Портрет леди

Генри Джеймс, 1880

Молодая американка Изабелла Арчер по приглашению тетушки приезжает в Англию. Мисс Арчер хороша собой, обладает живым характером и в целом очаровательна. Ею движет желание увидеть мир, однако, не имея средств, Изабелла может довольствоваться лишь ролью компаньонки своей тетки. Внезап но свалившееся на нее состояние позволяет ей претворить мечты в реальность, однако, разбогатев, Изабелла рискует стать инструментом для достижения поставленных кем-то целей. Генри Джеймс (1843–1916), признанный классик американской литературы, заглядывает в таинственные глубины женской души и создает достоверный и поистине прекрасный портрет, попутно отвечая на извечный вопрос: богатство – дар судьбы или проклятье?..

Глава 14

Мисс Стэкпол стала бы готовиться к отъезду в Лондон немедленно, но Изабелла, получившая известие от лорда Уорбартона о том, что он собирается посетить Гарденкорт, сочла своей обязанностью остаться и встретиться с ним. Несколько дней он не отвечал на ее письмо, потом написал очень коротко, что через два дня приедет на ланч. Для Изабеллы в этих промедлениях и отсрочках было что-то трогательное. Он старался быть сдержанным и терпеливым, лишь бы у нее не возникло ощущения, что он давит на нее, — а ведь она чувствовала, что он увлекся ею не на шутку. Изабелла поставила своего дядю в известность, что написала лорду Уорбартону, и упомянула о том, что он посетит Гарденкорт, — и старый джентльмен покинул свои апартаменты раньше обычного, спустившись к ланчу. Это ни в коем случае не свидетельствовало о его намерении приглядывать за племянницей. Наоборот, мистер Тачетт таким образом намеревался помочь «сгладить» временное отсутствие гостя за столом в случае, если Изабелла посчитает необходимым удалиться с лордом Уорбартоном для переговоров. Тот, в свою очередь, приехал из Локли вместе со своей старшей сестрой — мера, очевидно, продиктованная теми же причинами, что и поведение мистера Тачетта. Гости были представлены мисс Стэкпол, занимавшей за столом место рядом с лордом. Изабелла нервничала — ей вовсе не хотелось опять обсуждать тот вопрос, который лорд поднял так решительно; и в то же время девушка не могла удержаться от восхищения самообладанием, которое тщательно скрывало бушующие, как предполагала Изабель, в его душе чувства. Лорд не смотрел в ее сторону, не разговаривал с ней, и единственным признаком его эмоций было только то, что он избегал встречаться с ней взглядом; однако лорд Уорбартон много беседовал с остальными и ел с хорошим аппетитом. Мисс Молинью — лоб у нее был высокий и чистый, как у монахини, и с шеи свисал большой серебряный крест — была очень увлечена разговором с мисс Стэкпол, глядя на нее так, будто жадное любопытство боролось в душе достойной дамы с чувством отчужденности. Из двух сестер лорда, живших в Локли, эта нравилась Изабелле больше — в ее характере чувствовалось отточенное спокойствие, веками передававшееся по наследству. К тому же девушка была уверена, что гладкий лоб и серебряный крест имели таинственный романтический смысл: например, значили, что мисс Молинью являлась членом религиозной сестринской общины той ветви англиканской церкви, которая тяготела к католицизму и давала какие-то красивые обеты. Изабелла подумала, что бы гостья сказала, если бы узнала, что мисс Арчер отказала ее брату, — она была уверена, что мисс Молинью ни о чем не догадывалась. Лорд Уорбартон никогда не рассказывал ей о подобных вещах — он очень нежно относился к сестре, но мало разговаривал с ней… Такова была теория, выстроенная Изабеллой, — обычно, если она не участвовала в общей беседе, она разрабатывала теории относительно соседей по столу. Согласно ее теории, если бы мисс Молинью вдруг узнала о том, что произошло между мисс Арчер и лордом Уорбартоном, то, вероятно, была бы шокирована равнодушием девушки к такому предложению или, скорее всего (на этом и решила остановиться Изабелла), она почувствовала удовлетворение от того, что у этой юной американки вполне разумные представления о невозможности столь неравного брака.

Но как бы ни распорядилась Изабелла внезапно возникшими перед ней возможностями, мисс Стэкпол совершенно не собиралась упускать свои.

— Знаете, вы первый лорд, которого я встречаю в жизни, — торжественно заявила она своему соседу по столу. — И вы, конечно, считаете это верхом невежества.

— Ничего подобного. Просто вы избежали неприятности увидеть достаточное количество уродливых мужчин, — отвечал лорд Уорбартон, рассеянно оглядывая стол и улыбаясь.

— Уродливых? В Америке нам твердят, что английские лорды все сплошь восхитительные красавцы и носят чудесные мантии и короны.

— О, мантии и короны вышли из моды, — сказал лорд Уорбартон, — так же, как ваши томагавки и револьверы.

— Очень жаль. Я считала, что аристократия должна купаться в роскоши, — заявила Генриетта. — Если нет роскоши, то что она может собой представлять?

— Даже в лучших случаях ничего особенного, — ответил лорд Уорбартон. — Могу я предложить вам картофель?

— Мне европейский картофель не нравится. Кстати, я не сказала бы, что вы чем-то отличаетесь от обычного американского джентльмена.

— Сделайте милость, обращайтесь со мной так, как если бы я и впрямь был таковым, — отозвался лорд Уорбартон. — Не понимаю, как вы обходитесь здесь без картофеля. Осмелюсь предположить, что вам вообще здесь мало что по вкусу.

Генриетта несколько секунд молчала. У нее закралось подозрение, что собеседник говорил с ней не очень серьезно.

— С тех пор, как я здесь, у меня вообще пропал аппетит, — продолжила она наконец, — поэтому для меня не имеет особого значения, что я ем. Я, знаете ли, должна сказать вам нечто серьезное. Я не одобряю вас.

— Не одобряете меня?

— Да, не думаю, чтобы вам приходилось слышать такие вещи раньше, не так ли? Я не одобряю лордов как социальный институт. Мне кажется, история давно уже оставила его позади.

— Совершенно с вами согласен. И даже более — я и сам себя не одобряю. Иногда мне приходит в голову… как бы я не любил себя, если бы я был не я. Кстати, это даже и неплохо — во всяком случае, исцеляет от тщеславия.

— Тогда почему бы вам не бросить все это? — резко спросила мисс Стэкпол.

— Бросить… э-э-э… что? — переспросил лорд Уорбартон, ответив на грубоватые интонации американки весьма сладким тоном.

— Почему бы вам не отказаться от титула лорда?

— О, я так мало соответствую этому понятию! Все давно забыли бы об этом, если бы вы, несносные американцы, постоянно не напоминали об этом. Однако я подумываю о том, чтобы отказаться и от той малости, что еще осталась.

— Хотелось бы мне посмотреть, как вы сделаете это, — отозвалась Генриетта весьма сурово.

— Я приглашу вас на торжественный обряд. Мы поужинаем и устроим танцы.

— Отлично, — сказала мисс Стэкпол. — Я люблю рассматривать явления со всех сторон. Я не одобряю привилегированные классы, но мне любопытно, что они могут сказать в свое оправдание.

— Как видите, очень немного!

— Мне хотелось бы вызвать вас на откровенный разговор, — продолжала Генриетта, — но вы все время увиливаете и боитесь встретиться со мной взглядом. Я вижу, как вы хотите избавиться от меня.

— Нет, я просто ищу глазами презренный картофель.

— Тогда, пожалуйста, расскажите мне об этой молодой леди — вашей сестре. Она тоже носит титул?

— Она прекраснейшая девушка.

— Мне не понравилось, как вы это сказали… словно хотели сменить тему разговора. Ее положение в обществе ниже вашего?

— Ни у нее, ни у меня нет никакого особенного положения. У нас нет никаких позиций, которые стоило бы обсуждать. Но она состоятельнее меня, потому что у нее нет моих расходов.

— Да, по ней видно, что ей не о чем беспокоиться. Хотела бы я иметь столь же мало волнений. Не знаю, как насчет всего прочего, но спокойствия вам обоим не занимать.

— О, перед вами те, кто в целом легко относится к жизни, — ответил лорд Уорбартон. — К тому же, как вы знаете, мы очень скучны. На редкость скучны, особенно если захотим!

— Я посоветовала бы вам хотеть чего-нибудь другого. Не знаю, о чем бы я могла поговорить с вашей сестрой: выглядит столь необычной. Серебряный крест — это символ?

— Символ?

— Признак сословия?

Взгляд лорда Уорбартона, до сих пор блуждающий вокруг, остановился и скрестился со взглядом собеседницы.

— О да, — ответил лорд, слегка помедлив. — Женщины увлекаются такими вещами. Серебряный крест носят старшие дочери виконтов.

Эта выдумка была его небольшой местью за то, как легко пользовались его доверчивостью в Америке.

После ланча лорд предложил Изабелле пройти в галерею и взглянуть на картины. Ничего не сказав по поводу столь неудачного предлога, — девушка знала, что он осматривал их по меньшей мере раз двадцать, — она согласилась. На душе у нее было очень легко — отправив лорду письмо, Изабелла почувствовала, как к ней вернулась былая безмятежность.

Он медленно прошел галерею из конца в конец, глядя на картины и не произнося ни слова. Затем вдруг прервал молчание:

— Я надеялся, вы напишете мне нечто другое.

— Это был единственно возможный ответ, лорд Уорбартон, — отозвалась девушка. — Постарайтесь поверить мне.

— Если бы я мог поверить вам, то, конечно, оставил бы вас в покое. Но невозможно заставить себя поверить. Признаюсь, я не понимаю. Я мог бы понять вашу антипатию ко мне… да, думаю, я понял бы. Но вы же признаете, что…

— Что? — перебила его Изабелла и слегка покраснела.

— Что вы считаете меня хорошим человеком, разве не так?

Изабелла промолчала, и лорд продолжил:

— Вы не можете привести никаких причин для отказа, и это рождает во мне ощущение несправедливости.

— У меня есть причина, лорд Уорбартон, — ответила девушка таким тоном, что сердце ее собеседника сжалось.

— Так назовите ее.

— Когда-нибудь — при более подходящих обстоятельствах — я расскажу вам.

— Извините, но пока что я отказываюсь верить в то, что она существует.

— И делаете меня очень несчастной, — отозвалась Изабелла.

— Очень хорошо; может быть, это поможет вам понять, что испытываю я сам. Так вы ответите на мой вопрос?

Изабелла промолчала, но лорд, очевидно, заметил в ее глазах что-то, что ободрило его.

— Вы решили предпочесть мне кого-то другого?

— Мне не хотелось бы отвечать на этот вопрос.

— Значит, так и есть! — с горечью пробормотал ее поклонник.

Эта горечь тронула Изабеллу.

— Вы ошибаетесь! Я никого не люблю, — сказала она.

Забыв о приличиях, лорд опустился на скамью, сжав зубы, как человек, которого постигло несчастье, и, опершись локтями о колени, уставился взглядом в пол.

— Я даже не могу радоваться этому, — произнес наконец лорд, откинувшись назад и прислонившись спиной к стене, — ведь это бы все объясняло.

Изабелла резко подняла брови.

— Неужели я должна оправдываться?

Однако лорд не обратил внимания на ее слова. Ему в голову пришла другая мысль.

— Это все мои политические взгляды! Вы думаете, они слишком крайние?

— Я не могу возражать против ваших политических взглядов, лорд Уорбартон, — сказала девушка, — поскольку недостаточно знаю их.

— Они вам безразличны! — воскликнул ее поклонник, поднимаясь. — Вам все равно.

Изабелла прошла в противоположный конец галереи и остановилась там. Лорд смотрел на ее красивую спину, легкую стройную фигурку, длинную белую шею и густые темные локоны. Она остановилась перед небольшой картиной и стояла так, словно внимательно рассматривала ее. В движениях ее было столько молодости и грации, что лорд Уорбартон невольно любовался ею. Однако на самом деле Изабелла ничего не видела — глаза ее заволокло слезами. Но, когда лорд направился к ней, она успела смахнуть их. Она повернулась к нему — лицо ее было бледным, странное выражение застыло на нем.

— Причина, о которой мне не хотелось бы говорить вам… — произнесла Изабелла, — извольте, я назову вам ее, если вы так этого хотите. Она заключается в том, что я не могу изменить своей судьбе.

— Вашей судьбе?

— Если бы я вышла за вас замуж, мне пришлось бы изменить ей.

— Не понимаю. А почему брак со мной не может быть вашей судьбой?

— Потому что это не моя судьба, — чисто по-женски объяснила Изабелла. — Я знаю. Отказаться от себя самой, пожертвовать этим… это не моя судьба… не может быть ею.

Бедный лорд Уорбартон буквально уставился на девушку — в его глазах застыло изумление.

— Вы считаете, выйти за меня замуж означает пожертвовать собой?

— Не в тривиальном смысле. Я получила бы неизмеримо много… Но мне пришлось бы отказаться от других возможностей.

— От других возможностей? — переспросил еще более озадаченный лорд Уорбартон.

— Я не имею в виду возможность лучшего замужества, — сказала Изабелла и снова покраснела. Затем она нахмурилась и умолкла, словно отказавшись от дальнейших попыток объяснить свои слова.

— Не думаю, что будет самонадеянным с моей стороны заметить, что вы выиграли бы больше, чем потеряли, — заметил лорд.

— Я не желаю избегать превратностей судьбы, — сказала Изабелла. — А выйдя за вас — я как раз именно это и сделаю.

— Да уж — это так и есть. Я должен это откровенно признать! — с нервным смехом воскликнул лорд Уорбартон.

— Я не должна… я не могу! — вскричала девушка.

— Вы так мечтаете страдать? Но зачем же причинять страдания мне? Каким бы очаровательным ни казалось вам положение несчастной, позвольте мне не разделять вашего мнения на этот счет.

— Мне вовсе не нравится быть несчастной, — возразила Изабелла. — Я всегда отчаянно старалась быть счастливой и всегда надеялась, что так и будет. Я не раз высказывала эту мысль — спросите кого угодно. Но мне все чаще кажется, что я не найду счастья, если буду искать его обычным путем — отгородившись…

— Отгородившись от чего?

— От жизни. От обычных ее возможностей и опасностей, от того, что знает и через что проходит большинство людей.

Лорд Уорбартон улыбнулся — это означало, что он обрел надежду.

— Моя дорогая мисс Арчер, — пылко начал он, — я не предлагаю вам укрыться от жизни или каких-либо ее возможностей и опасностей. Я бы с удовольствием сделал это для вас, но тут от меня ничего не зависит! Боже, за кого вы меня принимаете? Я же не китайский император! Все, что я вам предлагаю, — разделить со мной удел приятной комфортной жизни. Общий удел, ничего иного! Заключите со мной союз, и, обещаю вам, — вы испытаете все, что захотите. Вам ничем не придется жертвовать — даже вашей дружбой с мисс Стэкпол.

— Вот уж кто не одобрит нашего союза, — сказала Изабелла, пытаясь улыбнуться и сменить тему разговора — и одновременно презирая себя за подобное малодушие.

— Мисс Стэкпол? — с досадой спросил лорд Уорбартон. — Никогда не видел персоны, которая судила бы обо всем столь безапелляционно и руководствовалась исключительно вымученными теориями.

— Думаю, говоря о Генриетте, вы соотносите эти слова и со мной, — смиренно сказала Изабель и снова отвернулась, заметив входящих в галерею мисс Молинью, Генриетту и Ральфа.

Сестра лорда Уорбартона не без некоторой робости обратилась к нему и напомнила, что пришла пора возвращаться домой, чтобы приехать к вечернему чаю, поскольку она ожидала гостей. Он ничего не ответил — видимо, просто не слышал — и по-прежнему был погружен в раздумья. Мисс Молинью с самообладанием настоящей леди терпеливо ждала ответа брата.

— Ну, мисс Молинью, это просто неслыханно, — сказала Генриетта Стэкпол. — Уж если бы я захотела уехать, он, будучи моим братом, тут же уехал бы вместе со мной! Если бы мне понадобилось, чтобы мой брат что-то сделал, он сделал бы это немедленно!

— О, Уорбартон всегда делает все, о чем ни попросишь, — ответила мисс Молинью с торопливой застенчивой улыбкой. — Как много у вас картин! — продолжила она, повернувшись к Ральфу.

— Так просто кажется потому, что они висят все вместе, — пояснил молодой человек. — Но это не так уж и хорошо.

— А мне очень нравится. Жаль, что у нас в Локли нет картинной галереи. Я так люблю живопись, — продолжала она, подчеркнуто обращаясь к Ральфу, словно опасаясь, что мисс Стэкпол снова начнет поучать ее. Генриетта одновременно и очаровывала, и пугала ее.

— О да, иметь в доме картины совершенно необходимо, — сказал Ральф, который, казалось, превосходно понимал течение мыслей мисс Молинью.

— На них так приятно смотреть, когда идет дождь, — продолжила молодая леди. — А дожди идут так часто.

— Очень жаль, что вы уезжаете, лорд Уорбартон, — сказала Генриетта. — Я собиралась гораздо больше вытянуть из вас.

— Я никуда не уезжаю, — отозвался лорд.

— Ваша сестра говорит, что вам пора. В Америке джентльмены подчиняются дамам.

— У нас к чаю гости, — спокойно молвила мисс Молинью, глядя на брата.

— Хорошо, дорогая. Поедем.

— А я-то надеялась, что вы станете сопротивляться! — воскликнула Генриетта. — Мне хотелось посмотреть, что бы тогда предприняла мисс Молинью.

— Я никогда ничего не предпринимаю, — ответила молодая леди.

— Полагаю, в вашем положении достаточно просто существовать! — заметила мисс Стэкпол. — Хотелось бы мне посмотреть на вас в вашем доме.

— Надеюсь, вы еще приедете к нам в Локли, — очень ласково обратилась мисс Молинью к Изабелле, игнорируя замечание ее подруги.

Изабелла несколько секунд смотрела в ее спокойные серые глаза и, казалось, увидела в их глубине все то, что теряла, отказывая лорду Уорбартону, — покой, почет, абсолютную защищенность, богатство и высокое положение в обществе. Она поцеловала мисс Молинью и произнесла:

— Боюсь, я уже не приеду.

— Никогда?

— Я, наверное, скоро уеду.

— Искренне жаль, — сказала мисс Молинью. — Мне кажется, вы совершаете ошибку.

Лорд Уорбартон наблюдал эту сцену; затем он повернулся и уставился в первую попавшуюся картину. Ральф, засунув руки в карманы и прислонившись к перилам, внимательно следил за ним взглядом.

— Мне хотелось бы побывать у вас, — сказала Генриетта, возникшая вдруг возле лорда. — Я бы с удовольствием поговорила с вами часок. У меня к вам столько вопросов.

— Буду очень рад видеть, — ответил хозяин Локли, — хотя вряд ли смогу ответить на все ваши вопросы. Когда вы намерены быть?

— Когда мисс Арчер возьмет меня с собой. Мы собираемся в Лондон, но сначала заедем к вам. Я намерена еще многое выведать у вас.

— Если это зависит от мисс Арчер, то боюсь, ваша миссия обречена на провал. Мисс Арчер не поедет в Локли. Она отнюдь не в восторге от этого места.

— Но Изабелла мне очень его хвалила! — удивленно воскликнула Генриетта.

Лорд помолчал немного.

— Все равно вряд ли приедет, — наконец произнес он. — Так что приезжайте без нее.

Генриетта замерла. Ее и без того крупные глаза расширились еще больше.

— А сделали бы вы такое предложение английской леди? — с легким вызовом поинтересовалась она.

Лорд внимательно посмотрел на нее.

— Да, если бы достаточно хорошо к ней относился.

— Тогда, я уверена, вы бы приложили все силы, чтобы это чувство не достигло подобной степени… Однако если мисс Арчер больше не приедет к вам, то мне кажется, я знаю почему: она не хочет брать меня с собой. Я знаю, что она обо мне думает. Полагаю, вы ее мнение разделяете. Я, по ее мнению, не понимаю, что нельзя лезть в частную жизнь!

Лорд Уорбартон невольно растерялся: он понятия не имел о роде занятий мисс Стэкпол и не понимал ее намеков.

— Мисс Арчер решила предупредить вас! — не унималась Генриетта.

— Предупредить?

— А зачем же она увела вас сюда? Не для того ли, чтобы предупредить быть осторожнее со мной?

— О господи, да нет, — побагровев, ответил лорд Уорбартон. — Наша беседа не касалась столь важных тем.

— Но вы все время настороже! Хотя, наверное, это ваше обычное состояние — это-то я и хотела проверить. И у мисс Молинью удивительное самообладание. Вас-то точно предостерегли, — продолжила Генриетта, обращаясь к молодой леди. — Но, если хотите знать, совершенно напрасно — вас это не касается.

— Надеюсь, — тихо молвила мисс Молинью.

— Мисс Стэкпол собирает на нас материал для журнальной статьи, — с улыбкой пояснил Ральф. — Она превосходный сатирик, видит нас насквозь и жаждет хорошенько выпороть.

— Должна признаться, никогда у меня не было такого плохого материала! — заявила Генриетта, последовательно оглядывая Изабеллу, лорда, его сестру и Ральфа. — У меня такое впечатление, что происходит что-то, что касается вас всех, а я ничего не знаю. Вы выглядите так, словно получили телеграмму с дурной вестью.

— Вы действительно видите нас насквозь, мисс Стэкпол, — произнес Ральф, понижая голос, и, слегка кивнув ей, предлагая следовать рядом, повел своих гостей из галереи. — С нами действительно что-то происходит.

Изабелла шла позади Ральфа и Генриетты, и мисс Молинью, которая явно чувствовала к девушке симпатию, взяла ее под руку — чтобы двигаться вместе, осторожно переступая по отполированному паркету. Лорд Уорбартон, заложив руки за спину и глядя себе под ноги, молча шел с другой стороны. Некоторое время он молчал, затем спросил:

— Вы действительно собираетесь в Лондон?

— Да, кажется, уже почти все готово.

— А когда вернетесь?

— Через несколько дней. Но, наверное, ненадолго. Мы с тетей едем в Париж.

— Когда же я увижу вас снова?

— Не скоро, — ответила Изабелла. — Но, надеюсь, когда-нибудь увидимся.

— Вы действительно на это надеетесь?

— Очень.

Лорд сделал несколько шагов, затем остановился и протянул руку.

— До свидания.

— До свидания, — ответила Изабелла.

Мисс Молинью снова поцеловала ее, и брат с сестрой уехали. Изабелла попрощалась с гостями и, не возвращаясь к Генриетте и Ральфу, ушла в свою комнату.

Там перед обедом ее и нашла миссис Тачетт, которая заглянула к племяннице по дороге в гостиную.

— Могу сказать тебе, — произнесла женщина, — твой дядя проинформировал меня о ваших отношениях с лордом Уорбартоном.

Изабелла взглянула на тетю и, помолчав, ответила:

— Отношениях? Вряд ли это можно назвать отношениями. Все это довольно странно — мы и виделись-то всего три-четыре раза.

— Почему ты сначала все рассказала дяде, а не мне? — бесстрастно, хотя и несколько суховато, осведомилась миссис Тачетт.

Изабелла снова помолчала.

— Потому что он лучше знает лорда Уорбартона.

— Да, но я лучше знаю тебя.

— Вы так думаете? — улыбнулась девушка.

— Теперь уже нет. Особенно когда ты так улыбаешься. Можно подумать, будто ты выиграла приз! Полагаю, раз ты отказала лорду Уорбартону, ты рассчитываешь на лучшую партию?

— О, дядя не сказал этого! — с улыбкой воскликнула Изабелла.