Честь имею… Или все-таки поимели меня?!

Галина Синекура, 2022

Это книга-исповедь, книга-откровение о том, как служба закону и народу незаметно перерождается в нечто похожее на службу дьяволу. В ходе красочного и обстоятельного повествования автор выражает сочувствие и всем, кто все равно испытывает уважение к службе и ее до мелочей регламентированным принципам. «Служить бы рад, прислуживаться тошно…» − верно подметил Грибоедов. Велик риск из слуги закона стать прислугой начальства. Но мы все равно надеялись, что именно нам обязательно повезет чашу сию миновать. Комментарий Редакции: Дерзкий стиль, ироничный взгляд на жизнь, истории, которые всегда остаются за кадром для простого человека, столкнувшего с полицией – все это вы найдете на страницах романа "Честь имею", написанного в популярном сейчас жанре автофикшн!

Серого здания больше нет

Его не снесли, нет, оно стоит на своем месте, по тому же самому адресу в центре города. Только оно уже не серое. Зачем-то недавно его выкрасили в желтый цвет, от чего лично у меня сразу возникли ассоциации с Петербургом Достоевского и с тем, что в данном случае этот цвет может означать ровно то же самое, если не хуже.

Я не была в этом здании больше трех лет, однако, когда намедни проходила мимо, не ощутила в себе желания войти. Ни грусти, ни тоски, ни обиды от того, что все мои былые чувства были растоптаны и сожжены. Виноваты ли в этом естественный ход времени и мои внутренние процессы, или какие-то конкретные люди, благодаря которым я приняла решение его покинуть, — все это уже не столь важно. Для меня имеет ценность только то, что на смену глубокой боли, долгие годы приводившей в хаос мою душу, пришло другое состояние. Оно более комфортное и мудрое, что позволяет мне презентовать свои воспоминания не в формате желчного брюзжания, а в виде чуть ироничного репортажа.

Итак, остановимся на обозначенном здании поподробнее. Долгие годы для меня, романтичной юной провинциалки, было заветной мечтой оказаться в нем, нести службу, гордиться тем, что я каждый день в него вхожу. И, когда я все-таки смогла в него попасть, когда моя мечта сбылась, то ли по воле случая, то ли надо мной сжалились высшие силы, какое-то время я действительно была счастлива. Сейчас вспоминаю об этом, а сердцу становится тепло. Пусть, что счастье было недолгим, главное, что оно все-таки со мной случилось. И я всю жизнь буду благодарна человеку, который почти сказочным образом мне помог.

Однако через некоторое время после того, как работа мечты воплотилась в реальность, когда мной стало многое пониматься, боли и огорчения стало намного больше, чем приятных чувств. Еще какой-то период мне пришлось носить внешнюю маску радости, чтобы окружающие (родственники и друзья, знавшие, что я с детства мечтала служить) не догадывались о моих истинных ощущениях. Почему я столь лицемерно пыталась сохранять приличную мину при отвратительной обстановке? В силу целой охапки причин.

Сначала не могла поверить, что весь этот мрак — это действительно правда. Что работа моей мечты, мое любимое дело, к которому я стремилась всей душой, оказалось не для пользы мира и народа, а, по большей части, для самоутверждения отдельных личностей, которым удалось оказаться у власти. Мне не хотелось верить в реальность происходящего, потому что выходило, что я крайне глупа и непроницательна, если завороженно и фанатично верила в то, что погоны носят избранные люди, а избрали их в силу того, что они настоящие герои и последнее отдадут, чтобы кого-то спасти.

Я не могла никому рассказать правду. Как бы я осмелилась расстроить других людей, которые тоже поверили в истории про героев? Тем более, что поверили они при моем непосредственном участии. Это же я их убедила, что все полицейские — классные и душевные люди. Всякий раз, при первом же удобном случае, я методично загружала в сознание моих родителей и близких приятелей информационные файлы о том, как полицейские спасают мир вокруг себя. Например, участковый методом систематического внушения убедил завзятого алкоголика завязать с пристрастием, а инспекторы по делам несовершеннолетних помогли малообеспеченной семье собрать детей в школу. Как только я узнавала нечто подобное, одной рукой печатала новость для сайта ведомства, а второй держала у уха телефон и рассказывала это кому-нибудь из близких или друзей.

Кроме того, я принимала Присягу. Каждому слову из ее текста вторили удары моего сердца — это не просто красивые слова. Со мной именно так и было. Вот и скажите, имела ли я право произносить нечто такое, от чего текст Святого писания, коим тогда являлась для меня Присяга, становился просто пустым звуком? Вот я и молчала. А еще, все надеялась, что мрак рассеется, что добро одержит уверенную победу над злом. Может, все внутри любимой мною деятельности не так уж плохо, это я ввиду своего малого жизненного опыта не слишком адекватно трактую происходящее? Сейчас, когда и время прошло, и опыт у меня появился, я считаю, что уже имею право говорить открыто. Тем более, повторюсь, что я не стремлюсь очернять все ведомство. Я расскажу о тех эпизодах, которые видела и слышала, чтобы на существующие проблемы обратили внимание и решили их.

Сегодня во мне сформировалось то восприятие всего изведанного и увиденного, которое позволяет делать выводы с меньшим искажением, чем это удавалось ранее. Именно поэтому, наверное, меня и не тянет более вернуться в то здание в центре города. Мой путь в нем пройден. Все, что было уготовано мне свыше, я там прожила, выжила и могу продолжить свой путь по другим траекториям. Ну да ладно, наверное, уже достаточно моих слегка туманных и абстрактных рефлексий, и пора переходить к трансляции конкретных событий.