Я стану Бабой Ягой

Галина Шестакова, 2018

Когда ты всё утро размышляешь о Бабе Яге, естественно, что встречаешь Кощея Бессмертного. С этого момента всё меняется в жизни Ядвиги. Любовь, убийства, русалки, водяные, старинные книги, опасные враги. Загадочный Петербург, старинные особняки и бабушка – Баба Яга. Вымышленные истории переплетаются с историей настоящей – зеркало Дракулы, купленное купцами Брусницыными. Охочи были купцы до всяких редкостей, раз в кураже купец Брусницын, купил, точнее отбил у европейского принца яхту. Не принц, а прыщ европейский, не сдюжил с русским купцом тягаться. Фото для обложки взято из открытых источников

Глава 2

Так продолжалось целую неделю: «Ягги… Ягги… хмм…библиотекарь», и порядком измотало Ядвигу. Ещё больше утомляло ощущение того, что отпущенное на что-то прекрасное время безвозвратно утекает, точнее, Ядвига ему позволяет утекать, и словно лишается чего-то.

Библиотекарь не проявлял больше к ней интереса, не выходил из своего спецхрана, хотя вся библиотека была похожа на растревоженный улей. Волновалась даже бабушка-гардеробщица Ильинична, вздыхая и романтично закатывая глаза: «Ах, какой милый Костик». Так, по крайней мере, Ядвига узнала, что его зовут Костик.

Всё, кто не был привязан к работе с читателями, постоянно теперь находили предлог, чтобы посетить спецхран, хотя раньше этот отдел совсем не пользовался популярностью. И, правда, что делать среди старых и запылённых фолиантов? Там обитали только две души: завотделом Лариса Фёдоровна, и её помощник — Борюньчик, тщедушный, неразговорчивый паренёк в очках с толстыми стёклами. Оба насквозь пропахли старыми книгами и были такими же выцветшими, почти как тени.

Совсем другое дело — библиотекарь, Ядвига так и продолжала его называть. Имя Костик удивительно не шло к нему. Какой же он Костик? Длинные чёрные волосы, собранные в хвост, но при этом лохматый вид. Кожаная куртка, чёрная, вся в заклёпках, всяких черепах, костях, цепочках. И, наконец, взгляд, который со всем этим ну никак не вяжется. Никак! Добрый и слишком понимающий. Звали бы его как-нибудь… дерзко! Ядвига задумалась, но так и не смогла подобрать ему имя.

Уже второй рабочий день в голову всё время лезла «сказочная ерунда», как совсем недавно она выразилась. Расстроенная от бесполезно потраченного времени Ядвига вышла на улицу.

После кондиционированного, неживого воздуха бабье лето навалилось тёплом и запахами. Пахло тревожно и сладко, как бывает только в последние дни перед настоящей осенью. Тревожно от понимания невозвратности уходящего тепла. Сколько ещё осталось — день, два… и всё. Будет холод, зима, старость. Какая старость? Ядвига поморщилась, она ещё вполне, да, вполне молода. Это глупая осень надвигающимся холодком внушает такие мысли. А пока тепло нужно успеть насладиться, пусть и ненастоящим летом, бабьим, таким сладким и терпким, быстротечным и прекрасным. Только в это время понимаешь всю его хрупкость. Золотое и яркое небо, первый, почти ненастоящий ледок на лужах. И хочется гулять, запомнить на всю мёрзлую зиму вперёд это беспечное тепло. Так, бесцельно побродив по городу дотемна, Ядвига, совсем запутавшись в своих мыслях, ощущениях и опавших листьях, дошла до дома.

— Ягги? — из тёмных кустов вышел библиотекарь. — Долго ж ты гуляла.

— Бабье лето, понимаешь?

— Лето, понимаю. Самое сладкое время года, — согласился он. — Ты пригласишь меня на чай?

— Конечно. Я ждала тебя, — неожиданно для себя сказала Ядвига. — Знаешь, пожалуй, я соглашусь на Ягги. Но только от тебя.

Её, как и в первый раз, почему-то не удивило его внезапное появление. Точнее, где-то там, в самом далёком романтичном подполье души, было желание увидеть его и услышать «Ягги…». Стараясь не давать разбушеваться этому романтичному подполью, Ягги поднималась по лестнице, ощущая спиной присутствие Кости.

Волнуясь и переживая, будто на первом свидании, она долго не могла открыть замок, а библиотекарь просто стоял рядом и ничего не говорил. Ядвига даже рассердилась на него и приготовилась гневно выказать своё недовольство, как замок щёлкнул, и они попали в квартиру. В комнате было темно и тихо, немного света от уличного фонаря пробивалось сквозь не задёрнутые шторы, и старинные ходики отстукивали минуты.

— Не включай свет, Ягги, — библиотекарь поймал её за руку, притянул к себе, и поцеловал в шею, чуть ниже уха.

Именно этого Ядвига так хотела и боялась, коленки предательски дрогнули…