Наследники Мишки Квакина. Том IV

Влад Костромин

Сборник «Наследники Мишки Квакина. Том IV».Является продолжением сборников «Наследники Мишки Квакина» том I – II – III. Вас снова ждут веселые и забавные, а порой и страшные, приключения юных костромят Пашки и Влада, их заумного хвастливого и скаредного отца, чопорной строгой и экономной матери, глупых жадных родственников и разнообразных деревенских друзей.

Даниил Галицкий

Той зимой я читал книгу «Даниил Галицкий» и по вечерам своими словами пересказывал Пашке.

— Рыбу сушеную с жидким медом ели, — поразился он.

— Тут так написано.

— Давай и мы так сделаем?

— Где мы зимой возьмем сушеную рыбу?

— Сами насушим. Папка же рыбы привез.

Отец ездил в Москву — учился заочно, получая второе высшее образование. Из Москвы, кроме рассказов о коварстве чем-то насоливших ему кавказцев, привозил невиданные в наших местах золотистые мандарины, «московсколетнюю» колбасу и непонятную, но вкусную, красную рыбу.

— Возьмем эту рыбу и засушим.

— Заметят.

— Ее же никто не ест, значит, она никому не нужна.

— Ну, не знаю. Где мы ее сушить будем? На чердаке сейчас холодно.

— Мы ее на батарею положим.

— Идея, — согласился я. — А мед жидкий где взять?

— Водой разведем, — подумав, предложил брат.

Так мы и сделали. Наковыряли из трехлитровой банки, подаренной дедушкой Шуриком, меда, развели горячей водой в другой банке. Рыбу порезали на куски и разложили по батареям. Затопили котел и за домашними делами про рыбу забыли.

Пришедший с работы отец раскочегарил котел еще сильнее и шандарахнул туда пару ведер угля. Полежал на диване, посмотрел телевизор и проголодался. Распевая:

— Нам нет преград на суше и в Ангоре, — он встал с дивана и потопал в прихожую. Открыл холодильник, окинул его внимательным взглядом.

— Валь, где рыба? — прокричал.

Мы с Пашкой напряглись.

— Я откуда знаю? — откликнулась из спальни мать, писавшая очередную пьесу под песни Добрынина.

— Куда она могла деться?

— Я откуда знаю? — мать раздраженно выключила магнитофон.

— Дети мои, — громко сказал отец, — ко мне.

Мы нехотя вышли в прихожую.

— Где красная рыба, хорьки?

— Я не брал, — поспешил откреститься Пашка.

— Ты не хорек, ты охорок мелкий! Влад, ты что скажешь? — отец внимательно смотрел на меня.

— Ну… там вроде была…

— Вот же растратчики! — из спальни показалась расстроенная мать. — У других дети как дети, а с нашими проглотами по миру пойдешь с протянутой рукой. Слопали рыбу к празднику и не подавились.

— Эти могут, — согласился отец. — Помнишь, как они три мешка яблок сметелили?

— Жрули несчастные, — нахмурилась мать. — И худые, как черти. Не в коня корм.

— Это от глистов, — авторитетно заявил отец. — Глистов им протравить, как поросятам, и все будет хорошо.

— И есть будут меньше?

— Конечно. Сейчас-то они и за себя и за глистов едят, а будут только за себя.

— Неужели глисты так много жрут? — удивилась мать.

— А ты думала! Бывает бычий цепень, так он вообще как удав длиной.

— Ну тебя, Витя, — брезгливо скривилась мать. — Вечно ты всякие мерзости за столом рассказываешь.

— Это биология, а не мерзость. Так что с ними будем делать? — кивнул на нас.

— Лишить на пару деньков еды. Будут знать в другой раз.

— И все? — отец не скрывал разочарования.

— А что ты предлагаешь? На мороз ночевать выгнать? — всплеснула руками мать.

— Можно выпороть, — без особого энтузиазма предложил отец.

— Вить, мне некогда. Хочешь пороть — пори. Но только что бы на улицу не убежали. Я потом не собираюсь за ними по сугробам полночи бегать.

— Ладно, — махнул рукой родитель, — живите пока.

— Насчет протравливания глистов ты подумай. Идея хорошая, — мать ушла в спальню и вскоре Добрынин снова заголосил про «синий туман».

— Синий туман и Костромин, — подхватил отец, — только один, только один, такой Костромин.

Мы от греха подальше юркнули обратно в комнату.

— Надо рыбу обратно положить, — прошептал я.

— Когда уйдет, — согласился Пашка, — сразу и положим.

Отец спев, с чувством глубокого удовлетворения выпил две рюмки молдавского коньяка и пошел на кухню помочиться в ведро из-под угля. Там ему на глаза попалась наша банка с медом. Недолго думая, он отпил половину банки, почесал затылок, помочился и допил оставшееся. Вернулся в прихожую, плюхнулся в продавленное кресло и закурил. Мы в это время пытались оторвать от батареи куски рыбы. Батарея была до того горячей, что рыба к ней пригорела. С трудом оторвали кусок, оставив половину на батарее.

— Если мы ее такую в холодильник положим, — сказал я, — то нам хана.

— Давай ее съедим, — Пашка был весь в отца и всегда думал, чем набить желудок — желательно краденным. Отец в этом был просто одержим: однажды даже подстроил пожар в больнице, где я лежал после аварии, чтобы утащить поднос котлет.

— Не знаю, — я задумался, прикидывая варианты.

— О чем это вы шепчетесь? — из-за занавесок дверного проема высунулась голова матери и подозрительно уставилась на нас.

— Мы ничего, — я уронил рыбу.

— Что-то замышляете, — мать вошла в комнату. — Чем это пахнет? — втянула носом воздух.

— Не знаю.

— Странно как-то. Что это на полу?

— Где? — попытался придуриться брат, но не тут то было.

— В Караганде! — звонкая оплеуха вернула Пашку к суровой реальности. — Подними это.

— Это не я! Это не я!!! — Пашка ловко нырнул под свою кровать и затаился там.

— Можно считать, что признание получено, — мать подняла изуродованный кусок, брезгливо понюхала, швырнула на стол, а сама уселась на Пашкину кровать и подпрыгнула, пытаясь продавившейся панцирной сеткой уязвить Пашку. — Падла ты, Павел, — подпрыгнула сильнее.

Я попытался незаметно отойти к выходу, но не тут-то было.

— Стоять! — нога матери перегородила проход меж кроватей. — Ты куда собрался?

— Я это…

— Ты тоже падла, — ласково обличила мать. — Ты же старший, ты примером для брата должен быть. А ты?

— А что я?

— Головка от буя! Не смей пререкаться с родной матерью! Думаешь, с чужой теткой лучше будет?!

— Я…

— Что ты разьякался, падла?! — бешеный взгляд матери зацепился за батарею. — А это что?! — палец беспощадно указал на злосчастную рыбу.

— Это…

— Что это? — медленно повторила мать, вскочив с кровати и шагнув к батарее.

— Рыба, — прошептал я и кинулся бежать.

Убежал недалеко. За занавеской влетел в упругий живот отца и отброшенный им шлепнулся спиной об боковую стенку шифоньера.

— Ты куда собрался? — отец вошел в комнату. — Валь, сознались?

— Вон туда посмотри, — палец матери указал на батарею.

— Что это?

— Твоя праздничная рыба. Точнее то, во что наши ироды превратили твою праздничную рыбу.

— Зачем? — искренне удивился отец и больно щелкнул меня по лбу.

— Мы в книжке прочитали… хотели попробовать.

— Говорила же, — удовлетворенно кивнула мать, — что зачитается, как Вася Кенюш. Книжки они никого еще до добра не доводили.

— Да, какое-то горе от ума получается, — отец плюхнулся на Пашкину кровать. — Мало мы их работой загружаем, что время на книжки остается. Надо не просто что бы картошку свиньям варили, а что бы чистили перед этим.

— Думаешь, поможет?

— Труд и не таких раздолбаев перековывал, можешь мне поверить. Не бог, а труд создал из обезьянов человека! — наставительно воздел палец папаша.

— Вить, ты поаккуратнее бы про Бога.

— Его же нет, — понизил голос отец.

— Мало ли…

— Ну…

— Что за книжку читали? — мать подошла и, взяв меня за плечо, крепко встряхнула. Я ударился затылком о шифоньер. — Аккуратнее, шифоньер не поцарапай, — досадливо поморщилась мать.

— «Даниил Галицкий»

— Что за ересь такая?

— Забавная книжка, — сказал отец, — я читал.

— Сжечь бы ее.

— Библиотечная, как ты ее сожжёшь? Деньги кто потом платить будет? Ты?

— Сжечь бы вместе с библиотекой.

— Тогда и клуб сгорит. Где пьесы будешь ставить?

— Ладно, убедил, — мать была натурой экономной, но артистичной, — жечь не будем.

— Оставим оболтусов без наказания? — отец дотянулся до батареи и, отрывая куски рыбы, бросал их в пасть.

— Почему же? Им дай слабину, так с комсомольским задором на шею вскочат. Устрою им «крокодилище», только этой книжкой. — «Крокодилище» — пытка, придуманная матерью. Она начинала долбить провинившегося по голове оранжевым томиком «Водители фрегатов» Н. Чуковского. А «крокодилище» потому, что путала Николая и Корнея Чуковских. «Доктора Айболита» очень любила и когда лечила нас от травм, то всегда цитировала. — Устрою назидательное наказание, на всякий случай, для профилактики. Отучу от чтения глупых книжек.

— «Даниилище» получится, ха-ха-ха, — отец пнул ногой под кровать, угодив в Пашку и утробно, будто комлевой филин, захохотал.