Параллели сплетутся

Владимир Иванович Иванов, 2023

В спокойную жизнь семьи Крюковых "ворвались" выборы. Неординарные решения Владимира, необычные способности Игорька, надежный тыл – три слагаемых успеха…Лобачевский в теории прав,Только в жизни иные законы.Свой суровый судьба явит нравИ поблекнут эвклиды-ньютоны.Параллели сплетутся в клубок —друг за другом идущих последствий.Лишь за печкой премудрый сверчокНам на скрипке сыграет, как в детстве…

5

Спалось плохо. Тревожно. Может быть, сказывался сбой в биологических часах из-за большой разницы в часовых поясах. Может быть, новое, малоизвестное место, да ещё с малознакомым соседом, не давало полностью расслабиться. Может быть, остаток адреналина, выброшенного в кровь во время стычки с арабами… Забылся лишь когда темень за окном начала сереть.

— Пора вставать. — Борис теребил меня за плечо. — Вставать пора.

Подскочил в кровати, чем слегка напугал своего соседа. Часы на стене показывали восемь.

— Зачем так рано? — Придя в себя. — Кремация в десять. Ехать туда минут двадцать. Я узнавал. — Безвольно плюхнулся на спину.

— Вставай, вставай, — добродушно усмехнулся Борис, — племянничек! — Добавил с некоторым сарказмом. — Хорошо бы успеть позавтракать до основных постояльцев. — Борис сделал паузу. — А в девять часов нас ждёт хозяйка в своём кабинете. Нужно оформить документы.

Внучка Джозефа нисколько не походила на своего деда. С плохо скрываемым интересом рассматривал её, пока она что-то говорила, а Борис переводил. Невысокая полная женщина слегка за пятьдесят с круглым лицом без косметики. Тонкие губы и маленький нос лишь подчёркивали излишнюю полноту. Небрежно окрашенные волосы плохо уложены, возможно, собиралась в спешке. На ней было однотонное темно-синее платье, явно меньшего размера, чем нужно. Бросалось в глаза обилие украшений в виде браслетов, броши, бус, нескольких колец. Не такой, совсем не такой я себе её представлял.

Повисла пауза. Не сразу понял, что от меня ждут ответа на какой-то вопрос. Переспросил Бориса, и он мне вкратце пересказал. Хозяйка пансионата отчиталась о затратах на содержание её деда. Поскольку мы внесли оплату его проживания на год вперёд, то за неиспользованные три месяца нам могут вернуть деньги. Для этого нужно заполнить соответствующую форму заявления.

— Это всё? — Часто задавал подобные вопросы, когда хотел выиграть время на обдумывание.

Хозяйка пансионата молча кивнула. Через минуту, сочтя моё молчание за недоверие, достала из ящика стола личные вещи Джозефа и подвинула их в мою сторону. Швейцарские часы и бумажник. Машинально убрал часы в карман и также машинально раскрыл бумажник. Из него выпала старая фотокарточка и скользнула в сторону внучки Джозефа. Та, бросив беглый взгляд, протянула её мне.

— Жена? — Борис перевёл для меня её вопрос.

Я кивнул. Она не узнала свою бабушку! Джозеф ей так ничего не сказал. За почти два года не нашел нужным? Мне тем более не следует. Тут же мысль ушла в сторону. Почему она сразу не отдала вещи старика? Коллекционные часы стоят не меньше годового содержания в этом пансионате. Но, если бы она знала правду о Джозефе, настоящей ценностью для неё была бы эта старая фотокарточка.

Через Бориса задал ей вопрос, знает ли она что-нибудь о судьбе своего австрийского деда, пропавшего в самом конце Второй мировой. Мой вопрос слегка удивил хозяйку пансионата. Она знала о своём деде, только то, что он, как нацистский преступник, был расстрелян американскими оккупационными властями. Всё! Вернулся к делам финансовым. В знак признательности считаю, что денежный остаток за три месяца, непрожитых моим дедом в их пансионате возвращать не надо. Это сообщение вызвало у хозяйки одобрительную улыбку. У меня для неё была ещё одна приятная новость: вклад в её компанию от некоего господина Росицки никогда и никем востребован не будет. Она может рассматривать эту сумму, как вид благодарности её австрийскому деду от его пациентов. Эта новость лишила хозяйку пансионата дара речи.

Расписался в подсунутых мне документах. Положил свидетельство о смерти во внутренний карман пиджака. Вопросительно посмотрел на хозяйку: «Все ли формальности соблюдены?»

Для прощания нас отвели в маленькую комнатку, где стоял гроб, половинка крышки которого была открыта. Первым подошёл Борис и что-то тихо заговорил по-немецки. Пару раз его монолог прерывался всхлипыванием. С годами человек становится сентиментален. Повернувшись ко мне, прикрывая глаза платком, Борис почти приказным тоном произнёс: «Твоя очередь», и отошёл в сторонку.

Лицо старика изменилось. Желтоватая кожа выглядела натянутой на кости. Продолжал смотреть на Джозефа, и ничего кроме «спасибо» не приходило мне на ум. Достал фотокарточку Ангелики, положил на левую сторону груди старика под пиджак. Поцеловал холодный восковой лоб.

— Спасибо, дедушка. — Неожиданно для себя сказал вслух.

— Владимир! — Как только вышли из крематория. — Мне обязательно нужно увидеть твоего подопечного.

— Сына, — поправил я Бориса, — мы его усыновили.

— Очень нужно. — То, что я не отказал сразу, прибавило ему уверенности. — Закончу свои дела и прилечу к вам. — Заговорил быстро, боясь, что его перебьют. — Я могу помочь ему осознать некоторые его способности. У меня много наработок…

— Не возражаю. — Перебил я словесный поток собеседника. — Если ему будет интересно, ни я, ни моя жена не будем против.

— Спасибо, Владимир. — Борис жал мне руку, словно я только что сделал ему ценный подарок.