Озаренные целью: жажда свободы. Том 1

Георгий Газиев, 2019

Читателю предоставляется возможность окунуться в фантастический мир недалекого будущего. Юноша, Като, ущемлен тем, что его принудили пойти на пожизненную полицейскую службу. Он вступает в конфликт с окружением и пытается найти себя, пока по воле случая не попадает в руки древнего ордена – Хамару. Его обучают великой силе и знакомят с хрониками, через которые он постигает основы мироздания. Параллельно герой втягивается в древнюю священную войну, после которой прежним он уже не вернется.

Глава 5. Опустошение

Наутро Като вроде бы пришел в себя, на свою убранную и чистую комнату он смотрел уже более сдержанным, но суровым взглядом. Даже самый острый глаз не смог бы здесь придраться, ибо родители Каткемы убирались почти ежедневно. Не от перфекционизма, конечно, скорее оттого, что им просто нечем было себя занять. Его большая берлога казалась очень умиротворенной также из-за темно-синего цвета обоев и штор.

Он подошел к огромному и вытянутому шкафу-купе с зеркальными дверцами. Чешуа любил перед ними останавливаться, обычно глядя на свое тело и вечно оставаясь от него недовольным. Хоть он и был довольно стройным парнем, но неспокойный разум и зоркий глаз постоянно выискивали недостатки в фигуре. В другом углу его внимание вдруг привлек шкаф с книжными полками. Книг там было немыслимо много, целая коллекция различной литературы: художественной, научной, психологической, литературы для личностного роста. Чтение было, пожалуй, единственным увлечением Каткемы.

Комнатушка еще казалась новой для него, мебель была ещё совсем свежая, даже серебристый диван стоял без единого пятна. Так же выглядела вся трехкомнатная квартира, сделанная на один манер. Хоть ее площадь выдалась нескромно большой, семейка решила обставить все так, чтобы свободного пространства практически не осталось. Разумеется, для максимального создания уюта и зоны комфорта. Комната Като могла показаться прохожему человеку пустоватой, но и интересов у него было не густо. Ему большего всего доставляло удовольствие уволиться на диван и начать мечтать, как он лет через двадцать просто общается с людьми и веселит их байками в своем баре у океана. Конечно, надо было ещё отметить гитару, стоящую рядом с письменным столом. Като только недавно пробовал играть на ней, но судя по пыли на струнах, забросил это увлечение.

Быстро позавтракав, посредственно вымыв посуду и стараясь не звенеть тарелками, Чешуа тихо вышел из квартиры. Так как у родителей был отпуск, они спали дольше сына. Так сказать, отсыпались от итак полусонной жизни. На улице было очень пасмурно, мир будто погрузился в серые чернила, но Каткема обрадовался. Наконец, назойливая жара исчезла. Хотя грозовые тучи явно намеревались избавить его от этой радости, как и толпа первоклашек, неохотно идущих в школу под руку нервозных родителей. Те предки, которым приходилось прямо волочить свою непослушную детвору, срывались, словно псы с цепи. Неприятная, но привычная картина городского утра.

Сегодня, как и во все другие дни недели, предстояла ненавистная практика на улице. Первой парой стояла математика, а второй уроки-самообороны. Като зашёл в класс, сел рядом с Арти и понял, что что-то в его взгляде изменилось. Он был схож со взглядом тех троих зачинщиков драки. Воздух в классе будто был заряжен их злой аурой. От курсантов веяло неким высокомерием и предвзятостью. Чешуа подсознательно почувствовал что-то неладное, как только зашел. Пасмурная погода будто специально подчеркивала его замечание, облачив курсантов в хмурые кандалы. Преподаватель еще не зашел в класс. Высокие тополи за окном амплитудно раскачивались от ветра, словно намереваясь рухнуть на академию. Кто-то обсуждал сплетни со вчерашней вечеринки, кто-то прямо поносил некоторых лиц, кто-то дрался и выяснял отношения с соседями по парте. Да, тополь горел желанием на них свалиться.

— Как дела? Чем вчера вечером занимался? — Очень наивно и дружелюбно спросил Като у Арти после хлипкого рукопожатия.

— В смысле, чем? В клубе был! Не дома же сидеть. — Крайне ядовито ответил он, высокомерно отводя взгляд в сторону и не отрываясь от печатания в телефоне. Казалось, экран то и дело треснет.

— Понял… — Весьма обыденно ответил недоумевающий Каткема, пока медленно доставал учебники из портфеля. — Чувак, что случилось?

— Да ничего не случилось… вчера хотели всем потоком собраться, потусить нормально. Договаривались же давно. Но до тебя, как обычно, хрен дозвонишься. И меня, и Анну обломал. — Все больше свирепствовал Артед, на глазах краснея, как переспевший помидор.

Несколько сплетников, сидящих позади, обратили на них свои важные, величественные взоры. Не сказать, что они были удивлены, шумный и говорливый Арти частенько не следил за громкостью интонации.

— Че орешь то?! Виноват я, что не смог вашу “важную” вечеринку навестить!?

— Ага, не смог он, кому ты рассказываешь. Твои дела — это с унылым видом завалиться домой на кроватку и о всякой философской чуши “размышлять”. Цену себе набиваешь, вот наша всеобщая претензия к тебе. И на тусовки ты не ходишь, потому что якобы себя выше нас, плебеев, ставишь. Не твоего уровня утехи, а? — Разошелся ни на шутку Арти и даже отложил телефон. Внимание большинства сидящих они все-таки привлекли.

— Ты что несешь? Вы что меня за спиной уже каким-то выскочкой успели заклеймить! — Еле сдерживался Като. У него быстро промелькнула мысль, что этот скандал может испортить и день, и дружбу. Он попытался успокоиться. — Слушай, наверняка есть вещи, из-за которых можно на меня дуться, и есть за что мне предъявить. Но сперва скажи, пожалуйста, причем здесь Анна?

Негодование Като выдавало то, что он без конца сворачивал тетрадку в рулон.

— Не съезжай с рельс, мы сейчас о тебе говорим. Значит, ты признаешь все вышесказанное? — Промолвил Артед, барабаня пальцами по старой разрисованной парте.

— Нет! — Мгновенно бросил Като, отрицательно замахав головой, — ты возвел все в абсолют, вчера я, правда, был занят… точнее, мне нездоровилось, и я лег рано спать. Однако, если честно, то я все равно, скорее всего, не пошел бы в клуб. Мне просто не интересен подобный досуг. Допустим, пошел бы весь поток в другое место, то и я бы, скорее всего, согласился.

Каткема решил оставаться честным, чтобы восстановить доверие и усмирить пыл товарища. Артед замолк и проницательно выжигал взглядом своего приятеля. Слова Чешуа ему вовсе не понравились, и сейчас вредина натягивал тетиву, чтобы выстрелить еще мощнее, сразу наповал. Расстроенная Анна вчера рассказала Арти про то, что Като высмеивал его поведение перед Фролой. Кряжистый товарищ и раньше подмечал неодобрительный, высокомерный взгляд своего друга, но на сей раз чаша терпения переполнилась.

Внимание публики на сей раз заняла цокающая на каблуках секретарша в той же обтягивающей юбке. Она долго шагала по коридору прямо напротив открытой двери их аудитории.

— А кто инициатором и организатором встречи то был? Целых два потока собраться сами по себе не могли. — Безмятежно спросил Като, восприняв паузу за добрый знак и, наконец, оставив в покое тетрадь.

— Ну, во-первых, второй поток был лишь частично, компания Мусы и другие парни не пришли. А, во-вторых, сейчас ты удивишься: Ми-фенг, Ланс и Кел. — Хладнокровно начал коварную “шахматную партию” Артед, едва заметно прищуриваясь.

— Что? Но они же последние уроды, как вас угораздило с ними пересечься?

— Кто бы говорил. Они организовали вечеринку в знак извинения перед потоком за тот случай. Просто… нужно узнать их поближе, чтобы отогнать ложное первое впечатление. Не суди книгу по обложке… честно, ребята — красавчики, все быстро и ловко сделали, держали всю тусовку под контролем, со всеми познакомились и сдружились. Даже я, Фрола и Анна с ними нашли общий язык. Кстати говоря, о твоей типа девушке. Она скучала по тебе вчера… но потом мы ей объяснили, что не стоит ради такого сухаря слезы лить, и получилось. Девчонка наконец-таки раскрепостилась и отожгла вместе со всеми, как и подобает молодежи. — Продолжал ехидно Арти, все накаливая ампулу, под названием сердце Каткемы. Самострелы, постепенно развешенные в течение последних трех лет, начали палить залпом.

Раздражали также и дерущиеся на задней парте охламоны, которые умудрились грохнуть стул на древнейший ламинат.

Като молчал, будучи в полной растерянности. Его будто бы бросили в мясорубку и начали медленно прокручивать. Тревога вызвала вопросы об Анне, тревога начала истерично скрещивать мысли про нее с фразами Арти про то, что наивная девчушка хорошо отожгла вчера и что познакомилась с троицей. Простыми знакомствами с такими красотками, как было известно, эти парни не ограничивались. Она же из-за своей наивности могла спокойно растаять от беспрерывного потока комплиментов. Чешуа смотрел под парту с подавленным, но суровым лицом. Арти был счастлив.

— Понимаешь, мой дорогой друг, эти парни реально знают, что делают. Они так хорошо вчера сказали в одном из пьяных тостов, что жизнь коротка, а молодость еще короче. Сейчас идут наши золотые годы. Нельзя их спускать в унитаз уныния и скуки, нужно кайфовать, веселиться, наслаждаться жизнью, которая во взрослом этапе ничем хорошим не сулит. Когда ты еще сможешь так ярко пожить? Больше подобной свободы не будет! Ты-то уж должен это понимать. Сейчас ради твоего же блага распинаюсь. — Покрасневший и вспотевший лепетал Артед, как по нотам. Он резко перешел от желчи к философским дружеским нравоучениям.

“Идиот, кретин, баран, жалкий ублюдок, что за пургу ты несешь? Ты бы на себя и вокруг посмотрел. Так разве выглядят золотые годы?”, — кипела этими мыслями голова Каткемы. В классе стало еще темнее. Включать свет никто не собирался. Предпочтение оставалось за мраком.

Чешуа в период юношеского становления для себя хорошенько уяснил, что нужно очень внимательно фильтровать все жизненные парадигмы, которые пытается навязать общество. Все люди разные, всем нужно разное. В данной же ситуации Като сразу заметил обратную сторону монеты. Неправильно было рассуждать, что дальнейшая жизнь ничем хорошим не сулила, неправильно было думать, что золотые годы могли быть только в молодости. Человек либо всегда наслаждается жизнью, либо никогда. Кроме того, тусовщики всегда умалчивали, что после счастливого веселья появляется куча проблем, которую предстоит разгребать.

Конец ознакомительного фрагмента.