Маленькая страна

Гаэль Фай, 2016

Великолепный первый роман молодого музыканта Гаэля Фая попал в номинации едва ли не всех престижных французских премий, включая финал Гонкуровской, и получил сразу четыре награды, в том числе Гонкуровскую премию лицеистов. В духе фильмов Эмира Кустурицы книга рассказывает об утраченной стране детства, утонувшей в военном безумии. У десятилетнего героя “Маленькой страны”, как и у самого Гаэля Фая, отец – француз, а мать – беженка из Руанды. Они живут в Бурунди, в благополучном столичном квартале, мальчик учится во французской школе, много читает и весело проводит время с друзьями на улице. Он старается не замечать родительских ссор и не понимает, чего так боится его красавица мать, умоляющая мужа срочно увезти семью во Францию. Между тем в стране назревает гражданская война, а в соседней Руанде готовится чудовищный геноцид. Этот пронзительный и поэтичный роман переведен на 30 языков.

5

Вследующее воскресенье, последний день каникул, вернулась из Руанды Ана. Мама привезла ее после обеда. Волосы ее были заплетены в тоненькие косички из очень светлых прядей. Папе не понравилось, слишком вульгарный цвет для маленькой девочки, сказал он. Они с мамой опять поругались, она сразу рванула обратно на своем мотоцикле, я даже не успел поцеловать ее и поздравить с Новым годом. И долго еще стоял на крыльце — был уверен, что она вспомнит про меня и вернется.

Позже зашли близнецы и рассказали, как они провели каникулы у бабушки в деревне:

— Это было ужасно! Там даже нет ванной, мыться приходится голышом во дворе, у всех на виду! Ей-богу!

— Полукровки, как мы, там в диковинку, так деревенские ребята разглядывали нас сквозь забор. И кричали: “Глянь, беложопые!” Обидно же! Бабушка кидалась в них камнями, отгоняла.

— И по ходу дела увидела, что мы необрезанные.

— Знаешь, что такое обрезание?

Я помотал головой.

— Это когда тебе обрезают пипчик.

— Бабушка попросила дядю Состена, чтобы он нас обрезал.

— Мы тоже тогда еще не знали. Поэтому сначала не обратили внимания. Бабушка говорила с дядей на кирунди, мы ничего не понимали, видели только, что она все время показывает пальцем на наши ширинки. Мы почуяли, что они затевают какую-то пакость, и хотели позвонить родителям. Но, говорю же, там деревня, глушь, ни телефонов, ни электричества. А туалет там знаешь какой — просто яма в земле, и над ней постоянно туча мух! Ей-богу!

Близнецы каждый раз божились одинаково: говорили “ей-богу!” и проводили по горлу пальцем, как ножом, будто курицу резали, а под конец громко щелкали пальцами.

— Дядя Состен пришел с нашими старшими двоюродными братьями Годфруа и Бальтазаром. Те отвели нас в какую-то землянку на краю деревни, там внутри стоял деревянный стол.

— Дядя купил в лавке бритвенное лезвие.

— Годфруа держал мне руки за спиной, а Бальтазар зажал ноги. Дядя снял с меня штаны. Схватил мой пипчик, положил на стол, вытащил бритву из обертки, натянул кожу и ррраз! Отрезал самый кончик! А потом полил соленой водой для дезинфекции. Ей-богу!

— Уй-уй-уй! Я когда это увидел, помчался прямо в лес, как антилопа от гепардов. Но братья меня догнали, скрутили и ррраз! То же самое!

Отрезанные кончики дядя положил в спичечный коробок и отдал бабушке. Она открыла коробок, чтобы проверить работу. И расплылась от удовольствия — прям тебе сатисфекшн, как поют “Роллинг Стоунз”! Злая ведьма, ей-богу! Мало того, она еще и похоронила эти наши кусочки во дворе, под бананами!

— Наши кусочки попали в рай! Упокой, боже, их душеньки!

— Аминь!

— Но это не все! Потом нас обрядили, как девчонок, в платья, потому что штаны натирали больное место, еще бы!

— Платье — позор на весь свет!

— Родители ужасно удивились, когда приехали за нами и увидели, что мы ходим в таком наряде. Отец спросил, с чего это мы нацепили юбки.

— Мы всё и выложили. Папа напустился на бабку, кричал, что мы французы, а не евреи!

— Но мама ему объяснила, что это делается ради гигиены. Чтобы туда не забивалась грязь.

К концу рассказа близнецы всегда выдыхались. Потому что бурно размахивали руками, показывая жестами все, о чем говорили. Так что их понял бы даже глухой. И словами они перекидывались, как жонглеры шарами. Не успевал один договорить, как другой подхватывал фразу и продолжал лопотать — так бегуны передают друг другу эстафетную палочку.

— Я вам не верю! — сказал я.

Ведь близнецы любили и приврать. Один начнет заливать — другой с ходу продолжит, им даже сговариваться не надо. Такой у них был дар. Папа называл их мастерами художественного трепа и чемпионами автовралли. Когда я сказал, что не верю, они хором воскликнули “Ей-богу!”, ширкнули пальцем по горлу и щелкнули пальцами. А потом оба разом спустили штаны. Я увидел две сизо-фиолетовых, как сырое мясо, висюльки и закрыл глаза, чтоб не стошнило. Близнецы подтянули трусы и сказали:

— А знаешь, мы видели там, в деревне у бабушки, как кто-то катался на твоем велике. Ей-богу!