Озаренные целью: жажда свободы. Том 1

Георгий Газиев, 2019

Читателю предоставляется возможность окунуться в фантастический мир недалекого будущего. Юноша, Като, ущемлен тем, что его принудили пойти на пожизненную полицейскую службу. Он вступает в конфликт с окружением и пытается найти себя, пока по воле случая не попадает в руки древнего ордена – Хамару. Его обучают великой силе и знакомят с хрониками, через которые он постигает основы мироздания. Параллельно герой втягивается в древнюю священную войну, после которой прежним он уже не вернется.

Глава 3. Восток сближает

Каткема был в хорошем расположении духа. Вечер обещал быть веселым и насыщенным на яркие события, да и погода стояла очень приятная. Дневная беспощадная жара спала, а вечерний прохладный ветер обдувал кожу, нежно массируя все поры. Чешуа шел мимо пустого сквера, наслаждаясь тишиной и любуясь нежно-розовым небом. Като поймал момент, находившись на очередной возвышенности, и смог запечатлеть полный диск солнца, медленно спускающийся за горизонт, дабы доложить сестричке-луне, что настал ее час. На небе были ряды пышных облачков, пересеченных линией самолета.

Каткема решил не тратить все деньги сразу, а растянуть их еще ненадолго. Он подходил ближе к намеченному месту встречи и начал замечать, что улицы и переулки были оживленнее обычного. В людях исчезла та обыденная серость, их лица играли новыми красками. Улыбка и смех повсюду заменили гул машин и создали праздничное настроение.

Като с друзьями договорились встретиться на оборудованной спортивной площадке, расположенной недалеко от ярмарки. Когда он начал подходить, то заметил стройную женскую фигуру. Это стояла уставшая от томительного ожидания Анна. На ней было приталенное платье бирюзового цвета, достаточно просторное и воздушное. Вид, казалось, был совсем девственным, пока взгляд не добирался до груди, которая выпирала, не стесняясь своих размеров. На ногах, в свою очередь, красовались невысокие бежевые каблуки.

Вдруг из-за длинных накрученных светлых волос выглянуло её ангельское личико. Не то чтобы Като так казалось от яростной любви, просто светлый кремовый тон кожи, небольшие, но пухлые губы, ярко-голубые глаза, длинные ресницы и румяные кругленькие щечки создавали именно такое впечатление.

— Неплохо сегодня выглядишь. Что тебя сподвигло на это? — В заигрывающей и шутливой манере общения спросил Като.

— Неплохо?! Ты совсем что ли уже?! Ходи, старайся, наряжайся, и все это ради вялого «неплохо»?! — Воскликнула Анна, махнув двумя кистями в сторону и эффектно сверкнув неоновым, оранжевым маникюром.

— Полегче, ты же меня знаешь. На самом деле восхитительно выглядишь сегодня, правда. Как только тебя увидел, так сразу себе сказал: “Вон та красавица — явно она”, — уверенно заявил Каткема и аккуратно обнял ее за талию.

— Оохх, спасибочки. — Почти прошептала она и крепко прижалась к нему.

— Да не за что. Когда-то же мне твой внешний вид должен был понравиться, — подшутил в очередной раз Като, на показ, прикусывая высунутый язык.

— Ты неисправим! — Со вздохом произнесла Анна, не отрываясь от него.

Из-за сильных дуновений ветра на соседней детской площадке раскачивались скрипучие качели. Поначалу этот звук досаждал парочке, но затем они так увлеклись беседой и выделением гормонов, что перестали обращать на него внимания. Вся площадка освещалась фонарными столбами через каждые два метра. Каткема и Анна остались в тени, поскольку находились в зоне, где фонарь, как по заказу, не работал. Причем единственный.

— Чем сегодня занималась после учебы?

— Ой, сегодня забегалась, так забегалась. Еле успела подготовиться.

— Почему же так?

— Стесняюсь даже сказать, вдруг сейчас осуждать начнешь… — прятала взгляд Анна.

— Ты чего? Мне-то уж можешь довериться.

— Да я по дороге домой котенка маленького подобрала. Он у подъезда моего дрожал озябший… весь такой худенький, грязненький… кто-то его наверняка облил водой. Короче жалко мне его стало, вот и решила домой взять наперекор родительскому слову. Они у меня кошек и собак не жалуют. Потом его быстренько отмыла, в подъезде поставила мисочку и накормила. Сейчас он там и поселился. Скорее всего, меня потерял. Ох, хоть бы мама его не прогнала, он же снаружи не выживет. — Волнительно лепетала молодая девушка.

Като подметил ее неподдельное переживание. Его до глубины души тронула эта история, Анна открылась для него совсем под другим углом.

— Почему же я должен тебя осуждать, скажи на милость?

— Ну… сказал бы, что я дурочка, домой тащу животных всяких, потом еще и на тебя их микробы переношу…

— Глупенькая, я даже рад, что ты так поступила. Это, как по мне, очень достойный поступок. Ты у меня умничка.

Она нежно заулыбалась и еще больше растворилась в объятиях Като, сейчас им было очень тепло и чудесно. Она рассматривала его узенький подбородок, слушала учащенное сердцебиение, разгоняющее кровь по бесконечному круговороту. Чешуа величественно и гордо смотрел вдаль, на мигающие огни многоэтажек, наслаждаясь редким моментом близости. Однако тишина и уединенность продолжались не долго.

— О, смотрите, уже тискаться начали, голубки! — Закричал еще издали Арти с подходящей вместе с ним кучкой людей.

Он шел вместе с Фролой за руку, а позади них был Зверь со своими друзьями, которые не учились в академии. Ничем они особо не занимались, собственно как и сам Зверь, только целыми днями слонялись по улице и зависали в компьютерных клубах. Като к ним относился предвзято и большого удовольствия в общении не испытывал, чего нельзя было сказать об Арти. Он был одним из самых общительных людей в академии, и новые знакомства появлялись у него ежедневно. Для чего ему нужно было столько, Като не понимал.

Внешний вид Фролы был далеко не оригинален. Артед же нацепил черную ветровку с бежевыми брюками; у него был достаточно малый гардероб, но то, что имелось в нем — всегда выглядело с иголочки. В первую очередь он заботился об имидже. Однако этого нельзя было сказать о Звере и его команде, чей вид складывался из потрепанных и выцветших, старых шмоток. Так, видимо, они хотели подчеркнуть и показать свой стиль. И на выходе, наверное, умышленно получалось что-то отвергающее.

Вся собравшаяся молодая толпа отправилась на ярмарку, которая располагалась на одной из главных дорог делового района. Для праздника всю улицу удосужились оцепить от автотранспорта. Гражданам было в удовольствие гулять по ровному асфальту, не боясь мчащихся на всех парусах гонщиков. Тем временем активно вечерело. Как только они добрались до места, то увидели развешенные повсюду оранжевые и красные гирлянды с восточными иероглифами, ряды палаток по обе стороны дороги, иностранцев с их быстрым и громким восточным говором. Заморские гости продавали свою национальную одежду, шелка, сувениры, алкогольные и безалкогольные напитки, устраивали конкурсы. Повсюду шатались циркачи, фокусники, танцоры, жонглеры и “живые” статуи. Все они смешивались с единым и мощным потоком Толлосувцев. Целый микрорайон был набит людьми, как селедки в консервной банке.

Анна шла с восторженным личиком, замечая все интересности вокруг, и тут же показывала их Каткеме, который был тоже, как ребёнок, по-настоящему счастлив. Подобную сказочную картину в Толлосусе далеко не каждый день можно было увидеть. Идущие же позади Артед и Фрола перешептывались и без конца хихикали, замечая забавных восточников.

Вдруг до Като долетели возгласы друзей Зверя, которые всю дорогу тихо хихикали над Анной, а точнее над тем, как она по-детски изумлялась. Также в их перешептываниях нашлось место обсуждению фигур девушек, причем самыми грязными словечками. Последние фразы, к их несчастью, были произнесены неаккуратно громко.

— Эй, парни. Если еще раз услышу что-то подобное в её адрес, то уйдете отсюда с разбитыми носами, — дерзко, медленно и уверенно сказал Каткема, сжимая кулаки и вытаращив на них свои злостные глаза.

На его наезд ответа не последовало. Двое грубиянов лишь потупили свои головы вниз, делая вид, что не услышали Като из-за шума толпы. Женский защитник понял, что они остепенились, и дальше пошел уже молча. Зверю стало неловко за своих приятелей, а Фрола и Арти крайне удивились мужественностью Чешуа. Анна заулыбалась и ласково заморгала, глядя на Като, а он подмигнул ей в ответ. Шествие по ярмарке продолжилось.

Коренных южан, северян и восточников ребята могли видеть довольно редко. Все дело было в том, что Толлосус находился на береговой зоне центральной части материка, где происходило активное слияние всех рас и наций. Заморские гости по большей своей части тоже были улыбчивы и веселы. Они казались смешными из-за своего низкого роста и смешного говора, однако сами видели в посетителях ярмарки лишь ходячие кошельки.

Зверь был единственный из группы, кто замечал редкие хитрые гримасы восточников, а также видел, что многие узкоглазые, проходя в толпе, слишком часто терлись о прохожих.

— Эй, ребят, — окликнул он своих с настороженным видом.

— Что?

— Следите за карманами и сумочками, здесь вас обокрасть, как пить дать.

Ребята насторожились, но настроение, в целом, особо не покоробилось, просто ручки стали держать вещи чуточку крепче.

Зверь получил такое прозвище из-за цвета вороного крыла лохматой, обросшей головы, напоминавшей шапку. Многие не любили находиться с ним в компании из-за вечно грязных и сальных волос, наполненных крупными белыми вкраплениями перхоти и небрежно закрывающих торчащие уши. Он также всегда носил увеличительные очки, из-под которых вырастал длинный орлиный нос, а под ним торчали противные редкие усики. Такая внешность совпадала с его мягким характером, отчего кличка — Зверь очень иронично к нему привязалась.

Подобным образом проходили они пол часа. Напряженности между Като и друзьями Зверя не было, они плелись медленно в самом конце, постепенно отдаляясь от них все дальше. Кто-то купил себе сувениры, кто-то участвовал в конкурсах и дарил призы своим половинкам. Артед выиграл плюшевого тигренка, попав трижды дротиком по цели. Все парни хотели проявить активность, но, конечно же, не Като. Он смущался и считал это показухой, ну или же создавал такую видимость. Но здесь все было не так просто. На самом деле Каткема не любил соревноваться, потому что боялся остаться проигравшим, боялся опозориться перед людьми. Слишком уж много работы Чешуа над собой проводил, чтобы, как он думал, выглядеть достойно. Вечное сравнение себя с другими наполняло его неудовлетворением и заставляло лезть из кожи вон.

Вскоре они отделились от компании Зверя, который сам стал инициатором расхода. Парни даже не попрощались. И вот две молодые пары зашли довольные и радостные в кафе с традиционной кухней. Ребята заказали себе лапши, хотели узнать, как вкусно и исконно ее могут приготовить коренные восточники. Они сидели у окна за деревянным высоким столом, где в центре стояла пара свеч. Началась крайне оживленная, веселая беседа с наблюдениями за покинутой суетой снаружи. В основном, Анна, Арти и Фрола хохотали от шуток Като, который в определенных ситуациях генерировал их тысячами.

В процессе разговоров Като постоянно замечал, как Арти неестественно вел себя с девушками. Перед ним сидел словно другой человек, который вдруг надевал на себя маску приятного джентльмена.

“Зачем же так переигрывать и меняться в женском обществе?”, — думал Като, — “Хотя, может, это он — настоящий Артед, который только в подобном окружении может себя раскрыть”.

Однако зацикливаться на этих раздумьях Чешуа не желал, сейчас он был слишком разгорячен. От Като исходила живительная энергия, а все за столом обхохатывались от пересказываемых им отцовских анекдотов. Ему было очень жаль, что такой жанр юмора стремительно терял свою популярность, поэтому он пытался его реанимировать при удобном случае.

— У меня папа тоже любитель анекдотов, особенно когда напьется. Не представляю, откуда он столько знает. — Сказала Фрола, еле упираясь локтями о стол. Ей как будто хотелось свалиться бесчувственным овощем.

— Мой тоооооооже! — Добавила Анна.

Оживленный разговор ребят часто перекрикивался еще более оживленными возгласами и писком восточников с кухни, для которых было привычно говорить обыденные вещи на повышенных тонах. Вдобавок из-за избытка подсолнечного масла креветки зажаривались с шумным шипением.

“Идиот, ты снова пережарил морского гада! Океан бы тебя распял за такое посредственное отношение к его дарам!!!”, — орал повар-восточник на своего ассистента, который сразу же ответил, — “Киншики-сан, такого больше не повторится! Но эти белые ублюдки и такого сожрут, вон какие радостные сидят”.

— А петь, точнее, завывать, не начинают, когда поддатые?

— Ооо, вот здесь ты попал в точку. У меня всегда кровь из ушей льется, когда мои предки всем столом хор устраивают, — продолжала истощенная Фрола.

— Это до или после того, как начинают вытаскивать все свои фотоальбомы?

— Да-да. Там и свадебные фотки, и школьные, и с походов на природу. Все гости еще постоянно начинают сравнивать меня с отцом. Разгорается дилемма “похож или не похож?”, — уже на все кафе горланил Като.

— У меня все то же самое! Я еще всегда ржать, как лошадь начинаю, когда вижу, как нелепо они раньше одевались. — Продолжала мычать Фрола.

— Давай пять! — Подхватил единственную с ней общую вещь Каткема. В остальное же время диалога между ними не происходило.

Они хлопнулись ладошками, а Анне это явно не понравилось. Блондинка гневно нахмурилась, отвернула голову и слегка отодвинулась от Като. Так как они сидели в обнимку, руки Каткемы стали сильно вытянуты в сторону, что создавало дискомфорт. Чешуа попытался словить ее недовольный взгляд, но ему не удалось. Като понял, что к чему, но извиняться не желал, по его мнению, он ничего похабного не сделал.

Артед тоже затаился в молчании, но из-за другой вещи. Он пригорюнился, когда ребята стали говорить о родителях. У Арти не было отца, поэтому ему было больно слышать, как Като с Фролой обсуждали вещи, которые на самом деле символизировали благополучие в семье. Арти желал хотя бы на миг испытать те же чувства.

Вдруг все резко обратили свои взоры на висящий в углу обеденного зала телевизор, в прямом эфире шел репортаж о портовом районе. Там творилась какая-то чертовщина: за десятиметровыми бетонными стенами, отделяющими эту неблагополучную местность от всего остального города, вспыхивали большие клубы дыма и слышались частые подрывы машин. Ведущий репортажа сразу дал понять, что вооруженные силы Толлосуса уже оцепили территорию рядом с портом и эвакуировали всех гражданских. К счастью, пострадавших не было. Вдруг во время прямого эфира из-за стен полетели бутылки с горючими смесями и чуть не попали на офицеров, не долетели всего пару метров. Полицейские выставили щиты и стали отходить назад, но коктейли продолжали вылетать один за другим. Репортер еле выговаривал слова — его губы дрожали, а в речи чувствовался страх. После того, как полицейские стали в ответ выкидывать дымовые шашки и выстреливать слезоточивым газом, портовики будто затаились. Тут же копы организовано разбились по несколько человек и создали “квадраты”, то есть выставили щиты по сторонам и над собой. Они ожидали, что сейчас полетят стрелы, но, к счастью, этого не произошло. Началось затишье. Репортер замолк в напряженном ожидании. Снова резкий грохот. Камера задрожала, завертелась и затряслась. Шум от взрывов. Лязг металла. Вновь битье стекла и душераздирающий, громкий крик. Картинка наконец-то застыла на месте — оператор лежал на асфальте и неосознанно продолжал снимать происходящее из-за угла. Бойцы СБТ отступали и бросали в ответ дымовые шашки, а их с еще большим напором забрасывали коктейлями, поджигающими стеклянные прямоугольные щиты. Копы с ужасом и трепетом выкидывали скутумы. Но не всем так повезло. Ближайшим к стене семерым полицейским прямо под ноги прилетело несколько горящих бутылок, которые мгновенно полыхнули. Камера не могла передать резкий запах горящей плоти, но пронзительный звук крика очень даже могла. Руки оператора нервно тряслись. Пламя полностью окутало тела тех семи бойцов, они побросали свои каски и начали хаотично кружиться, отмахиваясь руками. В их предсмертных воплях прорезались слова “Спасите! На помощь! Горю!”, отчего у всех посетителей кафе встал ком в горле. Вдруг в этой суете раздался свист летящего на полицию града стрел. Горящая пелена стрел осветила на мгновение вечернее небо и принялась тушиться, впиваясь в землю и людей. Некоторых ранило, некоторые погибли, другие же смогли укрыться. Огненная хватка сразу нескольких стрел нагрела клапан плохо закрепленного гидранта, отчего крышка с визгом слетела, дав выйти на волю мощной струе воды. Она хлынула с фланга прямо на правозащитников, сбивая их с ног. Струя добралась и до некоторых горящих бойцов, смывая пламя и сдирая обугленную кожу. Снова настала относительная тишина. Стрелы прекратили вылетать, а гидрант закрыли пломбой. Стало слышно, как за стеной толпа портовиков отбегала назад, дальше к океану, оставив позади моногамный звук потрескивающего костра. На этом агрессия из-за стены прекратилась.

Ребята и другие посетители в ужасе наблюдали за происходящим и благодарили судьбу за то, что они здесь, а не там. Анна и Фрола прикрыли от шока рты, а Като с Арти чуть не выдрали все волосы на голове. Официанты и повара на своем языке начали что-то быстро и нервно тараторить. Все обиды между Анной и Чешуа вмиг исчезли.

— Ужас! — Лепетали девчонки.

— Что за чертовщина? — Выругался со страхом на лице Арти, — почему до сих пор этот проклятый порт там стоит? Почему его не снесут к чертовой матери?

— Черт их знает, — ответил Като очень встревоженно, — за обычными людьми глаз да глаз следят, а на настоящем поле боя бездействуют.

— Наркотрафик, торговля оружием и людьми, видимо, для города мелочь. А что насчет их банд? Хоть они и многочисленные, но совсем неорганизованные по сравнению с СБТ! Зачем их бояться!? — Продолжал вопить Арти, сжимая руку Фролы и треснув вилкой по тарелке.

— Видимо, загадка Вселенной. Да и чёрт с ними, главное чтобы нас туда воевать не отправили, — сказал Като и устремил свой взгляд в сияющие цветом кристального океана очи Анны. Его же ореховые радужки ясно отображали переживание.

Анна прижалась к Каткеме, как новорожденный ребенок к своей матери. Через минут десять они снова развеселились, доели вкусный рамен и, оставив небольшие чаевые, собрались уходить. Артед поглядел на почти темное небо, и ему в голову пришла одна очаровательная идея.

— Ребята, быстрее пойдем, я вам кое-что покажу. Думаю, всем понравится, — сказал Арти, взял Фролу за руку и потащил ее сквозь толпу. Като и Анна же бросились вслед за ними, тоже машинально сцепившись руками.

Курсанты ловко прошмыгнули сквозь толпу и по переулкам вышли на другую улицу. Все улыбались в искушении предстоящего сюрприза от Артеда, пока тот не занырнул сквозь дыру в одном из сетчатых заборов, скрытую заросшей травой. Анна совсем запыхалась, но Чешуа продолжал помогать ей и подтаскивать вперед, хотя сам был также на последнем дыхании. Они попали во внутренний двор элитного пятиэтажного дома. Ребята побежали вверх по лестнице одного из подъездов, где на пятом этаже был секретный открытый люк. Все без труда пробрались на крышу. Легкий адреналин покалывал сердца девушек, но им это даже нравилось. И по итогу, об увиденном никто не пожалел. Перед курсантами открылся шикарный вид горящей желтыми и красными огоньками улицы, напоминавшей сказку, которая будто бы уходила вдаль к океану и плавно сливалась с лиловой линией горизонта. Изумительный закат и потрясающая атмосфера заворожила четырех курсантов. Парни обняли своих дам и глядели вперед, вдыхая освежающий ветер, несший свободу и ближайшие перемены. В ребятах зрело чувство, будто они, как вольные птицы, могли целую вечность наслаждаться своей молодостью и беззаботностью.

Вдруг все недовольство, непринятие и даже отторжение, которое носил с собой на постоянной основе Каткема, испарилось. Он смог полностью отдаться этому забвенному моменту, испытывая невероятное счастье и блаженство. Все это полностью очистило юные умы, оставив в их разуме лишь благодатную тишину.

— Наша жизнь прекрасна, друзья, — торжественно заявил Артед.

— Великолепна! — Подтвердил Чешуа.

— Вот бы она не менялась, — сказала Фрола, улыбаясь.

— И никогда не меняла нас, — добавила Анна, смотря на Като и еще крепче обнимая его.

Парочки попрощались друг с другом, и парни пошли провожать своих дам. Оказалось, что Като и Анна жили в одном районе, а между их домами было всего лишь около двухсот метров. Странно, что они никогда не видели друг друга, видимо, всегда ходили разными путями.

Каткема медленно шёл с ней по узкой брусчатой дорожке, наблюдая за звёздами, которые усеяли все ночное небо. Это было так красиво и очаровательно, что Чешуа на время не слышал быстрый и бессмысленный трёп Анны. Шли они медленно еще и из-за того, что двигались по одному из самых крутых подъемов.

— Тебе понравился вечер? — Спросила она, откидывая свои соломенные пряди с лица.

— Да все было шикарно, за исключением выпуска новостей, конечно, — и, заметив погрустневшие глаза Анны, добавил, — мне было очень приятно находиться в компании с такой милой и очаровательной девушкой.

Её лицо сразу же преобразилось.

— Ты заметила, как Арти ведёт себя с Фролой? — Спросил уже сам Като.

— Нет, как?

— Мне кажется, слишком наигранно, слишком пафосно, слишком хочет из себя какого-то кавалера показать. Будто рыцарь своей возлюбленной добиться хочет. Это так нелепо выглядит. Я просто усмехался про себя и в то же время чувствовал какой-то стыд за него.

— Сам ты нелепый, всё он правильно делает. По-мужски! — С претензией воскликнула Анна, — это ты, как чёрствый сухарь, вечно ходишь и пальцем не пошевельнешь ради девушки.

Каткема просто взорвался от смеха внутри себя и еле сдерживал эмоции. Сейчас он именно что и делал, так ровным счётом ничего, хотел только порезвиться, пофлиртовать чутка, но не более того. Като понимал, что ему с ней даже особо не о чем разговаривать, поэтому о всяких извинениях и унижениях не могло идти и речи.

Анне же было крайне обидно, что уже как несколько лет она активно следила за своей внешностью и желала, чтобы ее оценили. А все же лавры доставались еле приметной Фроле, которой не приходилось все детство терпеть нападки из-за лишнего веса, а затем не приходилась заниматься спортом до такого состояния, что от прошлой фигуры не осталось и следа. Это, и правда, было очень обидно.

Каткема не стал вступать в открытую и, наверняка, болезненную для нее конфронтацию. Он умел вовремя замолчать.

“Да пусть катится к черту со своими тупыми претензиями”, — подумал Като. Надо было как-то разрядить обстановку, и ему снова пришлось исхитряться, изворачиваться, смешить её, чтобы белокурая успокоилась. И на самом деле, весь этот циклически повторяющийся процесс доставлял Каткеме море удовольствия. Наверное, от того, что он чувствовал себя профессиональным и остроумным манипулятором, но, по сути, оставался тем же балбесом, как и всегда. А в некоторых моментах Като был и вовсе очень низок из-за своей гордости и тщеславия. Но что самое грустное, он не замечал этого.

Чешуа старался не переходить грань в общении с ней, чтобы впоследствии сильно не ранить хрупкие чувства. Он старался лишь закрыть собственный пробел одиночества хоть кем-нибудь, пусть это было даже временно и не по-настоящему. Като предполагал, что это жестоко, но чахнуть и засыхать без общения с противоположным полом для него было невыносимо. Каткема не понимал, что даже малое проявление ложных чувств может оказаться сильным ударом с душераздирающими последствиями.

Тем временем они подошли к её дому. Вдруг голубоглазая остановилась у густого зеленого кустарника, полностью скрывающего их. Като понял, что к чему, и решил действовать решительно.

— Сегодня день насилия какой-то. То Власа избили, то те дикари решили из своей дыры вылезти. — Грустным голосом сказала Анна.

— Да, та ещё жесть. Как хорошо, что с нами сегодня ничего плохого не произошло, а самое главное — с тобой.

— Ой, как будто ты обо мне хоть чуточку переживаешь…

— Не чуточку.

Проговорив тихо последние слова, Като придвинулся к ней поближе и тут же добавил:

— Такую прелесть надо любить и защищать. Мне очень повезло, когда я встретил тебя в первый раз, — шептал он, не отрывая от нее глаз и едва шевеля потрескавшимися от ветра губами.

— А ты, оказывается, умеешь делать комплименты, — игриво проговорила Анна, тая во взгляде Каткемы.

— Завтра на практике, на улице мой взгляд будет прикован только к тебе. — Проговорил он, осознавая, насколько убого это звучит.

Но ей даже нравилось. Они оба частенько поглядывали по сторонам, смотрели, чтобы никакой прохожий не нарушил их приватной обстановки. Телефоны у обоих, как полагается, были на беззвучном режиме. Като несколько раз своим орлиным зрением заметил, как у их ног прыгали крохотные лягушки от кустика к кустику. Но он не стал ничего говорить, ибо не хотел разрушить романтический момент и пугать девочку, которую и так бросало в дрожь от выкриков какой-то бабки. Она орала из окна на своего мужа, который был пьян в стельку и не мог себя пересилить, чтобы встать со скамейки. Каждая такая попытка заканчивалась для него падением на бордюр.

— И я тоже буду наблюдать только за тобой. — Промолвила она в ответ.

— Ну, ради такого зрителя стоит выложиться на все сто двадцать процентов. Спасибо большое тебе за вечер. Без тебя он был бы таким же серым, как и все остальные. — Говорил он с напыщенной сентиментальностью, наблюдая, как девица, словно майский цветочек, распускалась.

Через секунду Като резко притянул её к себе, крепко обнял за талию и страстно поцеловал в губы. Как и ожидалось, Анна не противилась, так как уже сама заждалась. Она тут же обхватила его лицо и шею своими крохотными ручками, все это под звуки слипавшихся губ. В полной темноте они могли лишь довольствоваться очертаниями контуров своих лиц. Но, закрывая глаза во время поцелуя, различные образы вспыхивали красочно и четко.

Молодые и беззаботные наслаждались минут пять. Затем Каткема довел ее до подъезда, где они мило попрощались и разошлись с грустными и приятными мыслями одновременно. Като, довольный, что достиг своей цели, но опечаленный тем, что им не удалось простоять у того кустарника подольше, пошел домой отсыпаться за всю прошедшую неделю. Чувство удовлетворения не покидало его до самого сна.

Всё воскресенье он провел, помогая родителям по дому и занимаясь домашней работой. Её в академии было тоже хоть отбавляй, начиная от гуманитарных заданий и заканчивая естественными. В социальной сети — “Толлограм” от Анны целый день сыпались сообщения. Их было так много, что уже к середине дня Като отключил смартфон.