Дом невезения. Рассказы и фельетоны

Виктор Александрович Минаков

Произведения, включенные в сборник, написаны по следам и под впечатлением событий, происходивших в 1985—2008 годы. Они адресованы тем, кто умеет читать: кто способен увидеть в написанном большее, увидеть за срубленным деревом лес, а также самих лесорубов. А это, по убеждению автора, – широкий круг современных читателей.

Сложное интервью

Малахов, директор рыбного комбината, человек солидного возраста, представительный, имеющий опыт общения с людьми из разного круга, чувствовал себя неуютно и скованно в беседе с дотошным корреспондентом, сидевшим перед ним в его, директорском, кабинете.

Корреспондент все пытался узнать, как здесь, в районной глубинке, идет перестройка командной системы, признанной центром порочной и пагубной и потому искореняемой им повсеместно.

Отвечать откровенно Малахову не хотелось — жизнь научила его быть осторожным в оценке других, особенно вышестоящих. «Приезжему что, — думал Малахов, — он пораспрашивал и уехал, а мне здесь жить и работать… Потом, чем закончится вся эта ломка, кто сейчас знает наверное?»..

— А как складываются у вас теперь отношения с руководством района? — наседал корреспондент. — Как оно, по-вашему, перестроилось?

Двигая по столу очки в изящной оправе, Малахов вымученно тянул:

— Видите ли, район у нас сельский… Традиции здесь очень сильны… Нет, перемены, конечно, заметны, тем паче после того, как райкомы закрыли… Теперь мы контактируем все больше с районным советом. Хотя мы расположены в разных поселках, но контакт держим плотный.

— А кто сейчас в районном совете?

— Председатель?.. Григорьев. Первый секретарь райкома партии. Бывший уже, конечно, теперь… Его, значит, выбрали… Он совмещал вначале оба поста, а потом перешел в райсовет окончательно, тем более, что райкомы прикрыли… С ним у нас связь постоянная: звонит, советует, интересуется…

Как бы в подтверждение слов Малахова по селектору раздался голос секретаря:

— Владислав Александрович, вас просит Григорьев.

— Видите, — усмехнулся криво директор. — Только что о нем говорили. Сейчас будем распределять нашу продукцию: сколько направить рыбкоопу, сколько кому еще, по бартеру.. Он у нас любит распределять…

Однако в этот раз директор ошибся.

— Малахов?! Где ты пропал?! — зазвенел в трубке зычный голос. — Как ты живешь там?.. Ничего?.. Значит — счастливчик! Давай тогда, впрягайся в наши проблемы — сообща и телегу легче тянуть. Помнишь народную мудрость?.. Надо трудоустраивать бывших райкомовцев. Ситуацию ты понимаешь, я думаю…

— Я уже делаю, что могу, Николай Николаевич! — заволновался Малахов. — Парторга уже назначил начальником кадров. Старого начальника пришлось досрочно на пенсию вытолкнуть. Уходил со слезами — как сейчас на пенсию проживешь?!..

— Ты парторга своего не считай, — прерывает Григорьев попытку Малахова соскользнуть на другую проблему. — Он твой, доморощенный. Кому еще о нем позаботиться? Я сейчас о других говорю: еще к тебе направляю. Пока одного, а там видно будет… Гальперин вот к тебе согласился. Придумай ему что-нибудь.

Облик грузного, сумрачного райкомовского тугодума мгновенно возник перед внутренним взором Малахова. Заведуя промышленным отделом, Гальперин в доску выматывал директоров предприятий, требуя, даже по пустяковым вопросам, их личного присутствия у себя. И попробуй не появись! Неприятностей не оберешься! Он — мастер на неприятности. А вызов к нему был почти ежедневно: то готовится справка в бюро райкома, то справка в секретариат, то нужны цифры к докладу на пленуме… Цифры, сведения, справки — стихия Гальперина. По другим делам ходить к нему бесполезно — ничего не решает. Одна демагогия. И вот он — сюда! Надменный, надутый, обидчивый… Гальперин — на комбинате!!!

Малахов был так ошарашен такой перспективой, что забыл на какое-то время о постороннем в своем кабинете, и не мог никак найти слов для ответа.

— Ты чего замолчал? — властно гудела трубка. — Договорились?…

— Да что вы, Николай Николаевич! — взмолился Малахов. — Куда я его?! Он же ни уха, ни рыла в нашей работе!

— Но, но! — прикрикнул Григорьев, — Ты не утрируй! Он семь лет всем производством в районе руководил!.. Вот, мне подсказывают, что он был даже куратором твоего комбината!.. «Ни уха, ни рыла!» Тоже мне, умник!

— Да точно вам говорю! — ревел белугой Малахов. — Приехал раз как-то ко мне с заявлением — рыбу для кого-то выписывал. Пишет: «Прошу отпустить ящик копчено-вяленых рыботоваров». Я уточняю: каких тебе надо, конкретно — вяленых или копченых? А он мне, с обидой: я ж, говорит, ясно пишу — копчено-вяленых…

— Ну, и в чем ты здесь криминал усмотрел?..

— Да не о криминале я вовсе! Я о том, какой он куратор! У него там, в партийных бумагах, как было одной строкой — копчено-вяленая продукция, он так себе ее и усвоил! Он и на территории-то комбината не был ни разу! Ни в одном цехе. Только в парткоме, да у меня в кабинете.

— Тебя послушать — выходит, что дураков мы в райкоме держали! — слышится желчный голос Григорьева. — Сам-то ты помнишь, что райком тебя сделал директором?! Сам-то каким был до этого?.. Подучишь! Не в орг же набор мне его посылать!..

— А с жильем как? — спросил Малахов, сникая. — Селить мне его негде: строительство встало, а очередь — страшно сказать…

— Вот и плохо, что встало! Очень плохо. Пора, видимо, нам разбираться в этом вопросе. А о Гальперине, в этом плане, не думай. Он пускай здесь поживет. У него есть машина — поездит. Думаю, не на долго мы его к тебе переводим… Значит, с ним порешали?!.. Ну, будь здоров. Он завтра подъедет..

В трубке уже часто звучали гудки. А Малахов все еще держал ее возле уха. Потом он тяжело опустил руку, взглянул искоса на корреспондента, что-то торопливо заносившего в свой блокнот. «А-а, пусть его знает всю правду — матку!» — мелькнула шалая мысль. И он велел секретарю пригласить к нему главного инженера и нового начальника отдела кадров.

Возбужденный состоявшимся разговором, Малахов вышел из-за стола и крупно зашагал по просторному кабинету. На его безволосом затылке растекалось большое малиновое пятно.

— Только что у меня разговор был с Григорьевым, — сразу сказал он вошедшим. — Велит трудоустроить Гальперина. Не на рабочее место, естественно…

— Гальперина? — переспросил бывший парторг удивленно. — Так он же — того…

— Знаю! — восклицает Малахов. — То, что вы скажете мне сейчас, я лучше вас знаю! И дуб он, и склочник, и не специалист. Знаю, что он институт педагогический кончил заочно!.. Учителя чистописания к нам направляют!.. Но первый же требует!.. Вы-то хоть мне душу не рвите!.. Найдите ему такую работу, где вред от него мог бы быть наименьшим!

Главный инженер и бывший парторг в замешательстве вышли из кабинета. Малахов снова сел за свой стол, опять погонял по нему очки и спросил, глядя тоскливо на корреспондента:

— У вас и теперь еще будут вопросы?..

Корреспондент сказал, что ему все понятно, и спрятал в карман авторучку.

1991 г.