Последняя проделка Ходжи Насреддина

Геннадий Киселев (2023)

Кто не знает никогда не унывающего, с восточной хитрецой мудреца Ходжи Насреддина?! Из каких только передряг не доводилось ему выбираться! Приключения остроумного весельчака продолжаются!

Загадочное желание

У входа во дворец Ходжу встретил верный слуга повелителя.

— Великий эмир велел принять тебя, уважаемый Ходжа Насреддин, как подобает. Исполнять любое твоё желание. Сейчас я проведу тебя в комнату для гостей. Ты сможешь утолить жажду и вздремнуть перед встречей с моим господином. Что ты на это скажешь? — с лукавым любопытством поглядел на Насреддина старик.

— Досточтимый… — Ходжа замялся.

— Ты можешь называть меня Рахим-бобо.

— Досточтимый Рахим-бобо, прежде чем я прибыл в этот великолепный дворец, — так же лукаво улыбнулся Насреддин, — мы с посланником повелителя прекрасно выспались у родника и испили чистейшей, вкуснейшей воды.

Рахим-бобо одобрительно ухмыльнулся.

— Вот твоя комната. Пока ты будешь совершать омовение, я пришлю музыкантов, чтобы они услаждали твой слух. Звук какого инструмента ты предпочитаешь всем другим?

— Досточтимый Рахим-бобо, самое большое наслаждение у меня вызывают удары шумовки о край казана и чарующие звуки кипящего масла, в котором жарятся лук, морковь и кусочки курдючного сала.

Старик от души расхохотался и заявил, что не может заставлять ждать такого любителя прекрасного, как Ходжа Насреддин, и сей же час проводит его к повелителю.

— Только учти, уважаемый, мой господин последнее время пребывает… как бы тебе это объяснить…

— Объяснений не требуется, Рахим-бобо. По тому, как мне пришлось загонять моего Серого, а гонцу коня, я понял, что меня ждут серьёзные испытания, которыми озадачит меня великий эмир, да ниспошлёт ему Аллах тысячу лет жизни.

— Твои мысли справедливы, — вздохнул Рахим-бобо, — следуй за мной. И да пребудет с тобой милосердие Всевышнего.

* * *

Ходжа Насреддин с трепетом переступил порог комнаты, где Властелин мира искал уединения, когда его одолевали раздумья.

Ходжа прижал руку к сердцу и отвесил глубокий поклон.

— Мир твоему дому, Повелитель вселенной, здоровья и благополучия тебе, твоим родным, близким…

Нетерпеливым жестом тот прервал это незатейливое приветствие и указал Ходже на место рядом с собой. Такой чести редко удостаивались даже самые знатные ханы и беки.

Хотя, справедливости ради нужно отметить, что рядом с собой он, случалось, сажал уважаемых людей, знающих своё ремесло: талантливого зодчего, храброго воина, оборотистого купца. Была бы польза государству.

Ходжа Насреддин не был ни первым, ни вторым, ни третьим. Посему основательно уселся и внимательно посмотрел на властелина мира, чего тот, надо и в этом признаться, в подданных не поощрял. Но Ходже надо было вызвать хозяина на разговор. Всем известно, что ожидание приговора страшнее приведения его в исполнение.

Повелитель усмехнулся и хлопнул в ладоши. Тут же слуги принялись вносить различные кушанья, аромат которых мгновенно заглушил в Насреддине все дурные предчувствия. Что-что, а вкусно и вдоволь поесть наш весёлый мудрец любил, как никто другой.

Слуга полил им на руки из кувшина, и они приступили к трапезе. Впрочем, к ней приступил в основном Ходжа. Великий эмир задумчиво отщипывал от лепёшки маленькие кусочки, лишь изредка указывая гостю на блюда — то с пловом, то с жареными куропатками. Ходжа ни от чего не отказывался. Поди знай, когда в другой раз доведётся вот так запросто и задушевно посидеть в компании с самим владыкой мира.

Наконец по взгляду, брошенному повелителем, он понял: настал предел услаждения чрева. Насреддин погладил бороду, произнеся привычное «Омин», и приготовился слушать.

— Ходжа, в ближайшие дни — во времени я тебя не ограничиваю, но и тянуть с этим не стоит — ты сделаешь следующее… — Великий эмир постарался улыбнуться как можно приветливее.

Но от этой улыбки у Насреддина пошёл мороз по коже.

«Милостивый Аллах, — воскликнул он про себя, — я совершу хадж в Мекку, я раздам все свои скромные богатства сиротам, только избавь меня от неисполнимой прихоти этого человека. Чем я, ничтожный червяк, могу его облагодетельствовать, когда стоит ему захотеть, и все сокровища мира упадут к его ногам?»

— Разве правоверный мусульманин может обидеть гостя, которого ему посылает сам Аллах? — насмешливо спросил гостеприимный хозяин.

«Насквозь видит», — поёжился Ходжа.

— То-то, — произнёс повелитель. — Ты сделаешь следующее: прилюдно оскорбишь меня.

Ходжа открыл рот от изумления.

— Затем принесёшь извинения. Но вся штука в том, что извинения твои должны быть более оскорбительными, чем само оскорбление.

Насреддин остолбенел, пытаясь осознать приказание великого эмира.

— Только запомни — прилюдно, — неожиданно хихикнул повелитель и повторил: — Запомни, твои извинения должны быть более оскорбительными, чем само оскорбление.

Жестом он дал понять, что разговор, больше напоминавший приговор, окончен.

— Слушаю и повинуюсь, Повелитель вселенной. — Ходжа, пятясь, покинул покои.

— Мой дворец в твоём распоряжении, — донеслось вслед.