Глава 2
Какофония света, вакханалия музыки, содом на сцене… Артем завороженно наблюдал за двумя жрицами разгульного распутства. Это было невероятно — одна стриптизерша, зависнув на стальном пилоне и отбросив назад руки, клонилась спиной к полу, другая лежала на ней, изображая страстный поцелуй в губы. Что та держалась, вцепившись ногами в шест, что другая… Артем даже протрезвел, любуясь этим шедевром стрип-дэнс искусства.
— Ну и чего ты на них пялишься? — капризно прозвучал над самым ухом девичий голосок.
И Артем понял, что не просто пришел в чувство, а вынырнул из провала в сознании. Слишком много он принял на грудь за этот вечер, потому и столкнул его зеленый змий в хмельную яму. Видно, весело ему там было, и хорошо, что сейчас на коленях у него восседала симпатичная шатенка с короткой стрижкой и длинной шеей. Она также была крепко подшофе, потому ревность ее не казалась шуточной.
— Я тоже так могу! — заявила она и неловко стянула с себя топик, обнажила соблазнительной формы бюст второго-третьего размера. — Ленка!..
На ее зов откликнулась жгучая брюнеточка с тонким станом и длинными ногами. Она соскочила с колен Макса и, так же сорвав с себя топик, бросилась в объятия пьяной подруги. Оказавшись в центре вакхальных событий, Артем не растерялся, слегка приласкал и шатенку, и брюнетку. Макс ржал как лошадь, наблюдая за этой сценой, но у него, похоже, не было сил, чтобы дотянуться до ускользнувшей подружки, облапить ее.
А девушки вошли в раж. Сначала просто чмокались друг с дружкой, а разогревшись, стали целоваться взасос. Неудивительно, что вокруг них образовалась толпа таких же одуревших от зелья зевак. И диджей вещал из своей будки что-то несуразное. Казалось, все сошли с ума. Или порядком накачались — кто спиртным, кто травяным дымом, а кто-то и «волшебным» порошком.
Артем уже собирался отогнать от себя порозовевших подружек, когда в двух-трех шагах от себя увидел здоровенного самца в леопардовой шкуре. Стриптизер, похоже, был под градусом — или от спиртного, или от восхищения собственным совершенством. Все бы ничего, но этот балбес изображал из себя биатлониста, руками и бедрами делал движения, будто отталкивался лыжными палками. Шатенка и брюнетка, увидев его, завизжали от восторга, потянули к нему руки, призывая к себе. А он и без того двигался к ним, показывая, как поступит с ними, если ему позволят присоединиться к импровизированной оргии.
— Пошел на! — гаркнул Артем, скривившись от презрения к этому жалкому ничтожеству.
К стриптизершам он вожделел, а их мужскую аналогию готов был рвать на флаги.
Музыка рыдала, забив пространство шумными децибелами, — танцор не услышал его. Он продолжал извращаться на потребу толпе. Пришлось Артему растаскивать ошалевших девушек, подниматься во весь рост.
Его метр семьдесят семь позволил сравняться с гламурным дикарем по высоте. Но по размаху плеч и мышечной массе он заметно уступал ему. Зато у него был мощный, четко поставленный и намертво заученный удар. И если он сейчас чего-то боялся, то лишь собственной бесшабашности.
Он ударил справа, без пристрелочного слева. Это была его коронка — кулаком точно в подбородок… Танцор обладал столь большой мышечной массой, что, пропустив удар, ни на пядь не подался назад. Округлив глаза, недоуменно глянул на обидчика. Свирепо взмахнув рукой, шагнул к нему, но, вдруг покачнувшись, мешком рухнул на пол.
И это было только начало. За порушенную собственность клуба вступились охранники. Одного Артем встретил прямым в челюсть, другого швырнул через бедро, а третий ударил его ногой в живот, после чего приложил носом к своей коленке…
Его схватили за руки, вытащили из зала, бросили на пол в какой-то комнате. Пока он приходил в себя, появился наряд милиции, дальше проще: браслеты наручников на запястья, зарешеченный отсек «уазика», дорога дальняя, казенный дом — камера для временно задержанных при отделе внутренних дел.
Из документов у него были только права и техпаспорт на машину, из денег — несколько мятых тысячных купюр плюс к тому банковская карточка.
Артем стоял перед оперативным дежурным, пошатываясь, с опущенной головой. Хмельные волны давно заглушили боль, и сейчас ему хотелось только одного — поскорее завалиться спать. Но капитан с выпуклыми надбровьями и острым подбородком не спешил препроводить его в камеру, неторопливо заполнял опись изъятых вещей и документов.
— Золотая молодежь, блин, — раздраженно-завистливо и вместе с тем ехидно хмыкнул он, рассматривая техпаспорт. — Нажрутся, а потом ездят на дорогих джипах…
— Не знал, что ваш «уазик» — дорогой джип, — погладив распухший нос, буркнул Артем.
— Да я не про «уазик», я про твой «БМВ»… Нажрутся, говорю, а потом ездят…
— Может, и нажрутся. Но не ездят…
— А по физиономии кому съездил?
— Стриптизеру.
— А-а, ну тогда молодец!.. Давай в камеру, проспись немного. А завтра тобой займутся…
Капитан провел Артема в камеру, закрыл за ним решетчатую дверь.
Здесь было только две кирпичных стены, остальные — сплошная решетка. И скамеек всего две — узкие, грязные. Артем сначала сел, прислонившись к стене, а потом, засыпая, завалился на бок.
Утром его разбудил знакомый уже голос.
— Давай, мажор, поднимайся, — с усмешкой поторопил его капитан. — На утренний кофе, кх-кх…
За окном в конце длинного коридора серел рассвет, внутренний хронометр показывал ранний час. Да и отдел еще спал — тишина за витринным стеклом дежурной части, полумрак…
— Пиво — это по почкам, — хмуро изрек Артем. — А кофе — это куда?
— Сначала через печень, потом через почки, — защелкнув на его запястьях наручники, хмыкнул офицер. — Не думаю, что это больно…
По гулкой лестнице, пустынными коридорами он провел его в кабинет на втором этаже. Артем успел заметить табличку: золотом на красном фоне — «оперуполномоченные». Все предельно ясно.
Кабинет просторный; ремонт вроде бы недавний, но в углах над окном обои уже отошли от стен. Старый засаленный диван у самого входа, два фронтально сомкнутых стола, книжный шкаф с облупленным фасадом и лежащим плашмя талмудом — Уголовно-процессуальный кодекс, комментарии к нему и разъяснения, килограммов на пять-шесть. Мало не покажется, если такое издание опустить на голову. Пол в помещении грязный, занавески на окнах затертые, но паутины по углам вроде бы нет. Зато здесь был паук, застывший в ожидании жертвы.
Это был молодой человек с неубедительно усталыми глазами. Он пытался изобразить зрелую не по возрасту мудрость, но Артем ему не поверил. Обычный оперативник, лет двадцати пяти от роду; максимум старший лейтенант по званию.
На тумбочке слева от него бурлил электрический чайник, механический щелчок известил, что кипяток готов. Парень молча взял две кружки, сыпанул в каждую по ложке растворимого кофе, бросил по три кубика сахара, залил водой.
Артем наблюдал за ним с затаенной надеждой, гадал — по его душу или нет вторая кружка. Капитан доставил его по назначению и ушел, в дежурной части у него своя кухня — не было смысла искать кофейной милости у дежурного оперативника. Значит, вторая кружка для задержанного. Через желудок-печень-почки, своим ходом… Кровь насытится бодростью, разгонит похмельную тяжесть в голове.
— Ну, чего стоишь? Присаживайся!
Офицер благодушно показал за соседний стол. Артем приподнял руки, обратил внимание на стальные браслеты.
— Ничего, потерпишь. Ты у нас, говорят, буйный.
— Когда как.
— Людей избиваешь.
— Знаю, что зря, не надо было, — понуро сказал Артем и присел на стул.
— Заявление на тебя поступило. Драка в ночном клубе, вывих челюсти…
Артем ничего не сказал, лишь еще ниже опустил голову. Он человек мирный, зла никому не желает, душа тянется к доброму-вечному… Но в губинах той же души таится грубое животное с первобытными инстинктами вместо разума. И сколько ни пытался он задушить в себе этого зверя, каждый раз его победа над ним сменялась поражением. Не хотел он идти с Максом в клуб, упрямился, но… Теперь вот отвечай за то, что натворила свинья из хлева под коркой его сознания.
— Ну, и что будем делать?
— Не знаю.
Артем знал, как найти выход из этой ситуации. Но не хотелось юлить, выкручиваться — настроения для этого не было.
— Не знает он… Как человека избить, он знает… На, согрейся, а то замороженный какой-то.
Оперативник перегнулся через стол, поставил перед ним белую кружку с потемневшими от чужих губ краями. Впрочем, на стерильность Артем и не рассчитывал.
— Спасибо, — сделав глоток, поблагодарил он.
В детстве он отличался повышенной брезгливостью, но все это осталось в далеком прошлом. Может, он и был мажором, чье будущее предопределено успешными родителями. Но в свое время он вдоволь нахлебался грязной водички — как в прямом, так и в переносном смысле. Он знает, что такое жизнь без меда…
— Вроде бы неплохой парень… — в раздумье произнес оперативник.
— Плохой, — не согласился Артем. — Вчера я был плохим… А может, и позавчера… Какое сегодня число?
— Двадцать восьмое.
— Да нет… — Артем решил, что его разыгрывают.
Но как мог знать оперативник, что по его времяисчислению сегодня — максимум двадцать седьмое августа?.. Не мог он этого знать.
— А это что-то меняет? — внимательно посмотрел на него офицер.
— Ну, есть один момент… А ОВД какой? А то я как-то не сообразил…
— Ильинское. А что?
— Черт!.. То есть ничего…
Он мог объяснить причину своего волнения, но ведь оперативник не поверит. Да и самому трудно поверить в то, что у него настолько тяжелый случай, хоть в психушку на курс лечения отправляйся.
— Ничего у меня в протоколе нет, — насмешливо посмотрел на него уполномоченный. — Пока нет. Но сейчас будет… Ну, что, начнем?
Он полез в ящик стола, достал оттуда папку с бланками протоколов. И только он раскрыл ее, как распахнулась дверь, и в кабинет вошла хорошенькая девушка с удивительно знакомым лицом.
Темно-русые волосы, стрижка — классическое каре, волосок к волоску; тонкие, четко очерченные брови, большие накрашенные глаза, влажный блеск на светло-розовых губах. Одета она была по-спортивному — джинсовая двойка с неброскими, но дорогими аппликациями, кроссовки с грязной подошвой.
Она шла так быстро, что дежурный капитан не поспевал за ней. Он потянул к ней руку, будто хотел сказать — вот, мог бы ее задержать, да не решился. Той же рукой хлопнул себя по бедру — извините за постороннее вторжение, но ничего поделать не могу. Впрочем, оперативник на него и не смотрел. Все внимание на девушку, в которой, как и Артем, он узнал популярную певицу Алеку.
— Э-э, прошу! — приподнявшись со своего места, растерянно протянул он.
И показал на стул с торца своего стола.
Артем на всякий случай опустил скованные наручниками руки и замер в ожидании, когда его уведут обратно в камеру. Но хозяин кабинета, похоже, забыл о нем. И девушка не смотрела в его сторону — хотя бы потому, что села к нему боком.
Он заметил на рукаве куртки в районе локтевого сгиба свежую помарку, размазанную глину коричневого цвета, на спине — колючку репейника. Интересно, с каким чертом и где она была этой ночью?
— Я вас слушаю, — дрожащим от напряжения голосом обратился к девушке офицер.
— Что слушать? Машину искать надо! — с апломбом заявила Алека.
— Какую, простите, машину?
— Ну, какую-какую! Мою, конечно!
— И где она?
— Это вы у меня спрашиваете? — возмущенно воскликнула она. — Это я у вас должна спросить! Вы должны следить за порядком в районе! Вы должны знать, куда угоняют машины!
— То есть вы хотите сказать, что у вас угнали машину? — сглотнув слюну, в смятении спросил оперативник.
— Я хочу сказать?! Да я во весь голос об этом говорю!
Алека выпрямила спину, вскинула голову — ни дать ни взять вулкан праведного гнева.
— Так, давайте без шума… — Парень выразительно посмотрел на часы, перевел взгляд на «звезду».
— Вам что-то не нравится? — немедленно отреагировала она.
— Московское время — пять часов сорок восемь минут.
— И что?.. Милиция работает круглосуточно. И машины тоже угоняют круглосуточно.
— Логично… Вы на «02» звонили?
— Нет, а это обязательно?
— В принципе нет… Заявление писали?
— Та-ак! Началось!.. Вы заявление мое искать будете или машину?
Оперативник понял, что так просто от «звезды» не отделаться.
— Так, давайте начнем с самого начала. Когда вы обнаружили пропажу машины?
— Полчаса назад. Если точней, в пять часов… пять или десять минут, что-то в этом роде… Я обычно до девяти сплю, а тут как будто укололо что-то — проснулась, выглянула в окно, нет моего «Фольксвагена»…
Она рассказывала, инстинктивно пощипывая мочку ушей.
— «Фольксваген Пассат»? — спросил офицер.
— Да… А вы откуда знаете? — встрепенулась девушка.
— Догадался. Это самая угоняемая марка.
— Не знала… То есть теперь знаю… Лучше бы не знать…
— Значит, автомобиль угнали со стоянки возле дома? — предположил оперативник.
— Ну, стоянка — это громко сказано. Так, место возле подъезда… Выглянула в окно, а машины нет…
Девушка продолжала теребить мочку своего уха, отчего та раскраснелась и разбухла, как маисовое зерно на раскаленной сковородке. Или у нее прокол под сережку воспалился, или кровь от волнения плохо циркулирует. Артем подозревал второе.
— Ну что ж, вам надо написать заявление… А я пока дам координаты на вашу машину. Техпаспорт можно?
— Разумеется. — Девушка нехотя вынула из сумочки портмоне для водительских документов, протянула их оперативнику.
— Вы пока заявление, а я сейчас…
Он сунул ей под руку лист бумаги, ручку, а сам вышел из кабинета с такой поспешностью, будто здесь вот-вот должно было сработать взрывное устройство.
— Вот умный, заявление пиши… А как его писать, кто знает? — спросила Алека, обращаясь к тишине в кабинете.
— Я знаю, — Артем открыл ящик стола, бросил туда наручники, выложил руки на стол. — Можешь повернуться ко мне.
— А мы что, сразу на «ты»? — выразила свое возмущение девушка.
Но на другой стул пересела, и теперь Артем мог видеть ее лицо.
— А чего тянуть? — улыбнулся он.
— Ну, ты даешь!.. Ты кто такой?
— Следователь ОВД лейтенант милиции Гончар, — с разбитной улыбкой представился он.
— Не похож ты на следователя… Где-то я тебя видела…
— Ты знаешь, я тоже себя недавно видел, в зеркале… А тебя видел… в июне, кажется, на корпоративе, «Стабинвест» — пятнадцать лет успеха и процветания…
— Да, да, помню, — заинтригованно кивнула девушка.
— Ты своей «Джигой» всех зажгла… А потом тебя со Славой познакомили…
— Да, да, Слава Райтер… И ты с ним, кажется, был… А говоришь, что следователь, — уличающе погрозила ему пальчиком Алека.
— Может, мы со Славой в одном классе учились. Он сейчас у папы в замах, а я здесь, в милиции…
— В одном классе? Он здесь в Москве в частной школе учился, а потом в Англии в частном колледже…
— Ну, я тоже в частной школе… Но у меня папа — генерал милиции, я, так сказать, по родительским стопам…
С банкирским сынком Славой Райтером Артем познакомился в прошлом году на шумной вечеринке. Это был окультуренный кутеж без пьяного дебоша, но с интересными женщинами… А отец у Артема действительно был генералом, и не суть важно, что в запасе. И все остальное — тоже правда.
— Ну, если по родительским стопам… Так что, заявление писать будем?
— Да ну его… Ты мне о себе расскажи. Считай, что это интервью.
— Ты же не журналист.
— Нет, я твой друг. То есть Славка мой друг. Ну, а друг моего друга тоже мой друг… Или вы с ним не друзья?
— Ну, друзья, — в сомнении пожала она плечами.
Славка был одним из самых завидных женихов Москвы, потому Алека и закрутила с ним роман. У бабочек короткая жизнь, у мимолетных «звезд» — слава. Сегодня тебя знают все, а завтра ты уже в закате и никому не нужна. Алека, конечно, это понимала, поэтому, пока ее звезда не погасла, пыталась выйти на орбиту богатых мужчин. Но со Славиком у нее не сложилось: секс был, а спутником жизни он для нее так и не стал.
— Вот и расскажи мне о себе.
— Что тебя конкретно интересует?
Артем смог сдуть с нее звездную пыль. Алека признала в нем своего, и это должно было развязать ей язык.
— Духи мне твои нравятся…
Он повел носом, ноздрями поймал ее запах.
— Кажется, «Амор, Амор».
— Ну да… А почему кажется?
— Да с носом проблемы, если ты заметила…
— Припухший он у тебя какой-то.
— Потом расскажу… Хорошие у тебя духи… Что там, жасмин, лилия?.. Можно твою чудную ручку!
Он взял ее руку, поднес ее к губам… А рука пахнет соляркой. Теперь он точно был в том уверен.
— Что это тебя на любезности потянуло? — недоуменно посмотрела на него Алека.
— Ты такая классная. Жаль, я при исполнении… Кстати, вечером я свободен. А ты? Может, покатаемся по городу, а? Заедем куда-нибудь, все такое…
— Ну, ты жук! — игриво повела бровью девушка.
— Это у тебя жук. «Фольксваген Жук», я правильно понял?
— Нет, «Фольксваген Пассат»…
— Ну да, ну да… Значит, «Пассат». Сто сорок лошадей, дизель, турбонаддув…
— Ты откуда знаешь?
— Но это же так.
— Так… Было… — взгрустнув, кивнула девушка.
— Ничего, найдется твоя красавица. Может, даже раньше, чем ты думаешь…
— А я думаю, что найдется?
— Не знаю, не знаю… Да, кстати, хотел спросить, машина у тебя новая?
— Ну, не совсем новая, но в очень хорошем состоянии.
— Если нет сливной пробки на топливном баке, то старая-старая…
— Да нет, была пробка!
— Ты в этом уверена?
— Да. Сама видела…
— Как ты могла ее видеть? Это же под машину лезть надо…
— Где видела? — призадумалась она. — Ну, видела… И лезть никуда не надо. Ее на подъемнике поднимали, в автосервисе, мне мастер показывал…
— А-а… Это хорошо, что ты такая любопытная…
В это время в кабинет зашел оперуполномоченный. Хорошо, что Алека не видела, как вытянулось его лицо, иначе бы она все поняла.
Артем не растерялся, уверенным движением руки показал офицеру, что ему нужно набрать в рот воздуха и немного помолчать. И как ни в чем не бывало продолжал:
— Значит, говоришь, что сегодня проснулась в пять часов десять минут…
— Что-то вроде того.
— Выглянула в окно, а машины нет.
— Нет.
— И сразу к нам?
— Да, сразу…
— И долго шла?
— Да нет, минут пятнадцать…
— И еще капитан в дежурной части вредничал.
— Да, впускать не хотел….
Артем ждал, когда хозяин кабинета взвоет сиреной и гневно изобличит самозванца. Но тот уже успокоился и с интересом наблюдал за ним.
— В этот кабинет ты вошла в пять часов… э-э… сорок пять минут… Итого, с момента пробуждения прошло тридцать пять — сорок минут. Пятнадцать минут, чтобы сообразить, что делать, собраться, двадцать минут, чтобы прийти сюда. А когда же ты накраситься успела?..
— Я?! Накраситься?! — вскинулась Алека.
— А разве нет?
— Ну, я с вечера…
— Это свежий макияж. Вон как губки блестят. И все контуры четкие… Значит, в отделение пешком шла? Грязь на улице, прошлогодние листья под ногами, да?
— Какие листья? Какая грязь?
— А ты на свои подошвы посмотри. Это же суглинок с фрагментами прелых листьев. И в репьях вся… Вот и коленка грязная, — заметил он. — Я уже, не говорю про руки, которые пахнут соляркой… Я бы подумал, что ты машину заправляла, но у тебя локоть в грязи, ты на него опиралась, когда дизель из бака сливала…
— Дизель сливала? Зачем?
— А машина в лесу стоит, одна-одинешенька. Глядишь, и позарится кто-нибудь. А так солярки нет, и не уедешь… Можно было бы свечи выкрутить, так это геморрой… Хотя и солярку не просто слить, это и ключ надо подобрать, а если пробка туго пойдет, то вообще… А может, все-таки машину заправляла? Ну, чтобы до леса доехать. Пистолет мимо бака пронесла…
— До какого леса? — возмущенно, но срывающимся голосом спросила девушка. — Какой пистолет?!
— Заправочный… А лес, где машину оставила… Знаешь, что у меня с носом? Это я вру много, а когда человек врет, у него адреналин выделяется, он кровь гонит в нос, поэтому все время хочется его потереть… Когда человек врет, он еще мочку уха трет, там, наоборот, отток крови, но это не суть. Ты на свое ухо посмотри… Хотя нет, оно у тебя уже не красное. Красивое у тебя ушко. И сама ты красивая. И песни у тебя — жесть. Но людей зачем подставлять?
— К-каких людей?
— Тех, которые в погонах… Ты вот за дешевой славой гонишься, в милицию заявила, что машину у тебя угнали, завтра об этом в желтой прессе заговорят. А потом появится сообщение, что воры, узнав, чью машину они угнали, вернули ее хозяйке, знаменитой певице Алеке. Вот это будет бомба!.. Какой пиараст это тебе посоветовал? Ну, кто там у тебя пиаром занимается… Или сама придумала?.. Ты не думай, мы на тебя дело заводить не станем. Нам прецеденты не нужны… Ну так что, где машину оставила?
— Ладно, все, проехали!.. Пойду я, — поднимаясь со своего места, разочарованно сказала разоблаченная «звезда».
— А заявление?
— Не было ничего, просто зашла…
— Славику привет!
— Да пошел ты!
В дверях Алека остановилась, обиженно и вместе с тем с пониманием посмотрела на Артема.
— Не сливала я солярку. Что я, дура, под машину лезть!.. Просто упала. Споткнулась и упала…
— В лесу?
— Бай-бай! — пошевелила длинными пальчиками певица.
И скрылась за дверью.
— Какая девушка, — сожалеюще вздохнул Артем, глянув на офицера с непонятным для того упреком. — Мог бы с ней сегодня покататься…
Он был искренен в своих суждениях. Что ни говори, а вчерашняя вечеринка закончилась плохо: милицейскому «обезьяннику» — да, сексу — нет. И он совсем не прочь был поразвлечься с Алекой.
— А так на признание пришлось раскручивать, против себя настроил… Честь мундира, все такое. А девочка ушла…
— Какая честь мундира, что ты несешь? — не выдержал оперативник. — Кто ты такой?
— Такой-сякой…
С унылым видом Артем достал из ящика наручники, которые умудрился вскрыть обычной канцелярской скрепкой, протянул их офицеру. Ему решать, что делать с ним дальше.
