Параллели сплетутся

Владимир Иванович Иванов, 2023

В спокойную жизнь семьи Крюковых "ворвались" выборы. Неординарные решения Владимира, необычные способности Игорька, надежный тыл – три слагаемых успеха…Лобачевский в теории прав,Только в жизни иные законы.Свой суровый судьба явит нравИ поблекнут эвклиды-ньютоны.Параллели сплетутся в клубок —друг за другом идущих последствий.Лишь за печкой премудрый сверчокНам на скрипке сыграет, как в детстве…

18

Борис минуты три стоял перед каминной полкой. Рассматривал фотографию Джозефа, будто силился узнать в человеке на ней кого-то другого. Все, находящиеся в комнате, в общении между собой перешли на шепот. Когда я представил вошедшего, как одного из учеников Джозефа, Кармазин, любивший уточнять, поинтересовался, когда это было. Небрежно брошенное «в конце шестидесятых» вызвало на лицах собравшихся единодушное недоверие. Я, пытаясь уточнить, сказал, что случай свёл их в Праге весной шестьдесят восьмого. Мой «бред», по общему мнению, был следствием алкогольного опьянения. Но дальнейшего желания уточнять пространственно-временные особенности жизни Джозефа ни у кого не было.

Разговоры за столом вернулись к прежним темам, игнорируя «инородное тело» в виде Бориса, на которое не стоит обращать внимание. Я подошёл к нему и остановился в полушаге сзади и слева, давая ему самому решить, когда начать говорить. Часто пользуюсь такой тактикой, чтобы собеседник не ограничивался в своём рассказе рамками моих вопросов. Но Борис продолжал смотреть на фотографию учителя.

— Это фото было сделано два года назад. — Не выдержав молчания, выдал я совершенно ничего не значащую информацию.

Борис вздрогнул от неожиданности. Моя фраза вырвала его из глубокой задумчивости.

— Да, да… — Закивал он, соглашаясь не понятно с чем. — Йозеф сильно сдал за последний год. Ты же видел…

Валя ушла кормить Катюшку, и за столом повисла пауза. Бабушка попросила Бориса сказать пару слов в память об усопшем. Борис с радостью согласился, словно он этого хотел и опасался, что мы не позволим ему высказаться. Встал с рюмочкой водки, глядя перед собой невидящим взором, как обычно делают люди, пытаясь найти что-то в глубине памяти, начал негромким голосом:

— Встреча со стариком Йозефом… — Замялся на секунду. — Да, для двадцати трёхлетнего парня, каким я тогда был, Йозеф представлялся стариком, многое чего повидавшим и через многое прошедшим. — Перевёл дыхание. — Эта встреча изменила всю мою жизнь. — Опять секундная пауза. — Я стал предателем в своей стране, и от меня отреклись родители. Но я получил целый мир. Да, целый новый мир в награду. Я научился видеть то, во что мои учителя не верили. Я встречал людей, которые меняют историю. Некоторые из них меня вдохновляли, другие разочаровывали. Но я жил полной жизнью. Йозеф подарил мне жизнь, о которой я мечтал мальчишкой, читая приключенческие романы.

Он был не просто учителем, как вам сказал Владимир. Он был, как бы так поточнее выразиться? — Ещё одно секундное замешательство. — Он был старшим товарищем, подающим пример. Но таким товарищем, которому наплевать на тебя. Да! — Повысил немного голос. — Йозефу, похоже, было плевать на окружающих. Он был доктором от бога! Но людей не любил. И эту нелюбовь к людям начинал с себя.

За столом неодобрительно зашептались. Борис окинул взглядом собравшихся.

— Простите, я увлёкся. Но я всегда уважал Йозефа. Мне его всегда не хватало. Я нуждался в нём. — Бросил взгляд на портрет Джозефа. — Ты был великим человеком! И ты навсегда останешься в моём сердце!

Выпил водку одним глотком. Промокнул губы платочком и украдкой смахнул этим же платком слезу. Сел на место и погрузился в поедание того, что бабушка наложила ему для закуски. Едва ли Борис разбирал то, что он ест.

— Вы не правы. — Подала робкий голос Елена Алексеевна. — Дедушка Джо любил людей.

С одного взгляда на Кармазина мне стало ясно, что он готов броситься на поддержку жене. Причём, не только на словах. Нужно было гасить зарождающийся конфликт.

— Борис, ты не прав! — Сам улыбнулся расхожей шутке. — Джозеф сильно изменился в последние годы жизни. Ты же знаешь, что из австрийского пансионата он бежал не из-за себя.

— Знаю. — В привычной манере отозвался Борис, не отрываясь от тарелки. — В сравнение с американским трибуналом, в этот раз ему ничего было бояться. — Поднял голову, демонстрируя улыбку на всё лицо.

— Ну, тебе же известно, что трибунал был постановкой. — Решил поддержать его игру. — И известно, почему он потом сбежал в советскую зону оккупации…

Поймал на себе вопросительные взгляды всех сидящих за столом, словно я перешёл на иностранный язык. Валюша отсутствовала. Её вопросительный взгляд я бы не выдержал.

— Я потом вам всё расскажу. — Обратился ко всем, пытаясь в интонацию вложить как можно больше сожаления. — Позже.

— То есть, — не желавший прекращать Борис, похоже сформулировал для себя план расспроса, — ты хочешь сказать, что его побег сюда имел единственной целью — спасение своего последнего ученика?

— Так же, как и твой приезд сюда, «имел единственною целью», — попытался слегка передразнить собеседника, — этого «последнего ученика» увидеть своими глазами.

По моментально исчезнувшей с его лица улыбке стало ясно, что я угодил в самое яблочко.

— Ты не до конца знал Джозефа. — Примирительным тоном. — Да и невозможно полностью познать такого великого человека.

Я плеснул себе в рюмку водки на один глоток. Встал.

— Я ещё раз хочу выпить на помин души дедушки Джо. Светлая память.

— Где он?

Я вопросительно уставился на Бориса.

— Где мальчик? Познакомь меня с ним. Прошу.

— Ты не встретил его перед домом?

Борис отрицательно покачал головой

— Значит, он на заднем дворе со своим зверинцем. Пошли.

Мы встали из-за стола.

— Я на минутку. — Всем сразу и никому в отдельности

Только мы вышли, как гости наперебой начали делиться своими догадками о тех фактах, которые проскакивали в нашей с Борисом беседе.

Игорь, действительно, возился со зверюшками на полоске травы перед огородом. Я придержал за руку своего гостя, чтобы минутку понаблюдать за этим действом со стороны. Только сейчас я рассмотрел, что «второй хорёк» не совсем хорёк. Он был поменьше, с тёмной шёрсткой и более хищной мордочкой.

— Сынок, — обратился я к нему, чтобы привлечь его внимание, — у тебя ещё один питомец? Это кто?

— Соболь. Мы его с мамой два дня назад нашли.

— Игорёк! — Вновь обратился к нему. — Я хочу тебя познакомить со старым товарищем дедушки Джо. Его зовут Борис…

— Да, я знаю, — не поворачиваясь в нашу сторону, прервал меня мальчик, — Вы к нам надолго?

— Я вас оставлю. — Делая шаг назад. — Но минут через пять-десять жду обоих за столом.

Последняя фраза получилась какая-то наигранная. Едва ли они воспринял её всерьёз. Но мне надо было как-то уйти, оставив их наедине. Только я вернулся за стол, все буквально уставились на меня. Даже Тарасов, до этого полулежащий на диване, уселся на место, где раньше сидела Валюша, и тоже ждал от меня исповеди.

— Что? — Почувствовал себя неловко от всеобщего внимания. — Я что-то должен пояснить? Видимо… — Поправил свою чуть агрессивную манеру задавать вопросы.

— «Американский трибунал»? — Начал Кармазин. — «Советская зона оккупации»?

— Я не мог об этом рассказывать, пока Джозеф был жив. Это же не мои тайны!

— А сейчас? — Влез в разговор Володя.

— Хорошо, хорошо. — Взял паузу, чтобы определиться, с чего начать. — Я могу пересказать лишь то, что мне рассказал старик. С его слов, он был главврачом военного госпиталя. В конце войны их захватили союзники. Ему предложили уехать в США. Чтобы избежать волокиты с судебным разбирательством и отсидкой — всё-таки он был офицером — ему предложили по-быстрому состряпать военный трибунал с вынесение смертного приговора. Фиктивного смертного приговора. — Быстро поправился, увидев, как бабушка в страхе закрыла рот ладонью. — Сделали ему новые документы. Да, Джозеф — это не его настоящее имя. Настоящее мне не известно. — Глубокий выдох, показывая, что мой рассказ подошёл к концу. — Но, почему-то Джозеф передумал и сбежал в ту зону Германии, которую контролировали наши. Потом перебрался в Чехословакию, где и жил до шестьдесят восьмого.

— А семья, дети? — Непроизвольно сказала вслух свои мысли Елена Алексеевна.

— Видимо, он считал, что для них будет лучше, если он останется расстрелянным…

— А для него?

— Я не знаю. Старик не любил эту тему. Но, — замялся, решая, говорить или нет, — скорее всего, он как-то следил за судьбой своих близких. Ведь, его желание провести последние дни своей жизни в том французском пансионате, было вызвано тем, что им владела его внучка. Джозеф хотел быть рядом с ней, хотя так и не решился признаться, кем он ей приходится.

— А сам ты не пробовал по своим каналам узнать больше? — В голосе Кармазина проскочила начальственная нотка, осуждавшего подчинённого за отсутствие инициативы.

— Что бы это изменило?

Все закивали в знак согласия. Похоже экскурс в биографию Джозефа на сегодня закончился. На некоторое время все замолчали. К столу вернулась Валюша. Улыбаясь во весь рот, отчиталась:

— Накормила и спать уложила! А вы чего такие хмурые? Кто-то умер? — Попыталась пошутить.

— Мы, пожалуй, пойдём. — Встал из-за стола Виктор Анатольевич. — Засиделись…

— Да, Валенька, — вторила ему Елена Алексеевна, — пора нам.

Прощаясь, Кармазин взял меня под локоть:

— Ты уж помоги Вите со своей аналитикой, когда попросит. — Похлопал меня по плечу. — Считай, что это я тебя прошу.

Проводил Кармазиных до машины. На обратном пути решил посмотреть, чем заняты Борис с Игорем. Обойдя дом, задержался за углом подслушать их разговор. Увы, меня ждало разочарование: их беседа проходила на немецком. Мне ничего другого не осталось, как появиться перед ними с наигранной весёлостью:

— Пойдёмте за стол! Хватит тут прятаться!

Борис посмотрел на меня, словно не ожидал увидеть. На его лице застыла улыбка умиления. А Игорь сделал какой-то жест, словно отмахнулся от чего-то, после которого зверюшки неторопливо, обходя огород, отправились в сарай.

— Если б я знал… — Прошептал за моей спиной Борис.

— Знал что? — Резко повернувшись к нему.

Борис не ожидал такой моей реакции. Возможно, он нечаянно произнёс это вслух. Подойдя ко мне вплотную, посмотрел снизу-вверх мне в глаза.

— Владимир! — Он был серьёзен и вместе с тем сильно взволнован. — Это чудо! Ты даже не представляешь себе, какое он чудо! Если бы я знал раньше… — Не смог договорить.

Мы вернулись в гостиную.

Бабушка ушла к себе. Володя снова прилёг на диван. За столом оставались лишь Валюша с Викторией, которые что-то горячо обсуждали. Судя по терминологии, долетавшей до моих ушей, это были ни дети, ни фасоны одежды, ни рецепты для кухни и даже ни сюжеты из жизни знаменитостей. Это был разговор двух бизнес-леди.

Попросил остановившегося рядом Игоря помочь страдающему Тарасову. На что, в коим-то веке, был удостоен ответной улыбки сына! Пару-тройку пассов руками возле безвольного тела друга и, о чудо! От опьянения лишь запашок на выдохе. Любопытно, а сделать так, чтобы и дыхание, и анализы не показали следов алкоголя слабо? Есть ещё над чем поработать…

Борис наложил себе в тарелку добавки и жестом предложил Игорю сесть рядом, спросив, что бы он хотел. Через минуту эта парочка опять перешли в общении на немецкий. Я ощутил себя лишним. Благо, у меня в этой комнате вновь появился трезвый собеседник, с которым заодно с обсуждением общих тем можно будет пропустить пару-тройку рюмочек.

— Слушай, — повеселел Володя после первой рюмашки, — а что за мужик рядом с твоим сыном? Я как-то пропустил, как ты его представлял.

— Старый друг моего деда. На поминки прилетел.

— А-а-а… — понимающе протянул мой собутыльник. — А поехали через неделю со мной! Ну, хоть дней на десять. — Воодушевился Володя своему же предложению. — Посмотришь там, что да как. Поможешь мне с местными разобраться. Может быть…

— Вот предложи ты мне это с полгода назад. — Секундная пауза. — Махнул бы, не раздумывая.

Это конечно было не так. Никуда бы я полгода назад не поехал. С полугодовалой Катюшкой дома я даже на различные встречи и корпоративы старался пореже ходить. Но сейчас, для поднятия настроения другу, можно слегка приврать.

— Знаешь, Володь, — положил ему руку на плечо, изображая полнейшее доверие, — у нас тут такая заруба намечается! И я, похоже, в неё уже вписался.

— Да, — согласился со мной Тарасов, — мне Анатолич говорил, что у вас тут грядут перемены.

— Времена меняются…

Когда привычные усилия

влекут бесплодные последствия,

когда следы от изобилия —

немой упрек в период бедствия,…