Драконий перстень

Георгий Григорьянц, 2018

Легионы Древнего Рима, ведомые полководцем Помпеем, двигаются на Армению и Кавказ. Царь Армении Тигран II Великий и его сын Артавазд пытаются остановить гибельное нашествие. Возможно, им поможет старинный артефакт – драконий перстень, который творит чудеса, придает человеку невероятную силу, но также подчиняет волю до беспрекословного послушания. Насладиться чудесами Древнего Мира, стать участником необычных событий, ужаснуться злодействам царя Митридата, удивиться поступкам Юлия Цезаря, по-новому взглянуть на Антония и Клеопатру – книга полна неожиданных поворотов, захватывает с первых страниц, будоражит воображение.

Глава 4

Город Птолемаида, что на берегу Средиземного моря, до появления в Сирии Птолемеев звался Акко и было ему более двух тысяч лет. Зная о тайне города и, особенно, о чудесном храме богини Ташмету (впрочем, некоторые называли богиню Нанайей, а другие — Анаит), цари Египта не только переименовали город, но и неизменно получали в небольшом храме с портиком и колоннами божественные прорицания — например, на удачные завоевательные походы или морские путешествия. И все предсказания богини сбывались, отчего Ташмету стала очень популярна на всем Средиземноморье. Богиню так почитали, что повсеместно возвели храмы в ее честь. Но только в Храме судеб Птолемаиды могла заговорить Таблица судеб — удивительный предмет, напоминающий глиняную пластинку величиной в две ладони, подаренную богами Вавилону, а теперь лежащую в кожаной сумке Артавазда.

На белой стене небольшого одноэтажного дома, рядом с которым росли три пальмы, сначала показался неясный силуэт человека, а затем из нее шагнул на каменную мостовую царевич Артавазд. Осмотревшись, он медленно направился к храму напротив. Сзади послышался звук, Артавазд обернулся и, к своему удивлению, увидел рыжего лисенка, а вслед за ним на камни дороги вывалился его сын Арташес.

— Арташес, ты что здесь делаешь?! Как сюда попал? — громким шепотом произнес потрясенный Артавазд.

— Отец, я погнался за лисенком…

— Впрочем, это неважно, у нас мало времени, пойдем со мной!

Они пересекли улицу и, войдя за ограду, поднялись по ступеням храма, оказавшись у двустворчатой двери. Артавазд потянул ручки створок на себя, они со скрипом открылись, и, как только царевич с сыном шагнули в полутемное святилище, перед ними вырос жрец, тощий служитель бога, с длинными жидкими волосами и злыми глазами, в белой хламиде, белых сандалиях и оливковым венком с лентой цвета финика на голове.

— Этот храм неприкосновенный! Никто, кроме жрецов и царственных особ, не может входить сюда! — закричал он, преграждая дорогу. — Помолитесь снаружи!

— Перед тобой царственная особа. Я Артавазд, сын царя Великой Армении и Сирии Тиграна II, а это мой сын Арташес.

Жрец перевел взгляд с царевича на мальчика, потом на лисенка, которого тот держал в руках.

— А лис тоже царственная особа? — невозмутимо спросил служитель бога.

— Да, этот лисенок из царского питомника, сакральное животное, — невозмутимо ответил Артавазд.

Взглянув недоверчиво на мужчину, жрец все же не стал спорить и спросил:

— Чем ты мне все это докажешь?

Артавазд достал висевший под одеждой на шее амулет — агатовую гемму с изображением оленя, на спине которого сидел орел, и показал жрецу. Изменившись в лице, тот отступил, почтительно пропуская гостей. Артавазд с сыном прошли в святилище, посредине которого на пьедестале стояла статуя божества. Каменные стены святилища, прочные и толстые, надежно защищали святыню от случайного прикосновения, воровства или даже любопытного взгляда. Освещение — солнечный луч, падающий на статую через решетку над дверью, — давало возможность увидеть, что помещение богато украшено: в нишах стояло много золотых и серебряных сосудов, на стенах были ярко раскрашенные фрески, по углам размещались изящные скульптуры и масса храмовой утвари; на алтаре в большом бронзовом жертвеннике курился фимиам.

Артавазд сразу почувствовал присутствие божественных сил. На него с высокого постамента смотрела раскрашенная мраморная статуя работы Праксителя, в которой одни узнавали аккадскую Ташмету, другие — греческую Артемиду, третьи — шумерскую Нанайю, а четвертые — армянскую Анаит. Артавазд заволновался: богиня, сошедшая с небес, сейчас предскажет ему судьбу! Из состояния сильного душевного волнения его вывел служитель храма:

— Мы, жрецы, осведомлены, что определенный статус может быть только унаследован по крови, но никак не приобретен. Если ты действительно сын царя Великой Армении, ты получишь предсказание. Обряд требует принесения богине в жертву золота.

Артавазд достал кожаный кошель с золотыми монетами и положил на алтарь. На пальце руки сверкнул драконий перстень, привлекший внимание жреца, с которым стало происходить нечто странное: его объял ужас, он весь затрясся, стал тыкать трясущейся рукой в грудь царевича, силясь что-то сказать, но слова застревали в горле. Камень перстня переливался цветами от розового до бордового. Наконец овладев собой, жрец произнес дрогнувшим голосом:

— Дай мне то, что нужно богине.

Артавазд передал ему шнурок с агатовой геммой, перепуганный жрец, положив амулет у ног мраморной статуи, бросил в жертвенник для воскурений кусочек ладана и торопливо ушел. Струйка ароматного дыма поползла вверх, и царевич почувствовал тягучий сладковатый запах, вызывающий умиротворение и необычную легкость в теле.

— Отец, что ты собираешься делать? — спросил мальчик.

— Сын! — Артавазд положил руку на плечо Арташеса. — Я буду царем, носителем благополучия Армении, а чтобы уверенно влиять на государственные дела, должен узнать судьбу, предначертанную мне.

— И богиня откроет судьбу? — скосив глаза на статую, недоверчиво спросил Арташес.

— Надеюсь, сын. Ну, что ж, начнем…

Царевич подошел к мраморному божеству и достал из сумки мистическую пластину, по которой внезапно начали пробегать завораживающие своей красотой бело‑голубые световые разряды. Раздалось потрескивание, печать в углу Таблицы судеб тускло загорелась рубиновым огнем. Артавазд, не раздумывая, приложил пластину к груди, и вдруг она ярко засияла. Сильное лазоревое свечение сделало помещение храма таким же светлым, как в яркий солнечный день. Подняв Таблицу к глазам, царевич увидел надпись на греческом и начал нетерпеливо читать пророчество вслух:

Цели заветной — власти верховной меж равных царей достигнешь;

Боги с лазурных небес наблюдают и нерешительность видят.

Рассудком твоим завладеет царица Востока, блудница мерзкая;

Власть серебром ограничит, игрушкою сделав; чарам поддавшись,

Голову потеряешь…

Потрясенный Артавазд, прочитав пророчество еще раз, опустил Таблицу и, взглянув на скульптуру, возблагодарил богиню:

— Богиня Ташмету, ты благожелательна и милосердна, ты послала мне предсказание богов, твои божественные лучи снизошли на меня, открыв истинное предназначение — быть царем царей. Но почему мое правление будет зависеть от женщины? В чем мое проклятие?

Царевич пристально смотрел на лик божества, но мрамор оставался холодным и неподвижным. Ни знака, ни звука, ничего!.. Артавазд в отчаянии опустил руки и посмотрел на сына.

— Моя судьба, что бы ни открыли сейчас боги, в моих руках! Так учил отец, а его уроки я хорошо усвоил.

— Удивительное предсказание, — сказал мальчик. — Но я ничего не понял…

— Избежать недальновидных шагов так просто: нужно всего лишь знать судьбу и предвидеть ход истории, — горько пошутил царевич.

Свечение прекратилось. Когда Артавазд в некоторой задумчивости стал укладывать волшебный предмет в сумку, скрипнула дверь, и в святилище раздались гулкие шаги. Резко обернувшись, наследник царя увидел у входа человека лет двадцати, в синем хитоне и пурпурном плаще. На его златокудрой голове с короткой прической «лесенкой» красовался венок из золотых дубовых листьев, который позволяли себе носить только цари, на шее — золотая цепь со странным амулетом, на поясе висел меч с огненным опалом в рукояти. Пришедший буравил злобным взглядом Артавазда, не произнося ни слова. Юный Арташес вздрогнул, а у своего друга лисенка, которого он продолжал держать на руках, ощутил учащенное биение сердца.

— Ты кто? — громко спросил Артавазд. — В такой величественной одежде может появиться только царственная особа.

— Я тот, кого ты меньше всего желал бы видеть, — наконец отчетливо произнес человек с венком на голове. — Твой отец, царь Тигран, сделал все, чтобы лишить меня трона, отобрать сокровища, изгнать из царства, а мою бедную мать казнил лишь за то, что она была предана сирийскому народу и делала добро людям.

— Ты Антиох XIII? А твоя мать — царица Сирии Селена, та, что убила пять мужей, в том числе и твоего отца…

— Моя мать — святая женщина, она боролась за себя и любимую страну до последнего вздоха!

— Зачем же она завещала Риму любимую Сирию, забыв упомянуть в завещании тебя, собственного сына?

— Это неважно. Важно другое: я хочу — а главное, могу — вернуть себе все!

— Ты и твоя мать довели Сирию до полного развала, и только Тигран принес стране успокоение и процветание. По части заговоров, убийств и мятежей ваша семейка уникальна, таких на Востоке больше не сыщешь.

— Моя мать оказалась недальновидной, но я не упущу свой шанс. Эта гемма, та, с оленем, что лежит у ног богини, — в глазах Антиоха сверкнули красные огоньки, — принадлежала ей. Я хочу забрать амулет!

Артавазд с насмешливой улыбкой на устах протянул руку к постаменту, взял гемму и повесил себе на шею.

— Попробуй возьми, — невозмутимо сказал он.

Антиох с кривой гримасой стал приближаться, говоря:

— В святилище храма могут входить только жрецы и царственные особы, остальные боятся гнева богов… Да и незачем простолюдинам осквернять жилище почитаемой мною богини. Придется нам с тобой спор решить наедине. Правда, за оградой храма стоят мои люди, и просто так отсюда ты не уйдешь! Но я справлюсь один.

— И не надейся! — крикнул Артавазд. — Богиня поведала мене судьбу: жить мне еще долго.

— Конечно, как я сразу не догадался! При тебе Таблица судеб?.. Вот это удача! Она лежит в той сумке, что на плече, не так ли?

Мальчик, держа лисенка, весь съежился, а его отец, убедившись, что сын прячется за алтарем и пока вне опасности, достал из ножен булатный меч, способный резать любые доспехи, как масло, и приготовился к бою. Антиох, также обнажив меч из дамасской стали, сорвался с места и бросился на армянского царевича, обрушив первый удар. Меч остановил меч.

— Что ж, неплохо! — крикнул Антиох. — А как ты ответишь на это? — и нанес колющий укол.

Артавазд увернулся и сильным, размашистым движением попытался выбить оружие из рук сирийца, но не получилось. Оба соперника фехтовали уверенно, не суетясь, нанося удары, которые так и не достигали цели.

Юный Арташес, ошеломленный увиденным, поднялся и во все глаза следил за поединком. Отец, взломав защиту врага, нанес мощный и сметающий удар. Его противник не удержался, потерял равновесие и повалился на алтарь. Золотой венок с головы свалился, прическа растрепалась, былой лоск улетучился. Внезапно он, как ужаленный, выпрямился и уставился на драконий перстень на руке Артавазда. Сирийского властителя обуял панический страх, он застыл, как вкопанный, и смотрел на талисман, не моргая: магический камень цвета крови намертво приковал его взор.

— Арташес, — закричал царевич сыну, — возьми сумку с Таблицей! Если мне будет угрожать опасность или погибну, доставь ее дедушке!

— Отец, а если не справлюсь?

— Верь в себя, сын! Будешь верить в свои силы, и все в тебя поверят!

В этот момент Антиох, преодолев минутную слабость, вернул себе способность двигаться. Он поднес к лицу висящий на груди странный амулет и ощутил прилив сил; расправил плечи, свирепо оскалился, резко развернулся и встал наизготовку к бою. Артавазд прошелся вокруг соперника:

— Мой драконий перстень поколебал твою силу, Антиох! Мне говорили, что он — защита от злобного демона. Предсказание сбывается!

Антиох с искривившимся лицом первым бросился в атаку. Артавазд, встретив противника, отвел его меч в сторону. Видя его безумные глаза, подумал: «Он явно сильный фехтовальщик. Неужели этот двадцатилетний парень подготовлен лучше меня?». В этот момент Антиох, применив обманный финт, развернулся и рукоятью меча ударил соперника в грудь. Удар был такой силы, что армянский царевич отлетел к стене и рухнул. С грохотом посыпалась утварь храма, пронесся воздушный вихрь, заметалось пламя в масляных светильниках. Довольный Антиох закричал:

— Ты не знаешь, с кем имеешь дело! Греки отвоевали Египет у персов триста лет назад. Не задавался вопросом, почему с тех пор египетские цари стали получать первенство во всех делах Востока? А потому что они, как и я, и моя мать, и сестра — потомки знаменитой Арсинои II.

Все знали феномен Арсинои. Молодая гречанка вдруг удостоилась титула фараона и была обожествлена еще при жизни.

— Слышал я, что Арсиноя, убив мужа, стала женой бога, — сказал Артавазд, поднимаясь с пола.

— Так и есть! Я ее потомок. Она рожала детей от солнечного бога Гора. Его отец — Осирис, правитель загробного мира. Во мне течет кровь богов! Я, Антиох XIII, — олицетворение загробного мира и Солнца одновременно, моя миссия — мстить за смерть Осириса!

— У Осириса, как известно, было зеленое лицо, а ты пышешь здоровьем. Вон какой розовощекий!

— Я владыка небес, бог Солнца, истинный фараон!.. — не унимался Антиох.

— Полагаю, душа Осириса — птица Феникс — переселилась в тебя. Остается подождать, когда ты сгоришь! — насмехался Артавазд.

— Я заставлю всех признать меня единственным наследником Осириса! Я — владыка Египта и Сирии! — выкрикнул бывший царь.

— Ну-ка, разведи руки в стороны, — потешался Артавазд, — чтобы походить на символ бога — солнечный диск с распростертыми крыльями!

— Смеешься? Ты уже выдохся, а у меня есть то, что дает бесконечный запас энергии — амулет уджат, око бога Гора. — Он прикоснулся к предмету в форме глаза, висевшему на груди: — Тебе не победить!

— Вот эта вещица, возможно, решит спор! — Артавазд достал из кармана плаща зеленую печать.

Увидев цилиндрическую печать, сириец изменился в лице. Не успел он что-либо предпринять, как Артавазд, вложив меч в ножны, стал вертеть цилиндр в ладонях, приговаривая: «О, колдун, завертись, как вертится эта печать, пусть твоя злоба не пристанет ко мне, пусть…».

Он не договорил. Антиох, запаниковав, схватил кошель с золотом, лежащий на алтаре, и запустил им в царевича, выбив печать из его рук. Каменная печать с грохотом покатилась по полу… Лисенок, сидевший на руках мальчика, вырвался, прыгнул на пол и погнался за зеленым цилиндром. Схватив его в зубы, вернулся к Арташесу.

— Папа, печать у меня! — крикнул мальчик и, увидев, что внимание отца привлечено, метнул цилиндр отцу.

Поймав печать, Артавазд подбежал к алтарю — месту, где ритуалы, таинства и магия совершаются регулярно и влияют на людей с особой силой, а драконий перстень воздействует на врага мощнее. Антиох с обнаженным оружием обрушился на армянского царевича, но, попав под влияние перстня, застыл, оставшись стоять с занесенным мечом. Теперь Артавазду хватило времени произнести заклинание полностью. Он стал перекатывать в ладонях зеленый цилиндр, произнося:

— О, колдун, завертись, как вертится эта печать, пусть твоя злоба не пристанет ко мне, пусть твоя сила иссякнет!

Златокудрый Антиох вдруг потерял ориентацию в пространстве и, уронив меч, стал вращаться, убыстряясь, а потом и вовсе повалился на пол. Его лицо позеленело, взгляд остекленел, тело приняло позу повиновения. Царевич подошел, сорвал с его шеи цепь с амулетом и, положив себе в карман, сказал:

— Все колдуны и маги поклоняются зеленому цвету.

Повернувшись к сыну, крикнул:

— Арташес, уходим! Но будь осторожен, нас поджидают за дверью!

Выйдя из храма, Артавазд увидел десяток головорезов, в нетерпении стоящих за освященной оградой дома богини.

— Ну, если всех не уложу, то жизнь отдам дорого! Арташес, я попытаюсь их задержать. Прошмыгни между солдатами и беги к порталу. Понял?

— Да, отец!

Артавазд, обнажив меч, смело направился к группе солдат, демонстрирующих в грубой форме свое превосходство: сыпались угрозы и оскорбления. Напав первым, сходу уложил самого крупного и стремительно атаковал следующего. Пытаясь мешать всем сразу и не давая возможности громилам напасть группой, он выказывал выучку и уверенность в собственных силах. Драконий перстень придал ему неукротимую энергию, несгибаемое упорство, безудержную ярость и неистовую одержимость. Не ожидая такого напора от жертвы, солдаты растерялись, но все же перешли к атакующим действиям. Оказавшись под градом ударов с разных сторон, Артавазд умело маневрировал и сумел вывести из строя еще двоих.

Арташес, улучив момент, сорвался со ступеней храма и, выбежав из-за ограды, сломя голову помчался к дому с тремя пальмами. За ним бросился один из головорезов: догнал, сбил с ног, схватил и потащил обратно. Арташес вырывался и кричал. Внезапно к солдату подскочил лисенок. Хищник, обладающий быстрой реакцией и острыми зубами, подпрыгнул и больно укусил врага за палец. Солдат закричал, отпустил мальчика, а тот, почувствовав свободу, что есть силы рванул к пальмам, лисенок за ним и, добежав до заветной стены, оба нырнули в портал. Через мгновение ни мальчика, ни лисенка уже не было видно, и подбежавший солдат тупо уставился на белую стену дома, не понимая, куда мог деться малец.

Армянский царевич бился, как лев, сразив наповал четверых, но преимущества пока не добился — еще шесть наемников Антиоха теснили его. И вот, когда яростный обмен ударами достиг кульминации и казалось, что царевич уступит соперникам, со стороны дома, у которого росли три пальмы, чудесным образом появилась Калестрида — красивая, молодая, ослепительная, с волосами пшеничного цвета, отливающим в вечерних лучах солнца золотом, с кожаной повязкой вокруг головы, в легких кожаных доспехах в виде короткой туники, с широким поясом с золотой пряжкой, без шлема, но с оружием в руках — мечом-акинаком и кинжалом кама. Холодно и презрительно взглянув на головорезов Антиоха, она вклинилась в схватку, нанося налетчикам колющие и рубящие удары. Артавазд с восхищением посмотрел на воительницу и, вдохновленный ее грациозными, точными движениями, сам стал энергичнее маневрировать. Число нападающих поредело. Калестрида, уверенно работая мечом и кинжалом, ловко вела сражение сразу с двумя громилами, и через мгновение оба оказались у ее ног. Она закричала:

— Артавазд, царь Тигран прислал меня к тебе на выручку. Бьемся вместе!

— Я рад, Калестрида! — крикнул в ответ Артавазд. — Работы хватает!

Артавазд, применив обманное движение, нанес сильный удар наемнику в грудь, и тот, не успев закрыться, упал на дорогу. Калестрида фехтовала с детиной, превосходящим ее в росте и силе, но вдруг, нырнув под него, вонзила свой меч в его промежность, и он, взревев, рухнул на землю. Двое оставшихся солдат, видя бесперспективность борьбы, сочли разумным ретироваться с места боя.

— Ты управляешься с мечом и кинжалом как богиня, я восхищен! — воскликнул Артавазд. — Не завидую тому, кто захочет противостоять тебе один на один.

— Я пролила немало крови и потушила свет в глазах многих врагов, — сказала Калестрида. — Но только сегодня я получила истинное удовольствие, сражаясь на пару с умелым и бесстрашным воином.

— Говорят, женщины-воительницы не очень-то жалуют мужчин? — Артавазд с симпатией взглянул на амазонку.

— Я люблю то, что делаю, и ценю красоту поступка, — Калестрида, умело скрывая восторг, с уважением смотрела на мужчину.

— Делать здесь больше нечего. Пошли!

Они направились к дому, рядом с которым росли три пальмы, и один за другим шагнули в окно пространственного перехода — сначала женщина, потом мужчина.