Дикая Роза

Владимир Иванович Коробов (Хуан Вальехо Кордес)

Оригинальное продолжение популярного в 90-е годы мексиканского сериала «Дикая Роза». Детективный роман о бурной страсти и насыщенной жизни. Роза Линарес уже давно богатая сеньора, которая мечтает о карьере эстрадной певицы. Но при этом все та же дикарка. Роза засунула в рот два пальца и оглушительно свистнула. У редактора Похидеса от удивления вытянулась физиономия и сам собою открылся рот. Открылся, но не закрылся: перестав свистеть, Роза стала бросать в журналиста всё, что было на столе…

Глава четвертая

Супруги Линаресы заканчивали ранний завтрак. Оба они сегодня очень спешили. Розу ожидала встреча с самым известным продюсером шоу-программ в Мехико Антонио Маусом. Он сам позвонил вечером после повтора «Телевисой» дневного репортажа «в прямом эфире», рассыпался в комплиментах, попросил о деловом свидании. Рикардо же договорился с братом Рохелио обсудить их дела в офисе «Рироли» за час до того, как туда прибудет богатый предприниматель из Нью-Йорка Дэвид Кренкорд — намечалась удачная совместная сделка.

Настроение у супругов было приподнятое. Все в жизни складывалось в самых мажорных тонах, любовь их после двухнедельной разлуки и скандала в «Эль соль де Мехико» обрела, казалось, второе дыхание. Они улыбались за завтраком друг другу и шутили по поводу вчерашней вечерней информации «Телевисы»: сеньор главный редактор Покидес попросил совет директоров газеты освободить его от занимаемой должности в связи с ухудшившемся состоянием здоровья и необходимостью длительного лечения. «Да, Роза, — смеялся Рикардо, — подорвала ты у него здоровье, нервный стресс у него после твоей туфельки»… — «Толстякам это очень полезно, — стараясь выглядеть серьезной, отвечала Роза, — глядишь, теперь похудеет килограммов на десять и станет мужчина хоть куда…»

— Сеньор Рикардо, серьора Роза, извините, но с сеньоритой Кандидой очень плохо. Кажется, она опять не в себе, — прокричала служанка Селия, не доходя до их столика в саду и нарушая все привила, запрещающие слугам прерывать трапезу хозяев.

— Немедленно послать за доктором Кастильо! — крикнул ей Рикардо. И, так и не успев допить свой кофе, супруги почти бегом устремились в дом.

Каидида Линарес сидела полуодетая на полу, с всклокоченными волосами, безумным, каким-то отсутствующим взглядом, лицо в красных пятнах, пальцы постоянно сжимаются и разжимаются, никого, похоже, не узнает. Губы силятся что-то прошептать, но ничего не слышно: из включенного приемника идет бодрая музыка. Роза выключает радио, садится с Кандидой рядом, обнимает ее бережно за плечи и прислоняется ухом к самым губам несчастной.

— Роблес… зовет… всех… кто был… с ним… за собой. Я не хочу… но мой ребенок… Роблес… кровь… Он убил их… всех.. кто был с ним… давно… — Роза произносила то, что едва слышала и разбирала из слабых губ Кандиды, негромко, но отчетливо.

Появился доктор Кастильо со своим неизменным кожаным черным чемоданчиком. Попросил помочь ему положить больную на кровать. Осмотрел, проверил пульс и сказал:

— Она в шоке, очевидно, испытала какое-то большое потрясение. Я сделаю успокаивающий укол, она поспит и, надеюсь, придет в себя.

— Сколько она будет спать, доктор? — спросил Рикардо.

— Не меньше четырех часов.

— К этому времени я буду дома. Вы побудете с больной, доктор?

— У меня сейчас еще два пациента. Да и нет необходимости — она будет спать. Но на всякий случай пусть Селия или кто-то из слуг будет поблизости.

— Хорошо. Я отдам все необходимые распоряжения.

Слегка располневший за эти годы Рохелио нетерпеливо ждал брата в офисе на углу улиц Изабеллы Католической и Венустиано Каррансы. Два года назад они арендовали это удобное помещение в центре Мехико, отмечали новоселье шампанским и много шутили по поводу того, что Изабелла — королева Испании соединилась в их офисе с Венустиано — вождем революционной Мексики. Почему-то это сейчас припомнилось, весьма некстати, ведь голова Рохелио целиком должна была быть занята другим — предстоящей встречей и в возможной сделкой с Дэвидом Кренкордом. Но про это он думал сейчас меньше всего — Рохелио последние месяцы лихорадила его личная жизнь.

Эрлинда оказалась прекрасной женой и матерью, вела она их большую пятикомнатную квартиру в самой зеленой зоне Мехико образцово. Он-то хотел жить с братом в отчем доме до тех пор, пока не заработает денег на собственный особняк, — тем более, что места у Линаресов всем хватало. Но Линда убедила его, что каждая семья с самого начала должна жить отдельно.

Все было чудесно в самый первый год до рождения сына Артуро: Линда всегда была с ним рядом с утра до утра, ведь она выполняла еще и обязанности секретарши при нем, это она тоже сама придумала. Но с рождением сына Рохелио постепенно почувствовал себя обделенным. Эрлинда вся растворилась в материнской любви, не захотела взять ни кормилицу, ни няню. В квартире их была только одна служанка-кухарка престарелая Эйжения. «Я люблю в Артуро тебя, мой милый», — говорила ему Эрлинда. Но времени для Рохелио оставались у нее все меньше и меньше. В полгода Артуро серьезно заболел, Линда не отходила от его постельки в частной детской клинике, даже ночевала там, была и за сестру и за сиделку. Потом она поехала с мальчиком на отдых, к морю, на целых три месяца. Рохелио смог навестить их только однажды — бизнес «Рироли» только-только вставал на ноги.

Вот тогда-то он снова встретил Ванессу. Молодая вдова и не скрывала своих давних чувств к нему, а он себя чувствовал обделенным и покинутым… Его поразила глубина ее страсти и чувственности, Рохелио и не предполагал, что с другой женщиной может быть все по-другому. Он слишком долго оставался в детстве и юности калекой, передвигающимся только на костылях, редко выходил из дома, и пропустил в жизни ту пору, когда юноши каждый вечер встречаются с разными девушками. До встречи с Эрлиндой и женитьбы на ней у Рохелио не было никакого сексуального опыта.

Ванесса по-настоящему разбудила в нем мужчину, он был очень благодарен ей за это, но все же испытывал угрызения совести за свою измену жене, хотя и надеялся, что она ничего никогда не узнает об его отношениях с Ванессой. Но получилось совершенно иначе. Чуть ли не в первый день, когда выздоровевший пухленький Артуро с радостной, веселой Эрлиндой вернулись в Мехико, Ванесса, в его отсутствие, заявилась к ним домой и стала убеждать жену развестись с ним, отдать Рохелио ей, так как только с ней, с Ванессой, может быть он счастлив до конца жизни.

Вечером Линда легла в детской и наотрез отказалась входить в общую спальню до тех пор, пока Рохелио не решит: остается он с ней или навсегда от нее уходит, развод она готова ему дать. Вот тут-то Рохелио и испугался за свою жизнь. Конечно, с Ванессой ему было хорошо на свиданиях, но родственной душой она ему не стала и вряд ли когда станет. Эрлинду как жену, как мать его сына, как хранительницу домашнего очага не сможет заменить никто. Тогда Рохелио нашел в себе силы порвать с Ванессой и помириться с Эрлиндой. Линда ему простила все и была особенно с ним нежна и чутка последующие после размолвки месяцы.

Но сейчас, когда они ожидали второго ребенка и Эрлинда очень тяжело переживала шестой месяц беременности, Рохелио, неожиданно для самого себя, снова сорвался. Зачем-то он пошел на вечеринку к одному из деловых партнеров, там выпил лишнего и позволил себя увезти Мариане Гульен де Ледон — известной манекенщице и фотомодели, также оказавшейся в гостях на этой вечеринке. Предлог был — посмотреть и выбрать у Марианы дома новые фасоны платьев для беременных, сделать Линде хороший подарок.

Что ж, платье он действительно наутро привез, но тайный «подарок» был иным — бурная любовная связь с Марианой Гульен де Ледон. Она продолжалась и до сего дня, причем, была, в отличие от встреч с Ванессой, совершенно свободной. Мариана ничего, кроме чувств, от него и не хотела даже в мыслях. Как рыба в воде чувствовала она себя в богемной среде Мехико, и Рохелио уже начал уставать от бесконечного карнавала в мастерских художников, в гостиных литераторов, в репетиционных комнатах известных артистов. С Марианой было легко забыть все на свете, расслабиться, почувствовать себя беззаботно счастливым. Но стоило Рохелио вернуться домой среди ночи, как его начинали преследовать муки нечистой совести. Возможно, ему только кажется, что жена крепко спит и ни о чем не догадывается, погруженная в ожидание будущей жизни, которую она через несколько месяцев произведет на свет. А на самом деле она не показывает виду, но все знает и мучается. Нет, так больше нельзя! Завтра же, завтра же он начнет новую и чистую жизнь. Никакой богемы, никакого вина, никаких встреч с обольстительной Марианой Гульен де Ледон!

Но назавтра повторялось все то же самое. Мариана звонила в офис на углу улиц Изабеллы Католической и Венустиано Каррансы, ждала его через час где-нибудь поблизости в своем «Кадиллаке» и снова катили они весело проводить вечер в каком-нибудь загородном доме, где полно комнат для гостей и никто ни о чем не спрашивает…

А сегодня рано утром бледная Линда вошла к нему в кабинет и сказала, что вот уже несколько дней она испытывает мучительную тревогу и беспокойство. Ей кажется, что за их домом и за ней постоянно следят, следуют за ней по пятам и к врачу, и в магазин детской одежды, и в овощную лавку. Она очень боится, и не столько за себя, сколько за Артуро, за еще не родившегося маленького и за Рохелио тоже.

Рохелио заверил ее, что никакой слежки за собой не заметил. Решил про себя, что это у нее мнительность, так бывает у беременных женщин. Но чтобы успокоить жену не одними лишь словами, тут же, при ней, позвонил знакомому детективу Кастро, коротко объяснил, в чем дело, и попросил того приехать к нему в офис для более подробного разговора.

Но вот Рохелио сидит в помещении «Рироли» уже целых полтора часа и нет ни брата, ни детектива, а с минуты на минуту при будет американский бизнесмен Дэвид Кренкорд. «Где же, такой всегда пунктуальный, Рикардо?» Словно в ответ на эти его мысли зазвонил телефон.

— Рохелио? Это Рикардо. Внезапно заболела Кандида. Пока неясно, что с ней, доктор Кастильо сделал успокаивающий укол и она спит. Я уже еду, звоню тебе из машины. Если я не успею до Кренкорда, предложи ему что-нибудь выпить и займи какими-нибудь байками. Все. До встречи.

Только он положил трубку и решил обследовать содержимое бара, как раздался еще один звонок:

— Сеньор Рохелио? Это детектив Кастро. Все это время я крутился вокруг вашего дома. Боюсь, что подозрения вашей жены отнюдь не беспочвенны. Я даже не уверен, что справлюсь без солидной помощи. Мне необходимо немедленно поговорить с вами и вашим братом. Оставляю здесь вместо себя агента Рочу и выезжаю к вам в офис.

— Извините, сеньор Кастро, но сейчас мы будем встречаться с одним важным бизнесменом.

— Я задержу вас ненадолго. Это вопрос жизни и смерти. Детектив положил трубку. Рохелио хмыкнул: кому нужно следить за беременной Эрлиндой? Он и позвонил-то в агентство просто так, для пущего блага жены, и собирался поручить Кастро вечером встретиться с ней и успокоить, мол, все проверено, сеньора, беспокойство ваше излишне и объясняется вашим особым состоянием. Наверное, частный детектив сейчас без работы, вот и хочет заставить Рохелио раскошелиться, как следует. Что ж, если он хорошо успокоит Линду, то хорошо и получит. Но зачем же ему еще и Рикардо? И как можно будет прервать встречу с Кренкордом? Подождет. Скажу секретарше, чтобы не впускала его до тех пор, пока мы не закончим…

— Здравствуйте, господин Кренкорд! Брат будет с минуты на минуту, нe выпить ли нам пока чего-нибудь? Что желаете: виски, коньяк, ром?..

Уже целый час сидели втроем на креслах друг против друга братья Линаресы и господин Дэвид Кренкорд, невозмутимый рыжий американец англо-саксонского происхождения, поджарый, рослый, 46 лет сорока пяти, сколотивший за десять лет многомиллионное состояние участием в самых разнообразных международных деловых сделках. Кренкорд прихлебывал маленькими глоточками коньяк, запивал его кофе, курил, много говорил общих слов, комплиментов Мехико и мексиканцам, но никак не переходил к делу. Наконец, Рикардо не выдержал:

— Господин Кренкорд, я с вами совершенно согласен, что Мексика похожа своими очертаниями на карте на мифический рог изобилии, что здесь до сих пор можно получить фактическую для Соединенных Штатов прибыль, но не пора ли нам начать конкретный разговор?

— О, я к тому и веду, сеньоры! Вы помните, вернее, слышали, как появлялись многие баснословные состояния в былые годы. Огромные земельные пространства покупались чуть ли не по сентаво за квадратный метр, а через несколько недель оказывалось, что там начинают прокладывать шоссейную дорогу и возводить жилой район — стоимость участков подскакивала в десятки тысяч раз. У меня есть друзья в ваших правительственных кругах, кое в чем мне обязанные. Вскоре они сообщат мне, какие земли в Мексике стоит купить — очень быстро они сказочно возрастут в цене. Но вы, конечно, знаете, что гражданину другого государства подобную сделку нельзя оформить, тут требуются отечественные бизнесмены да еще с незапятнанной репутацией. Я не требую от вас немедленного ответа, но и не советую думать слишком долго. Позвоните мне в отель ровно через сутки. О'кей?

— Хорошо, господин Кренкорд, мы так и сделаем, — сказал Рикардо. — А сейчас извините, что не приглашаем вас на обед: непредвиденные домашние обстоятельства. Но обед в вашу честь за счет «Рироли» будет дан непременно.

— Спасибо, сеньоры, всего доброго, до встречи. — Дэвид Кренкорд выпрямился, как жердь, бросил недокуренную сигару в хрустальную пепельницу, церемонно поклонился и направился к выходу.

Братья уже собирались обменяться мнениями о состоявшемся разговоре, как в только что закрывшуюся за американским бизнесменом дверь ворвался детектив Кастро. Он был в ярости и плохо скрывал это:

— Сеньор Линарес, я же просил вас принять меня незамедлительно. Это слишком серьезное дело.

— Сеньор Кастро, я не мог ни отменить, ни перенести предыдущую встречу. Тем более, что не вижу причин для беспокойства. Вы должны знать, что беременные женщины отличаются своеобразным восприятием действительности. То им хочется соленого огурчика, то сгущенки, а то им что-нибудь кажется.

— Нет, сеньор. Здесь другой случай. И пожалуй, именно беременность, обостренность восприятия и помогла вашей жене обнаружить эту слежку. Обычный человек этого бы не сумел сделать — действуют профессионалы высокого класса.

— Вы кого-то узнали? Кто-то из ваших коллег, частных детективов? Или почему-то полиция?

— Боюсь, что дело обстоит гораздо хуже и гораздо серьезнее, сеньор Линарес. По всем повадкам это — мафия.

— Мафия? Из чего это следует?

— Чутье, опыт, знание их почерка.

— Это слишком общие слова, сеньор Кастро!

— А у меня пока и нету досье, сеньор Линарес! Но я сам видел из-за шторы, поднявшись в вашу квартиру, как на секунду сверкнули линзы хорошего полевого бинокля в доме напротив.

— Возможно, юнец подсматривает за тем, как женщина раздевается.

— Возможно. Но мне не понравился фургон неподалеку от вашего дома и показалось знакомым лицо молодого забулдыги в баре поблизости, откуда хорошо просматривается обычный пеший маршрут вашей супруги.

— Все забулдыги чем-то похожи друг на друга.

— Этого я явно видел когда-то в одном полицейском досье.

— Ну и что? Вполне понято.

— Но он взглянул на меня, когда я вошел в бар, совершенно трезвыми глазами, хотя в бутылке за его столом половины содержимого уже не было!

— Значит, умеет пить и не пьянеет…

— Сеньор Линарес, я не понимаю вас. Вы ведь сами мне позвонили и…

— Да сеньор Кастро, я сделал это, чтобы успокоить свою беременную жену и, надеюсь, вы мне в этом поможете.

— Как я могу ее успокоить, когда сам уже всерьез беспокоюсь.

— Ну, проверьте все еще раз. Привлекайте людей, сколько нужно. Я готов оплатить все расходы, только чтобы успокоить Эрлинду.

— Я вас понял, сеньор. Но разрешите задать два вопроса вам и сеньору Рикардо.

— Задавайте.

— Допустим только на минуту, что моя интуиция права и за вашей женой, сеньор Рохелио, кто-то следит. В таком случае, на то есть серьезные причины. Все ли в порядке с вашим бизнесом, сеньоры? Нет ли у кого причин как-либо посчитаться с вами, как конкурентами?

— Исключено.

— Все ли в порядке в вашей личной жизни, сеньоры, заранее прошу прощения за неделикатный вопрос?

— Все в полном порядке, — без запинки ответил Рикардо.

— Да, — немного помедлил с ответом Рохелио и слегка покраснел.

— В таком случае до свиданья, — детектив Кастро поднялся с кресла. — Вечером я позвоню вам или даже зайду, сеньор Рохелио. Всего доброго, сеньор Рикардо! Если придут какие-то мысли или соображения, обязательно позвоните.

Кастро стремительно вышел, а Рохелио принужденно рассмеялся:

— Пугать — его профессия, так он больше заработает. Уверен, что он просто использует кажущиеся опасения Линды, развивает сценарий, как говорят специалисты.

— Хорошо, если так, — сухо сказал Рикардо. — Но наша семья с ним уже имела дело и он проявил себя пять лет назад наилучшим образом. Он и агент Роча. Ты лучше скажи брату: твоя личная жизнь и в самом деле в полном порядке?

— Ну… — смутился Рохелио, — ты же знаешь: ждем второго ребенка и…

— И поэтому ты афишируешь на всех углах свою связь с Марианой Гульен де Ледон!

— Откуда ты знаешь, Рикардо? Кто тебе сказал?

— Какая разница, если об этом знает весь «культурный» Мехико!.. Ну, допустим, мне Роза сказала, в артистической среде ведь не утаишь: кто, с кем и когда.

— Значит, и Эрлинда уже знает, — упавшим голосом сказал Рохелио. — Ведь она часто говорит по телефону с Розой, а они давние подруги.

— Ручаюсь, что Эрлинде Роза как раз ничего не говорила и не скажет, особенно теперь, когда твоя жена ждет ребенка. Но вот тебе Роза при встрече обещала расцарапать физиономию, так что берегись, она может.

— Да уж знаю, — облегченно вздохнул Рохелио, — буду стараться держаться от нее на безопасном расстоянии.

— Да уж постарайся, — засмеялся Рикардо, — ведь сейчас ты ее увидишь.

— Как сейчас?

— Но ведь поедешь же ты навестить заболевшую сестру, тем более ты не видел Кандиду уже месяца два. А Роза там тоже уже должна быть.

— Да-да, конечно, я уж и позабыл за всеми этими делами, что ты говорил по телефону о внезапной болезни Кандиды. Поехали, только мы так и не обсудили предложение американца.

— Обсудим у меня в машине. Здесь есть над чем подумать.