Дебютант и призрак. Медленный мир – 1

Владимир Васильев, 2020

И что же человеку делать, если его похитил архимаг из другого мира? И цель у похитителя самая гнусная! Талантов, способных перевернуть мир магии, вроде бы, нет. Так что делать?Как что? Бежать! Собирать команду! Воевать! И разобраться, что же в этом мире не так! Что за магия? Что за боги? И как вернуться на Землю?А если команда бестолковая? Магия ограниченная? А боги… и не боги, получается. Значит, скучно не будет!

Глава 3

Не прошло и часа как Андрей здорово запыхался. Нет, он хоть и был городским жителем, но физической формы сильно не терял, однако наслаждению ночной прогулкой сильно мешал увесистый медный ящик с книгами и артефактами. Вдобавок, в нескольких сотнях метров призрак заметил новую деревню, стоявшую на выходе из леса.

Лезть туда казалось очень плохой идеей. Ночного путника запомнят в деревне надолго. Пришлось вернуться немного назад, где дорогу пересекал веселый ручеек. По нему Дубов и устремился вперед. Ручеек был прохладен и коварен, и дважды уронил Андрея на свое глинистое дно.

Еще через час ручеек вывел беглецов к небольшой речушке, и вконец измотавшийся человек жестом и словом послал призрака искать место для коробки на дне. Тот заворчал, что реки — не место для порядочных привидений.

— Так что? Ты не можешь входить в текущую воду?

— Могу. Но это неприятно очень.

— Тогда ищи быстрее. Мне тут тоже неприятно.

Когда удалось пристроить ящик на полуметровой глубине под корнями здоровенной ивы и завалить несколькими камнями, уже начинался рассвет.

— Как нырнул вчера в пруд, так за сутки уже третий раз купаюсь, — проворчал Андрей. — Ладно, сейчас отдохну, почищу одежду и двинем.

Он достал из кармана артефакт-привязку, сполоснул в реке и стал рассматривать. Мигуэнци тут же вылетел из артефакта и запричитал:

— Осторожнее. Старый очень. Надо уход. Если развалится, я этого не переживу.

Андрей осторожно развернул два скрепленных ремешка из побуревшей и потрескавшейся кожи и с все большим и большим удивлением принялся их рассматривать.

— Так ты что же, друг мой Мигуэнци, в женских трусах живешь?

И действительно, ошибиться в этом чудном артефакте было невозможно. Очень тонкие кожаные стринги, застегивающиеся на маленькую медную застежку.

После того как Андрей отхохотался, а Мигуэнци отсмущался, призрак все-таки пояснил:

— Ты не думай. Это не мои. Точнее мои. Но носил не я.

— Но прикипел всей душой, смотрю, — веселился человек, — раз к ним дух привязался.

— Ну как… предмет эмоционально значимый… к такому проще.

— Типа самые яркие воспоминания жизни? И после смерти душа тянется к заднице? Хотя если задница хорошая, то что ж не потянуться-то?

— Хорошая-хорошая, — подтвердил мечтательно призрак. — Но не понял ты. Я сам выбирал к чему привязаться. Меня же маг убивал. Я мог к чему угодно, но надо было, чтобы не оставил он себе предмет. Иначе нашел бы меня.

— А вдруг бы стринги оставил?

— Нет. Козел был ханжой. Сам по борделям шлялся, но в остальное время очень к таким вещам плохо. Понадеялся я, что выкинет. А там кто подберет. Он и выкинул. В ров.

— И не пришлось тебе на женских попах пожить?

— Ну и пожил бы… Да и выбора у меня не было. А это кожа драконида. Прочная. И горит плохо, вонюче. А то ведь еще и сжечь могут.

— Да ладно. Это я так, шучу, — сбавил обороты Андрей. — Неизвестно еще, где бы я прятался, если бы меня убивать стали. Ты молодец, умно сделал! И оказался прав. И, кстати, драконид это кто?

— Это маленький дракон. И не разумный. Но летает. На них рыцари неба летают.

— А есть еще и разумные?

— Да. Драконы большие очень.

— А на них тоже рыцари летают?

— Ага. Как же. Хотя раз один могут. В желудке.

Еще немного отдохнув, стали выдвигаться дальше. Деревню решили обойти стороной, и тут наметилась проблема. Когда призрак летел рядом с человеком, он отставал, так как скорость его была удручающе мала. На короткие дистанции он мог ускоряться до скорости лениво трусящего человека, но обычно плыл не быстрее трех километров в час. Сидеть в артефакте в кармане тоже не хотел, так как горел желанием видеть мир вокруг. Да и лишние глаза в походе не помешают. Тем более, что эти глаза видели много такого, что человеческим было недоступно.

Сунуть артефакт в карман куртки и высунуть кончик тоже не годилось, так как Андрею пришлось накинуть плащ с капюшоном, чтобы спрятать приметные волосы. По словам Мигуэнци, такой наряд был стандартным для странствующего жреца, и особого внимание привлекать не должен.

Призрак было двинул идею повязать ремешок вокруг головы поверх капюшона. Но, во-первых, человек прохладно отнесся к трусам на голове, хоть Мигуэнци и клялся, что они бывали одеты почти век назад и на очень симпатичную часть тела. Во-вторых, вид у жреца получился бы крайне молодцеватый и придурковатый. А самое главное, встреться какой маг, он мог просканировать со скуки такое «украшение», что грозило очень существенными неприятностями.

Наконец, удалось найти приемлемое решение. Андрей насквозь пропорол кинжалом рукава куртки и плаща, обвязал жилище товарища вокруг руки и просунул кончики наружу. Призрак мог смотреть попеременно вперед и назад, что он делал почти одновременно, ведь внутри артефакта привязки привидение было очень шустрым.

Андрей бодро шагал по лесу, обходя редкие кусты и живописные овраги. Пару раз видел фазанов и оленей, которые хоть в руки и не лезли, но и не спешили убраться подальше.

— Что это с животными? — решил спросить он напарника, разглядывая очередную иллюстрацию к произведению разнузданного эко-утописта. Зеленого с золотом фазана на низкой ветке в пяти шагах от себя. А еще в паре шагов дальше, на Дубова пялился влажными глазами небольшой олень с аккуратными рожками.

— А что с животными? — вопросом на вопрос ответил призрак.

— Не боятся.

— Так не охотятся на них здесь крестьяне. Только герцогу можно бить их. И подкармливают их.

— А, ну да… — припомнил земные аналогии Андрей. — А что? Совсем ни на кого не охотятся? И деревья, наверное, не рубят?

— Охотиться нельзя только на фазанов с оленями, да еще зубров всяких с кабанами. Зайцев, лис и всякую другую мелюзгу хватать можно, поймаешь если.

Чтобы не терять время, Андрей принялся учить язык. Начать решил не с местного, на котором говорило королевство Индрия, в котором путники находились, а с курни — языка давно развалившейся империи Курда, некогда захватившей, по словам Мигуэнци, чуть ли не половину цивилизованных, так сказать, земель. Сейчас на этом курни произносили первое детское «мама», последнее старческое «а пить-то и не хочется», а в промежутке между этими памятными событиями говорили и ругались только несколько небольших стран. Но главное, этот язык использовали для умных и заумных трактатов и симпозиумов все маги и ученые мира. А также, с более приземленными целями, хоть немного курни знали все купцы, лавочники, трактирщики, да и просто проходимцы в любом уголке мира. Вдобавок, курни был обозван призраком «просто примитивным».

Через час, когда Дубов вывалился из леса, он уже знал на курни числа до десяти и мог пообщаться с каким-нибудь торговцем. Мог как заинтересовать работника прилавка волшебным словом «сколько стоит», так и вежливо послать еще более волшебным «не надо». Солнце тоже времени не теряло и поднялось над лесом, весело озарив тракт, всего в километре правее выбегавший из той деревни, которую беглецы обходили. Буквально через пару километров дорога ныряла в следующую небольшую, но тщательно огороженную частоколом, деревню. Слева, совсем рядом, возвышался компактный, но высокий замок.

И деревни, и замок активно показывали, что они уже проснулись и полны жизни. Дымили, кукарекали, мычали, ржали и сквернословили. Но больше всего беспокоило, что около самого леса раскинулась плантация каких-то приземистых деревьев, с которых собирали большие шершавые плоды дородная селянка с четырьмя детьми разного возраста. Деревья, высотой чуть больше роста человека, были обвешаны коричневыми плодами так, что даже листвы почти не было видно. Дружная семья срывала плоды и скидывала в телегу системы «арба», то есть «коробка на двух колесах на ослиной тяге». Точнее, трудились селяне до выхода Андрея из леса. А теперь они стояли в рядок и слегка приоткрыв рты рассматривали путника.

— Подскажи, мой эфемерный друг, а это мы случайно так попали? Или здесь народ считай друг на друге сидит? — огорченно спросил Андрей, понимая что станет главной темой разговоров в деревне на ближайшую неделю.

Мигуэнци сначала попытался уточнить, что значит «эфемерный», а потом признался, что мало что понимает в демографии. Но все-таки резюмировал, что Индрия королевство населенное. Замков, городков и деревень здесь навалом. И, «куда не плюнь», народец везде ошивается.

Андрей быстро сообразил, что лучше уж идти по дороге, чем удивлять местных, пробираясь по лесу. После чего вышел на тракт и начал бодро месить ботинками мелкую бурую пыль. И вскоре вошел во вторую деревеньку. Домов в ней было всего пара дюжин. В основном довольно неплохие бревенчатые, но попадались и кирпичные. Маленькие, но даже с застекленными оконцами. Крыши крыты или досками, или черепицей. Во дворах за невысокими заборами суетилась всякая мелкая живность. Кроме кур, уток и кроликов, встречались и не знакомые иномирянину птицы и звери. Особенно поразила стайка мелких, чуть побольше курицы, двуногих динозавров, которые, окружив копёшку свежескошенной травы, жадно выдергивали из нее пучки.

Жители охотно отрывались от забот, чтобы тщательно осмотреть Андрея. Тот зыркал из-под капюшона, пытаясь понять причину такого внимания. На утренней дороге были и другие путники и пара телег, но их разве что еле удостаивали взглядом.

Выйдя из деревни, Дубов увидел совсем недалеко компактный городок. В очередной раз подивился тесноте на этих землях и вдруг прицепился взглядом к полям вдоль дороги. Поля удивляли. Пшеница, или какой-то похожий злак, вымахала чуть не до плеча. Колосья в палец толщиной. Все вместе — как с плаката из косматых времен, рекламирующего «стопудовый урожай». Андрей немного знал о сельском хозяйстве и еще чуть лучше был знаком с историей. И догадывался, что в средневековье не стоило ждать такого изобилия на полях.

Попробовал поспрашивать спутника, но призрак не смог ничего толком прояснить. По его словам, такое устройство мира «было всегда». Да и не дело мага, даже ученика, углубляться в крестьянские проблемы. Но два интересных факта все-таки прозвучало. Первый, что большая часть населения жила в городах. Из чего Дубов смог сделать вывод, что работа крестьян очень эффективна. А второй, что какие-то деревья были получены людьми за какие-то услуги от эльфов. Еще в древности. Это позволяло предположить, что магическая наука здорово продвинула сельское хозяйство.

Оставалось прояснить еще один занимательный вопрос:

— А «всегда» это сколько? От какого периода идет история? Ну и год сейчас какой?

— Двадцать восемь тысяч триста тридцать первый год сейчас, — выдал оторопевшему человеку призрак. — Но может приврали древние. Историки бывает спорят. Но старее двадцати тысяч лет назад записи не встречаются. И эльфы тоже такой год используют. А те это… как его… педантичны, — вспомнил редкое слово Мигуэнци.

— Эльфы типа бессмертные? Все помнят?

— Почему бессмертные? Долго живут. Но помирают все же…

— Сколько живут? Тысячи лет, наверное?

— Лет триста. Не тысячи. Тысячи это же о-бал-деть, — поразился призрак.

За беседой Андрей замечал, что его все также заинтересованно осматривают встречные пешеходы, а также всадники и тележники. Потом навстречу попалась двуколка, нагруженная очень толстым мужиком в добротной одежде и еще более толстой теткой в ярком платье. Разминувшись с Андреем тетка что-то быстро сказала язвительным голосом.

— Что она сказала?

— Ну… э-э-э… что ты такая же пьянь, как он… коня пропил… и теперь вот свои копыта натираешь…

— Ну вот и сошлась мозаика, — зло плюнул Андрей. — Ну ладно я, не знаю реалий. А ты-то куда смотришь? Кто в этом мире дебютант? Ты или все-таки я?

— Я смотрю. Все смотрю. Что еще смотреть?

— А то! Мне надо или на повозку какую лезть, или одежду попроще. Вот и пялится народ на меня. Давай рассказывай про сословия. И дресс-код не забудь.

Но знания по быту сословий, которыми владел давно умерший ученый, оказали прискорбно скудны. Да еще и устарели на век, судя по всему. Не считать же ценной информацией эмоциональный выброс типа: «А когда моя любимая, дочка мельника, скидывала с себя длинное платье и надевала стринги, то…»

Но кое-что все-таки проскользнуло. Бродячие жрецы. Эти потные и пыльные типы постоянно забредали в замок герцога. Некоторых радушно привечали и позволяли толкнуть речь, стоя перед столом обедающего сеньора. Других не пускали дальше конюшни, вынеся кусок хлеба и зачерпнув воды из лошадиной поилки. Но никого не прогоняли от ворот, оставив романтично ночевать под звездами.

Можно было сделать вывод, что бредущий по дороге небогатый жрец, это до одури обыденное явление, не задевающее тонких струн в душе местных жителей. Если заносчивый дворянин, надменный чиновник или толстопузый купец нет-нет да привлекут пару-тройку скучающих взглядов, то мелкий жрец, по сути монах, почти никому не интересен. Да и прикинуться давшим обет молчания можно. Это, вдобавок, решало проблему с незнанием языка.

Тем временем путник подошел к самым воротам города. Как ни странно, тракт не нырял в городок, а протекал себе мимо. К городским же воротам отходила отдельная дорога. Андрею требовалось переодеться, так что он решил посетить сей центр местной цивилизации.

Городок был небольшой и слабо защищенный. Стена метров пяти высотой могла остановить разве что разбушевавшегося алкоголика. Ни рва, ни мощных башен. В воротах стоял единственный стражник, который удивленно посмотрел на Андрея, но ничего не сказал, а только вежливо посторонился, пропуская в город. Внутри стен никто уже не обращал внимания на несоответствие его одежды с пешим ходом, ведь даже состоятельные люди могут ножками по мостовой прогуляться.

От ворот к центру уходила мощеная улица, метра в три шириной. С трудом двум телегам разъехаться. Вдоль городской стены разбегались еще два прохода, уже в одну телегу шириной. Чуть дальше, несколько таких же улочек уходили в стороны от главной. Дома были кирпичные, в три этажа высотой. Причем на первых этажах находились или лавки, или мастерские, или даже вульгарные скотные сараи. По крайней мере, из-за широких ворот слышалось то фырканье лошадей, то кудахтанье кур. Другая скотина, судя по всему, ушла на выпас. Лавки имели не только подвешенные над дверями жестяные «макеты», но и все были подписаны. Призрак перевел пару надписей: «Оружейник Миренко и сын», «Булочник Бюлюна» и так далее, и так далее. Откуда-то сбоку доносился бодрый перестук молотков, повизгивала пила. Над всем витал запах выпечки, кожи и, как основные нотки, непередаваемый аромат навоза всевозможных существ, начиная от людей и заканчивая курицами.

В целом же городок был аккуратен. Хотя деревьев или кустов перед узкими фасадами домов и не наблюдалось, но кирпич стен и камень мостовой были более-менее чисты.

Андрей хотел было сунуться в лавку булочника, манимый ароматом свежевыпеченного хлеба. Но догадался спросить Мигуэнци. Да, в лавку такого типа уместно было ходить только слугам. Так что, опасаясь оставить еще больше следов, пришлось пройти мимо, сглотнув слюну.

Дубов все таки хотел одеться попроще. Он спросил у призрака и заучил фразу «Где здесь лавка с ношеной одеждой?» и допросил, наконец, встречного мальчишку. Тот в ответ поклонился, важно приосанился и, быстро прочирикав несколько фраз, ткнул пальцем куда-то в бок.

Как ни странно, Андрей быстро нашел упомянутую лавку. Помог партнер. Он перевел то чириканье как: «Господину чуть вперед, потом направо, потом сразу направо, потом налево и там уже прямо». Повезло. По указаниям такого ненадежного навигатора лавку найти все-таки удалось, И не повезло, так как у кланяющегося с необычайным усердием лавочника нужного плаща, который мог бы замаскировать богатую одежду, не оказалось. Была только куча какого-то рваного и слегка вонючего тряпья.

«Ну а что я хотел? Конечно, в заштатном городишке можно запросто купить все, что требуется! Хоть оружие, хоть повозку. Или вот потертый плащ. В каком же городишке нет торгового центра со всем необходимым?», — поиронизировал над собой человек.

Разочарованный путник быстро выбрался на главную улицу. Да, выбрался. Да, быстро. Кто бы что ни говорил про узкие и запутанные улочки, но в городе, который можно пройти из конца в конец за пять минут, заблудиться может только полный кретин.

Андрей прошагал еще сотню метров и вышел на главную площадь, которая поразила его своей обширностью и великолепием. Как же! Десяток метров диаметром! Посередине площади раскинулась скульптурная группа. Качественно бронированный рыцарь, встав на одно колено, сжимал в могучей длани горло вполне себе внушительного дракона, обвившего чешуйчатым телом и хвостом всю композицию аж два раза. Из пасти несчастного дракона извергался фонтан воды. Но не вверх, а чуть в бок, где его ловили в объемистые ведра несколько упитанных барышень. Барышни не были частью композиции. Они были частью города. После появления путника, они прекратили галдеж о своем, о девичьем, и все разом уставились на Андрея.

В наступившей относительной тишине, Дубов услышал тихий шепот призрака:

— Правее ратуша, левее храм Лиины, прямо… девки…

— Тебе бы все о девках! Ну как тут затеряться?

Андрей быстро прошел площадь и вскоре достиг противоположных ворот города.

А вот за воротами ему улыбнулась удача в виде пьяного мужичка в сером балахоне, который сидел на бревнышке под стеной трактира. Трактир стоял сразу за городской стеной. Бревнышко лежало у двери питейного заведения. Мужичок вольготно восседал на бревнышке и приветствовал приближающегося Андрея до боли знакомой фразой:

— Братишка, угости странника! Дело богоугодное! — перевел шепотом Мигуэнци.

— Ну нет, человече, — картинно надул губы Андрей, повторяя перевод призрака, — угощать это зло. Давай я куплю твой плащ. И торбу. За пяток золотых.

Уже через пару минут, страждущий пропойца нырнул в трактир, а Андрей унес свою неожиданную мечту: слегка потертый серый плащ с капюшоном и огромной заплаткой на правой ягодице. И большой холщовый мешок в придачу.

А еще через четверть часа из ближайшей рощи в сторону главного тракта шагал высокий то ли монах, то ли жрец какого-то бога с посохом и закинутым за плечо набитым мешком.

День даже еще не подошел к полудню, когда путник добрался до очередного городка.

Плюсом было то, что теперь никто не обращал внимания на жреца, целеустремленно идущего куда-то по пыльной дороге. В минус можно было записать то, что Андрей банально выдохся. Ноги городского жителя ругались и отказывались продолжать путь даже с частым отдыхом.

К счастью, под стенами второго городка, прямо по сторонам тракта бурлила ярмарка. Было на что посмотреть! Кто-то что-то продавал, а кто-то это самое «что-то» покупал. А какой-то азартный мужик, пытаясь заключить выгодный контракт на продажу воза розовых тыквообразных плодов, раз за разом шлепал шапкой об землю. Потом поднимал и снова шлепал. Его оппонент только слегка выпятив губу, слегка покачивал головой.

Андрей почти рухнул около колеса первой же телеги и пробормотал призраку:

— Слушай кто куда едет. Точнее, надо узнать, кто куда возвращается, — в его голове, пытающейся спасти саму себя и другие части тела, вызревал хитрый план.

Вскоре Мигуэнци удалось найти идеального перевозчика. Сильно косматый и слегка глуховатый пожилой крестьянин распродал свой нехитрый товар и громко рассказывал какому-то куму, что пора запрягать, что ехать ему одному, что ехать надо поскорее, дабы успеть к ночи домой и что проедет он вечером около города Упал.

Андрей натянул капюшон плаща поглубже, догнал крестьянина при выезде с ярмарки и с помощью призрака договорился доехать до того самого Упала за четверть золотого.

Крестьянин, обрадованный неожиданному приработку, начал было расспрашивать пассажира, любопытствуя кто тот есть, да с какой целью ему надо в их городишко. Андрей попытался пробурчать что-то, но глуховатый возница, и не надеясь что-то расслышать, выдавал длинные монологи почти без передышки.

— Много треплется, — Мигуэнци переводил только смысл, роняя одно слово на двадцать, сказанных мужиком, — говорит, что ты человек божий, говорит что в храм ты, вероятно, направляешься. Говорит, что храм известный. На все графство известный. Что храм от мозговых болестей. Я вот думаю, что он зря туда почаще не ходит. Еще про виды на урожай рассказывает.

Дальше было выдано много информации про жизнь в деревне, про соседей, про родственников. Несмотря на никчемность сведений, Дубов слушал перевод с большим вниманием. Все-таки мир новый, неосвоенный. Ознакомиться с бытом простого народа полезно для выживания.

Также много нового дало наблюдение за тянущимися вдоль дороги садами, изредка сменяемыми какими-то полями. Андрея удивило явное преобладание деревьев над злаками и он, дождавшись когда возница выдохнется прокричал вопрос на тему: «А что у вас в деревне выращивают?» Воодушевленный таким животрепещущим вопросом мужик долго и обстоятельно рассказывал про все культуры, которые обрабатывались в этих краях. Затрагивал тонкости в посадке, переработке и хранении. Обстоятельно прошелся по ярмарочным и городским ценам в разрезе времен года. Затронул тему демографии и сравнил преимущества крестьянской жизни в городах, деревнях и даже хуторах.

Переваривая поток информации, Дубов составил для себя удивительную картину. Оказывается, в этом мире количество крестьян заметно уступало количеству горожан. Причем большая часть крестьян жила в тех же городах и городках. Стало понятно, почему количество встреченных по дороге городов заметно превышает количество деревень. Городков в королевстве просто больше.

Причиной преобладания городского населения над сельским была поразительная урожайность местных сельхозкультур. В основном крестьяне ухаживали за садами деревьев и кустарников, с которых собирали невиданные урожаи всевозможных плодов. Созревания разных культур приходились на разное время, от середины весны до начала зимы. Многие деревья вообще плодоносили чуть не круглый год.

Лишь изредка крестьяне выращивали злаки и корнеплоды на полях. Это уже для гурманов, готовых оплачивать экзотические и малоурожайные овес и морковку.

С причиной проживания большей части крестьян в городках помог разобраться Мигуэнци.

— Понимаешь, Андрей, жизнь в нашем королевстве в целом спокойная и богатая. Воюют владетели редко и при этом мирное население обычно сильно не обижают. Но раз в несколько лет случаются нашествия нежити. Разной. Так что сеньоры, которые попредусмотрительнее, те своих крестьян в городки селят. За стенами от нежити отсидеться всегда можно. Она не сильно опасная, но в лесу или поле от нее отбиться без оружия непросто. А если у какого барона нет городка, хотя бы в совместном управлении с соседом, тот уже в деревне селит. А при нашествии всех в замке прячет.

— А что за нежить? И откуда берется?

— Темные маги насылают. Могут мертвецов каких, могут магических тварей. Вот пока их постепенно вылавливают, лучше из-за стены не вылазить, если ты не воин.

— А маг? Маг может вылазить?

— Только с охранниками. Маг пока соорудит заклинание, его уже разорвут на парочку магов поменьше, — постарался пошутить призрак.

Время подошло к обеденному. Солнце немилосердно припекало. Возница угомонился и дремал на своей скамейке за хвостом лошадки. Андрей жестоко парился в теплом плаще с натянутым капюшоном. Снять его он опасался, так как и возница глазастый, когда не надо, и встречные попадались нередко. А у него под плащом совершенно неподходящая одежда. Ручьи пота стекали со всей поверхности человека, а давно не стиранный плащ на жаре начал выделять мощнейшие флюиды, как память о трапезах монаха за последние несколько месяцев. Трапезничал пропойца, похоже, исключительно пивом и кислым вином.

— Буду радоваться, что этот монах недоделанный хоть по нужде в этот плащ не ходил, — пробормотал путешественник и, попросив призрака не мешать болтовней, завалился спать.

Ехали еще долго. Только один раз останавливались у веселого ручейка, чтобы дать отдых лошади и пообедать. Ну как пообедать. Андрей не мог достать снедь мага, которая у него была, а крестьянина объедать было совестно. Так что пришлось сослаться на пост и под предлогом молитвы удалиться в лес, где он и сожрал колбасу в одно рыло, успокаивая совесть умной фразой: «Не скупости ради, а маскировки для».

Потом отдохнувший иномирянин занялся изучением курни, и даже поучился читать. Курни его поразил. Язык был максимально упрощен. Глаголы и прилагательные образовывались строго одним способом. Отсутствовало все, без чего можно было обойтись. И никаких исключений! Создавалось ощущение, что язык не возник естественно у какого-то народа, а был придуман кем-то очень умным.

Вдоль дороги или на небольшом удалении все также часто попадались небольшие городки, чуть пореже замки. Наконец, когда солнце уже почти коснулось вершин деревьев, возница остановился у отходящей вправо дорожки и устало, но торжественно объявил:

— Упал!

Андрей поблагодарил крестьянина и пошагал между двумя цветущими садами в сторону довольно большого города.

Посоветовавшись, и понадеявшись на размеры города, путники решили провернуть хитрый трюк. После ворот в переулок зашел странствующий монах, а с другой стороны вышел уже состоятельный господин, которому уместно вкусно поужинать и переночевать в хорошей таверне.

Таверна нашлась быстро и Андрей, выдав заученную фразу: «По делам у вас, ужин, хорошую комнату, помыться», даже сам разобрал, что за первых два пункта надо золотой. С третьим пунктом вышла накладка. Трактирщик сначала махнул рукой как бы показывая что надо выйти на улицу и идти направо. При этом четко сказал два слова «мыться» и «утро». После чего показал налево, осклабился, сделал руками жест изображающий форму гитары и произнес «мыться» и «сейчас». Андрей немного погрустнел и подумал: «Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу. Похоже, трактирщику и в голову не пришло, что кто-то будет мыться перед сном. Не принято-с».

Но, как говорится, если где-то убыло, то значит где-то прибыло. Если Андрей погрустнел, то подавальщица, молодая упитанная девица, услышав про «помыться» заулыбалась и проходя мимо, слегка толкнула его бедром.

Дубов в сопровождении трактирщика поднялся в комнату и жестами показал, что ужинать будет там. Комната была небольшая, но вполне приличная. Крашенные стены и потолок, застекленное окно. Большая кровать с тюфяком. Простыня и одеяло чистые. Еще в комнате были стол, два массивных стула и огромный шкаф в полстены. Над кроватью даже висела картина с морским пейзажем. Освещение обеспечивал слегка погнутый бронзовый канделябр, но не со свечами, а с плошками в которых рос мох. И не только рос, то и светился немного ярче свечи.

— Обычный светящийся мох, — пожал плечами товарищ, — питается маной. Только воду подливать надо. Гномы много понавыводили такого разного в своих пещерах. В богатых домах магические фонари используют, а простые жители мхом обходятся.

Ужин принесла та самая улыбающаяся подавальщица, а когда позже забирала посуду, уже в открытую стала прижиматься к Андрею. Попаданцу, после двух дней приключений, это было надо менее всего. Да и вообще… не особо вдохновляла такая общедоступная любовь. Так что он сделал отрицательный жест, на что девушка надула губы и обиженно удалилась.

За окном уже совсем стемнело. Зал внизу тоже опустел. Город почти затих. Казалось, что все приключения на этот день закончились. Перед сном Андрей вышел посетить общественное место во дворе, и даже не забыл запереть дверь ржавым ключом.

Но не успел он дойти до дощатой будки, как услышал пронзительный визг в трактире. Не сомневаясь, что вопят в его комнате, Андрей со всех ног бросился обратно. Не успел он толкнуть слегка приоткрытую дверь, как она резко распахнулась и на него, оглушительно вопя, налетел кто-то мелкий. Завопил еще громче и, сделав шаг назад, выхватил что-то из кармана. Не задумываясь, Дубов без замаха врезал гостю в челюсть, так что тот улетел вглубь комнаты. К двери уже подбежал трактирщик, заглядывал в комнату и что-то быстро бормотал. Андрей замер. Все это происшествие было очень не кстати. Хотя, когда это попытка обокрасть бывает кстати?

Тут он услышал шепот Мигуэнци у себя над ухом:

— Говорит, что вор залез. И говорит, что надо стражу звать.

— Нет, — резко сказал путешественник, и дальше тихим шепотом призраку при этом оттесняя ногой трактирщика от двери, — как сказать «не надо стражи»?

Получив и громко озвучив ответ, быстро зашел в комнату и закрыл дверь.

Вор возился под столом, пытаясь подняться. При этом полными ужаса глазами смотрел на мерцающего призрака, висевшего в метре от пола в углу за дверью.

Андрей поднял с пола небольшой изогнутый гвоздь, прекрасно объяснявший как вор проник в запертую комнату. Нежданный гость оказался щуплым и грязным мальчишкой лет четырнадцати. Быстрый обыск показал, что оружия у него нет. И вообще ничего нет, кроме замызганных штанов и рубахи.

Далее, полчаса ушло на то чтобы связать гостя, заставить его не скулить, а потом еще и беседовать через дверь с хозяином. Тот долго убивался, что случилось такое «чудовищно неприятное происшествие». И очень обрадовался, что постоялец не хочет звать стражу, а с вором разберется сам. Правда, хозяин что-то бормотал, что убивать нельзя, так как «закон не одобряет, надо сдавать властям, а не убивать». Но в целом, трактирщик так обрадовался, что даже сказал, что возьмет только половину платы с Андрея. Это было легко объяснимо. Если в трактире обкрадывают постояльцев, то репутация у заведения будет так себе.

Дубова только немного покоробило, что подразумевалась сама возможность убийства. А подумав и посоветовавшись с прозрачным приятелем, попаданец встал в тупик. Что же теперь с этим засранцем делать? Ведь завтра же растреплет своим дружкам, а значит и всему городу. А растрепать было что. Тут и призрак, и сумка с кучей богатств, и непростой кинжал.

Что ж, надо импровизировать. Вытащил кляп и с помощью Мигуэнци начал допрос. Картинка сложилась несложная. Вора звали Джучи, и он был совсем начинающим. Случайно подсмотрел, как хорошо одетый господин с мешком снимает комнату в трактире, прокрался через заднюю дверь и спрятался под лестницей, планируя дождаться, когда клиент спустится на ужин, и присвоить очень нужные ему ценности.

Но Андрей ужинал в комнате и воришке пришлось еще ждать. Наконец дождался. Поход в сортир занимает минуты, но по быстрому схватить что-нибудь и опять спрятаться под лестницей времени хватит. Однако, после вскрытия замка, все пошло не так. Сначала, заглянув в мешок, обнаружил слишком много сокровищ и каких-то подозрительных. Это подготовило еще незакаленные нервы, чтобы обернувшись к двери и увидев призрака, который еще и зарычал, совсем потерять голову и по-простому, по-девчачьи, завизжать.

Мигуэнци тоже растерялся. Увидев вора, он сначала спрятался под кровать, но когда тот потащил мешок со всеми запасами и не забыл прихватить ценнейшие стринги, то уже не выдержал и хорошенько пугнул негодяя.

Андрей, ругаясь себе под нос, походил из угла в угол, потом опять сел за стол и продолжил допрос. Призрак переводил, стараясь повторять интонации, что иногда получалось забавно, а иногда до дрожи угрожающе.

— Ты кто вообще в этом городе? — Дубов продолжил вопрошать строгим голосом, пытаясь придумать, как заставить молчать пацана, не прибегая к крайним мерам.

И тут допрос зашел в тупик. Воришка замолчал, глядел испуганно, глаза бегали. Ну понятно — воровские понятия и все такое.

— Ну смотри, — поняв что надо дожать, почти прорычал Андрей. Схватил полотенце и зажал рот пленнику. — У меня два варианта все узнать от тебя! Первый — отвечаешь на все мои вопросы сам. Второй — мой напарник вселяется в тебя и все говорит за тебя, после чего я выбрасываю твое живое, но безмозглое тело.

Андрей кивнул головой призраку на кисть мальчишки и тот, понятливо кивнув, с усилием стал погружать туда свои призрачные пальцы. Это не то чтобы больно, но очень неприятно и до ужаса пугающе для суеверного вора. Тот задергался, замычал и быстро закивал головой.

Первые слова, которые сказал пленник были что-то типа «все скажу» и «мне надо в туалет». Дальше допрос пошел легко и просто.

Первым делом выяснилось, что Джучи был учеником вора, а его наставник состоял в воровской гильдии.

— У вас что, даже такая гильдия есть? — удивился Андрей, обращаясь к Мигуэнци. — Может еще и в магистрате представлена и налоги платит?

Призрак по-быстрому рассказал все, что знал о воровской гильдии. Но, как порядочное приведение, вращавшееся в замке герцога, о теневом мире он знал не так уж и много. Да, есть. Да, воруют. Могут и заказ взять спереть что-нибудь не особо ценное. Ценное — это уже раздражать или магов или сильных мира сего. Те им такого не спустят.

Грабежами, разбоями или убийствами не занимаются. И так на них иногда обращают внимание стража или маги, ловят одного и быстро начинают раскручивать всю гнилую паутину. Воры не герои, палачи им быстро развязывают языки. Тут уж ни о каком противостоянии и речи быть не может. Кто успеет убежать подальше, тот и спасется.

Впрочем, дальнейший допрос вора показал, что и тот из-за своей молодости и малозначительности много про гильдию рассказать не может. Андрей, конечно, понимал, что если он не собирается убивать пленника, то узнавать подробно про гильдию может быть небезопасно. Но, с другой стороны, шустрый пацан уже и так слишком много узнал про него. Так что, если гильдейские воры заинтересуются путником, то для нападения хватит и солидного запаса денег и кинжала. А значит, можно позволить себе узнать побольше про теневой мир королевства. Воришку же он попробует запугать, чтобы молчал.

В итоге Джучи рассказал, что состоит учеником относительно старого вора. Нет, тот не знает, где именно его ученик промышляет. То есть заявиться в трактир точно не может. И, скорее всего, сэнсэй уже напился в низкосортном кабаке до полной невменяемости. Сам ученик большую часть украденного отдает наставнику, а тот уже что-то сдает в казну гильдии.

«Благородное собрание» может и помочь, если его члена заметут в тюрьму, но чаще передачами с нормальной едой. Редко когда кого-то освобождали. Еще гильдия выделяет эксплуатационные участки в городе и, по возможности, гоняет негильдейских конкурентов. Убить могут, конечно, но это только в крайнем случае.

— Первый раз слышу, чтобы воры были такими принципиальными, — удивился Андрей.

— Удивительного ничего, — ответил призрак. — Так же как и все. Делай положенное. Если вор, то ворует. Убийца убивает. Если солдат, то воюет и может убить в бою. Но вне боя нельзя убивать.

— А если делать неположенное?

— Тогда боги накажут.

— В смысле? В ад отправят?

— Да, отправят. Но могут и прям на месте наказать. Такое бывает, хоть и не часто.

— И ты хочешь сказать, что вот такие типы как воры или убийцы сильно боятся ада?

— Ад бывает разный. Точнее, пайку в аду могут разную отмерить. Читал я про ваши религии. У нас совсем по другому. И у нас не религия даже. У нас про богов и загробный мир известно точно. Ад не вечен. В аду каждому отмерят за сделанное зло. И от этого зависит и сила пыток, и срок в аду. Если зла мало, а добра достаточно, то без ада обойдется. Но зло неположенное много больше положенного весит. А если кто-то делает неположенное, или даже положенное, но плохое, то ему важно получить от жертвы или прощение, или хотя бы понимание, почему он так поступает. При этом, зло сделанное много меньше весить будет. Вот и получается, что прежде чем ограбить путника, разбойник ему начинает рассказывать, почему и как он дошел до жизни такой. Надеется, что его поймут. А может даже и простят.

— И что? Много таких путников попадается, которые от тяжелой разбойной жизни слезу пускают и все бандиту прощают скопом?

— Как ни странно, бывает, что и понимают или даже прощают. Ведь разбойник, если кого к елочке прижал, он же на нервах, может и дубинкой приложить, если ему что-то сильно не понравится.

— И много-ли такое прощение, с ножом у горла, на божественном суде стоить будет?

— Ну я думаю, что не много. А может и вообще ничего. Но только разбойный люд, он такой. Не очень-то образованный. А все больше тупой отчаянно. Вот и получается, что многие злодейства совершаются с объяснениями и пояснениями, зачем и почему. Но ведь на твоей Земле, примерно так же дело обстоит. Я несколько книжек читал. Так там плохие часто рассказывали, что и зачем.

— Так у нас это только в книжках, для лучшего понимания сюжета читателем. А здесь в жизни получается так. Но я теперь хоть стал понимать, зачем старый козел-маг передо мной извинялся и что-то бубнил, что «очень надо» ему мою тушу присвоить.

— Ну да. Старый урод Огирцо все таки не был совсем уж злодеем. Хоть и сволочь полная, конечно. Зло делал только по необходимости. Это тебе он что-то пробубнил про понимание. А уж какую речь он мне толкнул, прежде чем меня из моего тела выкинуть! И что его жизнь важна для победы добра во всем мире. И что лучшее, что я могу сделать в своей жизни — это пожертвовать ему свое тело. Я чуть было не расчувствовался и не простил ему все зло былое и будущее. Но, все-таки, потом мозги подключил и хоть послал его сильно как мог.

— И что?

— Да ничего. Он в моем теле долго щеголял. А я вот, не согласился прощать. Ругался сильно. Яростен был и не смирен. Вот и стал призраком. Похоже, не всегда помогает, если злодея обматерить. Эх…

— Ну, я смотрю, ты хоть что-то отстоял. А теперь, может и получится тебе и призраком пожить неплохо. Лучше уж так, чем совсем ничего.

— Это да. Призрак лучше, чем мертвец. Если меня касаемо. Многие призраки плохо кончают. А я вот — думанием и размышлениями сохранил разум, и постараюсь, хоть в таком виде, просуществовать подольше. Главное, делать что положено, чтобы, когда на суд попаду, хоть за призрачные грехи не огрести. А что призраку положено, а что не положено, я не знаю, но думаю, что от требований к живым людям не особо отличается. А вот колдун сволочной, похоже сильно положенное нарушил, и я надеюсь, что его душу уже поджаривают в аду. И еще много лет будут поджаривать.

Андрей даже замолк ненадолго, удивленный экспрессией Мигуэнци, но у него еще оставался важный вопрос по теологии нового для него мира.

— А кто решает что положенное, а что неположенное? Кто об этом человеку сообщает?

— Жрецы обычно объясняют. Им боги. А воровать или убивать или чем поприличнее заниматься, уже сам человек выбирает.

— То есть, получается, если вот этот пацан выбрал себе занятие плохое, то ему уже и ад не грозит. Если он будет делать только то, что ему, как вору, положено. Дома обносить или карманы там выворачивать.

— Нет. Как известно, если плохим заниматься, то ад неизбежен, если, конечно, на каком то этапе не прекратить, а потом и ухитриться все зло причиненное хорошими делами перекрыть. Большинство воров как раз, когда на свою дорожку становятся, как раз и считают, что: «пока у меня другого выхода нет, поворую, а потом уж праведником стану и компенсирую все». Но, как понимаешь ты, очень редко они прекращают, — развел призрачными руками Мигуэнци. — Но жрецы темных богов утверждают, что если строго положенному следовать, то их бог сможет вора от ада спасти. Хотя это сомнительно очень. Ибо боги, повыше которые, как раз ад им гарантируют. И еще, если вор карманник, то он дома не обносит, он только по карманам. И богу карманников молится и жертвует. Если еще и дома обворовывает, то также богу домушников поклоняется.

— То есть, если вор многостаночник, то он должен десятку богов поклоняться? — усмехнулся Андрей.

— Такие чаще молятся богу воровства — он у этой братии божеской старший. Но это не так полезно. Чем бог специализированней, тем лучше своего последователя уберечь может и помочь ему иногда. И так во всех сферах.

— Получается, к примеру, крестьянин может молиться богу плодородия, но эффективнее будет молиться богу репы, если он только репу выращивает.

— Да, именно так. Но и старшего бога плодородия забывать не стоит. А еще бога дождей и бога сохранности урожая, и еще кучу богов за другие стороны жизни.

— Да так никакого времени не хватит, такой куче богов молиться! Сколько их всего? Богов ваших? И ничего, что я о них так пренебрежительно отзываюсь?

— Богов тысячи. Наверное, никто толком и не знает сколько. Но не все так сложно. Обычно человек выбирает себе основного бога, по самому важному для себя. Другие стороны жизни прикрывает молитвами и жертвами самым основным богам, старшим. Ну и иногда полагается малую жертву дать странствующим жрецам посторонних богов. Одного из таких жрецов мы и изображаем. И да, боги не сильно обидчивы. Им до того, что о них говорят не их последователи, дела мало. Вот если обматерить бога в его собственном храме или нагадить на пол, ну или жрецов унижать, то может и накостылять божественно. Ну и на адском суде от этого бога плюсов не жди.

— А от меня не потребуется какую-нибудь службу служить?

— Это вряд-ли. Говори, что не местный, и дела у тебя. В храм надо. Старшему богу поклониться. Сам придумай.

— Тогда я буду жрецом… пусть будет… ну пусть будет Бога чистых дымоходов с далекого севера. А старший бог, значит Домашнего очага. Или правильнее Хозяйства?

— Очага хорошо. Тем более, ты его можешь по разному называть, в вашей северной стране. И храмов бога Домашнего очага довольно много. Всегда отговориться можно, что какой-то особый нужен. Как раз тот, в какую сторону идешь. А если вдруг нет, то и не проблема. Жрецы таких богов дымоходных часто умом скудны.

— А храм моего бога расположен… Где кстати он расположен? Помнишь что-нибудь из географии севера?

— У таких богов храмов обычно и не бывает. Даже часовенки не всегда найдется. А алтарь там, где жрец свой зад пристроит.

— А на меня бог какой не осерчает, что я себя жрецом назначил?

— Осерчает. Еще как осерчает! И бог этих чистых дымоходов, если он вдруг где существует, и старший бог очага домашнего может заинтересоваться, и другие задетые. Но это только если ты начнешь пожертвования собирать или службы служить. Но службу просто так не справишь. Это надо условия выполнить, а ты их даже и не знаешь. А пожертвования, бывает, собирают хитрецы. Но не долго.

— А если от меня какой-нибудь чудак потребует за его дымоход помолиться моему богу?

— Просто говори, что сейчас не время. Дела у тебя важные. Служба невозможна. Это повсеместно случается. Жрец не обязан по требованию служить. Разве что при храме.

— А вот еще интересный вопрос. Можно сказать, хоть теологический, хоть жизненный. Что с душой происходит после отсидки в аду? Ну или, если высший суд посчитал, что грехов меньше чем пользы нанесено. И от ада вообще освободил.

— Тут жрецы обычно говорят, что душа заново на земле жить начинает, но памяти не остается, только какие-то навыки. Вопрос запутан. По разному говорят. От высших богов была только информация, что при каких-то условиях душа перерождается в новом человеке, а о деталях кучи жрецов уже тысячи лет бороденки рвут.

Помолчали… Подумали, каждый о своем. Наконец, человек стукнул ладонью по столу:

— Да уж, тема богов у вас безбрежна и интересна. Но нам надо вернуться к нашим баранам. Точнее, к одному связанному барану…

Баран, тем временем, таращился, пытаясь разобрать слова незнакомого языка или хотя бы понять, что за язык, чего никак не мог сделать, само собой.

— Итак, баран, теперь я хочу знать, — сделал многозначительную паузу Андрей, — как у вас стража работает. Как ваше стадо стрижет. Как расследует.

В местной правоохранительной системе Джучи разбирался очень даже хорошо. Тема в его кругах вращения была животрепещущая, выстраданная. К тому же, не особо секретная, так что информация бурным потоком переходила от старшего поколения воров к младшему.

Мелкими преступниками занималась стража. Занималась неэффективно. Если у кого-то и украли что-то не особо ценное, то все — скоммуниздили. В смысле — «найти уже не получится». Расследование велось методом опроса свидетелей, которых обычно не было. Также могли допросить подозреваемых и, спустя рукава, обыскать их дома.

При таком подходе попадались в основном воры «по случаю». Прислуга, прикарманившая какую-нибудь мелочь у хозяина, пьянчуга, «занявший» мелочь у соседа, и тому подобное. Профессионального вора, если не застали роющемся в сундуке, лезущем в дом или сунувшим руку в чужой карман, то уже и не поймают.

Другое дело, если пропадало что-то ценное. Если у стражи было основание подозревать, что вор связан с местной воровской гильдией, то этому отделению гильдии, можно прямо сказать, крупно не повезло. Хватали всех, кто мог быть причастен к ворам, а таких на примете у стражи и старшин кварталов всегда хватало. Привлекали мага-правдиста. Ого! Есть и такие! Дальше выясняли, кто задержанный — вор или честный человек. Рано или поздно, но какого-нибудь вора находили и выпытывали (в буквальном смысле) о всех коллегах, кого он знал. Так, очень быстро, вся гильдия рассаживалась по нарам.

Таким образом, все воры в этом королевстве и нескольких соседних даже дышать боялись в сторону настоящих ценностей, и знать не желали о всяких подозрительных типах, заглядывающих в их город. А ну как этот тип корону у графа сопрет! Он-то быстро скроется в голубой дали, а местных переловят только за то, что «они-то всё знают о том, кто, где и что спер».

Так что криминал в королевстве делился на два уровня. Местная гильдия промышляла «по мелочам». А «большие дела» могли проворачивать только приезжие. Власти, при крупных пропажах, воровскую гильдию обычно не трогали. Только время терять.

Нет, бывало, что при резонансных кражах доходило дело и до «местных». Надо же хоть что-то доложить господину! Потом, конечно, выяснялось, что свои, родные негодяи, здесь не причем, но извинений, само собой, никто не приносил. Да и что, зря маг-правдист работал что-ли? И отправлялась вся гильдия, ругая залетного охотника за ценностями, кто куда. Кто на каторгу, кто в рабство, а кто и на виселицу.

Андрея особенно интересовала информация, как ищут важных преступников, ведь он с полным основанием мог себя к ним отнести.

Так вот. Если надо было найти кого-то важного, то в этом случае, во-первых, могли разослать описание разыскиваемого магической почтой. Ого! Такая тоже есть! Во-вторых, отправить приказы о задержании гонцами. Получив ориентировки, власти на местах начинали «хватать и не пущать» всех подходящих под описание.

Можно догадаться, что такой метод был эффективен не всегда. Если бежать с умом: менять внешность, иметь хорошую легенду, то поймать не так и просто. Бывало, что перекрывали полкоролевства и всех не местных задерживали до прибытия группы преследования. Эти группы были самыми опасными для заезжих преступников. В них мог быть маг-правдист и даже маг-следопыт, имеющий слепок кусочка ауры преступника или какого-то важного предмета.

Метод перекрытия территорий Дубову особенно не понравились. Оставалось надеяться, что злые маги не захотят будоражить королевство, ведь в этом случае им будет сложно оставить себе такого ценного кадра, как попаданец из другого мира, да еще подходящий под переселение души и разума. Король тоже может захотеть прожить еще одну жизнь.

Отслеживание ауры было самым вероятным направлением в поиске иномирянина. Но тут была надежда, что призраку удалось качественно затереть все такие следы. Магических же предметов у него с собой нет.

Особо стоило учесть, что группы преследования надеялись не только на магов, но еще и тщательно опрашивали побольше народу в городках и деревнях. Так тоже можно плотно сесть на хвост. Вышел, допустим, жрец, не говорящий на языке королевства, из городка. Значит группа делится, для опроса народа в соседних поселениях. И уже опять продолжает поиск от того городка где этот жрец появился. Да… опасные эти группы. Но ничего! Воришка помог более-менее разобраться в методах поиска. А кто предупрежден, тот вооружен!

Потом затронули вопрос пенитенциарной системы. Тут было все достаточно просто и жестко. После первой поимки вора заклеймят и отправят на каторгу лет так на пяток или десяток. Могут и сразу продать в рабство. На виселицу вряд-ли. От каторжанина или раба неплохая прибыль выходит. Зачем разбрасываться материалом?

Если вор пережил каторгу или даже сбежал, то лучше ему больше не попадаться. Повторно грозит или самое жесткое рабство или пеньковый галстук. Вору, вообще, трудно после отсидки. Если удастся денег скопить, то можно свести клеймо, что может сделать сильно рисковый и жадный маг низкого уровня. Тогда надо ехать в соседнее королевство и начинать карьеру по новой. Учитель Джучи как раз так и сделал, начал жизнь на новом месте. Удаление клейма гильдия оплатила.

А в городе Упал наставник числился чернорабочим, но в основном пьянствовал, получая деньги с учеников. Вообще, все воры где-то да «работали», как правило на самых низовых работах. Иначе придет стражник и отволочет к палачу за пояснениями: «а на что же ты, человек нехороший, пьянствуешь?» Никакой свободы личности! В ремесленных гильдиях эти типы не числились даже учениками, ведь любая уважаемая гильдия следит за работниками куда тщательнее ленивого стражника.

А кто же тогда сидит в местных тюрьмах? Кто угодно, но не те, кто добывает хлеб насущный воровством и всякими подобными грабежами. Основные группы сидельцев — это дебоширы, неплательщики налогов и воры по случаю. То есть те, чьи деяния описываются емкой фразой «бес попутал». Впрочем, сидела вся эта публика в основном по ночам, а днем они в кандалах занимались общественно полезным трудом, типа чистки канав, рытья всяких нужных в городском хозяйстве ям и техобслуживанием городских укреплений.

Отдельной статьей проходили браконьеры. Много чего не разрешалось в лесах и на лугах, принадлежащих феодалам. А принадлежало им все. Можно было только собирать хворост, грибы, ягоды и охотиться на несколько видов мелких животных и птиц. За все остальное сразу записывали в браконьеры, но не казнили, как это было в истории Земли. Казнить феодалу за такое было недОлжно. Но вот сделать рабом и продать, или же оставить себе в пожизненное рабство — это запросто.

Выяснив, все что хотел узнать, Андрей приступил к последней части плана — запугиванию:

— Очень неудачно ты ко мне зашел, парень, — начал он расслабленным тоном. При этом Джучи закивал, соглашаясь, что да мол, неудачно. — Тебе повезло, что мои принципы… не то чтобы не позволяют, но сильно не рекомендуют, убивать детей. Но тут загвоздка получается. Отпущу я тебя, а ты про меня разболтаешь всему городу.

При этих словах мальчишка отчаянно замотал головой.

— Так я тебе поясню, — продолжил Андрей. — Меня ищут очень важные и могущественные маги, которым я сильно на ногу наступил. Иначе, что бы я делал в этой дыре, да еще таясь? Так вот, если ты кому проболтаешься, то, когда ИХ поисковая команда сюда приедет, все на тебя покажут, как на что-то знающего. А то, что ты ничего толком сказать не сможешь, ИХ только разозлит. Сначала ОНИ тебя долго пытать будут, а потом убьют и сделают зомби, который ничего утаить уже не сможет. И только тогда ОНИ поймут, что ты, и вправду, ничего не знал. Но тебе это уже не поможет. Так что у тебя один выход — молчать как рыба. Никому не слова! И тогда ТЕ маги ничего не узнают. А они сильные. И я им сильно… подгадил, так сказать.

— Так ты, получается, юстасин? — вдруг прекратив кивать как болванчик, разродился вопросом пленник.

Андрей удержался, чтобы не показать удивление, а просто многозначительно промолчал.

— Дяденька юстасин, возьми меня с собой, — вдруг неожиданно начал канючить пацан.

Дубов взглянул на удивленное лицо призрака, потом навис над пленником, и веско произнес:

— Так юстасинами не становятся!

Джучи печально умолк, а Мигуэнци выказывал всем своим видом крайнее удивление. Андрей же решил поспать хоть несколько оставшихся часов до рассвета. Пленника развязал и засунул в шкаф, дверцы тщательно припер столом и, уже засыпая, задал вопрос напарнику про юстасинов. И уснул под удивленно-задумчивое бормотание:

— Никто точно и не знает, но вроде есть такой орден где-то очень неблизко. Много про него сказок ходит. Орден неуловимых убийц, который наказывает только злодеев. От них не получится укрыться ни за какими стенами, ни за отрядом охраны. Причем, убивая злодея, они никогда не убьют никого непричастного к злодеянию. И оставит юстасин знак своего ордена на месте, где покарал негодяя. И были бы они воплощением добра, если бы не одно. Нельзя сказать, что работают юстасины только за деньги. Нет, нельзя. Потому что правильно будет сказать, что работают юстасины только за огромные деньги!

Ночь как началась плохо, так и закончилась отвратительно. Андрея во сне, просто-напросто, пошло и незамысловато искусали клопы. К счастью, Мигуэнци разбудил его всего через несколько часов, поэтому кровососущие не успели как следует развернуться. Не выспавшийся, и поэтому злой, человек быстро оделся и открыв дверь под шепот призрака зычно проорал на весь трактир, что ему завтрак не надо, а вместо этого требуется по-быстрому собрать побольше еды в дорогу.

Потом призрак спрятался в свои трусы, а человек, разбаррикадировав шкаф, выпустил начинающего вора на свободу. Держа незваного гостя за шкирку, открыл на стук дверь и принял из рук трактирщика увесистый сверток. Сунул в ответ золотой и получил сдачу. Кинул сдачу в карман, сунул сверток в мешок и неожиданно обнаружил там чужую руку. Утро, как говорится, перестало быть томным.

— Да ты совсем охренел, — прорычал Андрей вору, выкручивая руку, — я смотрю, ты из тех, кто и со своей виселицы веревку сопрет!

Джучи почти висел в его руке и что-то скулил, что Дубов без перевода понять не мог. Но вдаваться в подробности смысла и не было, поэтому Андрей отвесил вору мощный пинок и протащил до выхода из трактира на вытянутой руке. В дверях оглянулся. Из-за стойки белели выпученные глаза трактирщика, а также удивленный, недоумевающий и, даже немного презрительный взгляд подавальщица из-за плеча мужика.

«Похоже меня тут не за того приняли», — мелькнула мысль. — «Ну да, от услуг такой сочной девицы отказался, зато пойманного мальчишку-вора страже не отдал, а утром тот за зад держится аж обеими руками… Ну и ладно. Главное, чтобы молчали».

Избавившись от вора, Андрей нырнул в уже знакомый ему переулок, с другого конца которого вышел уже странствующий жрец и решительным шагом направился к выходу из города.

Миновав без всяких проблем и вопросов ворота, вскоре вышел на дорогу по которой и приехал в этот славный город. Тракт уже начал заполняться первыми путниками, сверкающими головами всех цветов радуги. Человек решил, что идти в прежнем направлении не стоит, так что вскоре свернул на еле заметную тропинку, уходящую направо, и над ним сомкнул величественные кроны светлый лес, состоящий из громадных деревьев, уходящих своими вершинами на высоту почти в сотню метров.

Мигуэнци выглядывал из своего убежища, но пределов рукава не покидал. Вскоре удалось наладить экономичный стиль путешествия: идти быстрым шагом час или два, а после полчаса отдыхать. Андрей рассудил, что так идти удобнее и быстрее, чем уныло брести час за часом. На первом же привале обнаружился большой ручей с запрудой, где путник как мог постирал плащ пьяницы-жреца и немного помылся. Дальше какое-то время пришлось нести плащ на палке, подобно хоругви религиозного фанатика, размахивающему рясой давно почившего святого. Но хоть запахи пота и пива перестали так навязчиво преследовать.

Лес хоть и выглядел как вековой, нетронутый, но таким не был. Часто встречались тропинки и даже дороги. Несколько раз пришлось обходить городки и замки, стоявшие на широких полянах или прогалинах.

Часто встречались птицы и крупные насекомые. Кого-то человек знал, но большая часть была в новинку, хотя это нисколько не говорило о их несоответствии земным аналогам, ведь большая часть животного мира земных южных широт для него была темным лесом. Да и растительного тоже.

Основное время в пути заняло изучение языка, а в промежутках призрак отвечал на множество вопросов о магии. Для эксперимента Андрей даже пробежался пару раз, но момента выплеска маны достичь не удавалось.

— Так себе из тебя бегун, дружище, — пояснял Мигуэнци. — Вон, если хочешь, залезь на дерево и прыгай. Да и поверь мне наконец. Поверь просто. Я же вижу твою ману. И ее даже побольше становится.

Так или иначе, но пришлось послушаться. Не на дерево лезть, конечно. Но к обеду удалось обнаружить глубокий, метров десять, овраг. Через кривую трещину в земле, как мост, перекинулся ствол огромного павшего лесного великана. Внизу была куча прошлогодних листьев, что обещало относительно мягкое приземление. Скорость падения ожидалась все-таки довольно высокой, а сломать ногу как-то не хотелось.

Около этого тренажера и решили устроить обеденный отдых со сном. Но сначала человек все-таки попрыгал. Правда, на пятом прыжке чуть не подвернул ногу. На этом и решил успокоиться.

— Мана из тебя так и прет при достижении предельной скорости, — сетовал Мигуэнци. — Тебе учиться надо ее удерживать. И выплескивать учись по своему желанию. Не знаю я зачем. Магов такому не учат. У нас, нормальных магов, мана сама держится. Выплеснуть ее можно только преобразовав и заклинание создав. Но думаю я, что если ты научишься хоть так — удержал, плеснул, то дальше что-то толковое и получится.

— А что это такое, мана? Ты говорил, что она существует нитями, и всю землю покрывает.

— Да, мана — это свойство земли. Но земли, в смысле тверди. Не планеты. Мана покрывает всю твердь планеты на высоту в восемьсот двадцать метров. А выше ее нет. И в море ее нет. Точнее есть, если не глубоко. От дна моря мана идет. Вода ее не держит. И горы, если крутые, они выше маны торчат. А над низкими горами слой маны тоньше. Бывает, маг идет по перевалу горному, как в воде будто — ноги в мане, а голова уже нет.

— Это получается, что здесь есть места где маны, а значит и магии, вовсе нет?

— Да есть. Но суши такой мало очень. Высокогорья узкие. Острова, если у них основание не широкое. Ну и океаны, считай что все.

— Ману можно представить себе как еще один океан!

— Почти, да не совсем! Если горы широкие, или плоскогорья, или просто степи возвышенные, то вся эта земля ману за собой вверх тянет. А если дно морское, то оно вниз слой маны опускает.

После обеда и часового сна Андрей еще позанимался прыжками. И ему даже показалось, что он стал чувствовать, как во время прыжка что-то будто рвется из тела наружу. Может быть, он начинает чувствовать поток маны?

Но основным занятием все-таки было бегство, так что пришлось идти дальше. Скоро величественный лес измельчал, а потом и вовсе закончился. Дальше путь пошел по неширокой дороге вдоль садов, полей, лугов и небольших, обычных лесов.

— Народу здесь, похоже, живет немерено, — в очередной раз удивился путник.

— Это одно из центральных королевств, — пожал плечами Мигуэнци, — здесь много населения. Жизнь спокойная, хорошая. В других местах нравы пожестче, есть и вообще суровые края.

До вечера попаданец так и шагал, не входя во все чаще встречающиеся города и замки. На ночлег решил устроиться прямо в лесу. Лес, это конечно, не относительно безопасный город. Но, как полагал Мигуэнци, ничего особо уж опасного не ожидалось. К тому же, призрак обещал бдеть всю ночь, и если что, предупредить об опасности. Андрей нагреб побольше прошлогодних листьев, постелил поверх плащ жреца, и завалился на лежанку.

Прежде чем уснуть, в просвет между деревьями с полчаса понаблюдал звездное небо. Созвездий Андрей и на Земле не знал. Но одно отметил с удивлением. Звезд было мало. Ну совсем мало.

Утром ничего не затекло и ничего не болело. Особенно радовало, что клопов, само собой, тоже не было. Мигуэнци сказал, что в сотне метров проходила пара волков, но он их пугнул.

— Это хорошо, что здесь волки такие суеверные, — пробормотал, зевая, человек, — призраков тоже уважают.

Следующий день прошел аналогично — быстрый поход по лесу вдоль дорог. А в обед набрели на очередную ярмарку. Действовали по уже один раз отработанному плану. Удалось найти одинокого крестьянина, который, более или менее благополучно распродал товар и теперь возвращался в отдаленный город. Правда, этот мужик был не глухим и даже не болтливым. Так что основное занятие для Андрея было или спать, или бормотать над книгой, изучая язык. Мигуэнци поправлял тихим шепотом прямо в ухо, поэтому подозрений это занятие не вызвало. Ну бормочет жрец над какой-то книгой. Это нормально. Жрец, и книга, и бормотание.

Ночевал опять в лесу. Хорошо и без приключений. Но на утро, совсем расслабившегося Андрея быстро привело в тонус одно событие.

Так как запас продуктов уже заканчивался, то путники зашли в небольшую таверну, поставленную сразу за стеной очередного мелкого городка. Андрей, уже понимая смысл фраз и без партнера, уверенным голосом потребовал хороший завтрак с большой кружкой легкого пива и упаковать с собой побольше снеди. Завтракать сел в дальний угол, не снимая капюшона, чтобы не светить цвет волос.

Через несколько минут, когда Дубов начал с удовольствием пробовать густую похлебку со свининой, в трактир зашли два крепких типа. В кожаных куртках и с мечами на поясе. Один рыкнул хозяину:

— Наша гильдия ищет кое-кого. Не дергайся. Говори сразу — есть кто из постояльцев, кто по нашему не говорит?

— Господа наемники! — испуганно зачастил трактирщик. — У меня только купец ночевал с приказчиком. Он хорошо говорит! Лучше нас говорит.

— Ладно, — буркнул второй, и окинул взглядом полупустой зал таверны. — А ну-ка каждый, кто здесь! Быстро считаем до десяти!

Все разговоры в зале смолкли сразу, как парочка вломилась в зал, а теперь посетители только пялились на наемников.

— Ну вот… как везде, — лениво проронил первый. — Ну! Не тянем, убогие. Открываем пасти и говорим — один, два и так далее.

Призрак осуществлял перевод жарким шепотом под капюшоном, и Андрей понял, что похоже попался. Он, конечно, мог уже посчитать даже до ста на курни, но не на местном наречии. Даже если призрак будет суфлировать, то акцент его сразу выдаст. А дальше… дальше дело техники. Судя по всему, те кто его ищет кинули клич схватить всех «не говорящих на местном языке». А потом им только потребуется отсеять собранный народ, что лично ему ничем хорошим не грозило.

К счастью, наемников подвело хамство. Из-за столика у двери плавным движением поднялся совсем неприметный, но плотный мужичок. Шагнул к грубиянам и со словами:

— Сейчас я вас вежливости научу. Раз! Два! — незамысловато врезал кулаком каждому в морду. От этих ударов наемники разлетелись как кегли. После чего мужичок кинул на стол монетку и скользнул в дверь.

Пока наемники матерясь возились под столами, пытаясь встать, зал таверны мгновенно опустел. Дубов тоже подскочил к трактирщику, сунул монету, забрал сверток с едой и бросился к выходу. За первым поворотом дороги скользнул в лес и только там вздохнул облегченно.

— Да… надо тебе как-то решать с обороной, — протянул Мигуэнци. — Видел как их какой-то разбойник уложил? А ты каким-нибудь оружием владеешь?

— Оружием нет. Как-то не приняты у нас были всякие железяки в обиходе. Стрелять доводилось. Но толку-то здесь от такого. Хотя, в такой драке я мог бы одного человека вырубить. Было дело, занимался боксом и кикбоксингом. Но я не спортсмен. Только для самообороны. Если на кулаках, то что-то смог бы. Тем более, что тот парень бил хамов очень, я бы сказал, неумело. Просто сильно. А те и не уворачивались даже.

— Ты хочешь сказать, что смог бы тому кулачнику морду побить? — удивился призрак.

— Тому как раз не уверен. Он, похоже, очень силен в таком деле. А вот наемнику смог бы. Но, конечно, надо… Надо будет научиться орудовать чем-то поопаснее кулаков.

К вечеру путникам преградила путь огромная река. Ширина ее была, похоже, больше полукилометра. По водной глади в пределах видимости скользило целых три корабля. Суда были не маленькие, все гребные и с двумя мачтами. Ниже по течению виднелся крупный город, а перед городской стеной вздымался целый лес мачт.

Андрей воодушевленно углубился в карту. Наконец, удалось привязаться к местности. Река, судя по всему, была Дия. Она неспешно несла свои не такие уж чистые воды мимо нескольких центральных королевств и впадала в море на далеком юге.

Город был, похоже, Диядан. По крайней мере, других крупных городов на реке Дия в Индрии обозначено не было.

— Если удастся сесть на корабль, то можно уплыть подальше. Надеюсь, что мои поиски не охватят весь континент, — радовался Дубов.

— Там в устье, несколько вольных городов, которые не сильно жалуют эти центральные королевства, — подхватил призрак.

Андрей быстро нашел на карте россыпь крупных городов около моря и постарался запомнить названия, чтобы не поразить корабельщиков желанием плыть «куда-нибудь».

А уже через час беглецы рассматривали Диядан и порт из ближайшей к городу рощи. К счастью, порт был за городскими стенами, и чтобы попасть в него, никаких ворот проходить не требовалось.