Черный рыцарь Артур Ярош. Книга 3. Защитник униженных

Виктор фон Фальк, 1912

Заключительная часть серии романов о поождениях разбойника Артура Яроша. Он был не только храбрым разбойничьим атаманом и гениальным авантюристом, но также и ревностным патриотом, великим народным героем и борцом за свободу. Король разбойников, он лишь по капризу жестокий судьбы достиг этого ужасного величия на своем кровавом пути! Кто толкнул его на этот тернистый путь? Жестокая судьба, полная несчастий и трагедий жизнь, злые, корыстные враги – и благородное сердце его, возмущавшееся против зла и насилия, против произвола тиранов. С самой колыбели злой рок преследовал его, но самый жестокий удар судьба послала ему, когда он был студентом. Маркиз Дельмонт, наместник германского княжества и жестокий тиран, человек без чести и совести, обрек на смертную казнь любимую Ярошем молодую девушку, прекрасную Елизавету Бах. Благородный юноша заступился за ту, которой принадлежало его сердце, он взял на себя великое дело страшной мести. С этого дня Артур Ярош покинул мир и людей, с этого дня он стал разбойником – мстителем, королем атаманов, Чёрным Рыцарем! В нашем романе, захватывающем по своему содержанию, мы представляем нашим читателям трагическую историю его жизни и великой борьбы человека за жизнь, свободу и любовь!

Глава 67. Печальная повесть

«Мое имя Николай Пухлер, — начал француз свой рассказ, когда его трое слушателей снова уселись на своих местах, — и я родился в замке одного графа, у которого мой отец служил кучером.

С самого детства я выполнял разную черную работу.

Сначала я исполнял должность поваренка на кухне, помогая всем слугам и служанкам замка. Взрослым мальчиком я служил на конюшне чем-то вроде помощника своего отца. Словом, меня готовили в кучера, и, может быть, я когда-нибудь занял бы место своего отца.

Но судьба решила иначе.

Меня еще в детстве называли буйным мальчиком, и я часто подвергался более или менее строгим наказаниям за ту или другую наглость. Еще мальчиком я обладал необыкновенной силой, я был рослым, широкоплечим, не по летам. Я не давал спуску никому, и старшие слуги часто жаловались на меня отцу, наказания нисколько не страшили меня.

Однажды со мной приключился случай сам по себе незначительный, который, однако, послужил началом этой трагедии, жертвой которой вы видите меня теперь пред собой, мои почтенные слушатели.

Управляющим графского замка был некий Жан Катильон, не молодой уже человек, холостой, но известный во всем замке, как злой и грубый тиран. Кроме того, он пользовался дурней славой гнусного развратника. Указывали на десятки жертв этого скота в образе человека.

У этого управляющего, была огромная собака, которую он берег и хранил, как самое дорогое для него во всем мире. Казалось, этот человек, в котором, по-видимому, не было ни искры человеческого чувства, посвятил всю свою привязанность этому четвероногому другу. И по капризному случаю угодно было, чтобы эта собака управляющего играла такую роковую роль в моей жизни.

У меня была маленькая сестричка Анна. Она была моложе меня шестью годами, но я любил играть с ней как с ровесницей. Она была восхитительно мила, и вся прислуга замка баловала ее и забавлялась с ней.

Однажды пред вечером я вышел из господской кухни на двор, по какому-то делу, и вдруг я услышал отчаянный детский крик.

Я сейчас узнал голос своей сестрички.

С быстротой молнии я бросился к конюшне, откуда донесся этот крик. Моим глазам представилась страшная картина. Анна лежала на земле, крича и мечась, а огромная собака управляющего ухватилась зубами за ее платьице, громко рыча и сверкая глазами.

Мне было тогда двенадцать лет, но в храбрости и энергии я не уступал любому взрослому юноше. Я сейчас же бросился на собаку, которая увидев неожиданного врага, сейчас выпустила свою жертву.

Но в тот же миг, она, словно обезумев, накинулась на меня с широко раскрытой пастью, в которой сверкали страшные зубы. Я ничем не был вооружен, и палки не было под рукой, но, ни мига немедля, подскочил к собаке и обхватил ее шею обеими руками.

Животное готово было вонзить свои острые зубы в мою щеку, но мои пальцы сдавили ей горло, словно железные тиски. Напрасно собака яростно выла и мотала головой, ей не удалось освободиться от моих тисков. Минуту спустя она издала последнее хрипение. Я отскочил от мертвого тела животного.

Вам, мои почтенные слушатели, может показаться невероятным то, что вы скоро услышите, но, к сожалению, это горькая правда. Мой невольный поступок имел для меня роковые последствия. Может быть, именно этот случай послужил началом всех постигших меня впоследствии бедствий.

Узнав о том, что я задушил его собаку, управляющий Катильон, пришел в бешеную ярость.

Я не стану описывать всю страшную сцену, разыгравшуюся тогда в замке. Вкратце скажу вам, что управляющий ворвался в нашу квартиру с тремя слугами и меня подвергли жестокому истязанию. Кровь лилась по моему телу, и я поклялся отомстить негодному управляющему.

Полгода спустя я сдержал свою клятву, и, подстерегши Жана Катильона в лесу, я из своей засады ударил его камнем в голову с такой силой, что он упал, лишившись сознания. Я, конечно, побежал домой, как ни в чем не бывало.

Управляющего же пред вечером принесли два дровосека, случайно нашедшие его в лесу. Против меня не было никаких улик, и никто не мог обвинить меня в этом нападении из-за угла.

Но ясно было, что управляющий в глубине своей души подозревал правду и догадывался, кому он был обязан этим ударом, благодаря которому он прохворал несколько месяцев. С тех пор я почувствовал, что в этом человеке я нашел непримиримого врага и весьма опасного.

Прошло много лет. Я стал уже юношей, а моя сестра Анна в шестнадцать лет сделалась прекрасной миловидной девушкой, прославившейся своей красотой во всей окрестности.

Мой отец занимал тогда должность помощника лесничего, так как после его болезни продолжавшейся около года ему трудно было исполнять прежнюю службу кучера.

Я жил при отце и помогал ему в лесу. Кроме того, нам отвели небольшой участок земли, который я обрабатывал.

Был прекрасный летний вечер, когда я возвращался с поля в наш маленький лесной домик. Я шел медленно, низко спустив голову и погруженный в какие-то думы. Но еще на расстоянии в несколько сотен шагов от нашего домика я был несколько изумлен и устремил глаза вперед. У забора пред нашим домиком стояла привязанная лошадь, которую я сейчас узнал. Я сам не мог отдать себе отчета в своем чувстве, но смутился. Тревога вдруг сдавила мне сердце, и я невольно прибавил шаг.

Несколько минут спустя, я уже очутился у двери нашего дома, но прежде чем войти, я прильнул глазами к небольшой щели. Я увидел Анну и стоявшего возле нее Жана Катильона. Я сейчас узнал ненавистного управляющего, хотя он стоял ко мне спиной.

В правой руке он держал кружку, из которой он пил, но я, почему-то был уверен, что жажда послужила ему только предлогом, чтобы проникнуть в наш дом.

— Ваша ключевая вода свежа и холодна, прекрасная Анна, — услышал я льстивый голос ненавистного негодяя, — после долгой и утомительной верховой езды весьма приятно освежить себя холодной водой из таких прекрасных рук.

Моя сестра не удостоила его и взглядом, повернув к нему спиной, она продолжала свою работу, что конечно привело негодяя в сильную ярость.

— Ты сестра Николая, самого буйного парня во всем околотке, — продолжал негодяй с трудом подавляя свою злобу, — Кто вообразил бы, что с этим диким растением могла бы вырасти такая прекрасная роза.

Но сестра продолжала молчать, не взглянув на него.

— Как зовут тебя, милое дитя?

— Анна!

— Ах, прекрасная Анна, если бы ты пришла ко мне в замок! У меня там много прекрасных вещиц, которые я подарил бы тебе. Твою белоснежную шею я украсил бы жемчугом, твою милую головку…

Но он не закончил своей фразы, ибо при последних словах он протянул руку к талии моей сестры. Этого было уже слишком много. В сильном возмущении Анна изо всех сил оттолкнула его.

Я уже был готов ворваться в дом, но я остановился, увидев, что моя сестрица сама сумела постоять за себя.

Катильон зашатался и сильно ударился о край плиты. Тяжело вздыхая, он держался за ушибленный бок, метая яростные взгляды на прекрасную девушку, которая так сурово ответила на его соблазнительные слова.

— Как вижу, в твоих жилах течет кровь твоего брата, — прошипел негодяй, — но постой-ка, я усмирю твою прыть! Мы еще увидимся.

И нахлобучив на голову свою шапку, он повернул к двери, но на пороге он столкнулся со мной.

Он хотел проскользнуть мимо меня, но я остановил его.

— На пару слов, мсье! — воскликнул я.

— Оставь меня в покое, — возразил он, боязливо взглянув на меня.

Катильон побаивался меня. Был ли он ясновидцем? Или он видел во сне лицо того, по милости которого…

Впрочем, я не хочу забегать вперед в своем рассказе.

— Мсье… я хотел сказать вам пару слов, — сказал я. — Не являйтесь впредь под тем или другим предлогом в дом бедных людей, чтобы соблазнять недостойными словами честных и невинных девушек.

— Дурак! — произнес он сквозь стиснутые зубы, выскочив в дверь. Ты слишком глуп, если не понимаешь, что я пошутил… Впрочем, я не стану оправдываться пред таким мальчишкой.

При последних словах, негодяй вскочил на свою лошадь и ускакал с быстротой ветра. Я заметил, что моя сестра с облегчением вздохнула.

— Дорогой брат. — сказала она, нежно обняв меня обеими руками, — Я сильно тревожусь… Тебе не следовало оскорблять управляющего… Я боюсь его мести.

Я всячески утешал свою сестру и старался успокоить ее.

Когда мы рассказали об этом случае своим родителям, они также встревожились, предсказывая, что управляющий найдет предлог, чтобы жестоко отомстить мне.

Однако, их опасения, казалось, были не основательны. Можно было подумать, что негодный управляющий не только забыл мою обиду, но стал даже снисходительнее и ласковее к моим родителям.

Время проходило, а мой отец начал даже подумывать, будто я несправедливо оскорбил тогда управляющего, что он вовсе не имел серьезного намерения обижать нашу Анну. Но я не разделял оптимизма моего отца.

Мне казалось, что все это спокойствие было только наружное, что под этой холодной корой таился вулканический огонь, который в одно пасмурное утро обрушится на нашу голову уничтожающей все лавой.

Я замечал, что управляющий часто бродил в окрестностях нашего домика, очевидно ища случая встретить мою сестру и поговорить с ней. Но мы с тех пор тщательно берегли Анну, и без особой нужды она не отлучалась из дому.

Прошло еще несколько времени.

Между тем наступил день, в который я должен был отправиться в ближайший город, чтобы отбывать воинскую повинность.

Я был, конечно, принят на службу, и несколько дней спустя, я должен был расстаться с родителями и Анной, ибо полк, в который я был назначен, находился далеко от моего родного дома».

* * *

Пухлер замолк, как бы желая немного отдохнуть и собраться с мыслями.

Его лицо приняло теперь еще более мрачное и суровое выражение.

Старый князь и лорд Вардмур с живым интересом глядели на этого гиганта, на мужественном лице которого ясно отражались роковые следы долгой мучительной, душевной скорби.

Елизавета устремила полный участия взор на этого простодушного человека, который в этот вечер спас ее от великой беды.

Но вот Пухлер откинул назад голову и, проведя рукой по лбу, взглянул на своих слушателей, прежде чем продолжить свой рассказ.