Циян. Сказки тени

Войцех Сомору, 2023

Когда твой отец – придворный шэнми, единственный не сожжённый в Империи маг, жизнь должна казаться прекрасной. Сам Император благоволит к вашей семье, выбирай любую дорогу, Цинь Кан. Только не забудь, что ты – сын проклятого. Никто не пожмёт тебе руку, никто не подставит плечо, а в подвале вашего дома – толчёные кости и Тень, что ждёт плату за украденные силы. И у тебя нет против неё оружия.

8. Госпиталь

Обстрел действительно прекратился, а волна сковывающего ужаса двигалась дальше, покидая берег Империи. Кан тяжело дышал, чувствуя, что с каждой минутой ему становится легче. Крики вокруг стихли. Кана передёрнуло, когда тень под ногами оторвалась от своего законного места и уползла в сторону реки полупрозрачной змеёй, оскалившись ему на прощание. Мираж. Это ничего, это пройдёт. Но Кан уже не мог сказать, что вокруг было настоящим, а что — плодом его воображения. Хотя его товарищам, кажется, пришлось гораздо хуже. Многие из тех, кто не пострадал от огня, изувечили себя сами — неизбежная расплата за то, что произошло. Кан выглянул из траншеи, да так и замер, смотря на три гигантских фигуры, что направлялись в сторону Канрё. Это было… так чудовищно и страшно. Рядом поднялся Вэй, потрёпанный, бледный, но целый, насколько это вообще было возможно. Мальчишки с ужасом наблюдали за пожаром на чужом берегу.

— Цинь! — Его вдруг дёрнули сзади и развернули к себе. Над Каном, спрыгнув в траншею, нависал генерал Ван. — Что ты натворил?!

— Что? — Пожалуй, больше всего на свете Кан не ожидал услышать обвинения, и уж тем более — увидеть полководца здесь. Но Ван потянул его за ворот, и только сейчас Кан осознал, что у генерала перевязано лицо, а окровавленная тряпка скрывает правый глаз.

— Это ты написал своему папаше! Ты привёл его сюда! Ты знал про атаку!

— Но это Дэлу… — подал голос Вэй, и его тут же оттолкнули в сторону.

— Замолкни, Чжан. А ты смотри! Смотри, кому говорю! Твоих рук дело! — Ван развернул Кана лицом к западному флангу. — Нравится?! Нравится, что принёс твой отродье-папаша?!

Не объятый огнём западный фланг выглядел так, словно там только что закончилось настоящее сражение. Везде лежали люди, солдаты перевязывали друг друга, но для многих было слишком поздно. Ван вцепился в Кана мёртвой хваткой, переводя безумный взгляд с реки на солдат и обратно.

— Что такое огонь, когда придёт один проклятый и уничтожит своих собственных солдат? Это из-за его колдовства люди стали пытаться сами себя убить. Клянусь Небом, щенок, я дотащу тебя и твоего отца до Императора и добьюсь того, чтобы всю твою гнилую семью сожгли. Смотри, кому сказал! Вот что несут за собой шэнми. И выжил же сам! Привык, змеёныш, жить среди его чар. А знаешь что? С тебя и начнём!

«Он с ума сошёл», — подумал Кан. Весь этот мир окончательно обезумел, но прямо сейчас генерал не просто не походил на себя, — даже ему, пятнадцатилетнему мальчишке, было очевидно, что Ван растерял всякий рассудок. И он не знал, что делать. Генерал оттолкнул его от себя, схватил за волосы и ткнул лицом в землю, как потрёпанного щенка. Ударом ботинка Ван придавил его к земле и достал меч.

«Встань и смотри, кто на самом деле твой отец», — шептала тень Вана, и Кан практически слышал её хохот.

— Именем Императора, Цинь Кан, я приговариваю тебя к смерти.

— Что?! — Кан увидел, как Вэй бросился вперёд, чтобы помочь другу, но Ван оттолкнул его в сторону. Перечить генералу невозможно.

Это безумие.

Он просто бредит.

— За то, что по твоей вине явился этот демон, ты обвиняешься в смерти солдат, чжунвэй Цинь. Да простит тебя Небо.

Генерал Ван собирался замахнуться для удара, но вдруг что-то липкое и гадкое оплело его запястье, а за спиной раздался насмешливый кашель.

— Кто бы мог подумать, Ван, что вас так тронет слабая тень Бездны.

Невидимая сила держала руку, не давая завершить замах, а Цинь Амань вышел из-за спины Вана, словно всегда там стоял. Дотлевающие печати кружили вокруг шэнми, осыпая землю искрами. Амань разочарованно покачал головой.

— Вы совершаете чудовищную ошибку. Его Величество лично послал меня к Хунха. Не запятнайте доброе имя своей семьи обвинениями в неверности слов его величества Императора, благословлённого Небом. Вы же не предатель?

Он сгноит всю семью Вана в тюрьме и лично проследит, как вздёрнут этого выскочку, но потом, в столице. Кто бы мог подумать: меньше часа, и уже не Канрё, а этот позор рода человеческого собирается снести его сыну голову.

Север. Мальчишку надо отправить на Север, Император прав, у него здоровья не хватит разгонять всех воинствующих идиотов. Какой же ошибкой было наивно считать, что он сможет спокойно смотреть на это! Расслабился. Стареет. Амань устало потёр переносицу, а тени мягко оттолкнули Вана, теряющего рассудок от столь близкого прикосновения к колдовству. Может, всё-таки сделать ему поблажку, как простому смертному? Их разум так легко плавился под давлением Бездны. Часть тени Аманя отделилась и скользнула по одежде Вана, точно полоз, исчезая под повязкой на глазу.

Шэнми перевёл взгляд на застывшего Вэя.

— Чжан, верно? Сопроводи генерала в госпиталь. Ему нужен отдых. Император приказал мне выиграть эту войну. — Амань покосился на титанические фигуры на том берегу, которые давили людей, словно муравьёв. — Так что, пока господин Ван приходит в себя, я заменю его.

— Б… будет исполнено.

Мальчишка был напуган, но стоял на ногах. Амань лениво проследил, как Вэй подхватил генерала, ставшего вдруг таким покорным, и спешно отправился в сторону шатров госпиталя. Они как раз располагались за штабом.

Амань ещё несколько секунд смотрел им вслед, — теперь Ван не придёт в себя часов шесть так точно, — а после склонился к сыну и с удивлением обнаружил, что тот лежит зажмурившись.

— Вставай, не заставляй поднимать тебя.

Молчание. Амань выругался и заставил тени поднять сына в воздух, но изменился в лице, когда понял, что тот не зажмурился, а провалился в обморок. На землю тяжёлыми каплями падала кровь. Быстро проверив пульс, Амань схватил сына за ворот, поднял в воздух новые печати и растворился с ним в тенях, проклиная тот день, когда этот глупый щенок стащил его гуань дао.

На другом берегу, почти догорев заживо, но выполнив приказ, три демона исчезли, будто их никогда и не было.

* * *

— Эй! Кан! Вставай!

Кто-то тормошил Кана за плечо, но он не хотел открывать глаза. Пустота, в которую он провалился, когда добрался до штаба, была спокойной и милосердной. Несколько мгновений он остро чувствовал, что не хочет возвращаться к реальности, где чудовища могут тебя затоптать, с неба летит огонь, а твой генерал готов тебя убить. Мысли ещё не сплетались в единую картину, однако Цинь Кан точно знал: сейчас гораздо лучше, чем будет потом. Но кто-то безжалостно тряс его за плечо, продолжая звать по имени. С трудом разомкнув веки, он обнаружил взъерошенного Цзяна, который навис над ним.

— Доброе утро…

— Да уже вечер. Ты живой?

— Нет. А ты?

— Не смешно. Я в порядке. Лекарь сказал, тебя надо разбудить, так что я…

— Лекарь?

— Так… — Цзян подтащил к его койке какой-то мешок и сел на него, внимательно глядя на Кана. — Ты помнишь, что произошло?

— Цзян, ради Неба! — Кан хотел продолжить, но реальность неизбежно нагоняла его, возвращая память шаг за шагом. — Погоди… Где Вэй?

— Он цел, просто… В общем, он занят.

— А атака?

— Да какая атака… Твой отец хуже любого войска. Мы уже в Канрё, Кан.

— Ты говоришь какой-то бред. Отец здесь?

— Да ты вообще ничего не помнишь.

— Всё я помню: и огонь, и Дэлуна, и…

— А демонов, которых твой отец призвал?

— Его не было на берегу.

— Был.

— Нет.

Мальчишки замолчали, Цзян внимательно смотрел, как меняется взгляд Кана. Он не знал, что сказать, но догадывался: даже сын шэнми не готов был признать, что тот холод, страх, отвращение, волна чужеродной тени, демоны и смерть — всё это было дело рук его отца. Успокаивать Кана он тоже не пытался. Цзян видел всё, что происходило на западном фланге, как и потерявшего рассудок генерала. И Вэя, с пустым взглядом рассказавшего о смерти их брата, и Аманя, на которого невозможно смотреть и перечить которому бесполезно.

Прошло уже два дня после событий на берегах Хунха, и Цзян постоянно навещал Кана, пока тот был в обмороке. Он не знал, зачем это делал, — он не сблизился с сыном шэнми так, как Вэй или Дэлун. Но он следил с замиранием сердца и не знал, хочет ли увидеть, как очнётся Кан, или надеется, что тот не придёт в себя. Цзяна не покидали мысли о том, что это было до боли несправедливо. Их отец не мог влететь на поле боя и спасти Дэлуна, но Кан избежал смерти за тот день дважды, и оба раза благодаря Аманю. Почему он остался в этом мире, а их брат — умер? Цзян понимал, что это не зависело от Кана, но его преследовало гадкое желание задушить сына шэнми, пока тот находился без сознания. Он отгонял эти мысли, напоминая себе: даже Вэй признал, что без помощи колдовства Цзян лишился бы и его, но…

— Твой отец был там. И тебе нужно поговорить с ним. — Цзян хлопнул Кана по плечу. — Встать можешь?

— Конечно.

Кан кое-как сел, но чуть не рухнул обратно. Взгляд у него помутился, а затем он завыл от приступа боли. Кан поднёс руку к лицу, удивлённо глядя на бинты. Коснулся головы и перевёл взгляд на Цзяна.

— Что ещё лекарь сказал?

— Жить будешь. Ожоги, пара царапин, но ты серьёзно ударился головой. Сказал, если очнёшься сегодня, то всё будет в порядке.

— А отец?

— В штабе, с генералом. Кажется, они смогли договориться, хотя Ван сам не свой. Ты не торопись. Принести тебе поесть?

— Воды. — Кан промолчал, оглядывая шатёр, а затем добавил: — Цзян, мне… жаль. Дэлуна было не вытащить, Вэй…

— Тебе не о чем жалеть. — Цзян поморщился. — Ты ни в чём не виноват. Но оставь это для своей семьи, ладно?

— Хорошо.

Растерянность на лице Кана исчезла, скрываясь за привычной маской безразличия. Ну конечно. И почему Вэй занят, тоже догадывался. А он расслабился. Поверил в возможность дружбы.

— Спасибо, что разбудил.

Цзяна невольно передёрнуло, потому что на мгновение в серых глазах Кана отразилась фамильное пренебрежение ко всему миру.

Цзян принёс ему флягу с водой, ещё раз хлопнул Кана по плечу, пробормотал что-то про выздоровление и ушёл, поглощённый своими мыслями; да и не так много у него было свободного времени. А Кану только и оставалось, что сидеть на походной койке, делая глоток за глотком, и рассматривать полевой госпиталь. Как много раненых. Лекарей действительно не хватало, на земле валялись грязные бинты, а воздух был наполнен едким запахом лекарств. Рядом с ним лежало несколько обугленных тел, а чуть дальше — стонущий солдат с повязкой на лице. Кан совсем не хотел думать о том, что это влияние его отца лишило кого-то глаз. Когда-то он и сам ослепил дружка Бая, но он и не замечал, насколько в тот момент был похож на Аманя. Та детская разборка казалась ему справедливой, а это…

Ему не привиделось.

Холодный страх ехидно царапнул где-то внутри, но Кан отмахнулся.

Что он может с этим сделать? Чудовище из подвала живёт не только в подвале, он это знал. Но то, что оно ходит ручной псиной за его отцом (или отец за чудовищем), — это было открытием. Ему правда стоило поговорить с отцом. Посидев ещё полчаса, Кан кое-как поднялся и медленным шагом направился к лекарю, который, осмотрев его, бесцеремонно приказал не занимать место в шатре. «Встать можешь — иди в строй, голова у тебя не отваливается, будешь жить».

* * *

— Значит, царь Канрё отказывается сдаваться?

В штабном шатре генерал Ван недовольно перевёл взгляд с Цинь Аманя на карту. Он старался не вспоминать то, что произошло два дня назад.

— Предсказуемо. Иногда власть ослепляет настолько, что человек готов умереть ради неё. Небо отвернулось от этих земель. — Амань выглядел удивительно спокойным, но все его мысли были сосредоточены на госпитале. Бездна побери, он способен превратить аванпост в пепел, но не в состоянии вылечить собственного сына! Каждый раз, когда он приходил проведать Кана, тень в его ногах, кажется, смеялась над бессилием самоуверенного смертного. И с каким удовольствием он вернулся бы сейчас с сыном в Лоян, но он был связан обещанием закончить эту кампанию. И он старался. Даже слишком. Однако вести из Канрё лишь раздражали Аманя — царство отказывалось капитулировать и упрямо цеплялось за свободу.

— Придётся идти на штурм. — Ван поправил повязку. — Надеюсь, без демонов, шэнми.

— Всё зависит от вас, господин генерал. — Амань подобрал с карты резную фигурку, обозначающую столицу Канрё. — Император приказал мне выиграть, чьими силами — неважно.

— Четверть войска, господин Цинь. Ваше появление забрало четверть войска.

— Другая четверть сгорела. Какое счастье, что у нас осталась ещё половина личного состава, не правда ли?

Ван скрипнул зубами и хотел было что-то добавить, но в шатёр вошёл солдат и поклонился.

— Господин Цинь, из госпиталя передали, что ваш сын пришёл в себя.

— Спасибо. — Амань сжал фигурку и слегка склонил голову набок. — Что ж, через два дня мы будем готовы к штурму, генерал. Вы же изучили бумаги, которые предоставил Чжан?

— Безусловно.

— Тогда не мне вам объяснять, что запасов кристаллов Чанкина недостаточно на всю страну. Учитывая записи торговцев, Канрё остаётся только защищать столицу. Возьмём её, и истории конец.

— Надеетесь поскорее вернуться в Лоян?

— Такова воля Императора. — Амань безразлично пожал плечами. — Чтобы не усугублять ваши потери, предлагаю зайти с двух флангов. Неважно, на кого отвлечётся стража — на солдат или на… мои силы. Закончим за день, кто-то пробьёт оборону.

— Согласен.

— Видите, мы прекрасно умеем находить общий язык. — Амань подбросил резную фигурку, и она вспыхнула чёрным пламенем, сгорая в воздухе. — Подумайте о позиционировании, я скоро вернусь.

— Рад, что ваш сын в строю.

— Как и я — тому, что вы не совершили измену, генерал. Империя потеряла бы прекрасного полководца.

* * *

Кан стоял у шатра, бледный и самоуверенный, как обычно. Больше всего на свете Аманю хотелось взять его за шиворот и повесить на воротах родового поместья на пару дней, чтобы тот хорошенько подумал о своём поведении, но вместо этого он только холодно оглядел сына. Хвала Небу, в доспехи ещё не вырядился и на коня не вскочил.

— Ну что, и как тебе воюется?

— Отец…

Амань вздохнул и обнял Кана, на секунду вцепившись так, что тому стало больно. Как он ни пытался заставить себя казаться спокойным, руки не разжимались. От силы его хватки мальчик закашлялся.

— Кх-х… задушишь.

— Бездна тебя знает, может, я в последний раз тебя вижу. Пятнадцатилетний идиот. — Амань отпустил сына и нахмурился. — Что сказал лекарь?

— Жить буду. Отец, Хунха…

— Не то, что я хотел тебе показывать.

— Но это был ты.

— Я. Теперь ты сам увидел, за что на самом деле не любят нашу семью. Возможно, придётся повторить при осаде, так что как-нибудь смирись со своей памятью и не смотри на меня побитым щенком.

— Подожди, — Кан покачал головой. — Все эти… тени… демоны. И то, что в подвале. Что ты сделал тогда?

— Тогда?

— Когда я был маленьким.

Отец замер, удивлённо взглянув на сына. Помнит? Он-то надеялся, что Кан и Сюин забудут ритуал или посчитают его дурным сном. Память резко выбросила на волю воспоминания о безжизненном детском теле, из которого он самолично вынул душу, а затем…

— Защитил. От всего, что ты видел на берегу. Тебя это не коснётся, как и всё, чем я занимаюсь. — Амань помедлил и поправил повязку с лекарством на голове Кана. — Если кто-то и убьёт тебя, то только я — и то за твою беспросветную глупость. Иди уже, переоденься, если не собираешься в таком виде завоёвывать свою первую столицу.

— Я уже завоевателем стал?

— Малолетним. Не переживай, это твоя первая и последняя столица. Император предложил прекрасное место службы.

— Я не хочу в гарни…

— О, не переживай, тебе понравится. И никакой спокойной охраны с высоким довольствием и карьерным ростом — всё как ты любишь. Ты хорошо помнишь карты границ Линьцана?

Он всё исправит. Амань не спал эти два дня и теперь надеялся, что сможет умереть на пару часов, а потом он разберётся — с сыном, с Ваном и с Канрё. Впервые в жизни мысли о Севере и верховном жреце Линьцана успокаивали его — там будет как минимум безопасно.