По каменной дороге

Веня Валентинович Мишин

Одно необъяснимое событие, произошедшее с Эриком прямо у порога его дома, повлекло за собой серию загадочных явлений, которые заставили его бежать из дома на поиски ответов.

© Веня Валентинович Мишин, 2019

ISBN 978-5-4496-8709-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1 Глава

Никуда не спеша, но при этом, посматривая на часы — Эрик Лантер возвращался домой, медленно шагая по пустынной улице, под тусклым светом фонарей. В своем городке, он был известен, как парень с неестественно светло-серым цветом волос.

Поднимаясь вверх по холму, Эрик чувствовал наступающую осеннюю прохладу, разносимую ветром. Глядя по сторонам, он наблюдал за опечаленными деревьями; листва трепетала, ее страх разносился по всему холму. Видимо, она ощущала скорую погибель. Разбавляя шелестящие звуки шагами, Эрик думал о последних выходных уходящего лета, и о скучных школьных буднях, следовавших прямо за ними.

Это будет последний год в школе. Эрику не верится, что ему больше не придется туда возвращаться, что этот этап жизни скоро подойдет к концу. Ему всегда казалось, что он будет длиться бесконечно, что это время никогда не закончится, а цифра шестнадцать недосягаема.

Все бы ничего, но до этого знаменательного момента оставался почти целый год. За это время необходимо подготовиться к экзаменам, настроиться и пережить выпускной бал, и конечно же определиться с колледжем. С последним у Эрика была проблема, причем серьезная. Не имея определенной цели, он не знал куда податься, по какому пути пойти, с чем связать свою жизнь, чтобы потом ни о чем не жалеть и не желать вернуться назад. Пока вариант всего один — отправиться в тот колледж, который выберет лучший друг Константин Балингтон. Скорее всего, это будет колледж с юридическим или экономическим уклоном.

Родителям Константина принадлежит местная лесопилка. В детстве, Эрик и его друг проводили там практически все свободное время. Они играли в прятки на складе, в догонялки в неиспользуемых помещениях, а иногда следили за тем, как огромные бревна превращаются в ровные доски. Когда ребята подросли, они приходили на лесопилку уже не для того чтобы порезвиться, а заработать карманных денег. По крайней мере — один из них. Константин лишь составлял компанию своему другу. В основном, они занимались подсобной работой, а иногда помогали миссис Балингтон разгребать бумажные завалы в бухгалтерии.

Парой, Эрику казалось, что его друг не в восторге от будущего наследства. Лесопилка уже давно переживает не лучшие времена, в связи с разорением их маленького городка.

Тихая Долина — старый городок с забытой историей, постепенно растворяющейся в живой природе. После многочисленных кризисов местных предпринимателей: шоколадная фабрика, керамический завод — прекратили свою деятельность; в результате самым прибыльным делом в городе стала работа в шахтах. Молодые жители Тихой Долины сбегали от ее нагнетающей тоски, и дефицита возможностей. Те, кому удавалось это сделать, больше никогда не возвращались назад.

Однако были и те, кому вовсе не хотелось прощаться с погружающимся в дремоту городком. Эрик не любил несмолкаемые мегаполисы, не любил места, где много народа. Где люди и слева и справа, и верху и в низу. Он думал, что там, где люди повсюду — невозможно остаться наедине, даже у себя в голове.

А вот его друг, напротив мечтал покинуть задыхающуюся от скуки провинцию. Однажды, Константин признался ему, что не собирается брать бразды правления лесопилкой в свои руки, на что Эрик, с угрюмой ухмылкой, предложил передать ему их, если он не будет против.

Иногда Эрик злился на своего друга, ведь у того было так много, а он этого не ценил, потому что не замечал, что у него есть. Прекрасные родители, которые работают не покладая рук, стараясь дать своему сыну все самое лучшее. В детстве у Константина всегда были лучшие игрушки, лучшая одежда, а его дом, считался одним из самых красивых в Тихой Долине. По сей день ситуация не изменилась, только на смену игрушкам пришли навороченные гаджеты, и отвязный черно-красный мопед. В то время как у Эрика была лишь одна заботливая мать, чьи хлопоты над ним он пытался сократить, тем самым стараясь облегчить ей ее не сладкую жизнь.

Был еще один человек в жизни Эрика, о существовании которого он мечтает забыть навсегда. То был его отец — беззаботный разгильдяй, и убийца веселого настроения.

Родители Эрика считались представителями среднего класса, ну может чуть ниже. Им с трудом хватило денег на переезд. В их отсутствии, Карл Лантер винил кого угодно, но только не самого себя: его принцип — вешать ответственность на-другого. Ведь так гораздо легче жить. Мистер Лантер очень злился, когда ему кто-нибудь в этом препятствовал. А потому никогда не принуждал себя к такому занятию, как угрызение совести.

На улице уже было темно, смутный свет фонарей слабо освещал постепенно накрывающуюся туманом улицу. Мрачно, но завораживающе. Эрик не равнодушен к подобному зрелищу. Призрачные густые тона бороздили по Холм стрит. Улица получила такое название из-за месторасположения. Ведущий к облакам холм, раскидывался на окраине города. Он был застроен, похожими друг на друга белыми домиками. Все дома, кроме одного, под номером семнадцать, пустуют. На сегодняшний день, Лантеры — единственная семья, кто проживает по данному адресу.

Окутанная одичалым шармом Холм стрит, наполнена приятным запахом, разносимым слабым дуновением ветра. Сказочный запах исходил от ароматных цветов, и душистых кустарников, в которых тонули нежилые дома. Эрик боялся, что кто-нибудь когда-нибудь посягнет на это прекрасное место.

Не спеша, шагая дальше мимо пустых окон, Эрик подошел к своему дому, не вписывающемуся в общую атмосферу. Весь дворик казался маленьким островком, среди высоких зеленых волн макушек деревьев. Вокруг аккуратно подстриженного газона, было рассажено множество садовых цветов, казавшиеся слабыми и беззащитными перед дикой природой, окружающей их.

Перед тем, как ступить на бетонную дорожку, зеленоглазый юноша посмотрел на свое жилище, и по привычке мысленно изрек: «Как я люблю, и ненавижу, это место»

Эрик любил свою обитель, но ненавидел за то, что приходится делить ее со злым и бесполезным отцом: он боялся, что однажды может стать таким же никчемным.

Тихо простонав, Эрик двинулся к дому. Поднявшись по ступенькам на крыльцо, он посмотрел назад через плечо; тонкий, едва различимый звук, привлек к себе его внимание. Повернувшись боком к двери, Эрик увидел шар, летящий прямо к нему. Уже через секунду, яркосветящаяся сфера протаранила его; толчок оказался таким сильным, что Эрика снесло с ног, и откинуло назад. Он пролетел через всю деревянную площадку, ударился виском об входную дверь, и съехал по ней на дощатый пол маленького крыльца.

Вспышка внутри и снаружи. Пылающая разноцветная штуковина, впитывалась в тело подростка, как капля воды в сухую землю.

Боль. Она распространялась из одной точки, по всему телу. Она расползалось, и безжалостно жгла все на своем пути. Эрик открыл рот; у него не хватало сил даже закричать. Бедняга рывками набирал воздух, и бился затылком об пол. Вскоре, он начал задыхаться.

Никогда раньше, он не испытывал таких невыносимых мучений. В это самое время, ему стало казаться, что больше он уже ничего и никогда не испытает, что последнее ощутимое им в жизни — боль. Каждый кусочек тела одновременно прокалывало как изнутри, так и снаружи. Все тело содрогалось, руки и ноги перекручивались, извивались в конвульсиях. Затем внутри все стало скручиваться, и прижимается друг к другу, будто утрамбовывалось в одну сплошную массу.

Боль прошла. Так же внезапно, как и началась.

Боясь сделать хоть какое-нибудь движение, напуганный юноша застыл в одном положении, не решаясь и глазом моргнуть. Он опасался, что если, хоть немного пошевелится, все повториться вновь.

Открывшаяся входная дверь, задела оцепеневшего Эрика по колену.

— Что случилось?! — Воскликнула Мила Лантер, увидев своего окаменелого сына, с побелевшей кожей. Она тут же наклонилась, что бы помочь ему встать.

Эрик не реагировал на ее усилия, он молчал, оставаясь неподвижным.

— Эрик, дорогой, что случилось? — Женщина трясла сына, схватив его за футболку, маленькими руками. Только спустя несколько секунд, стеклянные глаза Эрика, разглядели ее перед собой.

Выйдя из ступора, юноша облегчил работу матери. Он срывом поднялся на ноги, из-за чего миссис Лантер дернулась от неожиданности.

— Я упал. — Быстро пробормотал Эрик себе под нос, и без всяких объяснений в дальнейшем, направился в дом.

Женщина прямиком последовала за ним. Она не могла не разобраться в случившемся, и просто забыть о том, что нашла его еле живым, валявшимся на полу крыльца.

— Эрик подожди! — Крикнула она ему вслед.

Он не ждал, он думал только о том, что с ним произошло. Хоть и боялся выдвинуть какую-либо гипотезу, способную объяснить необъяснимое.

Вбежав в свою комнату, Эрик сразу же закрыл дверь на замок. Он знал, что его мать вот-вот поднимется на второй этаж, дабы устроить расспросы, которые он терпеть не мог. Бросив рюкзак в угол, он сразу же завалился в постель, и уткнулся лицом в покрывало.

Раздался ожидаемый стук в дверь. Миссис Лантер молотила по двери ладошами, щадя новый маникюр, коим созданием она была занята последние двадцать минут, после уборки.

— Сейчас же открой мне дверь! Слышишь! — Ей никогда не удавалось отдавать убедительные приказы. Она была очень доброй и вежливой женщиной, что не всегда шло ей на пользу. — Эрик открой дверь! — Продолжала миссис Лантер. — Я хочу знать, что с тобой случилось! Ты слышишь меня?!

Ни какой реакции со стороны Эрика не поступало. Он продолжал лежать на животе на кровати, с закрытыми глазами, а его мать, не прекращала тарабанить в дверь. Через несколько минут, обеспокоенная состоянием своего ребенка, миссис Лантер решила вызвать врача. Ее намерение не обрадовало Эрика, совсем не обрадовало.

Парень запаниковал еще больше. Он не хотел, и просто не мог никому говорить, что с ним произошло: хотя бы потому, что сам точно не знал, что именно с ним приключилось.

Эрик был уверен — если он расскажет кому-нибудь о врезавшемся в него светящемся шаре, то его определенно сочтут сумасшедшим. Поэтому он твердо решил, предотвратить появление у себя дома, людей в белых халатах, чтобы не покинуть его вместе с ними, в белой рубашке.

Видя, как мама собирается нажать последнею цифру, трехзначного номера, Эрик едва успел вырвать синюю трубку из ее рук. Его действие снова оказалось неожиданным для нее, и она снова передернулась от страха.

— Что ты вообще делаешь?! Со мной все нормально, я… я просто споткнулся и упал. Неужели из-за такой мелочи, нужна служба спасения. — Перед глазами все дергалось, как помехи на экране старого телевизора.

Эрик с трудом стоял на ногах, из-за головокружения, валившего с ног.

— Я твоя мать. — Громко, но любяще, заявила миссис Лантер. — Для меня, малейшая невзгода случившаяся с тобой, это экстренный случай.

Поняв, что она собирается его приобнять, Эрик сделал шаг назад, и направился в кухню. Ему куда больше хотелось вернуться в свою комнату, но он не мог этого сделать. Ему нужно было убедить маму, что с ним все хорошо, что ей не о чем беспокоиться: и только тогда, он сможет спокойно вернуться к себе, не беспокоясь о ней.

— Как дела? — Спросила миссис Лантер, подойдя к газовой плите, намереваясь разогреть куриную грудку.

«Пока не знаю» — про себя подумал Эрик, беспокойно осматриваясь по сторонам, сидя на стуле. Он опустил руки под стол, с целью сокрыть их дрожь от матери.

— Как обычно… хорошо. Неплохо, — как можно убедительнее промямлил Эрик. — Мам, мне ничего не нужно, я не хочу есть. — Ему сейчас было, совсем не до еды!

— Совсем чуть-чуть. — Пролепетала миниатюрная миссис Лантер, походя на умоляюще-милейшее создание.

— Мама!

Грудка осталась в сковороде не тронутой.

Заварив чай с малиной, Мила Лантер присела за стол к своему сыну. Она пила чай из крохотной чашечки, единственной уцелевшей из чайного сервиза, бледно-розового цвета. Однажды, мистер Лантер вернулся домой в еще более худшем настроении, чем обычно. За его очередное увольнение, пришлось расплачиваться бабушкиному фарфоровому подарку.

— Меня завтра не будет. На работе возникли кое-какие проблемы, необходимо их уладить, поэтому рано утром, я уеду в офис, — сказала она.

Миссис Лантер занималась подбором сотрудников, в агентстве по найму нянь и гувернанток.

Нынче в корзине аиста, ребенок обязательно идет в комплекте с нянькой: если оная привилегия вам по карману.

Агентство, в котором работала Мила Лантер, находилось в соседнем городе. Ее семья не перебралась туда, поскольку высокая арендная плата была вынуждена отказать им в предоставлении жилья. Бедной женщине приходиться тратить каждый день по два с половиной часа, чтобы добраться до работы, и столько же, чтоб вернуться назад домой.

— Твой отец завтра возвращается, после ночной смены, — уведомила миссис Лантер, поставив пустую чашку на стол.

— Жаль, что мне завтра не нужно на работу, — пробормотал Эрик, едва удерживая себя в сознании.

С каждой секундой, его способность делать вид, будто с ним все нормально, улетучивалась. Слабость сжимала его веки, ему с трудом удавалось держать глаза полуоткрытыми. Голова не прекращала кружиться, вынуждая Эрика держаться за сидушку стула, чтобы не свалиться с него.

— Ладно, дорогой, уже поздно я пойду спать. Я сегодня очень сильно устала, впрочем, как всегда.

У миссис Лантер хроническая усталость, поэтому она рано ложилась спать.

После слов матери, Эрик почувствовал облегчение. Скоро можно будет покинуть пределы амплуа, вернуться в комнату и закрыть глаза.

Поднимаясь по лестнице, Эрик снова подумал о том, что случилось на крыльце дома. Вопрос не утихал у него в голове. Он не понимал: что, и по какой причине, с ним могло такое произойти? Эрик перепугался так, как никогда раньше. Страх еще больше ослабил его, и он чуть ли не пополз к своей комнате. Оказавшись по другую сторону двери, он прекратил бороться с разрывающим изнеможением.

Как только Эрик перестал видеть лунный свет, слабо попадавший к нему в комнату, его худощавое тело распласталось на разноцветном нейлоновом ковре.

Тем временем, Мила Лантер закончила домывать посуду. Вода из-под крана, перестала стучать по металлической поверхности мойки. Вытерев руки мягким полотенцем, женщина отправилась к себе. Ужаснувшись при виде расположении стрелок на циферблате, она решила сегодня обойтись без чтения перед сном. Миссис Лантер обожала читать, и если уж она возьмется за какой-нибудь роман, она, несомненно, прочтет каждое его слово, пусть даже составленная ими история предрасполагает к зеванию.

Светильник, стоявший на деревянной тумбочке, погас; вымотанная тяжелым днем миссис Лантер уснула. Ровно через пять часов, она выключила будильник, стоявший на той же тумбочке, что и светильник. Душ, изнурительное натягивание на себя заношенной одежды, с годами ставшей на размер меньше, крепкий кофе, и вот — она уже была готова отправиться на работу в офис.

Перед уходом, миссис Лантер хотела заглянуть в комнату к сыну, но, не желая разбудить его в столь раннее время, тихо, не без усилий, прошла мимо по скрипучему полу, и покинула дом.

Бродя по лабиринту сознания, Эрик пытался сбежать от яркосветящегося шара, лежа на своем разноцветном коврике. Ближе к полудню, паутина слабости постепенно начала растворяться, и выпускать парня на волю. Увидев свою комнату сверху, Эрик почти сразу же ослеп: легкая боль пронеслась по всем костям. Он уже не спал, но и не спешил бодрствовать. Ему нужно было время, что бы прийти в себя.

От грубого пинка по руке, Эрик вмиг открыл глаза, затем закрыл, и перекривил губы от омерзения. Перед ним громоздился его отец, как всегда с распухшей от раздражения рожей.

Карл Лантер вернулся с работы позже обычного. У его напарника Оливера, сломалась машина, поэтому мистеру Лантеру пришлось провести время у кассового аппарата на автозаправке, на три часа больше.

— О, какая радость, ты уже вернулся… — удрученным тоном проскулил Эрик, не глядя на своего отца.

Эрик точно не знал, где именно он трудится. Все из-за его частой смены деятельности. Меняя работу за работой, Карл Лантер никак не мог найти, достойную себе занятость. Глядя на него, Эрик содрогался при мысли, что унаследовавшие им гены, когда-нибудь придут в действие.

— Лучше заткни свою пасть, ублюдок, — опустив приветствие, прорычал мистер Лантер. Он никогда не интересовался жизнью единственного сына. Его интересовало лишь еда в холодильнике, и бессмысленные сериалы по телевизору. — Где твоя мать?

Голос мистера Лантера имел особую частоту, для перепонок Эрика. Его звучание было настолько мерзким и раздражительным, что юноша ощущал подкаты содержимого желудка в горле. То же самое касалось и зрительного восприятия, Эрик с трудом мог лицезреть сутулое создание с выпирающим брюхом и боками; почти всегда он отводил взгляд, когда тот говорил с ним.

— Попробуй догадаться, — сквозь зубы, сказал ему Эрик.

Проявленная им дерзость едва не понесла наказания, однако он успел увернуться, отпрянув в сторону. Эрик поднялся с пола, напротив него уже стоял Карл Лантер, и ядовито нашептывал:

— Тебе что ли все кости переломать? — пригрозил мистер Лантер своему сыну.

— Весь дрожу. Можешь не напрягать воображение, придумывая угрозы — они на меня не подействуют! — с невозмутимым видом сообщил Эрик, тщательно скрыв страх перед последствиями высказывания.

Одним из любимых способов Карла Лантера добиваться своего — шантаж. Он регулярно практиковал его на своей жене, требуя от нее желаемое. Если ему были нужны деньги, он выклянчивал их, грозясь продать что-нибудь ценное, чего, следует заметить, было немного. В основном мистер Лантер покушался на электроаппаратуру: телевизор, видео проигрыватель, магнитофон, видеокамера, которую он все равно продал, несмотря на то, что получил за нее взнос для отсрочки продажи до следующего припадка бешенства, вызываемый нехваткой финансов на очередной металлолом. Помимо этого, Карл Лантер не скупился на физические угрозы.

— Плешивый выродок, достойный своей матери, такой же плешивой дряни. Небось, снова покрываешь ее, раз не хочешь мне говорить, где она, — ненависть изливалась изо рта вместе со слюнями. Под сокрушения, что у него худшая жена на свете, мистер Лантер освободил комнату от своего присутствия.

Эрик ненавидел все, что связано с отцом, абсолютно все, так как любимые его вещи: будь то блюдо, цвет, или же музыкальная композиция по радио — ассоциировались с ним, а ему хотелось как можно больше времени не думать о нем.

С минуту простояв на одном месте, Эрик рванул к шкафу за свежей одеждой. Желания поскорее убраться из дома, заставило его пренебречь утренним душем. Одним из самых родных для него людей, был самым ненавистным ему человеком.

Завязав шнурки на порванных красных кедах, глаза Эрика стали бегать по комнате в поисках мобильного телефона. Он забыл, куда его положил. В спешке облазив все закоулки рюкзака, и письменного стола, Эрик опустился на колени, и продолжил поиски телефона под кроватью.

Вместо находки, он заметил кое-какую странность. Металлические ножки кровати были искривлены, изогнуты в сторону от стены. Поднявшись и хорошенько присмотревшись, Эрику стало казаться, что многое в его комнате слегка искаженно. Это не так сильно бросалось в глаза, но если приглядеться, можно было заметить в мебели, или в стенах некую выпуклость. Ему стало казаться, что комната сжимается. Убедив себя, что все это бред, Эрик сразу же вспомнил о врезавшемся в него светящемся шаре.

Подумав о заведении блокнота, в который можно было бы записывать о событиях, случившихся по непонятно каким причинам — Эрик схватил валявшуюся на кресле черную куртку, и тут же покинул свою скривившуюся комнату, а после и сам дом. Он не хотел больше в нем оставаться.

«Где угодно, только бы не слышать его!» — извечный принцип пятнадцатилетнего паренька.

Выйдя на улицу, он остановился на мгновение, что бы проверить, нет ли снаружи вогнутостей, у стен его комнаты. Их не было. Все так, как было и вчера.

Спустившись с холма, быстрым шагом Эрик побрел по темно-синему асфальту. На улице было сыро, и моросил дождь. Мерзко и угнетающе. Может поэтому его отец был таким злым?

По этому вопросу Эрик не стал заморачиваться, его гораздо больше волновали события вчерашнего вечера. Конечно же, он по-прежнему озадачен инцидентом, случившимся с ним вчера на крыльце.

«Может это галлюцинация вызванная судорогой, или инфарктом, или инсультом? Бред, что я несу!» — перебирая варианты, один глупее другого, Эрик решил обратиться к интернету. Телефон был спрятан во внутреннем кармане куртки. Он уставился в экран мобильника, просматривая кучу ссылок. Ничего путного. Не обращая ни на что внимания, он чуть не угодил под пикап, за рулем которого была молодая девушка.

Не найдя там ответа на свой вопрос, Эрик решил забыть об этом, как о страшном сне. Ничего не получалось.

Спустя полчаса, он уже стоял у входа в обветшалый кинотеатр, принадлежавший родителям его приятеля Ноа Хольма. В цвете мороси, обшарпанные стены здания выглядели тоскливо, впрочем, как и все остальные, тесно прижатые друг к другу постройки в тихом городке, который становился громким у Эрика дома.

Больше ему некуда было пойти; Константин уехал к своей тетушке на все выходные, так что Эрик решил заглянуть туда, где когда-то тоже подрабатывал, и заодно хорошо проводил время.

У Хольмов работали исключительно Хольмы. Глава семейства Элтон Хольм — экономил на отсутствии сотрудников. Ноа долго уговаривал скупость отца, прежде чем тот взял Эрика на работу. Кинотеатр Хольмов, был популярным заведением в Тихой Долине, за счет своего маленького кафе. Местные работяги и старики, частенько заглядывали туда, дабы на время облегчить тяжелую ношу суровой реальности.

Пройдя по пустому фойе мимо закрытых касс, не торопясь Эрик сбросил капюшон и зашел в кафе. Больничное освещение, и раздражающе моргающие лампы, делали кафе инородным телом кинотеатра, излучавшего теплую старину.

За жухлыми столиками никого не было, только миссис Клара Хольм. Женщина с большим сердцем, и размером одежды, протирала чистые бокалы, стоя за барной стойкой.

— Как проходит день? — дружелюбно поинтересовался Эрик, устроившись на высоком стуле.

— Ты первый, кто сегодня к нам пожаловал, — печально улыбнувшись, ответила миссис Хольм, поправив русый пучок на голове.

— Еще не вечер! — подбодрил ее Эрик.

Именно к вечеру к Хольмам сбегается оставшийся народ Тихой Долины.

— А Ноа здесь? — спросил он у миссис Хольм, глядя как она собирается вытирать пыль там, где ее не было.

— Ноа придет позже. Принести что-нибудь? — тут же спросила она, едва договорив предыдущее предложение. По женщине было видно, как ее распирает хотение занять себя чем-нибудь полезным.

— Оладьи, — быстро подумав, ответил Эрик.

На самом деле ему вообще ничего не хотелось, он заказал оладьи только из вежливости к миссис Хольм. Так же из вежливости, он стал пропихивать их себе в рот. Они были вкусными, как всегда, однако есть — совсем не хотелось.

В ожидании Эрик наблюдал через панорамное окно кафе, как пасмурное небо постепенно заполняется пугающей чернотой. На улице стало темнеть, как будто наступает вечер, хотя до заката еще было почти семь часов.

Опередив сильный ливень на несколько секунд, приятель Эрика Ноа, пожаловал в по-прежнему пустующее заведение. Он был чем-то взвинчен и расстроен. Эрик сразу догадался, что всему виной Алис. Местная красавица, и не более — по мнению Эрика.

Он совсем не понимал своих ровесников, играющих в игру «Я тебя люблю». Эрик уверен, что это чувство им попросту не под силу, и что режущие слух сладкие фразочки — проявление детства, от которого они так яростно открещиваются.

Как выяснилось позже, Ноа расстался с Алис. Она бросила его, ради парня по имени Вильгельм.

— Какое дурацкое имя! — обиженно ворчал Ноа. Когда он злился, то становился еще смешнее. — Кого сейчас вообще называют таким именем?

— Вообще никого! — поддакивал Эрик, лишь бы утешить приятеля.

— Что я не так сделал? — удрученно, вопросил Хольм.

— Ты все делал так! — продолжал Эрик.

— Да! Я все делал так!

— Да!

— Это она плохая!

— Она!

— Не я.

— Не ты!

— Да хватит тебе! — раздраженно вскрикнул на своего друга, Ноа.

— А что? Я всего лишь говорю то, что ты хочешь услышать, — Эрик перестал паясничать, и начал вести себя более серьезно.

— Я хочу услышать то, что ты на самом деле хочешь мне сказать, — уже более спокойно, говорил Ноа.

— Да ладно. Я уже говорил, но ты не хотел слушать.

Приятель ничего не ответил. Он опустил голову, и запустил пальцы в волосы, такие же русые, как и у его матери.

— Неприятно? — спросил Эрик, виня себя в бесчувственности, глядя на друга.

— Еще как…

Дождь, под сопровождение оглушающих ударов грома, так сильно бил по окнам, что стала казаться, будто они вот-вот разлетятся на части. Налетевшая на Тихую Долину мокрая ночь, с каждой минутой становилась безумней и более устрашающей.

— Я сейчас приду, — Ноа поднялся со стула и направился к холодильнику, за газировкой. — Тебе налить что-нибудь?

Телефонный звонок не дал Эрику ответить.

— Что случилось? — полюбопытствовал Ноа, заметив перемены на лице своего друга.

— Это мой отец.

Хольм сразу же все понял. Он знал, как его приятелю «повезло» с отцом.

Помрачневший Эрик не хотел отвечать на звонок, но он понимал, что это необходимо сделать. Карл Лантер приходил в бешенство, когда его игнорировали по сотовой связи. Скорее всего, он не смог дозвониться миссис Лантер: ничего удивительного, ее старенький мобильник неоднократно намекал на необходимость в утилизации. Видимо мистер Лантер вознамерился позвонить ей, чтобы осведомиться — действительно ли она сейчас находится в офисе, а не в заведении поощряющий адюльтер, в компании человека, щедро угощающего ее коктейлями. Если миссис Лантер не отвечает на звонок — она, несомненно, тискается в подворотне с каким-нибудь проходимцем. Из обвинения в обвинение, финансовое положение и общественный статус несуществующего любовника неизменно варьируется. Раз жена не отвечает, следует позвонить ее сыну, дабы окончательно убедиться в ее неверности — пошаговая стратегия «большого ума» Карла Лантера.

— Слушаю, — сказал Эрик, с неохотой поднеся телефон к уху.

— Ты где, почему так долго не отв… — сразу же раздался недовольный вой на другой стороне линии. Эрик тут же отставил телефон от уха, и закатил глаза вверх. Его приятель Ноа, не подал виду, что тоже услышал вопли мистера Лантера. — Почему твоя мать не поднимает трубку?! — все так же злобно, продолжал орать грубиян.

Как он и предполагал — мама не смогла ответить на звонок по каким-то причинам, и у его отца в одночасье зародилось намерение выяснить у него: — «Почему?».

— Серьезно, а мне, откуда знать? — Почти крича, ответил Эрик.

После гнусных оскорблений, затрещали гудки. Гневный родитель бросил трубку, больше не сказав ни слова.

Эрику было очень стыдно, что такой отвратительный человек, принял непосредственное участие в его появлении на свет.

— Я его ненавижу, — признался он, поникшим голосом.

Ноа молчал, наверное — не знал, что сказать, и как можно утешить.

Звуки гнущегося металла раздались в пустом зале кафе. Вокруг стало очень жарко, руки Эрика затряслись.

— Эрик! — обескураженно позвал его Ноа.

Парень не отводил глаз, от плавящегося телефона, в руке своего друга.

Стеклянные кусочки экрана высыпались из твердого корпуса, который начал походить на мятый пластилин. От накатившей паники, мобильное устройство выпало из руки хозяина. Очередная жуткая ненормальность, сорвала перепугавшегося подростка с места, и бросила прочь в грозу.

Ничего не понимающий Ноа Хольм, оставался стоять под мигающими люминесцентными лампами. Придя в себя, он не смог отыскать своего друга. Эрик уже был далеко.

Улицы Тихой Долины опустели, его жители спрятались в своих маленьких домах, перепугавшись грозового ненастья. Бежав по затопившемуся городу, сквозь тонкие стенки воды, Эрик пытался понять, что с ним происходит. Все его тело одолевал гнев и страх. Мысли становились темнее, как тучи, заполонившие собой все небо.

Настроение скатилось вниз, по крутому наклону. Руки сжимались, и дергались от злости. Эрик хотел сбежать от всего плохого, что было в его жизни. Он больше не мог это терпеть.

На протяжении всей своей жизни, он наблюдал, как отец обвиняет его маму в изменах, которых — никогда не было. Как он плюется при виде ублюдка, с серыми волосами, которого он считает неоспоримым доказательством супружеской неверности. Эрик мечтал, чтобы так оно и было, но, к его сожалению, это было ни так. Карл Лантер действительно был его настоящим, кровным отцом: за это Эрик ненавидел его еще больше.

Впереди замерцал золотой огонек. Стоявший у развалин арочных ворот в городской парк фонарный столб — походил на маяк, заманивающий к себе путников.

Возникшие перед глазами мокрые деревья, потащили Эрика в беспроглядную тьму, своими гниющими ветками. Такая же чернота исходила из коридора, в его старой квартире. Помимо душащего мрака, из коридора доносились жуткие крики.

Маленький мальчик прятал голову под подушкой, чтобы не слышать мольбы бедной матери, отчаянно защищавшей руками лицо.

Искры разлетелись позади Эрика. Железный фонарный столб согнулся, как стебель умирающего цветка. Его светильник ударился о кладку кирпичей, и разбился вдребезги.

Мерзкие воспоминания беспощадно пропихивались в голову Эрика. Их было так много, что вскоре, им стало не хватать места.

Не останавливаясь, он продолжал идти вдоль высоченных деревьев, по петляющей тропе, мимо скамеек, поглощенных растительностью. Услышав треск, Эрик посмотрел наверх: одна из самых крупных веток, рядом стоявшего дерева, собиралась рухнуть прямо на него. Действуя максимально быстро — Эрик отпрыгивает в сторону. Он не успел отдышаться, как мрачные деревья безлюдного парка, вновь набрасываются на него. Сломанные пруты посыпались на его голову, с гнущихся к земле веток.

В панике Эрик помчался вперед, пытаясь спастись от деревянного града. Он побежал между огромными кустами, обвивавшими вяз; пробежав большой клен, с острыми листьями, и ряд осин, Эрик проскочил через арку сплетающихся дубов. Гигантская ветка одного из них, чуть было не придавила его.

Выбежав на маленькую полянку, Эрик принялся топтаться по кругу, на одном месте, глядя как проломившие терпение воспоминания, и выплеснувшаяся наружу боль разрушает все вокруг него.

С раздирающим треском ветки продолжали гнуться и опускаться к земле.

Выдержка Эрика истощилась. Он закричал, и рухнул на землю, сжимая голову в руках. «Я схожу с ума!..» — истерический голос визжал глубоко внутри него, заглушая звуки бушующего ливня.