Чудеса в решете

Владимир Сухинин, 2021

Антон Загнибеда четко знал, чего хочет от жизни. Поэтому и пришел на работу в полицию, чтобы получить свой кусочек власти, сделать карьеру и преуспеть. Да и первое дело молодого стажера выглядело весьма простым и скучным – взять объяснение у бывшего профессора, которого соседи обвиняли в воровстве собак и кошек. Но эта встреча оказалась для студента юридического института роковой и изменила его жизнь навсегда. Став невольным участником эксперимента, он, по мнению профессора, отправился вместе с ним в прошлое. Действительность оказалась гораздо ужаснее, чем предполагал сумасшедший ученый. А перед несостоявшимся полицейским встал весьма непростой выбор…

Глава 4

— Батюшки! Это тебя лошадь лягнула? — остановившись как вкопанная, поинтересовалась Франси, изумленно разглядывая Эрзая, когда у нее прошел первый шок от увиденного и появилась способность говорить.

— Не лошадь. Шер, — сильно шепеляво и морщась от боли, произнес степняк.

— Шер? Я не видела тут шеров.

— Не шер, а шер. Вот он. — Эрзай указал пальцем на бледного Антона. Тот не мог сидеть и, хромая, придерживая рваную штанину рукой, ходил взад и вперед около телег, страдя от боли.

— А у вас что, милорд?

— Вот, — Антон указал на штану и пояснил: — Укус. И штаны порваны.

— Так это вас Эрзай укусил, а вы его, значит, в ответ лягнули! — с серьезным видом выдвинул свою версию Флапий, разглядывая Антона и его рваные штаны, стыдливо прикрытые рукой, и с укором посмотрел на степняка. — Ты зачем милорда укусил, негодник? — осуждающе спросил он.

— Нет, меня укусила собака. Вот такая здоровая. — Антон показал размер собаки руками и добавил: — Как теленок.

— Да-а? Значит, вас укусила собака, а вы в ответ лягнули Эрзая, чтоб, стало быть, не зевал… — продолжил строить свои версии происшедшего Флапий.

— Я Эрзая не лягал, — отмахнулся Антон от этого необоснованного обвинения.

— Лягал, — неожиданно заявил степняк.

Антон вытаращился на степняка, на время позабыв об укусе.

— Как лягал?! Ты что такое говоришь. Я ж тебя только камнем приголубил! У плетня.

— Интересное дело, — разглядывая обоих мужчин, произнесла Франси. — Вы его еще и камнем по лицу стукнули… А чего не мечом? Если хотели убить, так били бы насмерть. Зачем издеваться над человеком?

Антон застонал:

— У-у. Непонятливые! Я не хотел его убивать… и не лягал.

— Лягали, шер.

— Когда это я тебя лягнул? — возмущенно переспросил Антон. — Я тебя вообще не видел.

— Вы, шер, полжали под телегой и бились головой о колесо, а я ваш шхватил жа ногу и хотел вытащить… Вы ражвернулишь и как врежали мне по личу ногами, я и упал. А потом вы удрали череж жабор. Я штал ваш жвать, а вы в меня камнем… Вот.

— Так это ты меня под телегой за ноги хватал?

— Я, шер.

— А чего не назвался?.. — Антон с искренним удивлением смотрел на Эрзая.

— А вы шпрашивали? Вы шражу лягаться начали…

— Милорд, вы лазили под телегой? Бились головой. Зачем? — спросил еще более сильно удивившийся происшедшим Флапий.

— На меня во сне напали и хотели прирезать, я спасался…

— Так вам сон приснился? — спросил сбитый с толку старый слуга и подозрительно, искоса, как на сумасшедшего посмотрел на Антона и быстро отвел взгляд.

— Еще чего! Не выдумывай. И не смотри на меня как на сумасшедшего. Я здоров. Я спал, а на меня напали трое наемников отца. Они пришли мстить. Я еле вырвался из их рук. Был без оружия. Что мне оставалось делать? Лезть на мечи с кулаками? Я и убежал. Откуда я знал, что меня хватает за ноги Эрзай…Подожди-и… Антон замолчал и, удивленно вскинув брови, всем телом повернулся к степняку. — А зачем ты меня хватал за ноги?

— Я хотел ваш оштановить. Двое убежали. Третьего я жаштрелил. А вы полжали, как червяк, под вожом. Потом еще череж плетень перемахнули. Шобрался ваш пожвать, а тут камень как дашт и по жубам. Метко кидаете.

— Вот в чем дело. — покачала головой Франси. Вы, стало быть, убегали, и по дороге вас покусала собака.

— Примерно так и было.

— И куда, милорд, она вас укусила? — полюбопытствовал неугомонный Флапий.

— Куда надо, туда и укусила, — раздраженно и стыдясь рассказать, куда именно, ответил Антон и тут же пожалел о своих словах. Флапий все понимал буквально.

— Стало быть, вам надо было, чтобы после того как вы убежали, вас покусала собака, милорд. Ну что ж, это ваше право…

— Остановись, Флапий! — затряс руками, сжатыми в кулаки, Антон. Он просто озверел от глупых несуразных домыслов старика. — Не доводи до греха! Мне не надо, чтобы меня кусали собаки. Если тебе так интересно, она укусила меня за задницу. А я убежал. И он погрозил обоим супругам пальцем. И не надо сейчас говорить, что я всю ночь от кого-то бегал как сумасшедший. Знаю я вас. Навыдумываете себе… Лучше скажите, есть тут какое средство, чтобы полечить меня, и Эрзая.

— Есть, как не быть, вам я куплю у братьев Заката эликсир, а Эрзая сама полечу. Еще на негодника деньги тратить! Не мог ротозей милорда уберечь.

— Так я же говорю, не ушпел. Прыткий он больно, — стал оправдываться расстроенный Эрзай.

На исходе дня усталый и измученный Антон вернулся в замок. Упал на сеновале возле конюшни и, согретый радостным Патроном, проспал всю ночь как убитый.

Франси выполнила свое обещание и, когда они отъехали от обители на приличное расстояние, наложила руки на голову Эрзаю, и голова степняка покрылась россыпью разноцветных искорок. На глазах его лицо стало приобретать нормальный вид. Отеки исчезли, синяки рассосались, вот только передних зубов у него не было. Блаженно улыбаясь, он производил впечатление не совсем психически здорового человека. Ну как можно радостно улыбаться, не имея передних зубов? Но Франси Антона успокоила:

— К весне зубы вырастут.

Сама она как-то осунулась и выглядела после лечения сильно уставшей и постаревшей.

К обеду о том, что случилось с милордом, знал весь замок. Послонявшись по замку без дела, Антон зашел к шеру в кузницу. Тот постоянно там торчал, но чтобы что-то делать, такого за ним Антон не наблюдал. В кузне, как говорили местные, как и в замке, царили беспорядок и запущенность.

Торвал встретил Антона хитрой улыбкой, плохо прятавшейся в причесанной бороде. Из-под густых кустистых бровей на молодого хозяина замка был устремлен нарочито серьезный взгляд.

— Ваша милость, заходите. — пригласил он. — Здесь я живу. И здесь вы можете себя чувствовать в полной безопасности. Сюда не только ночные разбойники не заходят, но и собаки тоже. Да и от Эрзая не так близко, он последние зубы сумеет сохранить.

Антон улыбнулся и едко спросил:

— Ты, стало быть, будешь меня защищать, Торвал, вместо Эрзая? Это хорошо. А не боишься?

— Чего? — веселый огонек в глазах шера немного поугас.

— Остаться без зубов. Я же не разбираю, в кого камни кидать.

— А вы, значит, и в самом деле размахнулись и врезали камнем Эрзаю по его степной морде? Как-то это не по-рыцарски, — покачал головой шер.

— А я еще не рыцарь. И вообще, драться можно всем, что попадет под руку.

— Э-э, не скажите, ваша милость. Если вы начнете, как простолюдин, при рыцарях кидаться камнями, вас заплюют. Позора не оберетесь.

Антон задумался и спросил:

— Ты это точно знаешь?

— Как же мне не знать, я с вашим отцом много где побывал. Многое видел, еще больше слышал. У рыцаря его оружие — копье и меч. Это его статус. И ронять статус нельзя. А камни — это для простолюдинов, у которых нет мечей.

— Я тебе так скажу, Торвал, — не согласился Антон, — если можно будет по-тихому прибить рыцаря без всяких там правил, я это сделаю, и мне плевать на их кодекс. Он придуман для дураков. Надо будет, и морду камнем разобью…

— Интересный вы человек… А вы вообще сквайр?

— Ну, так считают другие. Я им верю, — ответил Антон.

— Благородный человек, — с серьезным видом поучал шер, — должен и умереть благородно, если к этому дело идет. С гордо поднятой головой, чтобы по его смерти о нем слагали песни. Но за камень браться? Ни-ни. Не моги и думать. Тем более убегать от врага! Это для него позор.

— У вас тут все сложно! Чтобы сразиться с мечником, нужно сражаться мечом, иначе заплюют. Неравные условия, скажу я тебе. Это то же самое, что подставить голову под топор палачу. А Эрзай из лука меньше чем за одну минуту убил двоих мечников. Я тоже хочу научиться стрелять из лука.

— Зачем?

— Как это зачем? Пока до меня доберется громила с мечом, я его стрелами истыкаю. Мне нравится дальнобойное оружие. А железом махать…

— А железом махать вы не умете. Я правильно вас понял? — пряча с улыбку в бороде, спросил Торвал.

— Как раз махать умею, но сражаться нет, не умею. Так Эрзай сказал.

— Это который? — сделав серьезный вид переспросил шер. — Тот, кому вы зубы выбили?

— Торвал, может, хватит подначивать меня… я ведь тоже могу… Сказать.

— Да и что?

Антон не сдержался.

— Будешь подначивать меня, когда подрастешь. Ты, наверное, в детстве мало каши ел, вот и не вырос. Еще?..

Шер смотрел на Антона широко раскрытыми глазами и сидел неподвижно. Словно окаменел. Он даже не моргал. Затем в его бороде что-то заклокотало, и это клокотание перешло в булькающий смех.

— Как… как вы, ваша милость, сказали? Мало каши ел?.. — Шер уже не мог сдержаться и, завалившись на лавку, стал заразительно и громко смеяться. Ох, остановите меня… я умру… Вы это специально. Вам Торвал надоел и… ох, меня… ох, убить смехом хотите… — Антон смотрел на шера и не понимал, что он сказал смешного. Спрашивать не решался, дабы не попасть впросак. Тут любое неосторожное слово воспринималось не так, как на Земле…

Пока шер смеялся, Антон оглядел кузницу и задумался: «Кузница есть, а кузнеца нет». А Торвал, оккупировавший ее, непонятно кто. И еще подход к нему нужен. А оно ему надо — прогибаться подо всех?.. Хотя…

— Торвал, — Антон решил перевести разговор со скользкой темы в другое русло. — Может, тебе в кузне помочь?

— Помочь? — вытирая слезы, спросил Шер. — А кто будет помогать?

— Ну, хотя бы я.

— Вы-ы? Ну, вам, ваша милость, я отказать не могу. Вот не могу, и все. Приберитесь тут, пока я к знакомому схожу, и я буду вам премного благодарен.

— Прибраться? Да без проблем. У тебя, действительно, тут присутствует беспорядок.

— У меня беспорядок?.. Ну, тогда прибирайтесь, а я пошел.

— Иди, иди, Торвал. Придешь и свою кузню не узнаешь.

— Это ваша кузня, ваша милость.

— Ну, тем более. Приходи через два часа.

— Ну-ну… посмотрим… — многозначительно сквозь зубы процедил шер. И, насвистывая какую-то душераздирающую мелодию, под которую можно только повеситься, раскачивающейся походкой бывалого моряка вышел вон из кузницы.

Антон проводил его простодушным взглядом.

«Посмотрим, как ты засвистишь, когда вернешься?» — мысленно произнес он ему в спину.

Через пару часов Торвал вернулся, и не один, а вместе со щербатым Эрзаем.

— Вот — улыбаясь во весь рот, радостно произнес чумазый Антон. — Теперь здесь полный порядок.

Ухмылка медленно сходила с губ шера. Он растерянно оглядывал пустую кузницу, которая сияла почти первозданной чистотой. Полы выметены. пыль на верстаке и наковальне протерта. Вековая копоть исчезла, а стены и потолок были побелены известью. Его кровать с одеялом, возраст которым был столько, сколько, по-видимому, и Торвалу, исчезли, и из-за новой занавески виднелись только ребра досок.

«Когда только успел?» — промелькнула мысль, и на ее место пришел ужас. Но… Но! В кузне, кроме наковальни, молота, верстака и горна, ничего не было. Не было запаса древесного угля. Не было заготовок и, самое главное, исчезли его инструменты.

— А где уголь? — тонким срывающимся голосом, не в силах справиться с постигшим его ошеломлением от увиденного, спросил ошарашенный шер.

— Уголь? Какой уголь? Остатки костра? Выкинул.

— Выкинул… — как эхо повторил Торвал. — А мои инструменты?

— Это которые?

— Те, что везде были тут.

— Тут?

— Да, тут!

— Это те, что были мятые, сбитые?.. Выкинул.

— Куда выкинул?

— На помойку, за забор, куда мусор скидывают. Куда же еще. Им там самое место, — довольно улыбаясь, отвечал Антон. — Ну как, нравится?

— На помойку!.. — казалось, шера сейчас хватит удар. Он ни слова не говоря развернулся и опрометью бросился вон из кузни. — Тачка! Где тачка? — заорал он снаружи и вновь заскочил в кузницу.

— Там же, на помойке. Она неопрятная, — спокойно ответил Антон. — Да, я забыл предупредить, теперь, когда заходишь, вытирай ноги… И потом, зачем тебе, Торвал, инструменты? Ты все равно ничего не делаешь. Спишь да ешь.

Торвал сжал кулаки и замычал:

— У-уу… — Вновь развернулся и со скоростью набиравшего ход тепловоза, издавая предупреждающие гудки «у-у-у», помчался по двору замка.

Антон беззвучно засмеялся и посмотрел на стоящего столбом у дверей кузницы сильно удивленного Эрзая.

— Эрзай, — попросил он, — ну-ка, помоги мне. А то скоро шер вернется.

В самом деле, шер не заставил себя ждать. Он влетел как пуля. Весь перемазанный навозом и какими-то объедками. В волосах на голове и в бороде застряла прелая солома. Издавал он малоприятный запах и, заскочив, бледный как смерть, с трясущимся руками, заорал во все свое могучее горло. Только крик у него вышел тонкий, как сирена.

— Та-ам, там… — и уже тихо продолжил: — Ничего… нет… — Он оторопело смотрел на аккуратно разложенный вычищенный инструмент. На ящик, где лежали запасы древесного угля, и молча моргал, не в силах что-либо произнести.

— Конечно, нет. Я что, дурак — их выбрасывать. Я отдал их Флапию почистить. Может, продадим?

— Но… но ты сказал… — Торвал выглядел настолько растерянным и обескураженным, что Эрзай не выдержал и захохотал во весь беззубый рот.

— Да я просто пошутил, Торвал, — слегка скривив рот в улыбке, отозвался Антон. — Проучить тебя хотел. — Теперь взгляд его стал строгим, а речь суровой и поучительной. — Чтобы ты на будущее знал, что нельзя хозяина замка, который дает тебе приют, заставлять убираться в кузнице. Ты, наверное, думал, что со мной можно обращаться, как с мальчишкой? Будем считать это твоей первой и последней ошибкой в мой адрес. Иди умойся и приходи, отметим уборку кузницы настойкой и прелестной закуской, что приготовила Франси…

Когда шер, раздирая ему уши своим свистом, ушел, Антон быстро сбегал к Франси и рассказал, какую пакость он задумал, чтобы проучить зарвавшегося шера. Получив от нее полное одобрение своих действий, он вдобавку получил троих помощников: Франси, Флапия и птичницу, крепкую молодуху лет тридцати, Кили. Кстати сказать, весьма привлекательную, как мимолетно заметил Антон. Здесь, по его мнению, женщины отличались от земных неземной красотой, и не заметить это было трудно.

«Блин! Сколько соблазнов?» — мимоходом подумал Антон.

Франси смогла его удивить и в этот раз. Она обошла, делая пассы руками, кузню и произнесла:

— Все. Можно работать.

И работа закипела. Антон только глядел по сторонам, не успевая что-либо предпринять. Троица как заведенная все делала сама и неимоверно быстро, не давая Антону поучаствовать. Ему оставалось лишь запустить руки в уголь и вымазать себе лицо, для того, чтобы Торвал не засомневался, что все это сделал он сам…

Торвал вернулся умытым через четверть часа. Остановился на входе и о разложенную у дверей тряпку, стал старательно вытирать ноги. Антон еле сдержал улыбку.

Вечером, сидя на ступеньках башни они с шером смотрели на звезды. Эрзай ушел к себе в конюшню, Франси и Флапий — в опочивальню. А они сидели и молчали.

— Хорошо вы меня, ваша милость уели, — прервал молчание шер. — Я понял, что зарвался. Простите.

— Уже простил, Торвал. — Антон достал монету в пятьдесят дибар и повертел в руках. Неожиданно ему пришла на ум мысль.

— Вот, смотри, Торвал, у нас есть медь. Много меди. Вот если бы наделать таких монет, наштамповать, здорово бы было. Мы бы могли купить семена филиссы для посадки.

— Так тут не только медь, здесь и серебро еще имеется. Это в одном дибаре сплошь медь, а в десяти, в двадцати и в пятидесяти дибарах присутствует серебро, только в разных пропорциях. Любой меняла заметит подделку.

— Так проблема не в серебре. Я так понимаю, его нужно немного, — ответил Антон. — А вот сделать форму, биток и набить монеты — это самое сложное.

— Это как раз несложно. Отлить стальную форму трудности не составляет. Где серебро взять? Вот в чем вопрос.

— Постой, ты можешь наделать такие монеты?

— Без проблем. Будет серебро — настучу, сколько надо. Только это дело следует держать в тайне. Делать медные монеты может каждый герцог. Но вы пока не герцог. Серебряные могут чеканить короли, а империалы лишь императорский монетный двор.

— Так серебром я тебя обеспечу, отдам столовое серебро. Оно пойдет?

— Пойдет. Только вы, ваша милость, точно благородного происхождения?

— Я и благородный, и умный, Торвал. Ты разве этого не заметил?

— Что не дурак, это видно… А вот в остальном…

— А что в остальном? Тебе показать наследственную грамоту?

— Не надо. Просто ни один сквайр на это бы не решился.

— Это потому, что у них нет шера, Торвал. Мне отец оставил разоренный феод. Но настоящее золото живет в замке.

— Спасибо, ваша милость, — улыбнулся шер.

— Называй меня при всех сэр, а наедине просто Антей.

— Хорошо, Антей, давай сюда твою монету, пойду приниматься за дело.

— Подожди.

— Что еще? Империалы делать будем? — пошутил шер.

— Империалы? А ты и их можешь наделать?

— Наделать смогу, но там состав серебро, медь и золото… Подбирать надо.

— А что, монеты не из чистого золота? — удивился Антон.

— Конечно, нет. Кто же будет делать монеты из чистого золота? В этом и смысла нет. Тогда уж проще было бы резать золото по кусочкам… Да и где столько золота взять?

— Найдем золото — будем делать империалы. Но я не об этом хотел спросить. Ты знаешь, как потравить клопов?

— А что тут знать? Берешь серу, буру, траву — колючку дьявола. И в камине сжигаешь. Образуется дым, и клопы дохнут от него. Только надо дымоход закрыть и ставни в комнате.

— Так, а где взять серу, буру и эту колючку?

— Серу и буру дам я, а колючку… Отдай приказ Флапию, чтобы крестьяне натаскали, ее тут полно.

— Короче, все есть под рукой, а они живут тут с клопами? Они что, их не кусают?

— Если ты родился с ними и с детства жил, то уже и не замечаешь. Привыкли. Еще вопросы есть?

— Пока нет. Пойду на сеновал. Патрон, пошли. — Спаниель, мирно спавший у его ног, вскочил.

— Береги своего охотника, иначе его петух заклюет, — рассмеялся Торвал.

— Нас не заклюют. Правда, Патрон?

Пес уныло поглядел в глаза хозяину и поплелся следом. Птичий двор он теперь проходил с опаской.

Антон залез на сеновал, что примыкал к конюшне. Медвежья шкура и бело-серая, из грубого льняного полотна, простыня были свернуты в рулон и лежали на самом верху, под крышей. Антон снял батильоны и узкие штаны. В бочке с дождевой водой умылся, обмыл ноги и прополоскал шосы. Носки Антон решил сохранить, чтобы как-нибудь потом найти мастера, что сможет по их образу и подобию наделать ему их копии. Чулки он закручивал валиком до щиколоток. Выглядел он, конечно, по меркам Земли, как клоун, но с этим ничего поделать не мог. Он должен выглядеть как сквайр. В общем, неожиданно для себя Антон вошел в роль феодала. Неистребимая жажда жизни заставляла его очень быстро приспосабливаться к изменившимся обстоятельствам в его положении. Зачем ждать от моря погоды, когда власть можно применить здесь и сейчас, для выживания. Переданные ему предками упорство и зачатки силы воли проявились в критические минуты и в короткий срок преобразили увальня-стажера в затаившегося хищника. А неприятности, случившиеся с ним в дороге, только закалили его и укрепили в мнении, что сопли жевать не стоит и нужно окружающий мир прогибать под себя.

Утром Антон, следуя принятому правилу делать все, не откладывая на завтра, развил бурную деятельность. Флапий был отправлен искать колючку. Кили, подоткнув подол платья за пояс и выставив напоказ красивые ноги, которые никогда не видели солнца и сверкали мраморной белизной, усердно конопатила паклей из льна щели в ставнях бойниц комнаты лорда. Антон, полюбовавшись на ее красоту, собрался уходить. Кили, заметив взгляд молодого хозяина, лукаво улыбнулась.

— Я вам нравлюсь, милорд?

Антон не стал жеманиться и просто ответил:

— Нравишься, Кили. Ты красивая.

— Спасибо, милорд. Если хотите, я сегодня буду греть постель не Эрзаю, а вам.

Антон поперхнулся.

— Кхм. Нет, Кили, не надо. Не прыгай из одной постели в другую.

— Так я не собиралась прыгать туда-сюда. Я хотела к вам в постель перейти.

— Понимаю, но оставайся с Эрзаем.

— Как прикажете, милорд. Но если передумаете, просто скажите…

— Хорошо, Кили. — Антон поспешил покинуть комнату и уйти от скользкого разговора. Несомненно, Кили женщина красивая и доступная. Скорее всего, она делила постель и с Робартом, а потом, когда у того появилась Роза, перешла к Эрзаю. И, кроме того, Антон знал, что местные красавицы не умываются, не чистят зубы и, скорее всего, не ходят в баню. Бани в замке не было. И, хотя от них не воняло потом и грязным телом, он не мог преодолеть врожденную брезгливость.

Конец ознакомительного фрагмента.