Гром над Араратом

Георгий Григорьянц, 2016

Римский полководец Лукулл, одержимый поисками таинственной кладовой сокровищ и чудес, двинул легионы на Армению. Царь Тигран II Великий полон решимости отразить агрессию. В ожесточенной схватке противостоят победоносный Рим и древние цивилизации Востока. Кто победит? Возможно, роковую неизбежность предопределят загадочные явления, дворцовые интриги, борьба за власть, любовь, ненависть, хитрость и коварство.

Глава 8. Нокаутирующий апперкот

Первые лучи солнца нового дня, осветив Тигранакерт, заиграли на золотых украшениях фриза дворца. Артавазд с двумя товарищами направлялся на тренировку в гимнастический зал, построенный наподобие греческого гимнасия. Здание с портиками и обустроенными помещениями для школы, бани и раздевалок имело во внутреннем дворе площадку для физических упражнений на открытом воздухе. Здесь уже упражнялись воины‑греки. Не найдя себе применения ни в земледелии, ни в ремесле, они с удовольствием шли наемниками в армию армянского царя, хорошо платившего и дававшего возможность неплохо обогатиться в ходе удачных военных походов. Подойдя к висящей груше — мешку из кожи, наполненном финиковыми косточками, — Артавазд с друзьями стал отрабатывать кулачный бой. Мешок держал Георг, а сын царя наносил удары по груше голыми кулаками. Из глубины зала послышался смех, а потом возглас:

— Ты бьешь как девчонка!

Артавазд обернулся. На него смотрел, оскалившись, грек Пиррос, наемник, задира и скандалист.

— Царевич! Боец из тебя дрянь, ты не сможешь одолеть даже блохи, — Пиррос явно злил Артавазда.

Георг, видя, что назревает драка, посоветовал Артавазду:

— Не обращай внимания. Лучший способ мучить своих врагов — быть всегда в хорошем настроении.

Но Пиррос, подойдя ближе, нагло заявил:

— Если ты не трус, сразись со мной, иначе все узнают, как бесславно и постыдно ты бежал из гимнасия.

Артавазд ответил, перефразировав слова Александра Македонского:

— Я готов посостязаться, если моим соперником будет царевич.

— Ну, конечно, тебе подавай удобных соперников, ты же вырос как неженка. Нет ничего более рабского, чем роскошь и нега!

— Ты просто хвастун. И чтобы со своими дружками запомнил меня надолго, я преподам урок, — жестко сказал Артавазд.

— Не восхваляй себя, пока не отведал моих кулаков, — засмеялся Пиррос.

Соперники вышли на середину площадки для упражнений, встали в стойку. Первым удар в область головы нанес Пиррос. Неписаные правила кулачного боя не бить по лицу и в голову сегодня были забыты. Артавазд успешно уклонился и двинул кулаком в грудь соперника. Почувствовав сильный удар, Пиррос перестал улыбаться и отпрянул. Товарищи царевича ободряюще закричали, а воины‑греки застонали.

Кулачный бой продолжился. Противники наносили друг другу удары в голову, грудь, живот… Заражаясь злостью, Артавазд беспристрастно оценивал противника: «Не преувеличивай его превосходство, выяви слабые стороны». Царевич бил метко, двигался проворно, уходил от таранных ударов, делал нырки и уклоны, но его противник, груда мышц, как боевой механизм, яростно наносил сокрушительные удары не только руками, но и ногами. Вдруг грек, поставив подножку, что запрещалось правилами, размашисто ударил Артавазда в плечо, тот упал.

— Вставай, лежачего не бьют! — орал Пиррос.

Царевич поднялся и встал в стойку. В зале появился Тигран Младший (пришел с друзьями потренироваться), и стал наблюдать за боем.

Пиррос победно кричал:

— Пока царь мне платит, я буду верным псом войны и готов продать ему свою преданность, если, конечно, сочту, что риск того стоит!

Артавазд замер, чтобы собраться с силами и отдышаться, а Пиррос уже перешел в атаку. Его кулак резко придвинулся к левому глазу царевича. Реакция Артавазда была молниеносной. Воспользовавшись зевком Пирроса (не закрыл голову), сын царя нанес ему удар в подбородок снизу. Получив апперкот, соперник отлетел и, свалившись без чувств, какое‑то время не приходил в себя.

Артавазд, бросив взгляд на притихших друзей Пирроса, сказал Георгу:

— Наглые люди скорее бездарны, чем талантливы. Когда нечем похвастаться, они выставляют напоказ напускную храбрость.

Георг улыбнулся:

— Хвастун получил по заслугам.

— Пошли, Георг! Мне нужно присутствовать на малом совете отца.

Они поспешили в дворец. Ушел и Тигран Младший.

Возмутителя спокойствия, лазавшего по стенам, так и не нашли. Жизнь в дворце армянского царя вошла в привычный ритм. Тиграна II по‑прежнему волновали вечные темы: его деяния на весах истории, его бессмертие в памяти потомков, его престолонаследник. Сопровождаемый Меружаном, он проследовал в зал заседаний малого совета. В большой комнате с зелеными колоннами и желтыми капителями, напоминающими нераспустившиеся бутоны цветков, царя ожидали сыновья, а также Гнуни, Васак и секретарь. Раньше в малый совет входила жена царя Клеопатра Понтийская, но теперь она отлучена от двора и проживала в крепости Сафа далеко от столицы.

— Секретарь мне сообщил, — сказал Тигран, садясь во главе стола в отделанное золотом и слоновой костью резное кресло, — сегодня очень насыщенный день, так что начнем.

Все поклонились, сели. Поднялся Гнуни:

— Государь, все губернаторы областей обеспечили исправное поступление налогов в царскую казну, за исключением области Парскахайк. Генерал‑губернатор бдешх Зарех второй год подряд не справляется с заданием.

Бдешх Зарех, возглавлявший пограничную область, по мнению царя, не совсем понимал, что налоги — бремя тяжелое, но необходимое. Не будет налогов, нельзя содержать армию, страна станет зависимым государством. То же самое касалось и некоторых богатых армян, жаловавшихся в последнее время на тяжесть налогов, мол, для них платеж непомерный. Но большинство считало, что ничего не поделаешь, государственные расходы большие, кроме того, для крупных рабовладельцев государство — надежная защита от восстаний рабов.

Тигран обратился к финансисту:

— Передай Зареху: смерть и налоги — дело неизбежное!

— Да, мой государь! — Гнуни продолжал: — Содержание двора, государственного аппарата и армии увеличилось, но казна справляется, также своевременно направляются средства на строительство еще двух твоих столиц.

Тигран одобрительно кивнул. Гнуни продолжил:

— Государь, к следующему заседанию совета я подготовлю доклад о доходах от торговли и пошлин.

Финансист сел, а Тигран посмотрел на Васака. Тот встал и доложил:

— Поступили разведывательные данные из Парфии. Там взяли на вооружение новое секретное оружие — катафракты.

— Что это? — спросил Тигран.

— Тяжелый всадник с огромным копьем контос. И конь, и всадник покрыты пластинчатыми доспехами, их еще называют «панцирь».

— Интересно, — сказал царь. — Если парфяне разработают специальную тактику применения этого оружия, они смогут противостоять римскому легиону.

— Да, мой царь! Агент также сообщает, что копья могут крепиться к конской броне, а всадник при этом рубит мечом.

Тигран приказал:

— Секретарь, запиши: данные по катафракте передать главнокомандующему Мамиконяну для изучения и внедрения. Что еще?

— Государь! — встал Артавазд. — У римлян сейчас профессиональная армия, укомплектованная гражданами Рима. Подразделения из неграждан — на второстепенных ролях.

Быстро поднялся Тигран Младший:

— Государь, ты перенял у эллинов систему комплектования армии на основе наемничества. Здесь, в городе, мы содержим иностранных наемных воинов не менее пятисот человек. Это очень много.

Тигран раздраженно бросил:

— Ты считаешь, что я должен иметь гражданское ополчение?

Артавазд напомнил:

— Я учусь военному искусству и кое-что знаю. Армия Александра Македонского разбила более мощную армию царя Персии Дария, потому что Александр набрал армию из жителей своего царства, а у Дария были иностранные наемники.

Тигран Младший затараторил:

— Профессионал‑наемник может хорошо хвастать, но не будет рисковать своей жизнью в случае опасности! У греков раздутое самомнение.

— И что же вы оба предлагаете? — царю не нравился разговор.

Артавазд сказал:

— Иноземцы должны служить только во вспомогательных войсках, их вооружать нельзя.

Оба брата сели. Царь задумался. Он никогда напрямую не сталкивался с римскими легионами, лишь недавно приступил изучать тонкости их тактики ведения боя. Греки же с ними воевали не раз. Возможно, в каких‑то вопросах владыка делает ошибки, но пока наемники‑греки во всех походах показали себя хорошо. В бою они проявляют твердость, и ничем не хуже воинов‑армян. И потом — они еще не забыли, что римляне лишили их родину Грецию государственности. Вслух царь сказал:

— Мы будем совершенствовать свою армию, большие дела сразу не делаются. — Посмотрев на синяк под глазом Артавазда, изрек: — Если тебя побил грек, это не значит, что греки плохие бойцы.

Артавазд поднялся:

— Не помню, чтобы меня побили.

Никак не отреагировав на реплику, царь произнес:

— Все свободны, Васак останься!

Поклонившись, приближенные вышли, а Тигран и Васак, прохаживаясь по залу, завели щекотливый разговор.

— Мое царство огромно, от моря и до моря, — говорил Тигран. — Великая Армения в расцвете своего могущества. Сегодня три державы диктуют миру свою волю: Рим, Великая Армения и Парфия.

— Это так, государь, — подтвердил Васак.

Царь нимало обеспокоился усилением сверхдержав. Назревает новый раздел территории Малой Азии и Месопотамии. Опасность идет и с запада, из Рима, и с востока, из Парфянского царства. Два этих государства хотят увеличить свои владения. Готова ли Армения бросить вызов Риму и Парфии? Он, правитель, создал державу, где есть и военная сила, и экономическое процветание, и человеческие ресурсы. Сила — это хорошо, но любая держава не может долго существовать без мудрой системы наследования верховной власти. Следует принять решение, кто наследует Тиграну. В случае кончины царя и при отсутствии особых оговорок о престолонаследии, действует «аваг сепух», то есть автоматическое наследование престола отца старшим сыном. Тигран, стараясь быть справедливым к своим сыновьям, одинаково нейтрально относился к обоим, хотя они и ждали от него хвалу и порицание.

— Выбор престолонаследника нужно делать, — сказал монарх.

— Твое решение всегда продиктовано мудростью богов, оно закон для меня, и будет исполнено незамедлительно.

— Опасна опрометчивость, Васак.

У царя два сына. Вопрос о наследнике важнейший. Они оба талантливые, целеустремленные и преданные. Но кому отдать предпочтение? Артавазд — могучий воин, но жесток и непредсказуем. Его удел — война, сражения, походы. Прекрасный полководец, бесспорно, и ненавидит Рим. Жестокость — главнейшее качество царя, а сила решает все. Однако, старший сын мало интересуется делами управления огромным государством, не вникает в вопросы товарного производства, не хочет изучать законы торговли. Страна с таким правителем пропадет. Правда, он любит театр, даже пытается писать трагедии на греческом языке и хочет поставить трагедию Еврипида «Вакханки». Тигран с тревогой смотрел на Васака и думал: «Как же Артавазд постигнет тайны удержания державы в своих руках? Да, у него нет склонности к точным наукам, но мыслит он здраво и его цель — воссоединение армянских земель».

Тигран Младший во время учебы показал высокую одаренность, превзойдя остальных в изучении экономики, греческой письменности, культуры и религии. Он умен и особенно любит точные науки, знает, как управлять государством, у него благородные наклонности: учит языки, философствует, спорит со схоластами. Но он высокомерен и самонадеян, дерзок, хитер и изворотлив, никому не прощает обид, первым лезет в драку. А еще вспыльчив и задирист. Тигран подумал: «Обиды нельзя прощать, а вот быть заносчивым — это недальновидное поведение. Такие люди легко подвластны чужому влиянию».

Царь в упор посмотрел на министра:

— И кого же ты рекомендуешь мне в приемники?

Этот взгляд всегда пугал Васака. Казалось, государь читал его мысли. Боясь выдать себя, министр быстро произнес нейтральную фразу:

— Чтобы твоя держава после тебя не раскололась, я готовлю к царствованию обоих.

Тигран отвернулся, потом вышел на террасу. Глядя на плодородную долину, простирающуюся внизу, с полосками обработанной земли, садами и пастбищами, он уверенно произнес:

— Конечно, чтобы удержать созданное мной, нужны и ум, и сила. Ум нужен хотя бы для того, чтобы не скатиться обратно к варварству, а сила нужна, чтобы править миром. Так кто?

Васак опустил глаза:

— Великий царь, не я, а боги советуют тебе. Мой удел очень скромен.

— Ошибка в таком деле, как наследование, может дорого обойтись царству. Мы не вправе сделать ошибку.

Затаенные мысли вновь терзали Тиграна: «Я должен быть уверен, что моя держава будет процветать, но мир таков, что владыка становится тираном: кругом плетутся заговоры, ко мне подсылают убийц. Как совместить жестокость со справедливостью? Не знаю».

Вслух же он сказал:

— Мне предстоит еще много сделать, умирать рано. Не ведаю, сколько времени отпущено мне богами, но хочу обеспечить своему народу право на вечную жизнь.

— Я твой верный слуга! — выпалил объятый страхом министр.

— Васак, твоя задача подготовить сыновей к царствованию.

— Да, мой царь! Разреши один вопрос. Рим предлагает тебе согласовать кандидатуру на престол Галатии, подконтрольной сенату. Вместо тетрархии — четырех равноправных властителей — они рекомендуют одобрить на трон лишь одного Дейотара.

— Ну что ж, я не против. Поручаю тебе провести переговоры. Поторгуйся. Как опытный дипломат, уверен, ты достойно будешь отстаивать мои интересы.

Наступил вечер, на город опустилась тишина, жара спала. Царь Тигран II в тронном зале восседал на золотом троне, украшенном фигурами фантастических животных — крылатых быков и львов с человеческими лицами. Изображения фантастических существ, по поверьям, должны оберегать царя от воздействия злых духов, сглаза и порчи темной энергией. Окруженный свитой приближенных, царь давал аудиенцию подданным. Рядом с троном слева, скрестив руки на груди, стояли его сыновья, справа — цари Коммагены и Софены, вокруг расположилась верхушка армянского общества, военная и служилая знать, в том числе губернаторы областей. Ниже подиума, на котором находились государь и свита, восседали писцы из канцелярии, документирующие все сказанное.

Тронный зал многолюден и роскошен. Как и все дворцовые постройки, убранство этого зала провозглашало верховную власть царя, повелевающего огромной державой. Всякий входивший сюда пережевал потрясение: подавляли торжественность, монументальность и грандиозность величия. Серые базальтовые стены, колонны цвета терракоты, капители в виде парных морд быков, развешенные бронзовые щиты и стяги, кованые канделябры и мраморные статуи — все это великолепие подсвечивалось сквозь оконца в потолке золотыми лучами заходящего солнца.

Царь благосклонно выслушивал жалобы и просьбы народа. В зал вошли очередные просители из гавара (уезда) Ротпациан, что в ашхаре (области) Утик. Они пали ниц, им разрешили встать и говорить с монархом. Вперед вышел самый старший из них.

— О великий царь, я Ованес из рода Каганкатваци. Ты отменил льготы для нашей общины. В горных районах земледелие — рискованное занятие. Была небывалая буря, посевы уничтожены, мы понесли большие убытки и не можем поставить требуемые объемы ячменя, пшеницы и масла. А наш губернатор бдешх Халхал требует дать все. Просим помощи.

— Я велю бдешху Халхалу и моему казначею рассмотреть этот вопрос. Помощь будет оказана. Идите.

Следующая делегация говорила об уничтожении скота и что люди изнурены болезнями. Все случаи происходили в районе горы Арарат. Тигран задумался: «Какие силы наносят такой масштабный урон?» Царедворцы тревожно шептались.

Вслед за представителями провинции в зал вошли пятеро аристократов из знатных родов государства. Вперед вышел Аравелян, старейшина рода, предки которого были возведены в дворянское сословие специальным указом царя Арташеса I за заслуги перед двором.

— Государь, — начал он, — Мы, представители знатных родов Великой Армении, всегда поддерживаем тебя в любых начинаниях и не только платим налоги, но и добровольно даем золото и серебро на украшение твоей новой столицы.

— Так в чем же дело?

Оказалось, все дело в том, что царь увеличил для крупных землевладельцев повинности и рекрутские наборы в армию, из‑за чего знать терпит убытки. Не нравилось аристократам и то, что мелких землевладельцев и армян-ремесленников Тигран вообще освободил от податей. Доводы об огромных размерах государственного строительства, растущих военных расходах и повышении боеспособности армии, на богатеев не действовали. Они твердили одно: дань, которую с них взимают, тяжелая, доходы падают. Последний указ их особенно разозлил: государь запретил долговую кабалу крестьян, не возвративших долги.

Царь изрек:

— Из‑за вашего непомерного обогащения значительная часть свободных крестьян разорилась.

— Государь, ты провел налоговую реформу, и теперь денежные налоги зависят от размера территории, плодородности земли и количества крестьян. Эта реформа опять привела к снижению наших доходов. Налоги нас просто разоряют!

Тигран стал сердиться:

— Я должен быть справедливым и поддерживать вечный порядок вещей!

— Вот римская знать, — не обращая на сердитый тон царя старый аристократ продолжал, — выкачивает из всего мира огромные богатства, а нам ты запретил заниматься поборами и ростовщичеством в завоеванных странах.

Царь гневно посмотрел на Аравеляна:

— Рим рассматривает покоренные земли лишь как объект безудержного грабежа. Нам это не подходит!

Аравелян решил высказаться до конца:

— Мы не проявляем враждебность к твоим порядкам, но, отдавая две трети своих доходов в царскую казну, многие из нас на грани разорения. Мы всего лишь просим тебя уменьшить бремя, наложенное на нас. Как в Риме…

Тигран встал. Произвол римских наместников, злоупотребления чиновников, хищничество публиканов были хорошо известны. Даже если те царства, которые Рим делал своими союзниками, поднимались в развитии, все равно римские порядки вызывали сильнейшую ненависть у населения. Царь Армении не раз говорил, что это не наш путь. Его управление имеет одну цель — всех привести к благоденствию.

Аудиенция закончена. Просители, понимая, что диалог продолжаться не может, поклонились и вышли.

Приближенным царь сказал:

— Меня беспокоит усиление знати здесь, в Тигранакерте, и ее проримские настроения. Полагаю, нужно выкорчевать у аристократов подобные мысли.