к противоправным действиям. Господин Кочергин должен не только компенсировать моральный вред мэру нашего города, но понести более строгое наказание за подрыв государственного строя. В этом деле необходимо разобраться, как следует, и вынести общественное порицание поступку недобросовестного журналиста. Прошу учесть мое мнение.

Суд удаляется на совещание, — объявила секретарь, и судья вместе с заседателями удалилась в совещательную комнату.

— Николай Николаевич, как вы думаете, размер предъявленного иска к Кочергину соответствует нравственным страданиям мэра? — обратилась Алевтина Матвеевна к заседателю.

— Да я вообще считаю, что его надо посадить года на три, — с запалом ответил Николай Николаевич. — Совсем нет никакого уважения к власти. Этим журналистам дай волю, любого грязью обольют. Того и гляди, скоро до президента дойдут. Нельзя позволять им вбивать клин между народом и властью. Народ и власть едины, так как они находятся в постоянном совокуплении. Ничего святого не осталось у этих журналистов. Найдут, где какой скандальный материал, и давай о нем кричать на каждом углу. И ведь не задумываются, как это на людях отразится, — разошелся Николай Николаевич.

— А вы как думаете, Анастасия Власовна?

— Жалко мне его. Где же он такие деньжищи-то возьмет. Ведь сумма очень большая.

— А пусть думают, прежде чем писать всякие статейки, — с возмущением сказал Николай Николаевич.

— Ну, что ж, на том и порешим. Иск в размере 300 тысяч рублей удовлетворить. Подписывайте, Николай Николаевич, и вы, Анастасия Власовна.

«Встать. Суд идет!»

Алевтина Матвеевна, удовлетворенная прошедшим заседанием, зачитала резолютивную часть решения: «Требование истца о компенсации нанесенного морального ущерба в размере 300 000 рублей удовлетворить. Опубликовать в газете „Чуханские новости“ опровержение статьи „Мэрские игры“. Решение может быть обжаловано в течение десяти дней в вышестоящий суд».

Трудно было ожидать какого-либо другого решения, но Степан все равно чувствовал себя разбитым и униженным. Выйдя из зала суда, он настолько был подавлен, что сразу не мог сообразить, в какую сторону ему двигаться. Дома его никто не ждет, друзей, к кому бы он мог сейчас вот так, запросто, зайти и излить душу, не осталось. Любимой женщины нет. Он подумал про свою новую знакомую Жанну, но не идти же к ней в таком состоянии. Не придумав ничего подходящего, Степан устало двинулся в сторону дома.

Дома было пусто и неуютно. Он так и не привык к этой квартире, куда переехал из прежней трехкомнатной после развода с женой. Маленькая однокомнатная квартира с низким потолком ему сразу не понравилась, да и район был отдаленным. В доме постоянно летом не было воды, а зимой тепла. Жена настаивала на быстром размене, вот и пришлось перебраться. Хотя, похоже, и здесь он долго не задержится.

Звонок в дверь отвлек Степана от размышлений. Он никого не ждал. Кто бы это мог быть? Не думая, он встал и пошел открывать дверь. На пороге со своей неизменной улыбкой, с пакетами и бутылкой водки в руках стоял Валентин Чижиков.

— Приветствую тебя, бесстрашный рыцарь Ланцелот. Это я, твой добрый волшебник. Почему такой унылый вид? Сейчас мы сделаем на быструю руку закуску, выпьем водочки, и печаль как рукой снимет. Про суд можешь не рассказывать, я от твоих коллег уже все вызнал. Пошли на кухню, небось есть хочешь, как волк в холодную зиму. Степан, ты подумал о моем предложении насчет газеты? Я тут, намедни, переговорил с некоторыми бизнесменами по поводу их участия. Они готовы помочь деньгами. Многие в городе не довольны деятельностью администрации. Произвол и поборы чиновников всех достали.

— Знаешь, Валентин, я вообще подумываю из города уехать, может быть, в другой город, а может, за границу.

— Так ты что, считаешь, что в другом городе все иначе? Чуханск — это черная дыра, а в другом месте тебе все на блюдечке поднесут? Я ведь поездил по стране и скажу тебе, везде все то же самое, только с незначительными вариациями. Ты посмотри, что в стране происходит. Наш мэр Пупков присвоил пять миллионов рублей, это так, мелкие кражи. Почему, ты думаешь, рубль по отношению к иностранной валюте постоянно скачет? Ведь соотношение рубля и доллара установлено не торговым балансом, а Минфином, и на этих изменениях соотношения рубля к доллару кто-то зарабатывает миллионы долларов в день. Ну, а насчет заграницы, допустим, ты сможешь уехать за границу, даже можно допустить, что уедешь в благополучную страну Канаду, или Францию, или Англию… Но на что ты там будешь жить, не имея капиталов, связей и не зная языка. Журналистом ты там не сможешь работать, а другой профессии у тебя нет. Так что остается у тебя один выход — принять мое предложение. Ведь я дело предлагаю. Это тебе не работа в «Чуханских новостях», свободы и выбора у тебя будет достаточно, а финансовую сторону газеты я беру на себя.

— Да это я насчет отъезда так… Ты же знаешь мою ситуацию. На данный момент у меня выбора почти никакого, и не соглашаться на твое предложение было бы глупостью. Ну, вот что, давай выпьем, а завтра с утра я начну думать, план набросаю, что необходимо предпринять, и начнем действовать.

— Ну, вот и хорошо. Кстати, Степан, я тут Жанну с Александрой в четверг в театр пригласил. Составишь компанию? Чеховского «Дядю Ваню» ставят.

— Что ж… Времени у меня свободного много, а в театре я уже сто лет не бывал. Когда день отсидишь на рынке, то вечером ни на какие спектакли не тянет, водки накатишь — и в кровать.

— Правильно. Когда тебя обстоятельства гонят по кругу, то некогда разглагольствовать, надо бежать.

— Можно и бежать, Валентин, и даже хочется бежать, когда знаешь куда.

— Вот я и предлагаю тебе место, чтобы было куда бежать. И все-таки необходимо постоянно действовать. Вот я поставил себе год назад цель — купить подержанную иномарку, ну и копил, тихонько, правда, год уже прошел, а мне сейчас подержанную не надо, я хочу новую. А все почему? А потому, что я изменился, и доходы мои изменились, да и новые иномарки подешевели, а ведь год назад я искренне верил, что куплю подержанную.

— Может быть, ты и прав, Валентин, только мне не до машин сейчас. Сейчас я просто выживаю. Пытаюсь сохранить человеческий облик и хоть какой-то интерес к жизни.

— Степан, а ты не преувеличиваешь трудности?

— Ты все такой же остался. Тяжесть переживаемых трудностей есть субъективное восприятие, я не говорю о болевых ощущениях. Чем больше разрыв между желаемым и действительным, тем сильнее страдания.

— Ладно…, ладно… Ты всегда в философии лучше меня соображал. Ну, я помчался, а то уже поздно. В четверг увидимся.