Алый проток

Владислав Есман, 2019

Когда-то давно он чуть не утонул в темно-синем омуте безумия. Его вытащили. "А может зря?" – размышлял он с похмелья, пока слушал новое задание, свой последний шанс. Как сказал начальник: «Нужно восстановить репутацию, начни с простого – найди пропавшего сотрудника управления!» Но где? В загадочных, давно забытых краях… где омут вновь попытается его поглотить! Ему нужно справиться и понять – а может, он уже побежден и на самом деле давно бродит во тьме безумия, в лабиринте алых речных протоков… Разгадайте непростую загадку в новом шокирующем мистическом детективе – "Алый проток"! Содержит нецензурную брань.

Пролог

«Бежать, быстро бежать! Упавшее дерево, перепрыгнуть, лес кончается, здесь не спрятаться, нужно пересечь поле, пересечь поле и добраться до реки, добраться до реки… Кровь, много крови… она отмоет, отмоет грехи… Нет! Нужно добраться до реки, переплыть, переплыть… Смогу, я смогу… Ты нагрешил, сильно нагрешил, ты предал… Нет! Хватит! Нужно бежать, бежать… к дороге… она должна быть там… должна быть…»

Огромный белоснежный диск, усыпанный едва заметными, темными вкраплениями, ярко освещал землю, особенно зеленую опушку леса, практически стирая грань между днем и ночью.

Из чащи леса вылетел жуткий белый призрак! Так этой прекрасной ночью луна преображала бегущего по полю человека: в белоснежной рубашке, с густой бородой, длинными, растрепанными во все стороны волосами, в которые был вкраплен венок из алых, колючих, заметно увядших роз и полевых цветов. На призраке висели штаны, опоясанные коричневой веревкой. Ботинки отсутствовали, голые ноги были темно-багровыми от смеси земли и едва сочившейся крови. Его лицо источало животный страх, давно отпечатавшиеся следы усталости, боли и безумия… Однако в них было что-то еще… что невозможно заметить в данный момент и что было практически утрачено — частицы рассудка…

Призрак летел, летел быстро и неистово, подминая под себя редко встречающиеся на поле кусты. Он направлялся в сторону строя камышей, защищавших с берега темно-синюю гладь реки, искаженно отражавшую луну и напоминавшую вязкий кисель в эту безветренную и безмятежную погоду. Тихий, умиротворенный хор сверчков и лягушек, редкие возгласы птиц и периодическое удивление совы нарушало слабое, прерывистое, хриплое дыхание летящего привидения.

«Середина… никого нет, они потеряли, потеряли мой след, все хорошо, все будет хорошо… Я смогу, осталось немного, река может затормозить, сбить след, лишь бы хватило сил, лишь бы хватило сил, как страшно… помоги мне, великая Истина… я предатель… Нет! Все будет хорошо… я почти добежал… вот камыши… пойду напрямки… АААААА!!!» — неистовый крик, как пронзительный скрежет металла при экстренном торможении поезда, оповестил всю округу о том, что призрак остановился как вкопанный.

Дорогу преградили внезапно возникшие в чаще камышей сгустки огня, за мгновение образовавшие непроходимую стену. Приведенье отшатнулось влево — огненная стена, вправо — снова огненная стена, назад — огонь уже образовал единое непрерывное кольцо. Исчезли звуки птиц, сверчков, лягушек и совы. Пропал цвет зелени, остались только красно-оранжевые цвета и громкий треск опасного пламени. Понятие дня и ночи растворилось в инфернальной атмосфере происходящего. Даже лунный диск будто съёжился, испугавшись внезапно возникшего сюрреалистического зрелища.

Облик беглеца преобразился, он больше не напоминал призрака, скорее замученного каторжника или узника, а то и хуже… Он стоял в центре огненного круга, мотая головой из стороны в сторону, и неистово вопил, постепенно переходя на визг, рыдания и всхлипывания: «ВЫ НЕПРАВИЛЬНО ПОНЯЛИ! Я НЕ УБЕЖАЛ! Я ПРОСТО… ПОТЕРЯЛСЯ… ПОЖАЛУЙСТАААА… Простите МЕНЯ, Я НЕ хочу… не хочу… не хочу… Пожалуйста… ПРОШУ… простите… простите меня… кха-кха…» — громкость издаваемых им звуков постепенно уменьшалась.

Беглец тяжело упал на колени, осознавая безвыходность и фатальность своего положения. Пламя постепенно сужалось, но в какой-то момент замерло, оставив пятнадцать-двадцать метров от каждой из границ огненного кольца до несчастного узника.

Вдруг раздался громкий, низкий, пробирающий до костей голос. Источник его было невозможно определить, он был словно везде, будто не звучал вовсе, а раздавался прямо в голове беглеца:

— Ты. Предал всех. Ты. Нарушил запрет. Ты. Ослушался!

— Прошу… пожалуйста… не надо… Прошу… Во имя Истины, прошу…

— Тебе был дан шанс. Очиститься. Тебя посвятили. Но ты отверг и опозорил Истину!

— Я клянусь! Оставьте меня в живых и… Я… я… клянусь жизнью, что буду чтить законы Воли, буду чтить Истину, сделаю все что угодно! Восстановлю свое доброе имя…

Пауза, голос продолжил:

— Ты. Предал. Отверг. И опозорил! Недопустимо! — всеобъемлющий и всепоглощающий голос замолк на мгновение и продолжил: — Но ты юн. Молод и глуп. Не знаешь, что творишь! Воля и Знамя прощают тебя…

— Ппппрощает? — слабым дрожащим голосом спросил Беглец с тлеющей долей надежды.

— Каждый заслуживает прощения. Даже ты! Ты прощен Волей и Знаменем.

— Я? Ппппрощен?

— Да. За твое раскаяние и клятву. Ты поклялся сделать все! Ты же верен своему слову?

— ДА, ддда, я клянусь! Я верен, я не обману! Никогда!

Пауза, голос продолжил:

— О дитя! Волей и Знаменем тебе дан великий шанс. Если ты искренен с нами и достоин, то душа твоя познает наивысшее освобождение — станет частью Истины! Так встань же дитя, прими проводника твоего, властителя судьбы твоей перед воротами на пути к Истине, верного стража ее! Узри же, дитя, — Жнеца!

Лед, невыносимо обжигающий, сковывающий до младенческой беспомощности, моментально проник во все мышцы беглеца через невидимые и острые иглы прозвучавших слов. Бывший призрак превратился в квинтэссенцию жертвы животного страха. Пламя огненного кольца сделалось ярче, выше и мощнее, многократно усилив шокирующее впечатление от сказанного.

Стена пламени разверзлась напротив беглеца, представив его взору огромное, четырехметровое омерзительное существо, облаченное в устрашающую броню из огромных мускул. Оно стояло на двух толстых бревнах, похожих на ноги, заканчивавшихся огромными волосатыми копытами. Пах прикрывала набедренная повязка из плотной, серо-коричневой ткани, исписанной неизвестными, ярко-красными рунами.

Повязка держалась на кожаном поясе, к которому были привязаны с правой стороны три зеленые бутылки. Нижняя часть каждой из них заканчивалась черепом: один — человеческий, второй принадлежал либо обезьяне, либо одному из приматов — предков людей, а третий — неизвестному существу, которое мог определить только опытный палеонтолог — это был череп одного из динозавров семейства тероподов. С левой стороны висела небольшая черная авоська, набитая разными диковинными предметами.

Правой ручищей существо держало необычное металлическое оружие, верхняя часть которого заканчивалась остроконечным пятизубцем — четыре из них окружали и прислуживали главному, самому длинному зубцу. Нижняя часть была похожа на двухстороннюю секиру. Пугающее своим видом оружие было очень большое — выше чудовища как минимум на полметра.

Несколько ожерелий из металлических рун ярко-красного цвета и привязанных черепах и костях мелких животных: мышей, кротов, кошек и птиц — опоясывали толстую, мускулистую шею. На ее вершине росла голова медведя, необычного, багрово-коричневого цвета, украшенная двумя длинными, как у козла, черными завивающимися рогами.

Венцом этой ужасающей картины были глаза, не принадлежащие какому-либо животному или существу, — их белоснежный океан глазной жидкости почти полностью занимали неестественно красные материки зрачков. Взгляд был ясным и осознанным, но в то же время диким и злобным.

Туман безумия, навеянный неистовым страхом, немного рассеялся благодаря жалким крохам разума, силы воли и инстинкта самосохранения, чудом оставшихся у беглеца. Это позволило ему перевернуться, встать и ринуться прочь от Чудовища, невзирая на смертоносную стену огня.

Жнец тремя молниеносными, размашистыми шагами приблизился к беглецу, воткнул пятиконечное копье ему в спину и без особого труда поднял его вверх, как трофей, под последние угасающие звуки жизни, с трудом вырывающиеся изо рта жертвы и спорящие за первенство с одновременно выплескивающимися потоками крови.

Голос сказал:

— Слава Истине! Слава Жнецу! Слава Воле! Слава Знамени! Ефинэ маро ди саф!

Чудовище развернулось и вышло из дьявольского круга, оставляя за собой небольшой след от свежего багрового ручья, истоком которого был умирающий призрак. Огонь исчез также внезапно, как и появился, оставив за собой красные, постепенно исчезающие очертания света.

Все вернулось на свои места, верховенство луны было восстановлено. Словно ничего не произошло, будто все это был ночной кошмар, страшный сон маленького ребенка, посмотревшего взрослый фильм ужасов. Пение птиц, хор сверчков и лягушек, слабый шум реки, одинокие возгласы совы, ярко-белоснежный свет, тихое журчание речных протоков, легкий шелест листвы деревьев — прекрасная ночь!

На опушке лежало несколько лепестков алых, колючих, заметно увядших роз…