Я стану Бабой Ягой

Галина Шестакова, 2018

Когда ты всё утро размышляешь о Бабе Яге, естественно, что встречаешь Кощея Бессмертного. С этого момента всё меняется в жизни Ядвиги. Любовь, убийства, русалки, водяные, старинные книги, опасные враги. Загадочный Петербург, старинные особняки и бабушка – Баба Яга. Вымышленные истории переплетаются с историей настоящей – зеркало Дракулы, купленное купцами Брусницыными. Охочи были купцы до всяких редкостей, раз в кураже купец Брусницын, купил, точнее отбил у европейского принца яхту. Не принц, а прыщ европейский, не сдюжил с русским купцом тягаться. Фото для обложки взято из открытых источников

Глава 9

Через неделю обучения методом погружения Ядвига перестала удивляться служебным духам, домовым и вздрагивать каждый раз, когда их видела или слышала, и даже когда только чувствовала. Она научилась их призывать, прочла все книги о нужных травах. И сейчас изучала «Острономию» — совсем не «астрономию», «Мысленник», «Волховник», «Птичье чаровье» и ещё такие невообразимые книги, о которых раньше и не подозревала. Таких даже в библиотеке в «закрытой секции» никогда не было.

Это повергло её в настоящий культурный шок! Такое богатство спокойно лежало у бабушки все эти годы, а она никогда этого не показывала, хотя знала о любви Ядвиги к старинным книгам. Надо бы было обидеться, да сил уже не хватало. Так, промелькнуло только в голове, и было вытеснено полезными знаниями.

Ядвига совершенно потеряла счёт времени, дням-ночам, только периодически, казалось, что голова сейчас лопнет от всех запихиваемых в неё знаний. Тогда она шла в лес, не обращая внимания: ночь сейчас или день.

Март выдался морозным, и в лесу ещё лежал снег. Ядвига наслаждалась воздухом, вспоминала, где какую траву раньше видела, сразу проверяла себя — как к ней, к траве этой, подойти и что сказать. И полюбила гулять по лесу ночью: тихо, никто не мешает.

Лес теперь она чувствовала будто живое существо. По звуку могла понять, кто идёт: человек, зверь или дух. Правда, ранней весной их ещё мало, кроме домовых и почти одичавших овинных. Вот как не стало обычных деревенских хозяйств так овинники, банники, дворовые — служебные духи — и одичали. Да и бабушкин Домовой одну не пускал гулять. Ворчал по дороге, иногда, молча, шагал рядом — маленький мужичок в овчинном полушубке. Порой Ядвига обсуждала с Домовым прочитанные книги.

И прошлая, обычная жизнь вспоминалась уже с трудом, не верилось, что она была библиотекарем, жила в городе, и не видела, не чувствовала всего этого!

А сейчас, всё больше погружаясь в новые знания, не утверждённые Минздравом и не прописанные в биологии, удивлялась, почему она не хотела их знать. Долгое время отпихивала от себя такой волшебный мир. Ведь сама в детстве зачитывалась сказками, мечтала узнать, как выглядит аленький цветочек, как это могут разговаривать деревья, цветы и животные. Как можно летать без самолёта? Как можно жить по сказочному, по волшебному? Оказывается, можно и, оказывается, это не только всё реально, но ещё и очень естественно — жить в сказке.

— Конец марта, — бабушка многозначительно посмотрела на Ягги, только что вернувшуюся с прогулки.

Домовой недовольно отряхивал снег с валенок и внимательно слушал.

— И что? — удивилась Ядвига.

— Важный праздник, — бабушка пожала плечами.

Ядвига перебрала все важные праздники, ни один не подходил на это время.

— Весеннее солнцестояние, — уточнила бабушка. — Не знаешь, — обратилась она к домовому, — Леший проснулся уже?

— Завтра будить пойду, — Домовой сердито затопал ногами. — Заспался старый. В карты я уже всех обыграл, кто зимой не спит. Скучно.

— Вот и хорошо, — бабушка посмотрела на насупленного Домового. — Наиграешься ещё за лето. Успеешь. Только чур, больше на белок и зайцев не играть. — Бабушка вспомнила, видимо, давний спор с Домовым. — Куда я их потом такую прорву девать буду? Еле выгнала в прошлый год из дому! — раздражённо закончила она. — Скажешь ему про посвящение, пусть готовится.

— Посвящение? — удивилась Ягги. — Куда?

— Ой, — вздохнула бабушка, — в Бабы Яги, внученька.

— Подумаешь, — Домовой пожал плечами, — только сотню белок выиграл и десяток зайцев. А поминаешь мне целый год уже.

— Вспоминаю, — рассердилась бабушка, — они ж плодиться начали, всё в огороде пожрали! И не десяток, а полсотни зайцев! Еле Лешего обратно уговорила их взять.

Спор этот продолжался у бабушки с Домовым довольно давно, отметила про себя Ядвига. Представив, как бабушка гоняет сотню белок по огороду и десятки зайцев, а недовольный Домовой стоит рядом и смотрит, как бабушка разоряет его стадо, она рассмеялась.

— Смешно ей, — насупился Домовой и пропал.

— И что мне делать? — испугалась Ядвига. — Посвящение — это страшно? Думаешь, я готова?

— Нет, не готова. Но тебе скоро ехать, поэтому тянуть нельзя. А делать, — бабушка попыталась сдержать коварную улыбку, — ничего сложного. Было б лето, я тебя погоняла по лесу, проверила по травам, по птицам, по стихиалиям. А так, сдашь экзамен устно Лешему, а мне — на управление стихиями. И всё. А потом — маленькая торжественная церемония.

После такого объяснения Ядвиге стало совсем страшно. Всё просто — сдать экзамен Лешему и бабушке. Кому страшнее — ещё не известно.

— Да пугает она тебя, — хмыкнул Домовой, не появляясь, — так-то она добрая.

Всего, что не касалось яговской премудрости, бабушка была добрая. Но, относительно знаний, которыми она, наконец, смогла поделиться с любимой внучкой, бабушка была бескомпромиссна. Только на отлично, и только всё!

Через два дня, когда Ядвига уже мечтала о сне, после книг и наставлений, бабушка решительно встала и скомандовала:

— Собираемся!

У Ядвиги подогнулись колени. И все знания сразу вылетели из головы. Она забыла, как называются травы, по какой звезде определять удачное начало дела и как надо обращаться правильно к Лешему. Дед обнял Ягги:

— Не волнуйся. У тебя всё получится, — и добавил шёпотом, чтобы бабушка не услышала, — ты у меня умница! А бабушка больше строжится, чтобы радость свою не показывать, что ты стала Бабой Ягой.

Бабушка посмотрела строго на деда, но ничего не сказала.

К концу марта весна вспомнила о своих обязанностях и стала топить снега. Но ночью снова всё подмораживало, и прогулки по лесу уже не доставляли удовольствия. Ноги скользили по насту и проваливались в снежную жижу. Через полчаса мучений бабушка остановилась перед покосившейся избушкой.

— Всё, внучка, я тебя привела к Лешему, остальное — сама. Я встречу тебя потом.

И пропала в темноте леса. Ядвига вздохнула и постучала в дверь.

— Да входи уже! Сколь топтаться-то можно под дверью! — басовито крикнули из избушки.

Ядвига вошла в избу. За столом чинно сидели трое. От маленького огарка, еле мерцавшего на столе, почти не было света.

— Дверь, дверь-то, окаянная! — сердито прошелестело в углу.

Отпихнув Ядвигу от двери, маленькая горбатая и лохматая старушка преувеличенно громко хлопнула дверью.

— Цыц, Шишига! Не кричи на гостью. Стул подай, — из-за стола встал и слегка поклонился большой мужик с окладистой бородой, слегка зеленоватой, так показалось Ядвиге. — И света добавь. Свечей, говорю, давай! — он сердито хлопнул рукой по столу.

— Здравствуй, Хозяин лесной! — Ягги вспомнила уважительное обращение к Лешему и тоже поклонилась.

— Здравствуй, Яга! Меня можешь звать попросту — Лексей Иваныч. А это — Полевик, — Леший указал на небольшого старичка, с огромной, не по росту белоснежной бородой и тёмной, словно загоревшей, кожей. — Мы — эк—за—ме—на—ци—он—на—я комиссия. — Леший по слогам проговорил сложное слово. — А это Русалка, она будет секретарём на экзамене. Садись, — он чинно ещё раз поклонился и указал на поставленный Шишигой стул в центре комнаты. — Это — Шишига, она мелкий вредный водный дух.

Представив всех, Леший тяжело опустился на лавку и вздохнул, будто выполнил тяжёлую работу. Русалка взяла в руки старинное перо, поправила чернильницу, разгладила кусок бересты и с готовностью посмотрела на Лешего. Ядвига, хоть и была знакома и с бабушкиным Домовым, и с дикими овинниками, и с Банником, всё равно не верила до конца в происходящее. Словно всё перед ней — кино. Хотелось ущипнуть себя, чтобы проверить, точно ли она всё это видит наяву. Комиссия приготовилась принимать экзамен у Ядвиги. Она обречённо опустилась на стул.

— Скажи-ка, милая, — неожиданно высоким голосом обратился к ней Полевой, — правда, что тебе книгу Кощееву оставили?

— Да, дедушка, — тихо ответила Ягги.

— Ну, и о чём тут говорить? — стукнул кулаком по столу Леший. — Принят экзамен-то. Пиши! — он ткнул пальцем в бересту Русалки. — Только старшей Яге, не проболтайся. — Леший погрозил пальцем Ядвиге.

— Так и пишу, дедушко, — чинно сказала Русалка и подмигнула Ядвиге, — экзамен принят.

— Чаю нам! — скомандовал Леший Шишиге. — Ну, что как неродная, двигайся к столу-то. — Леший встал из-за стола, подхватил стул вместе с Ягги и поставил к столу. — Прочь все бумажки.

— Расш-шумелся, — прошамкала Шишига. — Гляди, разбудиш-шь, Лихо!

Услышав ворчание Шишиги, за печью кто-то завозился и заплакал.

— Молока давай! — вскочил Леший. — Иди, иди мой маленький. — Запричитал он почти по-бабьи. — Кто у меня выспался? Кто такой голодный?

Из-за печи вылез медвежонок и, жалуясь, побрёл, косолапя, к Лешему. Ткнулся ему в колени, недовольно сопя спросонья.

— Вот, ироды, — непонятно к кому обратился Леший, — убили мамку-то у ребятёнка, сироткой остался.

Леший сунул в лапы медвежонку большую бутыль с молоком и погладил по голове. Медвежонок довольно засопел и вцепился в соску.

— Сейчас чаю попьём, и полетит наша Русалочка кукушкой серой к бабушке с докладом, что экзамен сдан. Раньше нельзя, а то заподозрит Яга неладное, — подмигнул Леший Ягги. — Ох, строгая она! Но добрая. А с нами-то, по-другому нельзя, забалуемся.

После второго чайника чаю с сушками, мёдом, вареньями, Ядвига успокоилась и уже с удовольствием слушала рассказы Лешего о лесных жителях, сердитые замечания Полевика и ворчание Шишиги. Русалка оказалась смешливой, но боялась откровенно смеяться при строгих мужиках. Шишига жила у Лешего вроде приживалки, домовничала как могла, и всё сердилась на Алексея Ивановича, за то, что в дом живность таскает. А уж медведям ни в чём отказа не было. Все медведи-шатуны зимой находили приют у него в избе.

— Чай гоняете! — посреди весёлого разговора появился бабушкин Домовой. — Так и знал! Готово всё!

Ядвига снова разволновалась. Леший с Полевиком степенно встали.

— Ну, собираемся, да пойдём потихоньку. Утро скоро.

Бабушка стояла в центре небольшой поляны, торжественная и серьёзная. В предрассветные сумерки в лесу было необычно тихо. Вокруг неё столпились лесные духи, овинники, немного сонные русалки.

— Знакомься, Ядвига, это твой Домовой, Гришей зовут, — бабушка вытащила из толпы смущённого мужичка.

— Очень приятно, Гриша.

— Я его на церемонию вызвала из твоей квартиры, — бабушка ласково посмотрела на Домового. — Нехорошо, конечно, дом без присмотра оставлять, да хозяйка не каждый день Ягой становится. Итак, — бабушка хлопнула в ладоши, — начинаем!

Все разошлись к краю поляны, и Ядвига увидела высокую поленницу для костра. Над поляной сразу стало светлее, небо заголубело.

— Ягги, — бабушка подвела Ядвигу к костру, — ты должна зажечь его, сама. Помнишь, я учила тебя?

Ядвига вспомнила, как у бабушки это легко получалось — ладони соединила, раскрыла — и на ладонях весело потрескивает огонь. А у неё так и не получалось. Ягги, вздохнула, сосредоточилась, сложила ладони и представила внутри ладоней сильный жар. Подула, как в детстве, когда с мальчишками костёр разжигала, раскрыла ладони, там был маленький и слабенький язычок пламени. Странно, он не обжигал ладони, а давал ровное и мягкое тепло озябшим пальцам.

— Главное, не дай ему потухнуть! — прошептала бабушка. — Теперь поднеси к бересте, и пламя займётся.

Ядвига осторожно наклонилась, умоляя про себя малюсенький язычок не погаснуть, поднесла к приготовленной бересте и опустила его сверху. Костёр вспыхнул весь разом. Ягги выдохнула и разогнулась.

— Ура! Дождалась! — захлопала бабушка. — Теперь ты — Баба Яга!

Все разом заговорили, стали подходить, поздравлять. Леший важно подошёл и по-медвежьи стиснул в объятьях.

— Вот и ладно, вот и хорошо, Яга!

— Смотри, — бабушка указала на небо, — на твой праздник, красота какая!

В обычной жизни Ядвига не поверила, что такое возможно. Слева месяц, справа — солнце, ровно по серединке — три небольших облачка, серо-голубые слева и ярко-розовые справа. И ещё в довершение всей небесной феерии — маленькая радуга.

— Скажи, так не бывает, — не утерпела Ядвига. — А, бабушка?

— Ты смотри, смотри! Хороший знак. А бывает, не бывает, какая разница, когда вот оно — есть!

Всю дорогу домой Ядвига мучилась вопросом, что всё как-то просто прошло, и экзамен, и посвящение. Она готовилась к чему-то грандиозному, а получилось чаепитие у Лешего и костёр на поляне, хотя, нельзя отрицать, что всё было волшебно и незабываемо. Но незаслуженно.

Бабушка шла рядом и наблюдала за мучениями Ягги.

— Всё заслужено, — не утерпела Ярина Мирославовна. — Ты думаешь, что если Леший тебя чаем напоил, вместо строгого экзамена, и я только костёр зажечь предложила, то всё это не по-настоящему?

— Я тебе не говорила, что он чаем поил! — воскликнула Ягги.

— Догадалась я, — хмыкнула довольная бабушка. — Он только с виду грозен, а на самом деле добрый. Попужал маненько, и чаем давай поить.

— Бабушка! Что это «попужал маненько»? Как ты выражаешься? — Ягги округлила глаза.

— Леший так говорит, когда я его ругаю, что опять грибников в чащу завёл. «А что я, попужал маненько и выпустил!».

— Да, — согласилась Ягги, — попужал.

— Если б ты не была Бабой Ягой, ты и Лешего бы не увидела, и всю его экзаменационную комиссию тоже. И на поляне только бы мы с тобой были. И костёр бы спичками зажигали. А уж про небесное светопредставление и говорить не буду. Всё заслужено, но учиться ещё много чему придётся. Это только малая часть наших яговских знаний. А сейчас спать!

Ядвига вдруг почувствовала, что просто валится с ног от усталости, переживаний и впечатлений.