Наследники Мишки Квакина. Том III

Влад Костромин

Продолжение веселых и забавных, а порой и страшных, приключений юных костромят Пашки и Влада, их заумного хвастливого отца, чопорной строгой матери, глупых жадных родственников и деревенских друзей.

Доброта

— Раньше люди добрее были, — отец величественно закусывал соленым огурцом бренди «Слянчев бряг», — отзывчивее, как говорится, душевнее. Мы счастливы жить в одно время с вами, дорогой Леонид Ильич, — продекламировал с чувством.

— И не говори, — поддержала мать.

— Ладно, душеполезную беседу провел, апч-хи, — оглушительно чихнул. Плафон под потолком вздрогнул и закачался. — Теперь пора, как говорится, провести процедуры личной гигиены. Валь, что у нас там по графику?

— Надо ногти на ногах постричь, — сказала мать, сверившись с висевшем на стене перекидным календарем, — а то уже за палас цепляются.

— Это верно, — отец степенно встал, — за мной, дети мои.

Переглянувшись, мы понуро потащились навстречу пугающей процедуре. Ногти нам на ногах он рубил зубилом на украденной из кузницы большой наковальне.

— Мне в вашем возрасте овечьими ножницами ногти родитель стриг, — отпирая замок на двери мастерской, разглагольствовал отец. — Ясно, спиногрызы?

— Так точно, — мрачно отозвались мы.

— Ноги показывайте, — уселся на украденный в столовой стул и закурил «приму».

Мы покорно показали ноги.

— Влад, левую клади, — отец указал сигаретой на наковальню — Павел, ножницы, скальпель, пинцет.

— Какой пинцет? — испугался Пашка.

Глаза его бешено заметались за толстыми стеклами перемотанных синей изолентой очков.

— Шучу я, баран, — вздохнул отец. — Как хирург: ножницы, скальпель, — выбросил в открытую дверь окурок, тут же проглоченный петухом по кличке Петроний. — Зубило и молоток подай.

Брат подал с верстака инструменты. Я затаил дыхание. Отец, примерившись, отсек ноготь на большом пальце.

— Вот видите, какой я добрый? — отсекая следующий ноготь, трепался он. — В Новой Зеландии в племени маори вам бы долго пилили ногти острой ракушкой, а тут тюк и готово. Следующую ногу клади, — молоток бодро цокал по зубилу. — А негры какие-нибудь, пусть даже из Анголы, могли бы тебе и ногу на ужин оттяпать. Миклухо-Маклая съели, Кука съели, и вас бы схарчили.

— Кука не всего съели, — осмелился я поделиться прочитанным в книге «Водители фрегатов», — а только нижнюю челюсть и немного мяса.

— Умный очень? — глаза отца по кошачьи сузились и я почувствовал холодное прикосновение к мизинцу. — Вот сейчас рука дрогнет и тебя потом без пальца в армию не возьмут… Так съели Кука или нет?

— Съели, съели, — я торопливо закивал головой.

— Вот видишь, — зубило съехало с пальца. — Высоцкому виднее, чем тебе.

— Ногти собрать не забудьте, — в дверях как приведение возникла мать. — Чтобы порчи на вас, дурачье, никто не навел.