Последняя проделка Ходжи Насреддина

Геннадий Киселев (2023)

Кто не знает никогда не унывающего, с восточной хитрецой мудреца Ходжи Насреддина?! Из каких только передряг не доводилось ему выбираться! Приключения остроумного весельчака продолжаются!

Повелитель вселенной не в настроении

В ту ночь Повелителю вселенной, великому эмиру непобедимой державы не спалось. Раздражало сопение рабыни, которую ему привели, дабы развлечь танцем.

Он хмыкнул. Какие к аллаху развлечения, перед таким важным делом, какое он задумал? Девчонка терпеливо ждала, когда в опочивальню приведут музыкантов и она приступит к делу. Но не дождалась и незаметно уснула.

Повелитель раздражённо поглядел на неё. Разлеглась, как у себя на ложе, присвистывает во сне. Захотелось огреть её камчой, которая у него всегда была под рукой. Он потянулся за плёткой, но передумал. Негоже срывать злость на дурочке, когда по мановению его руки ровняли с землёй величайшие царства мира.

Он неловко толкнул её ногой. Девчонка вскочила и удивлённо вскрикнула:

— Й-е…

— Пошла вон! — просипел великий эмир.

Она кинулась прочь из комнаты.

Тут же появился верный слуга с подносом: пиала со сливками и свежая лепёшка — привычная утренняя трапеза.

Повелитель раздражённо отмахнулся от старика, который прислуживал ему уже бог весть сколько лет, был предан и заботлив, как хорошая нянька.

С невозмутимым видом он поставил поднос перед своим господином, разломил лепёшку, обмакнул кусочек в пиалу и протянул великому эмиру. Тот поморщился, дёрнулся было за камчой… Сегодня все словно сговорились — подбрасывают сучья в тлеющий очаг его гнева. Но лепёшку принял и начал меланхолично жевать.

— Ходжа Насреддин… — ровным голосом произнёс старик.

— Что ты хочешь сказать? — сварливо перебил повелитель, хотя сразу понял, о чём идёт речь. Неунывающий находчивый весельчак всегда был его желанным гостем.

Однако прикинулся недогадливым:

— При чём здесь Ходжа Насреддин, я тебя спрашиваю?

— Ходжа Насреддин всегда при чём, Ходжа Насреддин всегда при ком, — чуть заметно улыбнулся слуга.

— Послать за ним! — бросил великий эмир.

— Он уже в пути, — низко склонился перед ним верный старик.

Повелитель поднял голову и ощерился. С этой своей страшной ухмылкой он казнил и миловал одинаково легко.

Слуга прижал руку к сердцу. За эту улыбку, обращённую к нему лично, он готов был отдать жизнь.

Но старик ошибся.

* * *

В отличие от Повелителя вселенной возмутитель спокойствия, как прозвали Ходжу Насреддина шахи и эмиры, овеваемый тёплым весенним ветерком, крепко спал на крыше своего дома, беззаботно похрапывая. Даже удары рукоятью сабли по калитке не потревожили его. Перепуганная жена дрожащими руками отворила засов, и во двор ворвался доблестный воин, он же посланник, бряцая множеством железок, коими был обвешан его пропылённый халат.

— От Повелителя вселенной! — гаркнул он во весь голос.

Оставленный без присмотра страж хозяйского добра с рычанием кинулся ему под ноги. И грозный служака во свой немалый рост рухнул на кучу мусора.

Хозяйка только что подмела и не успела вынести его за калитку.

— Чтоб тебя шайтаны в аду изжарили, блохастое отродье! — воскликнула она, шлёпнув собаку веником, и плюхнулась на колени перед носом отплёвывающегося посланника, причитая:

— Чем провинились мы перед повелителем, что тебе пришлось ворваться в наш дом с острой саблей, а не прийти, как подобает долгожданному гостю? Чем…

— Закрой рот, женщина, и прикрой своё лицо! — прорычал он. — И сей же час скажи мне, где твой муж!

Гульджан поджала губы, прикрыла лицо уголком платка и рукой указала на небо.

— Ты хочешь сказать, что аллах призвал в свои чертоги мудрейшего Ходжу Насреддина?! — воскликнул посланник. — Я опоздал! Пусть будет проклят тот день, когда я появился на свет! Не сносить мне головы… — Он в отчаянии ткнулся носом в мусор.

— Уважаемый, — еле сдерживая смех, сказал наблюдавший эту весёлую сцену Ходжа, — поднимись ко мне, я угощу тебя сушёным инжиром, жена подаст нам чай, и ты не спеша поведаешь, что привело тебя к моему скромному очагу.

Донельзя перепуганный доблестный воин решил, что ангел смерти Азраил призывает его к себе. Он мигом вскочил, вытянулся и смиренно произнёс:

— Я готов! Только сделай милость, опусти к моим ногам небесную лестницу, чтобы я смог подняться и предстать перед тобой. Поскольку моя душа всё ещё находится в бренном теле.

— Как же, — проворчала жена Насреддина, — спустит он тебе лестницу! Я каждый день проедаю ему плешь, чтобы починил сломанные перекладины. И всё без толку. Так что карабкайся на дувал! Ну что ты смотришь на меня? Карабкайся на этот забор! С него легко взобраться на крышу, где этот бездельник прохлаждается весь день, вместо того чтобы заниматься делами, которых в доме невпроворот.

— Кто прохлаждается? — опешил посланник.

— Твой Ходжа Насреддин, чтоб ему пусто было!

Понимая, что дальнейший диалог между женой и незваным гостем может выйти ему боком, Ходжа соскользнул с крыши, шлёпнулся в ту же самую злосчастную кучу и, сидя в облаке пыли, вопросил:

— Где вы годы мои молодые, когда я был подобен горному джейрану…

— Как же, — беззлобно усмехнулась.

Гульджан, — лучше вспомни, каким неповоротливым ты был в молодые годы. Впрочем, таковым ты и остался. Вставай, приглашай гостя в дом! Плов скоро поспеет.

Обрадованный Ходжа поднялся, отряхнул халат, но доблестный воин положил ему на плечо тяжёлую руку и сурово произнёс:

— Седлай своего знаменитого ишака по имени Серый. Мы немедленно отправляемся в путь. Ты должен предстать перед повелителем. А пообедаем мы с тобой лепёшками, не слезая с сёдел. Время дорого. Повелитель ждать не любит. Кстати, а что ты делал на крыше? — полюбопытствовал гонец.

— Размышлял о превратностях жизни, — загадочно улыбнулся Насреддин.

— На крыше? — изумился тот. — Другого места не нашлось?

— Обзор шире. Вот тебе пример. Некто, увидев меня давеча на крыше, вдруг заявил: «Насреддин, там по улице жареного гуся несут». — «А мне-то что?» — ответствовал я. — «Но гуся несут в твой дом», — облизнулся он. — «А тебе-то что?»

— И что же из вашего разговора вышло? — недоумённо спросил посланник. — Кому же несли гуся?

— А никому… — равнодушно ответил Ходжа. — Нам просто захотелось пофилософствовать на тему «Каждому своё».

Увидев, как напряжённо наморщил лоб собеседник, Насреддин заметил:

— Нам пора в дорогу, доблестный воин. В пути у нас будет время обсудить эту проблему.