Однажды в Пушкарёвом

Вера Мельникова

Начало 20-ого века. Рождественские каникулы. Центр Москвы, Пушкарёв переулок. Компания гимназистов «по техническим причинам» не успевает завершить спиритический сеанс на чердаке одного из домов. Последствия этого сеанса в 1997 году вторгаются в жизнь постороннего молодого человека, снявшего по случаю в этом доме квартиру. Однако, ничего случайного не бывает…

Глава 1. Рождественские каникулы

— Мань, а у вас в гимназии как делают? У нас блюдце поскребут железякой, а потом в этом месте точку чёрным карандашом рисуют.

— У нас, Кать, не точку — у нас стрелку ставят. Тоже чёрным карандашом.

— Девочки, да ведь это всё равно, как делать! Лучше давайте решим, кого вызывать будем. Я вот прошлой зимой в гимназии оставалась, домой не поехала, так мы с девчонками каждую ночь Наполеона вызывали. Знаете, как страшно было!

— Чего же тут, Шур, страшного?

— А то, что он нам всё угрозы какие-то посылал. Обозвал даже один раз очень нехорошим словом. Совсем нехорошим! Девочка у нас одна как завопит, как выскочит в коридор, а там её дежурные засекли. Ну, в общем, классная наша отчитала всех хорошенько… А мы собирались ещё одного генерала вызвать — не рискнули. Жаль!

— Да зачем же вам генерал нужен был? Кать, Шур, давайте какую-нибудь даму позовём, которая давно-давно умерла.

— Мань, а почему даму?

— Ну, спросим, какие раньше шляпки в моде были… Или можно ещё узнать названия всяких нарядов… Ну, спросим, что на завтрак она ела…

— Дура ты! Разве это интересно: простую даму вызывать? Нет, девчонки, по-моему, это скучно. Вот если бы жену Наполеона…

— Шур, да что ты всё со своим Наполеоном пристала?

— А то, что он интересный. И жена у него — тоже интересная была. А ты, Маньк, прачку какую-то сейчас вызвать собираешься!

— Да почему обязательно прачку?! Что ты на меня, Шурка, набросилась? Ну, вызовем кого-нибудь поважнее. Кать, скажи ей!

— Маня, Шура, действительно, хватит вам. Что вы обе как бабы на базаре лаетесь? Тоже мне — гимназистки… Есть у меня одна мысль… Полезем вечером на чердак к нам — расскажу. Ты, Шурка, бумаги лист захвати, а ты, Маня, карандаш принесёшь. А блюдечко я сама из буфета стащу. Заходите за мной часов в шесть. Раньше не могу, извините, мы с мамой за туфлями поехать сговаривались. Вон мне и няня уже машет.

Каток на Чистых прудах потихоньку пустел. Няньки разбирали детей к обеду. Маня и Шурка договорились сделать ещё пару кругов, но и их уже звали по домам.

Шура с няней поехали на извозчике в свои Самотёчные переулки, а Маня в сопровождении старшей сестры решили пройти пешком — их дом на Лялиной площади был совсем близок к катку.

— Соньк, а ты меня к шести проводишь сегодня к Кате Сазоновой? — спросила Маня у сестры.

— Да, пожалуйста. Чем заниматься планируете?

— Мы хотели тётку одну вызвать, — выпалила Маня.

— Что ещё за тётка? — удивлённая Соня остановилась.

— Ах, Соня, ты не поймёшь. Это называется спиритический сеанс. С духом тётки будем общаться. Он придёт, а мы будем ему вопросы задавать, ясно тебе?

— И Шурка с вами?

— Да! Шурка, я и Катька.

— Вот дуры! — рассмеялась Соня. — Когда я училась в гимназии, мы с девочками тоже сеансы эти проводили… Запрёмся в дортуаре, кровати из середины выдвинем, чтобы все на полу в кружок могли поместиться, и жребий бросаем, кто медиумом сегодня будет.

— Чего? Кем будет? — перебила её Маня.

— Медиумом. Что же вы, собрались спиритизмом заниматься, а кто такой медиум не знаете. Три дурочки! Насмешили…

— Соньк, а может, ты с нами пойдёшь?

— Ты с ума сошла, Маня, мне уже двадцать два! Кто же в мои годы этими глупостями занимается? И меня сегодня Фёдор в театр позвал. Я тебя до Сазоновых провожу, а потом с ним буду.

— Слушай, а когда же он тебя замуж позовёт?

— Ну, может быть, как раз сегодня и позовёт.

— Да-а, тебе, пожалуй, не до наших тёток будет, — грустно протянула Маня.

Соня улыбнулась. Остановила младшую сестру. Вынула из муфты обе руки, положила их сестре на плечи и громким шёпотом сказала:

— Маньк, когда с тёткой вашей говорить закончите, не забудьте снять блюдце с листа и три раза им тихонечко об стол стукнуть. И больше дном вверх не кладите, запомнила?

— Это ещё зачем? — так же шёпотом спросила Маня.

— Это чтобы тётка ваша к себе вернулась и у вас больше не задерживалась. Ну и гимназистки пошли! — уже в полный голос прибавила Соня.

— Соньк, да ты что так серьёзно? Это же всё игра! Наши девчонки в гимназии блюдцем не стучали, — испугалась Маня.

— А вот и зря! Игра — не игра, а постучать надо обязательно. Ладно, я сама Кате твоей скажу. У нас сегодня, кстати, к обеду такая кулебяка с мясом замечательная. Вечером Сазоновым кусок отвезёшь к чаю.

— А птитушей мама наделала?

— Не птитушей, а пти… шутей… ой, да, а правда, как это скажешь по-русски?

— Вот и я говорю, что никак по-другому не выходит. Единственно пти-ту-ши!

— Ну, тогда уж лучше вовсе не склонять этот французский: пусть остаются птишу.

— Хорошо! Так что же, есть они сегодня?

У Шуры в это время уже накрыли стол. Мама и два старших брата, тоже гимназиста, отпущенных по случаю Рождественских праздников на каникулы, вышли встретить её в переднюю.

— Опаздываете, Александра Ильинична, — с шутливой укоризной заметила ей мама. — Алёшка с Сержем уже по три раза стол обошли в нетерпении. Бегите скорее руки мыть! Голодные все!

Через минуту семья сидела за столом.

— Мальчишки, — начала Шура, — а вы в гимназии вашей духов не вызывали никогда?

— Ты что, Сашка? К чему нам эти глупости? — хором ответили братья.

— Почему глупости? Если скучно, то можно развлечься… Развлечение это такое, понимаете? — обиделась Саша.

— Это для девчонок развлечение, а у нас в гимназии нас бы на смех подняли, если бы мы предложили кому спиритизмом заняться, понятно? — тоном учителя заявил Алёша.

— А чем же вы тогда в гимназии по вечерам перед сном занимаетесь, когда особенно скучно? — не унималась Саша.

— Книги читаем, письма домой пишем, разговариваем, — ответил Сергей, и щёки его почему-то зардели, а непрошеная улыбка исказила юношеское лицо. В ту же секунду он упёрся подбородком в воротничок домашней рубашки и затрясся от беззвучного смеха.

— Серёжа, не подавись, — не строго сказала мама. — Ну, что смешного ты подумал?

— Мамочка, не обращай на него внимания. Это он так… Что-то вспомнил своё.

— И какие же это вы книги на ночь читаете в своей гимназии? — продолжала язвительно Саша.

Тут Сергей не выдержал: выскочил из-за стола и помчался в детскую, где рухнул на диван. Согнувшись пополам, он теперь дал волю своему смеху. Через секунду на пороге детской появился Алёша.

— Серый, ты чего, с ума сошёл? Что с тобой?

— Я вспомнил, Лёш, Митькину историю про его деревенскую кузину, в которую он влюбился летом, залез к ней ночью через окошко, и они там целовались на печке до первых петухов. Вот умора! А потом он ей письма писал, а она ему отвечала.

— И что же, он вам эти письма показывал?

— Да! И мы давились от смеха под одеялами!

— Ну, Митька, ну, балбес! Я с ним поговорю, когда занятия начнутся. Пойдём-ка к столу.

— Нет, ты не понимаешь: никакой кузины не было. Это он всё сочинил, и письма сам себе писал левой рукой, чтобы мы поверили, что это другой человек пишет, а не он. Ты только представь, как он пишет сам себе: «Здравствуйте, милый Дмитрий! Всё никак не могу забыть нашу печку. Вы были такой дусей!..»

Теперь и Алексей не выдержал, схватившись за живот обеими руками…

Саша и мама оставались за столом.

— Мама, почему они ржут как лошади? — спросила Саша. — Они прочли какую-то смешную книгу?

— Вероятно, — ответила мама. — Сейчас отсмеются и продолжим обед… А знаешь, Саш, я должна сделать тебе одно признание. Ты же помнишь, что я обучалась в Екатерининском институте…

— Помню, помню, мамочка, что ты у нас была благородной девицей.

— К счастью, это в прошлом. Я без радости оглядываюсь на те шесть лет. А как даму нашу классную вспоминаю — кулаки сжимаются до сих пор. Сколько мы от неё натерпелись! Мы её звали Удавкой… Нельзя так с детьми было!.. Но родители меня забирать не хотели раньше срока: мама была уверена, что без институтского образования барышня будет несчастна, а домашнее, по её мнению, было дорого… Если бы ты знала, Шура, как многим девочкам у нас в Институте было трудно прижиться! Но я о другом сейчас.

Однажды я не поехала домой на зимние каникулы. Мама не забрала меня: они с отцом пытались уладить какие-то важные семейные дела. Так вот, нас оставалось во всём здании совсем мало девочек и было очень скучно, все слонялись без дела, буквально вытирая своими платьями стены. Кто-то из нас, а дело было уже в выпускном классе, предложил провести этот самый спиритический сеанс…

— Ты?! — крикнула в нетерпении Саша.

— Тихо, тихо. Нет, инициатором была не я, но я тоже, вообрази себе, была молодой девушкой, и мне было всё интересно. А Институт наш имел совершенно казарменный режим, как все подобные заведения. В общем, я тоже участвовала… И знаешь, что я тебе скажу: когда наговоришься с духом, надо постучать блюдцем об стол ровно три раза. Потом перевернуть его донышком вниз, как и положено находиться блюдцу. И не забыть попрощаться с тем, кто к вам придёт. Ну и поблагодарить обязательно.

— За что благодарить?

— Просто за то, что согласился с вами провести какое-то время. Но самое главное — постучите блюдечком… Запомнила? Кстати, а почему ты о спиритизме заговорила?

— Мамочка, нас с Маней Катька Сазонова в гости в шесть вечера позвала. Мы и решили сеанс сделать. Ты меня отпустишь, правда?

— Хорошо, отпущу, развлекайтесь. Алёшу с Сержем возьми с собой.

— Нет, что ты! Они всё только испортят!

— Почему сразу «испортят»? Будут у вас в качестве телохранителей.

— Мамочка, но мы же так, игры ради, — испуганно затараторила Шура.

— Ну, игры — не игры, а пусть мальчики с вами будут. Родителям Кати от меня низкий поклон передавай. Алёша, Серж! Ну, сколько потешаться можно? Уже десерт принесли!