Когда наступит вчера

Владимир Свержин, 2005

Новое дело «сыщика для феи»! Судьба – в образе очаровательной феи из Волшебной Службы Охраны – настигла Виктора и его «доктора Ватсона» Вадима вновь. В мирной «младшей сестре Великой Груси» Субурбании произошло такое, чему и названия-то нет: в единую ночь исчезли король Барсиад и весь его двор! Мздоимцы среднего и низшего уровня в шоке. Субурбанцы в панике… А на вакантный престол уже претендуют ставленник мздоимцев Злой Бодун Ратников и ставленник Великой Груси – Вадим!.. И победить должен Вадим – уж слишком важна Субурбания для «старшей сестры»!

Глава 4

Сказ о камне преткновения

Как это обычно бывает с политическими новостями, известия о полном исчезновении правящей верхушки Субурбании оказались не вполне соответствующими действительности. Буквально на самую малость… но зато, черт побери, какую!

Глава союза кланов «Соборная Субурбания», в недавнем прошлом — правая рука короля Барсиада Растрепы и в то же время левая рука мурлюкского Генерального Майора, думный радник и могущественный владетель правого берега реки Непрухи, мчал по направлению к Елдин-граду в облаке пыли, способном замести небольшую пирамиду. Мчал верхом, что, принимая во внимание любовь вельможного Юшки-каана к комфорту и захребетным изыскам, само по себе говорило о многом. Расстояние между нами неуклонно сокращалось, и мы уже могли разглядеть золоченую конскую упряжь и развевающуюся попону с голубым хряком.

— Ну и как это понимать, Делли? — тихо проговорил я, указывая на главу бывшего субурбанского правительства. — Откуда взялся сей доморощенный отец народа и спаситель отечества?

Фея молча пожала плечами.

— От Великого Тына идет, — негромко, опасаясь, что ее могут услышать, проговорила Оринка, видимо, не совсем понимая суть вопроса. — Проезжий тракт-то здесь, почитай, один. Коли наших проселков не брать, то иным путем из чужедальних краев до стольного града и не добраться.

Мы не стали спорить с очевидным. Юшка и его эскорт действительно шли от Железного Тына. И этот факт немедленно ставил под сомнение миссию Вадима как единственно возможного наместника этих земель. Нравилось нашей работодательнице или нет, политический вес Юшки-каана был куда выше, чем у безродного подурядника левой руки, пусть даже ведавшего разведением джапанских скакунов патрульной породы. Но если шансы могутного витязя Злого Бодуна усесться на древний престол Субурбании казались сейчас довольно хлипкими, то в моем расследовании намечался существенный прогресс. Одно дело — гадать, какая из диковинных тварей могла смести единым махом короля с его ближними и присными, и совсем другое — когда вдруг появляется чудом спасшийся первейший преемник королевского трона, со всей возможной прытью стремящийся занять еще не остывшее от царственного седалища кресло. Угадайте, кто тут будет первым подозреваемым?

— Интересное кино получается! — пробормотал я, вглядываясь в уже вполне различимые черты Юшки-каана. — Всех, значит, черти замели, а этот в погребе отсиделся!

— Может, вроде того типа случайность? — вставил свои пять копеек в беседу могутный витязь. — Мало ли че!

— Может, и мало, а может, и нет. Подобная случайность всегда подозрительна. Хорошо бы его прощупать. — Я задумчиво обвел глазами присутствующих. — Вопрос только как?

Ни мы с Вадюней, ни, по-хорошему, Делли для подобной роли не годились. Нас властительный каан помнил еще с прошлой нашей встречи, и воспоминания эти его, надеюсь, не радовали. Делли также была фигурой весьма заметной, чтобы не сказать, одиозной. Ее неоднократно видели при дворе в прежние времена, и статус сотрудницы Волшебной Службы Охраны соседнего государства в случае ее провала грозил колоссальным скандалом. Попытка скрыться под личиной тоже ни к чему хорошему привести не могла. Самого захудалого мага, какого-нибудь бакалавра, или как уж там у них это именуется, достаточно, чтобы почуять наведенные чары. Понятное дело, не каждый может это сделать, как природная фея, с такой дальней дистанции, но уж наверняка возле любого входа в палаты претендента на трон Субурбании офицеров Магической Стражи будет предостаточно.

Между тем бряцавший железом кортеж Юшки-каана уже совсем поравнялся с нами. Я с болью в сердце понимал, что еще минута — и шанс незаметно проникнуть, как говорится, «в логово врага» будет утерян. Возможно, безвозвратно.

— Вы только слово молвите, и я к ним пойду, — тихо, едва сдерживая волнение, прошептала Оринка.

Я удивленно уставился на бойкую лесовичку. Мне отчего-то казалось, что я не высказывал вслух мысль о внедрении агента в структуру Юшки-каана. Ясные глаза внучки деда Пихто были чисты, как Байкал, и столь же незамутненно глубоки.

— Уйдут ведь, — заметив мое замешательство, с укором промолвила ведунья.

Я тупо кивнул головой, понимая, что никогда не привыкну к диковинным манерам местных жителей.

— Делли, — сконфуженно выдавил я. — Можешь остановить Юшку-каана?

— Могу, — не задумываясь, кивнула фея. — А зачем?

— Я тебя очень прошу, — оставляя ее вопрос без ответа, продолжил я. — Сделай так, чтобы его конь захромал.

— Пожалуйста. — Сотрудница Волшебной Службы Охраны в недоумении пожала плечами, подняла с земли мелкий буроватый камешек и, прошептав над ним что-то, точно уговаривая помочь нам, с силой запустила его в сторону дороги.

В сказках, которые мне читали в далеком детстве, кажется, ничего не говорилось об умении коренного населения волшебных чащоб читать мысли. А вот об их искусстве врачевания, будь то лесного зверья или же захожего путника, там писалось с завидной регулярностью. А раз это можно было считать установленным фактом, не использовать такой шанс было бы как минимум признаком непрофессионализма.

Я не видел, упал ли заговоренный камешек прямо под копыта драгоценного буланого жеребца, но стройные ноги благородного животного внезапно подломились, и он рухнул наземь, увлекая за собой горделивого хозяина.

— Жалко коняшку, — со вздохом прокомментировал увиденное Вадюня. — В натуре, ведь ни за что пострадала!

— За высокую идею, — огрызнулся я, чувствуя немилосердный, точно наждаком по ягодицам, укор совести, вызванный негуманным обращением с ни в чем не повинным животным. — На кону спасение местной государственности.

Между тем, как и следовало ожидать, кавалькада остановилась. Всадники, сопровождающие могущественного каана, стремительно бросились поднимать своего сюзерена, а я поспешил дать последние указания нашему «тайному агенту».

— Значит, так, спокойно идешь туда. Не мельтешишь, не нервничаешь, как будто прогуливаешься или, скажем, идешь по своим делам.

Девушка согласно кивала, не слишком тревожась по поводу готовящегося внедрения.

— Скакуна вылечить сможешь?

— Отчего ж не смочь — смогу! Сызмальства этой науке обучена, — подтвердила мои догадки «шпионка».

— Вот и славно. Будут спрашивать: «Кто? Откуда?» — отвечай все честь по чести, мол, внучка почтенного мздоимца деда Пихто, идешь в столицу искать работу. Ясно?

— Как белый свет, — снова кивнула Оринка.

— Вот хорошо. Теперь следующее. Держи волшебное зеркальце. По нему ты сможешь в любое время связываться с нами. — Я протянул девушке полученный некогда от Делли чудодейственный предмет. — А вот это, — в моей ладони блеснуло нечто, похожее на булавку с довольно крупной головкой вычурной узорчатой работы, — носи всегда при себе.

— Тоже волшебство? — поинтересовалась юная разведчица, вертя в руках невиданный ранее прибор.

Делли тихо хмыкнула. Ей, проведшей уже немало времени в нашем мире, сей инструмент был не в диковинку. Но Оринку, в своей глухомани привыкшую к банальному прикладному волшебству, отсутствие исходящей от предмета магической энергии явно настораживало.

— Вроде того, — не вдаваясь в объяснения, согласился я. — Зовется микрофон. Все, что рядом с тобой говорить будут, мы немедленно услышим и, если понадобится, придем на помощь. И что особенно ценно, ни один чародей эту штуковину не учует, потому как чар тут не больше, чем в заячьем хвосте.

Оринка укоризненно покачала головой:

— Заячий хвост — известное чародейское средство. Не лапа, конечно, но тоже…

— Але, гараж! — перебил неожиданную лекцию Вадим. — Трындите больше!

— Что такое? — Я возмущенно обернулся к напарнику.

— Разуй глаза, Клин. — Ратников ткнул пальцем в происходящее на дороге. — Клиент уходит.

Слова Вадима были правдой. Суровой, бескомпромиссной правдой, точно слова некролога. Вельможный Юшка-каан, всего минуту назад картинно перелетевший через голову коня и к вящему нашему удовольствию изрядно прикоснувшийся к родной земле, стоял на ногах, тряся головой и потирая ушибленные места. Рук, для того, чтобы объять все полученные синяки и шишки, выдающемуся политическому деятелю Субурбании не хватало, но даже это, похоже, не могло задержать его на месте аварии.

В то время как ощетинившиеся клинками и самострелами всадники кортежа внимательно ощупывали взглядами округу, высматривая, не притаился ли где коварный недруг, один из стременных властительного сюзерена правого берега Непрухи подводил нового коня. Еще через мгновение Юшка-каан, заботливо поддерживаемый услужливой челядью, вновь оказался в седле.

— Форчун мэтал, — невнятно прокомментировал увиденное Злой Бодун Ратников. — Улетный пассажир! Торопится, что голый в баню.

Точно стремясь подтвердить правоту слов моего боевого товарища, колонна всадников, не щадя коней, сорвалась с места в галоп, оставляя нашим планам незавидную участь судьбоносных решений ковырнадцатого съезда партии.

— Не, ну че за бляха муха?! Какое, блин, кидалово! — не унимался Вадим, вероятно, не желая растравливать мое уязвленное самолюбие, но попадая в цель с завидной меткостью.

— Ладно, — сквозь зубы процедил я, раздраженно глядя на дорогу. — Концепция меняется.

Облако пыли, поднятое мчавшимся вдаль конвоем, между тем осело на проезжий тракт, представляя нашим взорам картину, вызывающую уныние. Хромающий скакун, невинная жертва политических баталий, уже без заветной совы между ушами, но все еще покрытый роскошной золоченой попоной, понуро ковылял, припадая на ушибленную ногу. Рослый стременной, тот самый, что недавно уступил хозяину собственного коня, вел несчастное животное в поводу, что-то нашептывая ему на ухо. Конь в такт его словам качал головой, точно соглашаясь с услышанным, и фыркал, досадуя на злосчастную судьбу. Идти до столицы было еще далековато и, вероятно, такими темпами молодцу до вечера было не управиться, однако не бросать же на дороге драгоценного жеребца.

— В конце концов, фатально ничего не изменилось. Конь наверняка стоит бешеных денег. Абы на чем Юшка ездить не будет. Оринка, отойди немного по дороге назад, а как выйдешь на тракт, ступай сюда как ни в чем не бывало. Дальше все по плану.

— Ну, типа ты странствующий ветеринар, — вмешался в разговор Вадюня.

Я бросил на него негодующий взгляд.

— Запомни: твоя цель — чтобы этот молодой любитель тяжелого металла… как он там у вас называется?

— Гридень, — тихо вставила Делли.

— Да, верно, гридень, по прибытии в столицу представил тебя своему хозяину, а уж тот, в свою очередь, записал в свиту. Справишься?

— Отчего ж нет? — простодушно кивнула девушка.

— Ну, тогда, раз, два, три… начали!

Оринка молча кивнула и почти бесшумно скрылась в ольшанике, надежно маскировавшем оперативно-следственную группу от бдительных взглядов каанской стражи.

— Ладно, теперь ждем.

Я обвел глазами наш поредевший, и без того немногочисленный отряд. Вадюня, казалось, весь превратился в зрение и слух, ожидая встречи «тайного агента» с вероятным носителем бесценной оперативной информации. Делли, пришедшая в бодрое расположение духа после ухода не в меру шустрой, по ее мнению, девицы, искала случая начать лекцию о первоочередных задачах временного правительства во главе с именитым мужем Вадимом Ратниковым. Проглот… Я в недоумении огляделся по сторонам. Господи! Куда опять помелась эта несносная тварь?!

— Делли! — Я ошарашенно принялся заглядывать под низкие ветки кустов, точно ретивый щенок грифона мог там прятаться. — Ты не видела, какой леший утащил этого маленького прожорливого мутанта?

— Нет, — озабоченно покачала головой фея. — Пару минут назад он еще лежал рядом с тобой.

— Может, его типа покричать? — не мудрствуя лукаво, предложил Вадюня. — Куда он там мог подеваться?

— Ага! Давай уж лучше сразу выйдем на дорогу, вроде как домашнего грифончика разыскиваем. Заодно и с мужиком познакомимся.

— Не стоит волноваться, — поспешила успокоить нас фея. — Сейчас поднимусь над лесом и посмотрю, где его носит.

— То есть как поднимешься?! — Я уставился на Делли с нескрываемым возмущением.

— Как обычно, — в свою очередь, не понимая сути моего вопроса, пожала плечами чаровница. — Ты же видел, как я летаю. И в Гуралии на болоте, и у Русалочьего Грота. Неужели не помнишь?

— Я-то видел, а он? — Я ткнул пальцем в плечистого гридня, понуро ведущего за собой травмированного скакуна. — Ему о нашем присутствии знать совсем не обязательно.

— Да ну, Клин, в натуре, не усугубляй! — махнул рукой Ратников. — Может, у них, чисто, в это время года феи тут сплошняком косяками летают! Как это… — Он наморщил лоб и, вспомнив, радостно закончил: — Весенняя эмиграция!

— Миграция, — поправил я, не сводя глаз с дороги.

— Тс-с! Включай уши — Оринка идет.

Миловидная девушка легко, словно плывя над травой, двигалась по еще не остывшим следам умчавшейся в столицу колонны, напевая что-то себе под нос. Узелок с вещами на плече довершал ее сходство с одной из множества странниц, которые, порвав с родимым домом, направляются искать лучшей доли в большие города. Конечно, не пристало юной девице путешествовать без сопровождающих, но что уж тут поделаешь, когда по-другому не получается. Не случалось еще такого, чтобы город сам вдруг заявился в глухоманные субурбанские чащобы.

Я молча покачал головой, беря на заметку при случае подсказать Оринке, что у путника, прошагавшего спозаранку не один десяток верст, вряд ли будет такая легкая поступь. Но у служилого человека, похоже, на этот счет подозрений не появилось, да и общая физическая подготовка у выросшей среди лесов и буераков девушки была значительно выше средней. Услышав за спиной шаги, гридень обернулся, предусмотрительно кладя руку на эфес меча, но, заметив улыбающуюся ласковому дневному светилу девушку, коротко, с достоинством, как и подобает мужчине, к тому же старшему по возрасту и положению, склонил голову в поклоне.

— Здорова будь, красна девица!

— И тебе по здраву быть, добрый молодец! — Оринка приложила руку к груди, демонстрируя искренность своего пожелания.

Манера субурбанцев, путешествуя от села к селу, из града в град, приветствовать в пути всех знакомых и незнакомцев, приятно разнообразила долгие часы странствий. Когда же вот как сейчас землетопы двигались в одном направлении, да к тому же не слишком поспешно, как не завязаться непринужденной, довольно милой беседе, порою с весьма далеко идущими последствиями.

Дежурный обмен вопросами: «Куда, мол, направляетесь?» да: «Отчего в одиночестве?..» И слово за слово разговор начинал обретать приятельскую форму. Похоже, молодой придворный теперь был вполне доволен своей участью и отнюдь не пенял на судьбу за негаданную встречу.

–…И тут этот валун, будь он неладен! Откуда б ему здесь взяться-то — ума не приложу? Конь со всего маху наземь кувырк! Юшка-каан с него кубарем!.. Добро еще шеи себе не поломали.

— Ай-ай-ай! — качала головой Оринка с такой непосредствен-ностью, будто не была лично не только свидетельницей, но и участницей событий, предшествовавших падению гордого каана. — И что, хозяин-то ваш, не сильно ли побился?

— Не без того, ушибся малехо. А все же не так, чтобы и очень. А вот конь, бедолажный, ногу изрядно прибил.

— Ну, это горе еще не горе! — успокаивающе махнула рукой девушка. — Всякую рану заживить да заговорить можно.

— Вестимо, можно, — согласился гридень. — Да кто ж ее заговорит?

— Невелика печаль, — обнадежила его попутчица. — Я и заговорю. Что ж конику-то бедолажному страдать.

— Нешто умеешь? — с некоторым сомнением взглянул на нее молодой придворный.

— Я самого деда Пихто внучка! — не без гордости заявила начинающая разведчица. — Вдохновенного Кудесника! У нас в роду целительством всякий славится!

— Ишь ты! — восхитился ее собеседник, видимо, весьма уважавший всякую ученую премудрость. — Что ж, коли выходишь аргамака, так мы на нем до града Елдина в два счета домчим. Иным же случаем, почитай, и до вечерней зорьки не поспеем. Под открытым небом ночевать придется.

— Не придется, — заверила его Оринка, подходя вплотную к скакуну и легким движением кладя ему на лоб промеж ушей свою маленькую ладошку.

Уныло ковылявший конь тотчас замер как вкопанный, будто готовясь занять место в Музее мадам Тюссо, а Оринка, склонившись к его сбитой ноге, зашептала чуть слышно — так, что нам едва было различимо в наушниках.

— Девица-мартуница, чистая водица. Что утекло — назад возвратится. Камень — во прах, прах в живу, жива в тело. Развейся, хворь навья, сгори боль явья, унесись ветрами в чисто поле за бел-горюч камень, за остров Буян, в Полканий край. Вплетись навеки в косу старого Тузла до крайнего дня, до урочного часа.

Уж и не знаю, насколько подобная магическая ветеринария была бы действенна в наших краях, но здесь, где феи являлись сотрудницами Волшебной Службы Охраны, а драконы с арбалетчиками на борту патрулировали рубежи великих держав, почему бы и не подействовать на конскую ногу этому бессвязному словесному потоку.

— Делли! — Вадюня задумчиво наморщил лоб, стараясь вникнуть в глубинную суть заклинания. — А вот чисто по жизни, что такое Полканий край?

— Погоди немного, — перебил я его. — Фольклор потом. Делли, скажи — это может подействовать? В смысле то, что кудесница наша вдохновенная сейчас мелет?

— Обязательно, — утвердительно кивнула фея. — Камешек-то был магический. То есть, по сути, его на дороге и не было вовсе. А всякая хворь, магией насланная, ею же и излечивается!

Я задумчиво потер переносицу.

— Угу, значит, так, сейчас конь оклемается, и дальше они поедут верхом. Когда сладкая парочка скроется из виду, мы с Вадимом отправимся следом, иначе дальности действия радиомикрофона надолго не хватит. А ты, будь уж так добра, разберись, куда подевался наш маленький крылатый паршивец, и догоняй нас. Хорошо?

— Зачем ты его так? — мягко пожурила фея. — Грифоны животные умные, все-всешеньки понимают. Ну а если чего не так делают, как тебе о том думается, так ведь у них и природа другая, ничего тут не попишешь.

— Я ничего и не собираюсь писать, — с изрядной долей раздражения пожал плечами я. — В конце концов, на родину мы твоего реликтового умника вернули, а дальше, если он такой мозговитый, может и сам место под солнцем искать. Мы же вроде расследуем дело об исчезнувшей субурбанской элите, а не спасаем редкий биологический вид.

— Не то ты говоришь!.. — увещевающе начала Делли.

— Не, ну, а все же, — не дожидаясь конца перепалки, вмешался Ратников, — что это за приколы с Полканьим краем и косой Тузла?

— Видишь ли, — радуясь возможности переменить тему, пустилась в объяснения чародейка. — Тузл — это имя одного очень древнего колдуна, или, если хотите, мага. Помните, я вам рассказывала, как мы вкупе с драконами против нечисти железной боролись? Так вот — он из тех. В нем кровь — пламя драконье, тело — предвечный камень. А сила в нем, — фея печально вздохнула, — от нас. В сече злой он выстоял, сказывают даже, от чужаков Тайного Знания поднабрался. Так ли, нет, не ведаю, а вот что злобы бездушной он из их котла хлебнул, так это всякому зрячему видно. Как звать его, никому доподлинно знать не довелось. Тузл же не имя, а так — прозвание, ибо многим людям мнилось, что стоит он по ту сторону обыденного, человеческого зла.

— Повремени с легендами. Вадим! — окликнул я напарника. — Пора по седлам. Глянь-ка, у коня уже, похоже, все, что надо, куда надо вплелось и развеялось.

— Да ну, в натуре дай дослушать, — отмахнулся Ратников. — Куда они, на фиг, денутся? У микрофона радиус действия — два кэмэ. Пусть себе едут! Мы в натуре им аккуратно на хвост пристроимся. Ну, а че дальше-то было?

— А чему уж тут быть? — усмехнулась фея. — Как я уже сказывала, дело это в стародавние времена случилось. Еще до той поры, когда меж людьми и магами вечный мир положен был. Как ныне говорят, веки Трояновы. Много в те годы Тузл людей погубил всякого имени и звания. А его ни меч, ни копье, ни стрела каленая не брали. Ибо сила в нем была ярая да неуемная. А таилась сила эта в косе.

— Это че, типа смерть с косой? — завороженно предположил витязь.

— Да нет же, — усмехнулась фея. — По виду обычнейшая коса, из волосьев, только длинная очень. Он, сказывают, свои патлы от первого мига растил да берег. Но и на него укорот сыскался. Пришел некий витязь, схватился с Тузлом в смертной, яростной схватке…

— А! Ну, чисто китаец! — радостно кивнул Вадим. — Там один хмырь такой вот косой пеньки в труху расшибал.

Заливистый свист, от которого через мембрану приемника закладывало уши, едва не свалил нас наземь.

–…А-а-а! Держи их! Лови! Не выпускай! Сети набрасывай! — послышалось в наушниках сквозь милый треп Оринки и незадачливого гридня.

— Н-да, похоже, концепция опять меняется. — Я обвел взглядом свой крошечный отряд и, поудобнее обхватив ладонью рукоять резиновой булавы, скомандовал: — По коням!