Когда наступит вчера

Владимир Свержин, 2005

Новое дело «сыщика для феи»! Судьба – в образе очаровательной феи из Волшебной Службы Охраны – настигла Виктора и его «доктора Ватсона» Вадима вновь. В мирной «младшей сестре Великой Груси» Субурбании произошло такое, чему и названия-то нет: в единую ночь исчезли король Барсиад и весь его двор! Мздоимцы среднего и низшего уровня в шоке. Субурбанцы в панике… А на вакантный престол уже претендуют ставленник мздоимцев Злой Бодун Ратников и ставленник Великой Груси – Вадим!.. И победить должен Вадим – уж слишком важна Субурбания для «старшей сестры»!

Глава 2

Сказ о нечистой силе и чистой правде

Град желудей под напором, точно струя из водомета, ударил по всадникам со всех сторон, стремясь выбить их из седел. Вокруг феи в мгновение ока возникло золотистое облачко, почти совсем прозрачное и в иных условиях едва заметное. Но сейчас, когда столкнувшиеся с легкой дымкой метательные снаряды рикошетили, словно от танковой брони, его было хорошо видно.

Вадюня, со времен нашего первого дела в волшебных краях ежедневно практиковавшийся в древнем боевом искусстве, как-то очень профессионально съежился и закрылся диковинным прозрачным щитом, давая желудям возможность, не причиняя вреда, тарахтеть по доспеху.

Тяжелее всего пришлось нам с Проглотом. Походное одеяние завзятого одинца-следознавца — негодящая защита при подобных обстрелах, впрочем, как и отливающая золотом шерсть грифона. Пока я тщетно отмахивался от свинячьих деликатесов, возмущенный незаслуженной обидой монстреныш, с оглушительным воплем расправив крылья, устремился прочь из зоны обстрела в гущу леса. Опавшие листья, взметнувшиеся на месте его стремительного прыжка, на краткий миг скрыли крылатого спринтера из виду, когда же импровизированный вихрь улегся, его не было и близко.

Между тем, выдержав первый натиск, наш маленький отряд перешел в контрнаступление. Вот белесый вихрь, появившийся на месте Вдохновенного Кудесника, продолжая медленно вращаться, замер в воздухе, и огненный шар, возникший сам собою между пальцами Делли, вкупе с ее прицеливающимся взглядом наводил на мысль, что гражданину Нашбабецосу предстоит детально ознакомиться с местной вариацией игры в лапту. Не знаю уж, какие еще тузы были припасены в широких рукавах у сивобородого пророка с большой дороги, однако им не суждено было явиться пред наши очи. Заглушая скрип деревьев и грохот желудевого обстрела, над лесом разнесся душераздирающий визг и вой бог знает какой нечисти, и вдруг все стихло единым разом. Словно и не было размахивающих ветвями деревьев, корней, пытающихся ухватить за ноги синебоких жеребцов, словно светлая лесная тропинка как ни в чем не бывало лежала у ног прогуливающихся дачников. В наступившей тишине было слышно лишь сдавленное ворчание грифона, с натугой волокущего что-то.

Спустя минуту появился и он сам. Вернее, не сам, а с добычей. Законный трофей Проглота волокся за ним с понятной неохотой, утирая левой рукой размазанные по щекам слезы. Правая его рука в районе запястья была перехвачена железным клювом стокилограммового гибрида. Пленник, вернее, пленница нашей домашней скотинки по виду была совсем юной, так что я начал лихорадочно вспоминать, существуют ли в Субурбании законы, карающие несовершеннолетних преступников.

— Ага-а-а-а! — торжествующе заорал Вадим Злой Бодун Ратников, потрясая «мосбергом». — Получи, фашист, гранату!

Едва отзвучал его боевой клич, как вихрь, точно пытающийся просверлить насквозь тропу, застыл на месте, затем из него вылетело нечто и упало наземь. Не знаю уж, то ли падение предмета, то ли утрата предмета владельцем привели к тому, что Вдохновенный Кудесник снова приобрел почти утерянный человеческий облик. Дед Пихто стоял перед нами, с негодованием грозя корявым посохом.

— Ой, Оринка, ягодка моя! Что ж эти злодеи с тобой сделали?! Как вам не совестно?! — Эти слова уже относились непосредственно к нам. — Что вы себе дозволяете, прах вас побери?! Нападение на государева мздоимца и членов его семьи! Я буду жаловаться самому подуряднику Уряда Народных Увеселений! Какое ваше право травить чудовищами честных подданных короля Барсиада II! В кандалы захотели?!

— Пасть закрой — кишки простудишь! — рявкнул на прорицателя не на шутку разгневанный витязь.

— Не смейте повышать на меня голос! — Старец топнул ногой. — Я стою на своей земле и занимаюсь своим законным промыслом. У меня о том и особливая Почетная Грамота имеется!

— Да ты знаешь, что с ней можешь сделать? — заорал мой соратник, приподнимаясь в седле и оттого еще больше нависая над не в меру расшумевшимся кудесником с большой дороги.

— Вадим! — попытался было я перебить своего друга.

— Свернуть ее в трубочку…

— Вадим! — Мой голос звучал громче и требовательнее.

— Ну что Вадим, что Вадим?! — не унимался витязь. — Если этот долбаный пенсионер своими желудями мне еще и покрытие на «ниссане» повредил, — я его здесь урою, как последнюю тварь!

Копьеобразный «мосберг» угрожающе раскачивался у меня перед носом, так что я счел за лучшее отвести его в сторону.

— Перед тобой — субурбанский мздоимец.

На лице моего боевого товарища отразилась внезапная задумчивость.

— Че, в натуре? — явно не совсем веря услышанному, проговорил именитый муж осиротевшей державы.

— Он так говорит. — Я пожал плечами.

— Улет! — Лицо грозного воителя расплылось в улыбке, определенно не располагавшей к смертоубийству. — Дедуля, так ты ж, чисто, не в теме! Я ж тебе не хрен с бугра, я ж конкретно подурядник этого самого, этого, как его… — Вадюня пощелкал пальцами.

— Уряда Коневодства и Телегостроения, — тихо напомнила фея.

— Во-во! — Указующий перст Злого Бодуна опустился на уровень груди Вдохновенного Кудесника. — Короче, мужик, ты попал!

Восковая бледность покрыла дотоле румяные щеки седобородого старца.

— Да нешто вправду подурядник? — с затаенной тоской проговорил осанистый дед.

— Все конкретно, без балды! — Вадим Ратников вскинул разведенные по трем векторам пальцы. — Хошь, мандат засвечу?!

После этих слов он, не спрашивая дальнейших пожеланий умудренного сединами провидца, выхватил из сапога полученный некогда в казематах елдинской тюрьмы документ, свидетельствующий о высоком статусе предъявителя.

— Воткни глаза и убедись! Все чики-пики, в натуре!

— Охо-хо-шеньки, какая досада! — Сконфуженный дед Пихто поскреб пятерней затылок. — Оно, конечно, прощеньица просим! Неувязочка вышла, недоглядели, стало быть. Только вот просьбочка у меня к вам нижайшая имеется… — Старик огорченно вздохнул. — Вы уж того, щеночка своего назад отзовите. А то ведь негоже станется, коли он мою внучку по недомыслию и малолетству когтями подерет, или, того, клювом тюкнет.

Опасения лесного ведуна были довольно обоснованны. Когти даже молодого леогрифа достаточно велики и остры, чтобы располосовать в клочья, скажем, бычью шкуру, не говоря уже о тонкой человеческой коже.

— Это, стало быть, внучка ваша? — с плохо скрытым подозрением в голосе кинул я.

— Ну так, знамо дело, моя! Чья ж еще? — Кудесник махнул рукой, точно призывая кого-то, и со всех сторон из-за деревьев начали появляться человеческие фигуры. — Я ж все ж таки не просто Пихто, а дед Пихто.

Появившиеся с разных сторон незнакомцы все как один походили на лесного патриарха, все как один имели сконфуженный вид и не проявляли ни малейшей склонности к агрессии.

— Проглот, к ноге! — рявкнул грозный, но справедливый подурядник, и возбужденный удачной охотой щен, послушно оставив законную добычу, перепрыгнул чащобный люд и в одно мгновение оказался на тропе. В клюве Дашкин любимец держал по живому оторванный рукав из зеленой, в ягодах и цветах, материи.

— Фу! — возмутился Вадим. — Брось немедленно! Таскаешь всякую гадость!

Грифон скосил на витязя хитрый желтый глаз и затряс головой, требуя немедленно поиграть с ним в «отнималки».

— Выбрось, кому сказал! — вновь сурово потребовал Ратников.

Между тем дед Пихто что-то негромко скомандовал многочисленным потомкам и те, перестав глазеть на высоких гостей, занялись делом. Одни сгребали в кучу разбросанные желуди, другие грузили их в невесть откуда взявшиеся короба, третьи поднимали на блоках поваленные вокруг нас дубы. Одним словом, приводили тропу в исходный вид.

— Старый плут! — Делли насмешливо покачала головой. — А я ж еще и чувствую, что волшебства-то здесь со змеиное ухо, в самый раз, от двух-трех мурлюкских безделиц, а тарарам — точно взаправдашний.

— Ну так, чего уж там… — Кудесник развел руками. — Нам, вещунам, нынче по-другому никак! Это ж раньше, бывало, иные человеци приходили за сто верст об жизни потолковать да вещее слово послушать. А нонешние людишки совсем поплошали! Иные всякому трезвону верят, рты разинув, точно Переплутневым байкам. Другие же, напротив, хоть кол на голове теши, а словам, что от самого Вышнего Творца исходят, просто так не внемлют. Вот, стало быть, и приходится всяко видимость создавать, токмо б слово правды до иных дурней стоеросовых довести.

— За немалую мзду, — усмехнулся я.

— А то как же! — без тени смущения подтвердил дед Пихто. — На то ж мы и мздоимцы! Семью-то прокормить надо! На одних ягодах да орехах тело не нагуляешь. Но у нас все по-честному, без обмана. Страху вы уже, стало быть, натерпелись, видение еще впереди, а теперь извольте отобедать от лесных щедрот. Ну и там поговорить о том о сем. Все чин-чином, согласно уложению достопочтенного Уряда Народных Увеселений.

Немудрящая лесная трапеза шла своим чередом. Поджаристая дичь и разносолы обильно запивались самодельными наливками, по всему видать, составлявшими предмет особой гордости хлебосольного Кудесника.

— Вот, положим, брусничная, — вещал он, разливая красновато-прозрачную жидкость по резным деревянным ковшикам. — Здесь же ж чтобы абы как — так ни-ни! Тут особливый подход нужен. И когда Луна возрастает, знать надо, и в какой день Солнцелик во всей красе и могути своей пред очи кажется, а в какой — в туге-печали за тучами хоронится. Коли всем тем пренебречь, сдуру рукой махнуть, такая, доложу я вам, косорыловка выйдет, что и в голове туман, и в ногах заблуждение. Не то что от правильного питья, в котором вся земная сила заключена! А от той силы в человечьем, — тут дед Пихто с извиняющимся видом поглядел на фею, — ну и, стало быть, в вашем многопочтенном животе теплота и радость всякая разливается. А это, ежели хотите знать, потому, что от начала начал всякой травинке, всякой ягодке свой, вестимо, сокровенный толк положен. Нам сей толк ведом. Тем, стало быть, и пробавляемся. Правду баю, Оринка? — обратился к бывшей пленнице, оказавшейся при ближайшем знакомстве вполне миловидной девицей, ее многомудрый пращур.

— Правду, дедуля, — кивнула внучка, принимая из рук старца опустевшую березовую бутыль и ставя взамен другую.

Теперь леогриф ластился к ней, выражая нежную симпатию, обвивал девичьи ноги своим длинным хвостом, подставлял голову для почесывания и требовательно щелкал клювом, призывая не скупиться на мясные подачки.

— Ишь, юлит! — Старец погрозил пальцем Проглоту, который пытался было нахально стащить запеченную в глине утку. — У, зверюга! У, тать ненасытный! Пошто внученьку мою перепугал?! — С этими словами дед Пихто поворотил седовласую голову к Делли и Злому Бодуну. — Одна она у нас! Сколько наш род в этих местах живет, одни мужики рождались. А чтоб девка — так это лишь когда рак на горе свистнет.

— И чего в натуре свистел? — живо поинтересовался подурядник левой руки.

— Свистел! — вздохнул уже изрядно поднабравшийся зелена вина провидец. — Прям-таки соловьем заливался! А это, я вам доложу, знак верный. По всему видать, судьбина ей уготована не тутошная, не чащобная. Даров-то лесные духи ей в колыбельку немало положили. Она, ежели что, и будущее прозревает, и в травах да кореньях сведуща. А коли щи сварит, так и пальчики оближешь! Но, правда, чего таить, она хоть тихоней прикидывается, а егоза каких мало! Ни за какие коврижки на месте усидеть не может. Однако же мыслю, ежели ей правильную науку дать… — Тут дед Пихто уставился на фею долгим вопросительным взглядом.

— Я не набираю учениц, — покачала головой фея.

— Жаль, — разочарованно вздохнул старец. — А то вот намедни Оринушка сказывала, что пришел ей срок из лесу идти, — он вздохнул печально, — чтобы, значит, косу расплести.

— Дед, ты че, прикалываешься? — Подвыпивший Вадюня критически оглядел юную вещунью. — Протри глаза! У нее ж нет косы!

Волосы девушки, как ни смотри, действительно были довольно коротко острижены. Должно быть, такой фасон в густом лесу был куда практичнее, чем коса, а уж тем более длинные распущенные волосы. И за ветки не цепляется, и репейник вычесывать не надо.

— Так говорят, — незаметно толкая Вадюню под столом ногой, тихо произнесла Делли, — имея в виду, что пришло время замуж выходить.

— А, это типа по жизни, — удовлетворенный объяснением, закивал сановный мздоимец. — Типа ячейка общества.

Девица возмущенно фыркнула и отвернулась, не смея, однако, прерывать непрошеным словом речи старших.

— А он типа кто?

— Да кому ж это ведомо? — Вдохновенный Кудесник пожал плечами. — Народ-то здесь все больше пришлый да ушлый. В смысле пришел да ушел. И откуда тут добру молодцу взяться, чтоб Оринкино сердце девичье разбередить, ума не приложу! И она — скрытница да утайница — имени не кажет. — Дед Пихто со вздохом подпер лохматую голову кулаком и продолжил, жалуясь: — Оно ж как при деде моем повелось, так и дононе ведется. Где прежде тракт проезжий лежал, теперь лишь тропа. Да и то дети мои и внуки ее своими ножками топчут, чтоб далее не зарастала.

Прежде-то, сказывают, многие к прорицателям шли, чтоб разузнать, что да как впредь станется. А ныне вот все перевелись… Как пращур мой нагадал некоему каану, что тот от собственного коня смертушку примет, как сбылось то от слова до слова, так и перевелись. Кому ж хочется о днях своих худое слышать? Особливо когда кругом без счета балаболов, которые за пустячную мзду тебе столько счастья нагадают, что и в двух руках не унести!

С тех пор наш род к захирению пришел. Одна удача — со сбитней да наливок хвостней поднакопили да почетную грамоту от Уряда Народных Увеселений обрели. С тех-то пор пужанием да привечанием на хлеб с салом зарабатываем. Да только хлеб тот горьким выходит. Оно ж местовые, да подушную подать заплати, и дорожную пошлину отсчитай. А окромя того, кормовые да щитовые, походные да подоходные, а тут вот еще новую лихоманку удумали! Десятину, стало быть, на добавленную стоимость… Что уж тут к чему прибавляют — поди и Нычка не ведает. Однако хвостни вынь да положь, когда не желаешь почетной грамоты лишиться. — Кудесник опрокинул в пустующую чару дождавшуюся своей очереди бутыль и, горестно вздохнув, осушил до дна.

— Так что, может, пристроите внучку к делу-то? Глядишь, на что и сгодится! А и мы в долгу не останемся.

Ночь в Субурбании не лучшее время для поездок. Особенно в лесу. Особенно в состоянии сильного алкогольного опьянения. Хотя здесь и не встретишь притаившегося в кустах у обочины остроглазого гридня-автоинспектора с полосатым шестопером, но освещаемая ущербной луной дорога в этих краях сама в силах позаботиться о достойном наказании бесшабашного пьянчуги. Субурбанцы народ смышленый, а потому прокладывали дороги с тем расчетом, чтобы нежданный ворог, нагрянувший в пределы хранимого Нычкой Отечества, сломал себе ноги, руки, шею, одним словом, все, что можно поломать, так и не дойдя до столичных ворот. Как при этом передвигались по стране коренные субурбанцы, сказать трудно. Следует все же заметить, что делали они это весьма резво и сноровисто.

Мы же, не будучи аборигенами этой великой державы, не могли позволить себе подобные выходки безнаказанно. А потому с радостью приняли любезное предложение деда Пихто переночевать в его лесных хоромах.

Как бы это ни было противно после затянувшегося вечернего застолья, солнце вновь поднялось над горизонтом и нетерпеливо начало обшаривать жаркими пальцами тела распростертых на свежем душистом сене именитых мздоимцев Уряда Коневодства и Телегостроения. Увы, даже их, в смысле, нашего, высокого статуса в этом мире не хватало, чтобы заставить бесцеремонное светило шарить где-нибудь в другом месте. Поднесенные Оринкой ковши с чудодейственным рассолом в одночасье вернули нас к жизни, наглядно подтверждая, что рассуждения Делли о влиянии срыва поставок этого стратегического продукта в Грусь на оборонное могущество этой державы не лишены оснований. Девушка внимательно в упор глядела на нас, точно желая что-то спросить или, вернее, дожидаясь, когда же наконец мы начнем задавать вопросы ей. Но до расспросов ли в таком состоянии?

Терзаясь угрызениями совести за бесцельно проведенный вечер, я вскочил на ноги, оглядываясь по сторонам в надежде увидеть фею и Проглота. Сотрудница Волшебной Службы Охраны о чем-то увлеченно беседовала с Кудесником, домашняя же животина, отчаянно резвясь, носилась по окрестному подлеску, то появляясь в поле зрения, то исчезая.

— К ноге, тварь негодная! — заорал я что есть мочи, но малолетнее чудовище лишь припустило со всех ног в глубь леса.

— Клин, че ты орешь в натуре?! — хватаясь за голову, простонал Вадюня. — Тут в башке от вчерашнего самопляса такая засада, что от мушиного топота выворачивает!

Он вновь приложился к ковшику с целительным напитком, и на лице его начало заметно прорисовываться облегчение, граничащее с блаженством.

— Вставай, поднимайся! — скомандовал я, перебарывая тягостные последствия вчерашней неофициальной встречи. — В Елдине уж небось заждались спасителя отечества.

— Начальство не опаздывает, — с явной неохотой отрываясь от рассола, строго заметил подурядник. — Если ждут — значит в натуре дождутся.

— Нешто уже в дорогу собрались? — подходя к нам с улыбкой, поинтересовался дед Пихто, свежий и бодрый, как будто, в отличие от нас, ночью хлебал родниковую воду.

— Да уж, самое время, — утвердительно кивнул я. — Покуда солнце не в зените, как раз по холодочку и поедем.

— Оно и верно. — Старец величественно оперся на посох. — А то б, коли желаете, еще погостили?..

— Спасибо на добром слове. — Я старательно поклонился. — Да только мы и так загостились. Неотложные дела в столице.

Я вставил ногу в стремя «ниссана», надеясь своим примером подтолкнуть остальной состав следственной группы к активным действиям.

— В следующий раз непременно останемся подольше.

— Уж как пожелаете, — согласился дед Пихто. — А только что ж — предсказание-то, что мне в видении явилось, вам, стало быть, без интереса?

— Какое предсказание? — Я удивленно поглядел на Кудесника. — Что, действительно было предсказание?

— Так а как же ж?! — с легкой обидой в голосе ответствовал седобородый вещун. — Известное дело, было! Нам без дела болтать не положено. У нас все чин чинарем, все по Древнему Уставу. Бронзовый треножник вообще от прапрадеда моего достался, а все как новенький! Это вам не мурлюкская кацея1, от которой только вонь да пепел, а истинного видения пророческого — хоть чертополох жги, хоть дурь-траву — не дождешься. И блюдо для водной глади у нас не абы какое, а самое что ни на есть от древнего Кума осталось. Так вы уж не поскупитесь! — Кудесник протянул вперед узкую длинную ладонь. — Всего-то пятьсот хвостней, как для своих, без запросу!

Что кривить душой! Нам, оперативникам, время от времени приходится расплачиваться за информацию. Понятное дело, чаще всего не деньгами. В годы моей работы в угрозыске наличных средств хватило бы разве что на сигареты и кофе для случайных свидетелей. Однако тут поблажечку сделаешь, там кому надо шепнешь, чтобы попусту не трогали — так, бывало, словечко к словечку, на дело и набегает. Но платить за чьи-то видения, угаданные в каком-то чаду и увиденные в блюде?!. Может быть, это вовсе наркотический бред. Все мое оперское нутро восставало против мысли о такой сделке.

— Почтеннейший гражданин Нашбабецос! — вкрадчиво начал я. — А может быть, как-нибудь по-свойски, вы — мне, я — вам?

— Отчего ж нет?! — охотно закивал мой собеседник. — Вот Оринку к хорошему делу приставьте — я вам все и расскажу.

— Клин! — Явно посвежевший Вадим Ратников ловко запрыгнул на спину своего турмалинового жеребца. — Хрен ли ты торгуешься? Мне ж в Елдине в натуре писчиха понадобится!

— Кто-кто? — в недоумении спросил я.

— Ну, по жизни типа секретарша, — растолковал Злой Бодун. — А как их тут называют, хрен его знает. Она писать-то умеет?

— Нет, — покрутил косматой головой дед Пихто. — Зато следы читает, как по писаному. И по звездам все растолковать может.

— По звездам — это ценно, — хмыкнул я. — Ладно, заметано. Рассказывай, что там тебе пригрезилось?

— Ну, значит, так, — словно медиум закатив глаза, начал протяжно вещать дед Пихто. — Далеко-далеко, неведомо где, у берега моря, от сего места кричи — не докричишься, может статься, что в трех конских поприщах1 отсюда, а может, даже и в пяти, сошлись в гибельной схватке два чужестранца неведомых да незнаемых. Один, стало быть, длинный такой, пожалуй, и в две сажени будет. Другой же, наоборот, ростом невелик, а волосья за ним, точно хвост за летучей звездой. Рубились они с насердием2, без сна и без устали неделю кряду. А потом тощий-то верзила, ярлыга ходячая, ворога своего изловчился, за власа ухватил, да мечом ка-а-ак рубанет! — Старец замолчал.

— Ну и че дальше было? — заторопил рассказчика увлеченный сюжетом витязь.

— А щур их знает?! — пожал плечами дед Пихто. — Не успел я досмотреть. Вы уже почти через лес проскочили. Кабы края дожидался, вас бы и след простыл.

— Дед! По-моему, ты нас конкретно кинул. — В словах Вадима Ратникова слышалась плохо скрываемая угроза. — Зуб давал, что все чики-чики, а сам тут фуфел нам прогоняешь!

— Все по уговору. — «Свидетель» потряс указательным пальцем перед лицом моего друга. — Что видел, то и сказываю. Ни вот столечки не утаиваю.

— Дедуля за вами побег, храбрый витязь, а я-то как есть на месте осталась, — вмешалась в назревающую ссору красна девица.

— Ну и че там дальше было? — досадливо поинтересовался Вадюня.

— О том вам знать еще черед не пришел. Коли возьмете меня с собой — так и растолкую!

— Блин горелый! — выругался Вадюня. — Яблоня от старого пня недалеко падает. Лезь за спину. Я не как твой дед, я чисто конкретный пацан, ля-ля не развожу. — Он оглянулся, ища, на ком сорвать накопившуюся обиду. — Я не понял в натуре, где Делли, где Проглот?

— Фея пошла с лесовиками тутошними словцом перемолвиться. А щеночек ваш, извольте видеть…

Юного грифона мы изволили увидеть во всей красе. Резвоногий полукровок весело мчал к нам навстречу, сжимая в клюве нечто белое, расшитое жемчугом, со свисающей кисточкой.

— Опять что-то спер, животина наглючая! Брось, Проглот! Фу! Отдай! Дай сюда!

Юное чудовище затрясло головой, всем своим видом выражая нежелание выполнять законные требования представителя власти.

— Отдай сюда! — Мне пришлось вновь спешиться, чтобы отобрать у расшалившегося монстра дорогую игрушку.

Он крутился на месте, отпрыгивал, клекотал, не размыкая клюва, пока наконец не был изловлен за ухо Вадимом.

— Это ваше? — доставая из мощного клюва очередной трофей, спросил я.

Дед Пихто внимательно поглядел на Проглотову добычу.

— Так ведь это, того… — почесывая затылок, промямлил он. — Это ночной колпак, не иначе. А кому в бору такие-то колпаки носить?

В словах старика был резон. Лесная жизнь не предполагает любви к изысканным безделицам. И все же… Я оглядел головной убор еще раз. Тонкий шелк, шитье мелким жемчугом, монограмма… Занятный, кстати, вензель!

Я неожиданно напрягся, словно борзая, взявшая след.

— Вадюнь! Глянь-ка, какая интересная штуковина: корона, а под ней литера «Б», переплетенная с двойкой!

— Ну и че?

— Че-че? Горячо! — передразнил я соратника. — Жабс за хвостень даю, это — ночной колпак его величества короля Барсиада II!