Дорога домой. Пришлые-3

Виктор Гутеев

Кто-то незримый усиливает натиск. Чья-то злая воля упорно тянет столкнувшиеся расы к лишь ей известным целям. Круговорот событий, вбирая в себя всё новые миры и жизни, неуклонно катится к финалу. По замыслам неведомых режиссёров последнюю точку в многолетней войне должен поставить прибившийся к Республике землянин. И он её поставит, но вряд ли высшие сановники воюющих сторон могли предположить, что истинные причины конфликта даже после победы останутся им неведомы.

Глава 2

Раора. Новая Республика.

Дорога к месту заключения заняла почти неделю. Два межпространственных перехода, сутки на маршевой тяге, борт армейского бота, инструктаж, экскурс по комплексу для содержания провинившихся военнослужащих и, наконец, ворота блока, в котором Алексею предстояло дождаться окончания войны.

— Пошёл, — скомандовал охранник, когда створка ворот лениво сдвинулась в сторону.

Оказавшись в центре пустого тамбура с двумя ведущими в блок плотно закрытыми дверьми, Алексей остановился.

— Осужденный майор Алексей Вольнов, — глядя на расположенный под потолком объектив камеры, лениво молвит конвоир, — присвоенный номер семьсот четыре, блок номер два. Дверь открыть. Заходим, — подтолкнул он Алексея, когда одна из дверей, щёлкнув запорами, медленно распахнулась.

Одноэтажный тюремный блок встретил многоголосым гулом. Переступив порог, Алексей оказался на краю длинного широкого коридора, делящего пространство здания на две половины. Увидев расположенные по обеим сторонам коридора спальные места, Алексей немного расслабился. Вместо одиночных камер, которые он успел люто возненавидеть и почему-то ожидал здесь увидеть, пространство блока делят стандартные армейские кубрики, рассчитанные каждый на восемь человек и не имеющие дверей и запоров. Отсекающие жилое пространство от коридора перегородки, напоминающие мелкозернистые сетки, позволяют видеть, что происходит в каждом отдельно взятом кубрике.

Судя по времени, заключённые вот-вот пообедали и теперь маяться от безделья.

Шагая мимо кубриков, Алексей с интересом наблюдает за бытом бывших военнослужащих, в ряды которых предстоит влиться. Кто-то спит на стоявших вдоль стен койках, кто-то, сидит за установленным в каждом кубрике столом, занимается своими делами.

Сидельцы, одетые в полевую, без знаков различия форму пехоты и лёгкие тапки, меряют новичка заинтересованными взглядами. В основной своей массе молодые заключённые без оглядки на вмонтированные в потолок системы наблюдения оживлённо общаются и свободно передвигаются из кубрика в кубрик.

Проходя мимо столовой и зоны отдыха Алексей улыбнулся, настроение заметно поднялось. Просторный, оснащённый всем необходимым спортивный зал, терминалы, голограф и реабилитационные зоны после одиночной камеры изолятора по-настоящему радуют глаз.

— А женщин здесь случайно не выдают? — кивнув в сторону залов, спросил он конвоира.

— Размечтался, — ощерился тот, выставив ровные лошадиные зубы, — у вас тут и так не наказание, а рай бесконечный. А пройди слух, что тут ещё и женщин держат, то вся республиканская армия здесь через месяц будет.

Не ответивший во время следования по территории комплекса ни на один вопрос, конвоир внутри блока сделался более чем словоохотливым, и Алексей не преминул этим воспользоваться.

— Сколько здесь заключённых?

— Четыреста в первом блоке, четыреста во втором.

— А как зовут планету, на которой мы находимся?

Алексей напрягся: причины, по которым его даже не посвятили в название системы, были непонятны, но ни в ведомстве Дэйсона, ни во время перелёта никто этого сделать так и не удосужился.

— Раора, — без промедления ответил конвоир.

— Сюда тянут всех горе-вояк?

— Нет, здесь сидят за тяжёлые преступления. В Республике есть ещё один дисциплинарный комплекс, но там три месяца физических работ, неделя подготовки, и вперёд на передний край. С такими статьями и сроками, как у вас, отбывают только на Раоре.

— Сколько в блоке офицеров?

— Вместе с тобой сорок три, остальные — рядовые и сержанты. Ты не обнадёживайся, здесь ваши звания — пустой звук, придётся быть наравне со всеми.

Пройдя ещё пару десятков метров остановились.

— Пришли, — сообщил конвоир и, подтолкнув Алексея, вошёл вслед за ним в кубрик, — принимайте пополнение, — заявил он, — та-а-ак, — глядя в экран нарукавного планшета, выдохнул конвоир, — твоя, — указал он на крайнюю койку и, больше ничего не сказав, растворился среди прогуливающихся по коридору осужденных.

— Доброго всем дня, — поприветствовал Алексей соседей, кидая небогатые пожитки на указанную койку.

Четверо сидящих за столом и трое переваривающих сытный обед лёжа на койках на его приветствие никак не отреагировали. Молчание немного покоробило, но, решив не делать скороспелых выводов, Алексей шагнул к стоящему между койками столу.

Дневной свет, падая на его поверхность, отражается от ярких карточек настольной игры. Подойдя к упорно не обращающей на него внимания четвёрке, Алексей вновь попытался завязать разговор.

— Ну что, соседи, давайте знакомиться? Меня зовут…

— Мы знаем, как тебя зовут, — перебивший Алексея голос принадлежит лежащему на койке совершенно лысому, крепкому на вид пехотинцу.

Неприязненные интонации в его голосе мгновенно смыли с лица Алексея доброжелательность. Посмотрев на сокамерников другими глазами, сразу отметил, что здесь нет малолетних только призванных на службу солдатиков; в кубрике сидят матёрые мужики, возраст которых по оценкам Алексея варьируется от двадцати пяти до тридцати с лишним. Заглянув в глаза одному из них, быстро себя поправил. Моложавое лицо и спортивную фигуру выдала сетка морщин вокруг глаз и взгляд пожившего на этом свете человека.

Все семеро смотрят на Алексея. В их глазах ожидание продолжения, и Алексей не собирается с этим тянуть.

— Дальше, — глядя на лысого, сказал он.

— Дальше что? — закинув обе ладони за голову и не отводя взгляда, интересуется тот.

— Ты сказал, что знаешь, как меня зовут. Что дальше?

— Да мне совершенно неважно, как там тебя зовут, мне достаточно знать то, что ты тёрся при штабе флота.

Вспомнилась Земля. Вспомнив знакомых сидельцев, в рассказах которых часто присутствовало упоминание о том, что о любом вновь прибывшем зона узнает всё раньше, чем он туда прибудет.

Дэйсон, — вспыхнуло в голове причастное к этому имя. Совершенно очевидно, что знать об Алексее всё местной администрации совершенно незачем, вот ведомство и сочинило легенду, взяв отрезок из его прошлой жизни. Алексей допустил, что, составляя легенду, Дэйсон рассчитывал, что звание офицера генерального штаба облегчит ему жизнь, но оказалось, что это стало причиной напряжения. Стройную историю о штабных буднях пришлось откинуть и объясняться дальше.

— И чем тебе не понравилась моя должность?

— А тем, — лысый пехотинец обвёл взглядом прислушивающихся к разговору сокамерников и усмехнулся, — тем, что из-за такой же девочки, как ты, одна половина моей роты превратилась в фарш, а вторая после коллективной казни вашего ублюдка вот уже два месяца пребывает здесь.

— Вставай.

Начинать знакомство так ой как не хочется, но по взглядам видно, что оскорбления на этом не закончатся, и рано или поздно придётся разъяснять. Столкнувшись с необходимостью отстоять место под солнцем, Алексей начал заводиться.

— Вставай, сказал, обезьяна, — процедил он сквозь зубы и, видя, что лысый не торопится, с силой пнул стойку кровати.

От встряски сработал механизм складывания. Прокрутившись пол-оборота, платформа кровати, сбросив здоровяка на пол, ушла в стенную нишу. Проворно вскочив, лысый крепыш кинулся на обидчика.

Поднырнув под просвистевший над макушкой кулак, Алексей, не отводя взгляда от открытой шеи противника, выждал момент, но ударить не успел. Несколько человек схватили со спины, повисли на руках. Вновь кинувшегося на Алексея здоровяка остановил резкий окрик.

— Стоять.

Подойдя к метающему из глаз молнии пехотинцу, старший обитатель камеры успокаивающе хлопнул того по плечу.

— Спокойно, лейтенант, зачем нам проблемы. Он к нашей беде непричастен, что ты взъелся.

— Все они одинаковые, — цедит здоровяк, — что тот, что этот, что все остальные. Убил бы.

— Руки убрали, — устав слышать за спиной сиплое дыхание, скомандовал Алексей.

Дождавшись кивка старшего, висевшая на руках и спине троица разжала руки, отошла в сторону. Обернувшись, Алексей увидел, что в кубрике полно недобро смотрящих на него крепких парней, да и в коридоре собралось человек под полсотни.

Пока Алексей крутил головой, вездесущий старший оказался рядом и, взяв его за предплечье, потянул в сторонку от мучающегося с запором кровати, бубнящего под нос проклятия бывшего лейтенанта.

— Меня зовут Лим, прежде тоже носил звание майора. Кто ты?

— Алексей.

— Странное имя, откуда родом?

— Неважно.

— Неважно так неважно, — согласился Лим, — ну, так вот, — продолжил он, — случилось так, что моя рота, бравые остатки которой ты видишь перед собой, — он демонстративно обвёл взглядом уже добрую сотню бойцов, собравшихся в коридоре напротив кубрика, — оказались здесь из-за конфликта, связанного с одним из твоих сослуживцев. Ты его, наверное, знал, но это не суть важно. Тебе с твоей должностью просто не повезло. Попав сюда, ты, майор, оказался среди людей, которые враждебно относятся к штабным штанотёрам, и поэтому мой тебе совет. Удаль свою ты показывай перед связистками штабными, а здесь народ бывалый, обстрелянный, громких звуков не любящий и на расправу скорый, в этом один из твоих сослуживцев убедился лично. Поэтому, Алексей, сиди тихо, не груби, и будешь жить долго и счастливо. Понял меня? — холодно улыбнулся он на последнем слове.

— Понял тебя, — ответил Алексей, — грубить не буду, но если вот это тело, — кивнул он в сторону вновь завалившегося на койку лейтенанта, — ещё хоть раз пискнет в мою сторону, то я сделаю из него ту самую девочку, которой он меня тут недавно обозвал. Надеюсь, ты, бывший майор, тоже меня понял?

В коридоре послышалась приглушённая брань и сдавленные смешки.

— Командир, — донеслось из коридора, — позволь Краусу хоть пару минут с ним побеседовать. Похоже, этот прыщ штабной до сих пор не понял, где оказался.

— Позволь, командир, — выслушав обещания штабного майора, бывший лейтенант вновь поднялся с койки и теперь, стоя в центре кубрика, с вызовом смотрит на Алексея, — я даже ничего ему не сломаю, обещаю.

— Давай, — чувствуя как злость комом встаёт в горле говорит Алексей.

Действие порядком затянулось, и он начал по-настоящему выходить из себя. Копившееся последние недели раздражение нашло выход, и сейчас, выжигая взглядом глаза лейтенанта, Алексей всё явственней понимает, в какой форме оно выйдет наружу.

— Давай, ты, обезьяна, — уже не сдерживая ни слов, ни эмоций, цедит Алексей, — ты и я, вдвоём. Предупреждаю сразу, — повысил он голос и обвёл взглядом набившихся в кубрик сослуживцев лейтенанта, — если кто влезет в драку, буду убивать.

Здравомыслие пытается подать голос, но сдавать назад поздно. Алексей понимает: бросая вызов разжалованному лейтенанту, он бросает вызов всей сотне. Воинам, которых лишили наград и званий, тем самым превратив воинское подразделение в сборище не связанных ни долгом, ни присягой злых мужиков. Единственный, кто сдерживает ополчившихся на штабников солдат, их бывший командир, которому бойцы формально уже не подчиняются, но на деле беспрекословно слушают.

На скулах лейтенанта играют желваки, кулаки сжаты, взгляд буравит Алексея. Казалось, ничто не сможет предотвратить драку, но бывший майор придерживался иного мнения.

— Лейтенант, — не повышая тона, спокойно произнёс он, — сядь на место.

На глазах Алексея пышущее ненавистью лицо Крауса изменилось, и он, бросив на Алексея колючий взгляд, покорно отправился к своей койке.

— И ты, майор, меру знай. Ну а вы что собрались, — обратился он к набившимся в кубрик пехотинцам, — разбежались быстро.

Кубрик опустел, бывший майор парой слов разбавил собравшуюся толпу. Спустя минуты четверо обитателей кубрика как ни в чём не бывало сражаются в прерванную игру, а остальные либо спят, либо делают вид.

Осенние сумерки, быстро вытесняя дневной свет, запускают реле, и погруженная в полумрак территория комплекса озаряется электрическими огнями. Ворвавшись в окно, яркий искусственный свет разбавил полутьму кубрика и разбудил Алексея.

— Прикрой, лучше здесь добавим, — расслышал он хрипловатый голос майора.

Повинуясь повороту регулятора, закачанный в оконные стеклопакет газ потерял прозрачность, опять погрузив кубрик в сумрак. Под потолком набрали яркость световые панели.

Проснувшись, продолжал неподвижно лежать. В памяти всплыл инцидент, и Алексей принялся размышлять по поводу дальнейших своих действий.

Ситуация дрянная, но, вспомнив всё до мельчайших подробностей, Алексей пришел к выводу, что ссоры было не избежать и действовал он правильно. Огорчало предвзятое к себе отношения роты Лима, однако, рассудив, что в блоке четыреста человек и вакуум общения ему не грозит, Алексей вытеснил досаду из головы.

Отбросив мысли, прислушался к текущей в кубрике неторопливой беседе. Сидящих за столом людей он не видит. Лежит ногами к коридору, в поле зрения лишь пустая койку справа, а вертеть головой, выдавая своё присутствие, пока не хотелось. Да и не требовалось. Сокамерники соблюдением тишины особо не утруждаются.

— Почти полмесяца вахны их не трогали. Зато потом надавили так, что к концу третьей недели боёв под ружьё встали даже полотёры, — вещает рассказчик, — прикинь войско, — усмехнулся он, — тысяча пехотинцев, пара тысяч матросов, уцелевших после уничтожения оборонявшего Глупую флота, и сотня тысяч учёных, которые кроме столовых и лабораторных приборов в руках ничего не держали.

— Говорят, погибло их немало, — перебил кто-то рассказчика.

— Да, — равнодушно отозвался тот, — чтим память, но суть не в этом, — вернулся он к прерванному рассказу. Бесконечные бои уже к исходу второго месяца опустошили арсеналы. Вот умники и задумались, как жить дальше. Додумались до того, что начали в экспериментальный образец телепорта сгружать грунт, взрывчатку, мусор всякий и отправлять на висящие над планетоидом вахновские корабли. Взрывчатка быстро кончилась, но из строя вывели не один десяток их посудин, а заодно отвадили вахнов рядом с Глупой шляться. Но главное не это: был там среди них один вообще гениальный, вот он и придумал вместо камней отправить вахнам содержимое очистных ёмкостей. Сказано-сделано, быстро соорудили канал подачи нечистот в камеру телепорта и принялись ждать. Когда вновь засекли идущий к ним флот вахнов, быстренько им отгрузили накопленное за годы эксплуатации.

— Во умылись.

— И нанюхались, — послышались довольные реплики.

— Тихо, — оборвал их рассказчик, — когда корабли подошли, оказалось, что это прибывший на выручку Республиканский флот. Потом выяснилось, что на Глупой действовал старый код распознавания, а эскадра не успела предупредить защитников о подходе. За что и поплатились. Говорят, первые тонны нечистот сгрузили аккурат на мостик флагмана, где в тот момент находился командующий эскадрой.

На какое-то время в кубрике повисла тишина.

— А ты откуда всё это знаешь? — с долей подозрения спросил разжалованный майор.

— Дружок рассказал, он оборонял Глупую.

— Твой дружок врёт.

Население кубрика как по команде обернулось. Алексей поднялся, поправил одежду и, повернувшись к сокамерникам, продолжил.

— На Глупой он, может, и присутствовал, но того, о чём ты рассказал, не было. К третьей неделе штурма вахны определили и выбили почти все питающие станции. Энергии не хватало даже на регенерацию воздуха. К подходу первых республиканских флотов всё, что дышало и могло сопротивляться, обороняло сеть лабораторий, находящихся на глубине трёх километров. Поверхность планетоида контролировали вахны, так что о подходе флота остатки гарнизона узнали, когда наверху начался бой. А оба телепорта, находящиеся в то время на Глупой, были уничтожены, как только стало известно, где именно оказался планетоид.

***

Аркана. Новая Республика.

Стоило звезде лениво выползти из-за горизонта, как промозглая ночная мгла нехотя отступила под натиском нового дня. Рассыпавшись яркими брызгами, миллионы лучей, играя бликами на ряби водоёмов и окнах квартир, стряхнули с вновь отвоёванных у ночи территорий сонное умиротворение. В утреннем небе появились стайки птиц, что в погоне за мошкарой дерутся друг с другом, издавая при этом громкие щёлкающие трели.

Словно вторя их языку, защёлкали реле, отключая освещение улиц. Яркий огненный шар оторвался от горизонта и окончательно вымел ночную тьму и прохладу.

В то самое время, когда утренние лучи озарили ущелья городских улиц, жители Арканы, пробуждаются ото сна, зевая и потягиваясь, идут в ванные комнаты, готовят завтрак, строят планы.

Среди населения двухмиллиардного мегаполиса, проснувшегося этим утром, живёт Димка, шестилетний сорванец, который, глядя, как мать греет завтрак, тоже строит планы. Они зародились давно, но приступить к их исполнению мальчик решил именно сегодня.

Димка незаметно сунул руку под майку и погладил нагретый телом пластиковый прямоугольник, с помощью которого двое верных друзей надеялись осуществить свои планы.

— Малыш, что там у тебя? — заметив копошение за пазухой, спросила мама, — покажи.

Димка обомлел. Зная, что если мама увидит с таким трудом стащенную у неё же отцовскую карту, то мечты о побеге так и останутся мечтами. Пришлось импровизировать.

— Чешется, — яростно скребя пятернёй под майкой, соврал он.

— Покажи.

— Ага, — возмущённо фыркнул Димка, соскакивая с табуретки, — ты девочка, а девчонкам я живот не показываю.

Радуясь, что обычно требовательная в таких вопросах мать на этот раз не стала настаивать, Димка шмыгнул в детскую и спрятал карту доступа в посадочную зону космодрома в карман уличных брюк.

Предстоящее пугает и манит одновременно. Взглянув на часы, Димка не удержался и, щёлкнув по сенсору, призвал к жизни голограф, где, выбрав адрес, вызвал соратника.

— Чего так рано? — опасливо оглянувшись, шёпотом спросил худощавый образ Брэди, вывешенный голографом над письменным столом.

— Узнать хотел, не испугался?

— Нет, — Брэди с такой силой тряхнул головой, что слетевший ночной чепчик обнажил белобрысую макушку, — а что мне бояться, ведь мы на войну едем, вместо отцов в бой ходить, так все делают, вон у дяди Джерда папку убили, так он вмиг вместо него на войну уехал….

— Ладно, — перебил друга Димка, — как только мать выпустит, давай ко мне и в порт.

Выключив голограф, Димка прислушался к происходящему в родительской комнате. Ожидания оправдались. С того самого дня, как погиб отец, мама каждые вторые выходные месяца встречалась с такими же грустными тётями. Сегодня мама весь день будет плакать.

Подойдя к окну, в который уже раз устремил взор на корпуса космопорта, возведённые на том берегу омывающего окраины города озера.

В этот момент один из пассажирских челноков, курсирующих между портом и висящими на орбите лайнерами, оседлав столбы реактивных потоков, медленно пополз в небесную высь. Сердце мальчишки всколыхнулось от сладостных предчувствий. Димка смотрит, а челнок уходит всё выше и выше и наконец, превратившись в едва заметную точку, окончательно пропадает из вида.

***

Аркана осталась позади, и провожаемый мальчишкой кораблик очень быстро оказался в чернильной стуже космического пространства. Переложив функции управления на автоматику, пилот челнока откинулся на спинку и принялся лениво наблюдать за царившей в предпланетном пространстве суетой. По лобовому остеклению кабины медленно поползли электронные метки плывущих мимо объектов.

Маневрируя среди оборонных спутников, орбитальных доков, грузовых терминалов и снующих между ними судов обслуживания, автопилот уверенно ведёт челнок к шлюзу висящего на удалённой орбите лайнера.

На остеклении вспыхнули и тут же погасли метки патрулирующего пространство крыла штурмовиков. Вскоре по правому борту навстречу потянулись длинные ремонтные доки, на стапелях которых полным ходом идёт восстановление потрёпанных эсминцев и пары выделяющихся габаритами линкоров. Вокруг кораблей снуют сотни всевозможных ремонтных аппаратов. Сверкает сварка, сверкают вспышки манёвровых двигателей роботизированных мини-буксиров, подающих к кораблям массивные бронеплиты и уже целиком собранные отсеки. Какое-то время пилот смотрит, как к оголённым рёбрам жесткости кормы линкора с ювелирной точностью подводят одну из орудийных надстроек и медленно опускают её на корпус. К работе приступили ремонтные механизмы, стремясь в срок завершить замену повреждённых участков.

Миновав доки, песчинка челнока подошла к огромной, мерцающей яркой иллюминацией громаде пассажирского лайнера, и скрылась в недрах причальной палубы. Вскоре стыковочные системы лайнера выплюнули высадивший пассажиров челнок обратно в космос.