Гром над Араратом

Георгий Григорьянц, 2016

Римский полководец Лукулл, одержимый поисками таинственной кладовой сокровищ и чудес, двинул легионы на Армению. Царь Тигран II Великий полон решимости отразить агрессию. В ожесточенной схватке противостоят победоносный Рим и древние цивилизации Востока. Кто победит? Возможно, роковую неизбежность предопределят загадочные явления, дворцовые интриги, борьба за власть, любовь, ненависть, хитрость и коварство.

Глава 2. Нашествие змей

В это время правитель Великой Армении Тигран II, еще не зная о крупном поражении понтийского войска, находился в столице своего царства городе Тигранакерте в великолепном дворце, построенном недавно по его повелению. В пурпурном одеянии, обложившись шелковыми подушками, он возлежал на диване, покрытым ковром с изображением дракона, и, вкушая яства, разложенные на приставном столике, лицезрел совершенство красоты — виртуозные движения танцовщиц, исполняющих перед владыкой танец «Дароне».

Вокруг на диванах и пуфах из тканей со сказочными узорами, сплетенных армянскими мастерицами из золотых, серебряных и пурпурных нитей, сидели придворные, главным образом губернаторы областей, военачальники, дипломаты, иностранные гости и члены царской семьи. Женщины‑аристократки составляли общество своим мужьям. В зале витали ароматы жасмина и благородного вина.

— Наша жизнь здесь, на Армянском нагорье, — загадочное переплетение фантастики и реальности, — сказал Тигран сидевшему на соседнем диване царю Атропатены Дарию Мидийскому. — Мы живем в привычном мире, но нам в нем не уютно. За однообразной очевидностью скрываются чудеса огромного масштаба, и это благо иметь хорошее воображение.

За спиной царя со строгими лицами стояли двое — министр Васак и начальник службы безопасности Меружан, в зале неусыпная стража зорко следила за присутствующими. Виночерпий Генуни, самый приближенный к царю чиновник (у него Тигран иногда спрашивал совета), неустанно подливал царям прекрасное армянское вино.

Хотя культура эллинов проникла на Восток, и многие мужчины, начиная с царя Тиграна, подражая заведенной еще Александром Македонским моде, тщательно брились, все же в одежде, убранстве и пище доминировал армянский стиль, правда не без влияния Персии.

— Дорогой Дарий, — говорил Тигран, — в наши дни весь мир говорит и думает по‑гречески, а театр, поэзия и философия эллинов захватили умы просвещенных людей.

— Несомненно, великий! У них есть пленяющие нас произведения, — поддержал Дарий.

Вечер. Огонь в бронзовых канделябрах высвечивал в большом полутемном зале умиротворенные лица царедворцев, актеров и музыкантов. На стенах в такт мерцания языков пламени трепетали высеченные в камне изображения львов и орлов — символов силы и власти, — и вместе с длинными тенями колонн они являли мир вечерних видений. Повсюду устланы великолепные египетские тапесы и армянские ковры, придавая интерьеру утонченную роскошь.

— Как ты находишь танец? — обратился Тигран к Дарию Мидийскому.

— О царь царей, танец девушек красивый и изящный.

Титул «царь царей» Тиграну уступил парфянский царь, что означало старшинство верховного азиатского правителя над другими царями. Когда‑то армянский правитель Арташес I, основатель династии Арташесидов, уже носил этот титул. Он попытался соединить под своей властью территории, где проживали армяне. Удалось многое, но не все: не получилось присоединить к Великой Армении Малую Армению, Цопк и Коммагену. Впрочем, царство Цопк, теперь называемое Софена, уже двадцать лет как захватил его внук Тигран II, поставивший перед собой беспрецедентную цель — создать небывалую державу в Азии и приобщить армянский народ к мировым ценностям.

— Как тебе моя новая столица? — поинтересовался Тигран.

— Тигранакерт — поистине чудесный город, его надо видеть самому, иначе трудно поверить, что такое возможно возвести. Твоя столица — символ величия твоих побед, — с поклоном отвечал Дарий Мидийский.

Тигран, владыка с поседевшими волосами, умным и выразительным лицом, пронзительным, завораживающим любого собеседника взглядом, удовлетворенно кивнул. Ему уже семьдесят, и новая столица вызывала у него законную гордость за проделанную работу.

Город Тигранакерт, находящийся в южной части Армянского нагорья, в широкой долине на берегу реки Нимфия, притока полноводного и быстрого Тигра, был неприступной крепостью. С севера его защищали крутые горы, с юга горные складки и холмы (проходы в них знали только армяне), с запада река, с востока глубокий ров с водой, вокруг города возведены высокие крепостные стены. Дворец армянского царя располагался на высоком плато, примыкавшем к крутым склонам гор, а ниже дворца лежал город ремесленников, земледельцев, торговцев и воинов.

Всякий, кто прибывал во дворец, поражался величию постройки. Великолепное здание, имеющее десятки залов и сотни помещений, утопало в зелени деревьев и экзотических цветов, свезенных со всей Малой Азии, региона, который греки также называли Анатолия, то есть Восток. Пруды, окружавшие дворец, создавали прохладу, в них плавали лебеди и утки, плескалась рыба. Вода из этих прудов не только охлаждала и увлажняла знойный воздух в саду, но и протекала в специальные шахты дворца, где испарялась, и охлажденные и насыщенные влагой потоки воздуха поступали во все помещения, неся в зной спасительную прохладу и создавая благоприятную атмосферу в монументальном здании.

В саду гуляли олени, по деревьям прыгали обезьяны. Все звери в жару получали охлажденные арбузы, были накормлены и ухожены, радуя глаз царя и приближенных. В приятной прохладе деревьев работали свободные граждане, вольноотпущенники и рабы.

— Я построил этот город, полагая, что о мощи царства судят по столице, — Тиграну нравилось говорить на эту тему. — Другая моя столица, славный город Арташат, основанный дедом Арташесом I, потерял главенствующее значение.

— Понимаю, о великий! — сказал Дарий Мидийский. — Ты хочешь поднять свой народ на новый уровень развития, из патриархальной старины до высот цивилизации. Я последую твоему примеру.

Тигран кивнул. Тигранакерт действительно являлся богатым и роскошным городом и, по мысли царя, должен стать центром армянской культуры и новой цивилизации. Дарий Мидийский, искренне восторгаясь столицей, обратился к Тиграну, называя его братом. Цари всех стран в те времена называли друг друга «брат».

— Брат, ты неслыханно расширил пределы своего царства. Твоя держава простирается от Каспийского моря до Западного моря…

Западным морем на Востоке называли Средиземное море, как это завели когда‑то ассирийцы.

Тигран гордо заявил:

— Через Тигранакерт проходят торговые пути из Индии и Китая. Я контролирую их. Арташат же теперь — на окраине моей державы.

Царь Атропатены лукаво сощурился:

— Алчный Рим с завистью наблюдает за усилением твоего могущества.

— У Рима завышенная самооценка, — холодно отозвался Тигран.

— Ты прав, — сказал Дарий, — но Риму не нужен сильный лидер во главе Великой Армении. Тебе будут противодействовать.

— Придется считаться со мной, — взгляд Тиграна стал тверже.

— Да, царь царей, ты сильный лидер, вокруг твоей фигуры объединились элиты почти всех государств Востока, быть рядом с тобой — великое счастье и наслаждение.

…Волшебный, неповторимый и таинственный танец, выразительные целомудренные движения, передающие ритуальный смысл образов, смена положений в медленном ритме, плавность и грациозность во всем. Созерцая отстраненные лица девушек, бесшумное скольжение их ног, царь погрузился в поток мыслей, и энергия, исходящая от танцовщиц, обволакивала его, пробуждая желание и наслаждение. Аккомпанемент зурны, каманги, дгола, кифары и иногда греческой флейты, гордая осанка красавиц, их мягкие движения, шелковые платья с золотым шитьем и сверкающие украшения завораживали взгляд, добавляя танцу элементы медитации.

— Царь Дарий, посмотри, какие страстные, утонченные, красноречивые движения!

Действительно, танцем можно выразить внутренний мир человека, особенно если греческая и восточная культуры в ритмичных движениях проникают друг в друга. Греки вообще считали, что танец из всех искусств наиболее влияет на душу.

— Государь, должен заметить, что персидское влияние на культуру наших стран также большое, — проронил Дарий Мидийский, отпив вина из кубка.

Дарий Мидийский покровительствовал в своем царстве Атропатена зороастризму, религии, пришедшей из Персии. Персы стали цивилизованным государством благодаря Киру Великому, завоевавшему Вавилон с его богатым наследием. Мировой центр культуры и искусства раньше был в Афинах, а теперь постепенно перемещается из медленно угасающей Греции (ее захватил Рим) в Великую Армению. Перемены проявились не только в культуре, но и в религии. Тиграна в его царстве воспринимали как бога. Он понимал: быть божеством для миллионов людей — значит влиять на обычаи и традиции народов, на их язык. Из многих племен с разноязычной речью Тигран лепил один народ с сочным и красивым языком, и, как видно, успех не заставил себя ждать: армянская знать подражала царю, а простой народ знати.

Тигран обратился к Дарию Мидийскому:

— Я рад, что ты мой верный союзник и с удовольствием отдаю тебе в жены свою дочь.

Тем временем танец девушек закончился. Появился распорядитель вечера:

— Великий царь, тебе свое искусство покажет чародей Иопад из Египта!

На середину зала вынесли богато украшенный цветным орнаментом и иероглифическим письмом сундук. Музыканты заиграли. Появился человек в длинной и широкой одежде, в полосатом платке немесе. Он двигался с благоговейной торжественностью, медленно и важно. Накрыв сундук синим покрывалом, чародей поднял руки и нараспев произнес заклинание. И, о чудо! Сундук медленно оторвался от пола, немного поднялся и завис в воздухе. Иопад стал вращать руками, и сундук завращался в одну сторону, в другую, а потом по велению артиста опустился на место. Царь и все придворные с неподдельным восторгом смотрели на невиданное диво. Искусные фокусники всегда завораживали публику.

Сдернув покрывало, чародей открыл сундук, продемонстрировав, что тот пуст. Подошла помощница, красивая девушка в золотистом плаще-нарамнике, с повязкой на голове и золотыми браслетами на руках. Придерживая крышку сундука, она дождалась, когда Иопад залезет внутрь. Крышка захлопнулась, девушка взошла на сундук, накрыв себя покрывалом. Мгновение, и покрывало откинуто: перед публикой вместо помощницы предстал переполняемый гордостью и счастьем Иопад. Он раскланивается, спрыгивает на пол, открывает сундук, а там красивая помощница, но уже в белом нарамнике. Метаморфоза! Чародей удивил повелителя необычным зрелищем.

Представление продолжалось. У артиста в руках четыре платка: синий, желтый, красный и зеленый. Сложив вместе, он скомкал их, и вдруг возник большой золотистый платок. Сделав пассы, он сдернул платок, представив публике шкатулку изящной работы. Иопад с поклоном стал приближаться к Тиграну. На его пути встал Меружан.

Чародей воскликнул:

— Да будет благословен царь Великой Армении, это подарок ему! — и передал шкатулку Меружану.

Тот рассмотрел шкатулку со всех сторон и попытался открыть. Тщетно.

— Меружан, принеси, я взгляну, — приказал Тигран.

Это была увесистая, необыкновенно красивая персидская шкатулка хатам — инкрустация по дереву. Восьмигранная, с узорами из эбенового дерева, слоновой кости и раковин устриц, с золотыми и серебряными вставками. На крышке изображена птица‑солнце с распростертыми крыльями. Над ее головой диск, в когтях символы возрождения. В диск и символы ювелир вмонтировал хорошо отшлифованные камни оранжево‑красного сердолика. Тиграну понравилось, что ему прочат не только возрождение, но и любовь, ведь сердолик, как известно, способствует возникновению любви. Тремя пальцами он одновременно нажал на все три камня, в шкатулке что‑то щелкнулось, крышка открылась.

Тигран похолодел. Из шкатулки высунулась светло‑желтая смертельно опасная, угрожающе шипящая египетская кобра. Холодные немигающие глаза змеи неотрывно следили за человеком, и, чтобы лучше учуять запах добычи, кобра высунула язык. Отвечающий за безопасность царя Меружан застыл в оцепенении. Царедворцами овладел страх. Змея приготовилась к броску. Не теряя самообладания, Тигран молниеносным движением схватил змею. Шкатулка с шумом упала на пол, по залу прокатился испуганный вскрик. Царь держал змею в вытянутой руке, неотрывно смотря ей в глаза, а затем бросил к ногам Меружана. Одним точным движением меча тот обезглавил гада, и еще двумя ударами прикончили окончательно.

Меружан с извиняющей улыбкой посмотрел на Тиграна, а монарх, изменившись в лице, показывал рукой в центр зала:

— Смотри!

Меружан обернулся. Из сундука поднимался человек во всем черном с мечом в одной руке и кинжалом в другой. Со злобным лицом, не оставляющим сомнений в намерениях, он пошел на царя. От неожиданности глаза Меружана широко раскрылись, но реакция была инстинктивной. Без промедления бросившись с обнаженным мечом наперерез наемнику, он вступил с ним в схватку. Меружан сделал выпад, собираясь вонзить меч в грудь наемника, но тот отбросил меч кинжалом, Меружан попытался нанести удар мечом по ногам убийцы, тот отступил. Смертельная схватка двух мастеров разгоралась.

Царь, выхватив из рук телохранителя короткий меч, приготовился отражать нападение. Подходы к царю блокировали стражники; десяток воинов, обнажив мечи, окружили бившихся в центре зала Меружана и наемного убийцу. Приближенные и царедворцы, вскочив с мест, в страхе повалили из зала.

Иопад поспешил было к выходу, но на его пути выросла фигура министра Васака. Схватив египтянина за одежду, царедворец притянул его к себе и пронзил кинжалом. Бросив медленно сползающее тело на пол, Васак побежал к Тиграну и встал на его защиту. Царь, хмуря брови, исподлобья глядел на происходящее, и уже был готов сам вступить в бой.

Вдруг из сундука полезли змеи, в основном кобры-убийцы, одна за другой, и, растревоженные невообразимым шумом, быстро расползлись по залу. Людей охватила паника, на ходу сбивая друг друга, они с криками стремглав выбегали вон. Одного из стражников большая кобра укусила за палец. Бедолага немедленно отрубил мечом укушенный палец.

Охрана оттеснила Тиграна вглубь зала, а потом и вовсе увела. Стражники закрывали двери — не дать змеям расползтись по дворцу, — уничтожая мечами ползучих гадов. Подосланный убийца раз за разом атаковал Меружана, но в какой‑то момент открылся, и, получив от армянского военачальника смертельный удар в голову, рухнул.