Проклятый дом

Николай Леонов, 2021

К полковнику МВД Льву Гурову обратился старый друг Игорь Кириллов с просьбой защитить его от грозящей опасности. Гуров поспешил на помощь, но не успел – Игорь погиб при загадочных обстоятельствах. Вдова погибшего рассказала, что в их доме с некоторых пор завелась нечистая сила. Похоже, дом проклят. Гуров не верит в мистику. Его больше интересуют реальные люди, окружающие семью погибшего. Чутье не подвело сыщика: он вышел на след загадочного «полтергейста» в тот момент, когда готовилось новое убийство…

Серия «Черная кошка»

Оформление серии В. Щербакова, Г. Саукова

Иллюстрация на переплете И. Варавина

© Макеев А. В., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

* * *

Проклятый дом

Глава 1

Сна не было ни в одном глазу. Да и какой тут сон, когда кругом такой ужас происходит? Игорь Сергеевич покосился на лежавшую рядом жену. К счастью, у Светы крепкий сон, ей весь этот творящийся в доме ужас не мешает. Нет, мешает, конечно, но не так сильно, как ему. Вот, спит, дышит ровно. А он, как только станет засыпать, сразу начинает прислушиваться. И ему чудится, что кто-то поднимается по лестнице. Или кажется, что на первом этаже, на кухне, кто-то ходит, гремит посудой. В час ночи! И это притом, что прислуга не ночует в доме и, кроме членов семьи, тут никого нет.

Да, вот опять почудились шаги. Игорь Сергеевич осторожно встал, стараясь не разбудить жену, всунул ноги в домашние тапочки и направился к двери спальни. Постоял возле нее, прислушиваясь, а затем резко распахнул дверь и выглянул.

Никого. Как и в прошлые разы — абсолютно никого и ничего. И в коридоре никого, и на лестнице ничего подозрительного не видно. И хорошо, что ничего не видно. А то случилось бы, как позавчера, когда он обнаружил на лестнице, на самом верху, окровавленную сорочку Светланы, а ниже — платьице дочери Наташи, тоже испачканное в крови. Да, не хотелось бы снова такое увидеть.

Игорь Сергеевич еще раз оглядел ту часть дома, которая была видна с площадки второго этажа, и вернулся в спальню. Постоял немного, глядя на спящую жену. В сердце нарастала боль. Нехороший, опасный симптом! Вот и доктор, милейший Олег Данилович, рекомендует ехать в Москву, ложиться в клинику. Да, можно уехать, можно полечиться. Там, в клинике, ему помогут, как уже помогли три года назад, после инфаркта. Но как же Света? Она останется одна с двумя маленькими детьми, одна наедине с этим ужасом! Что с ней будет? Нет, так не годится. Правда, Света говорила, что хочет пригласить в гости своего старшего брата Бориса с женой — пусть погостят, дескать, с ними будет спокойней. Может быть, и будет, а может, и нет. Ведь надо смотреть правде в глаза: у них в доме поселилась нечистая сила. А может, полтергейст, или зомби, или еще какая-нибудь нечисть. А нечисть, насколько ему известно, не признает родственных связей и не боится старших братьев с женами. Что же в таком случае делать? Бросать дом, уезжать всем?

При одной мысли о таком варианте развития событий в душе Игоря Сергеевича поднялась горячая волна возмущения. Ну нет, свой дом он не бросит! Сколько сил в него вложено, сколько денег! Не зря его дом называют самым роскошным во всей области. Это ведь не дом, а настоящий дворец. Почти пятьсот квадратных метров, две гостиные, двенадцать спален, два кабинета… Да многое придется перечислять. Рыночная цена этого дома приближается к тремстам миллионам — целое состояние! А ведь если они уедут, отступят перед происками сатаны, ценность дома сразу резко упадет. Кто его купит, с такой-то репутацией? И вообще, он, Игорь Кириллов, вовсе не собирается продавать свой особняк. Он им вполне доволен.

Размышляя таким образом, Игорь Сергеевич продолжал стоять возле двери спальни. И вдруг он явственно расслышал, как внизу, в холле, открылась, а затем закрылась входная дверь. Этого не могло быть: ведь он хорошо помнил, как сам закрывал дверь на ночь на два замка и еще на засов. Посторонних в доме нет, вся семья спит здесь, на втором этаже. Кто же в таком случае мог открыть входную дверь?

Игорь Сергеевич снова вышел на площадку второго этажа. Подошел к лестнице, глянул вниз. Холл отсюда хорошо просматривался, и входная дверь выглядела закрытой. Но все же лучше проверить. Кириллов спустился в холл, подошел к двери, повернул ручку… И она послушно открылась, впустив струю холодного осеннего воздуха. Дверь была открыта — открыта неизвестно кем, неизвестно как.

И вновь ледяная игла уколола в сердце, уколола и продолжала там ворочаться. Держась за сердце, постанывая, Игорь Сергеевич снова задвинул засов, набросил еще и дверную цепочку. Надо было бы запереть и оба замка, но он вдруг начисто забыл, где у него лежат ключи от двери, да и сил не было их искать. Он с трудом доплелся до ближайшего дивана и рухнул на него.

Некоторое время сидел так, ни о чем не думая, ничего не вспоминая. Потом услышал, как большие часы в гостиной пробили два раза. Два часа ночи! А он еще не спал ни одной минуты. Как же он завтра, то есть уже сегодня днем, сможет заниматься делами? Как будет вникать в детали заключаемых сделок? Как подписывать счета и договоры? Нет, надо признать, что управляющий из него сегодня — как из черепахи бегун. «Что-то с этим нужно делать! — подумал Игорь Сергеевич. — Так это все оставить нельзя. Надо найти человека, который сможет помочь. Человека здравомыслящего, опытного, человека, который не побоится вступить в схватку с нечистой силой. Но где же я найду такого человека?» И вдруг в его сознании всплыло одно имя из давних времен, времен школьной юности. Имя того самого человека, который был ему нужен в эту трудную минуту.

Игорь Сергеевич сразу понял, что ему пришло на ум единственно верное решение. Эта мысль так его воодушевила, что даже сердце перестало болеть. Надо немедленно написать письмо Гурову.

Он встал и довольно энергично направился к лестнице. Поднявшись на второй этаж, прошел мимо спальни и направился в свой кабинет. Включил свет, затем включил компьютер. Пару лет назад они с Левой Гуровым перезванивались, и тот сообщил ему адрес своей электронной почты. Где же он его записал…

На поиски ушло несколько минут, но в итоге Кириллов все же отыскал адрес. Теперь можно было писать само письмо. Игорь Сергеевич открыл нужное окно, написал сверху обращение: «Привет, Лев!» — и задумался. Как же правильно составить это письмо, чтобы старый друг не подумал, что Игорь Кириллов повредился рассудком? Ведь вещи, о которых он хочет сообщить, носят настолько странный, неопределенный характер…

Нужные слова никак не находились. Игорь Сергеевич пробовал начать письмо и так, и эдак, и все ему не нравилось. Он написал, а затем стер уже пять вариантов, и в итоге возникла мысль: а не отказаться ли вообще от этой идеи — звать на помощь Льва Гурова? Может, можно и так обойтись? Может, все эти непонятные явления прекратятся сами собой?

Но тут Игорь Сергеевич явственно услышал, как у него за спиной кто-то пробежал. Тут же, в кабинете, рядом с книжными шкафами раздался, а потом стих дробный, мелкий топоток. Кириллов стремительно обернулся, ожидая увидеть кого угодно: черта с рогами, покойника, все равно кого, и — никого не увидел. Кабинет был пуст, как и полчаса назад, когда он в него вошел. Выходит, ему опять послышалось? Почудилось? А открытая входная дверь — она тоже почудилась?

Кириллов вернулся к столу, сел перед компьютером… И тут его взгляд упал на листок бумаги, которого — он готов за это поручиться! — еще пять минут назад здесь не было. Листок лежал на самом видном месте, рядом с клавиатурой. На белой бумаге чем-то красным было крупно написано:

«Смерть освобождает от страданий».

От последней буквы «й» вниз уходила косая красная линия, словно река стекала. Чувствуя, как вновь леденеет, сдавливает сердце, как выступает на теле холодный пот, Игорь Сергеевич смотрел на это послание, адресованное явно ему (а кому еще?), и чувствовал, как подкатывает к горлу дурнота. И тогда само собой созрело решение. Он пошевелил «мышкой», заставив уснувший экран ожить, и начал поспешно писать: «Лев, я прошу тебя о помощи. Мне некого больше просить, не к кому обратиться. То, что я тебе изложу, может показаться глупым, но для меня это очень серьезно. Это буквально вопрос жизни и смерти. Дело в том, что с некоторого времени в моем доме стали происходить непонятные, пугающие явления…»

Игорь Сергеевич писал быстро, стараясь не останавливаться. Теперь он не думал о том, что может показаться смешным, вообще не думал о впечатлении, которое произведет его письмо. Важно было изложить, выкрикнуть эту просьбу, отправить письмо, а там — будь что будет.

Наконец он закончил послание и нажал значок «Отправить». Когда экран сообщил ему, что его мольба о помощи успешно отправлена, облегченно вздохнул, выключил компьютер и взглянул на часы. Однако уже четвертый час! Можно сказать, ночь на исходе. Вряд ли он сегодня заснет. Ну и пусть! Зато сделал сегодня важное дело. «Давно пора было это сделать», — подумал Кириллов.

Теперь он чувствовал себя значительно лучше. Однако тревога, засевшая в сердце, ставшая за последние недели уже привычной, никуда не ушла. Поэтому он не стал сразу выключать свет в кабинете. Сначала открыл дверь кабинета и выглянул на площадку. Выглянул, внимательно поглядел направо, налево. Везде пусто, спокойно. Дом спал. Не слышно было никаких непонятных потрескиваний, шорохов, чьих-то шагов. Игорь Сергеевич выключил свет, закрыл кабинет и двинулся в сторону спальни.

Какой-то свет в доме все же оставался — горела одна лампочка в холле, так что он хорошо различал лестницу, мимо которой ему предстояло пройти, а за ней — дверь спальни. Вот он достиг лестницы, по привычке глянул вниз, в холл… и застыл на месте. Там, внизу, кто-то был. Черная высокая фигура неподвижно высилась посреди холла. Фигура была закутана в одеяние, похожее на монашеское. Лица видно не было — его закрывал капюшон. У Кириллова вновь (уже в который раз за последние часы) сжалось сердце, дыхания не хватало. Он постарался набрать в грудь побольше воздуха, чтобы крикнуть, позвать на помощь… И в этот момент услышал сзади какой-то шорох. Стремительно обернулся — и различил в полумраке еще одну темную фигуру, неотличимую от той, что виднелась внизу. «Так их двое! — мелькнула мысль. — Они орудуют вдвоем! Но кто они?»

Он не успел подумать об этом. Человек в капюшоне сильно толкнул его в грудь, Кириллов пошатнулся — и покатился вниз по лестнице. Падая, он несколько раз ударился головой о ступеньки. А когда достиг холла, застыл в неподвижности. Тогда фигура в черном спустилась вслед за ним. Из-под плаща вытянулась рука, пощупала пульс на шее упавшего. Видимо, результат удовлетворил неизвестного, потому что он кивнул сам себе, выпрямился, подошел к первой фигуре, так и стоявшей неподвижно посреди холла, и оба куда-то исчезли…

Глава 2

— Да, товарищ генерал, я прошу именно об отпуске, — повторил Гуров, отвечая на вопрос начальника главка. — Понимаете, Игорь обратился ко мне с личной просьбой о помощи. Так что поездку в Глухов нельзя рассматривать как командировку. Честно говоря, я вообще не думаю, что там понадобится моя помощь как оперативника. Кириллов излагает такие странные обстоятельства, что их изучение никак нельзя назвать расследованием. Скорее речь может идти о чисто психологической помощи, о дружеской поддержке.

— Да, но твой друг говорит об угрозе жизни! — напомнил Орлов. — Он пишет о вещах его детей, измазанных кровью. Мне кажется, это требует именно оперативного расследования. Какая же тут «чисто психологическая помощь»?

— Ну, я не знаю… — пожал плечами Лев. — Как же вы в таком случае, если будете выписывать мне командировочное удостоверение, сформулируете причину и цель командировки? Ведь речь идет о таких вещах, как нечистая сила, полтергейст, появление зомби… Черт знает что!

— Что ж, до сих пор мы не имели дела с такими явлениями, — согласился Орлов. — До сих пор не имели, а теперь вот будем иметь. Все когда-то происходит впервые. Но в удостоверении я зомби и чертей упоминать не буду. Напишем так: «Для расследования обстоятельств, угрожающих жизни и здоровью членов семьи И. С. Кириллова». И, если уж ты подходишь к делу с такой щепетильностью, можем вот как договориться: если там не окажется ничего серьезного и у твоего школьного приятеля просто нервы расшалились, ты эту командировку в тамошнем управлении не станешь отмечать. Тогда будем считать, что ты съездил в кратковременный отпуск. Навестил друга, успокоил его, оказал помощь. Идет?

— Да, товарищ генерал, так будет правильно, — согласился Гуров. — Я прямо сейчас закажу билет на вечерний рейс. И поздним вечером прилечу в Глухов.

— Надеюсь, на этот раз своего друга Крячко не возьмешь с собой? — спросил Орлов. — С нечистой силой ты и один можешь справиться…

— Нет, отпрашивать у вас Крячко я не стану, — усмехнулся Лев, — справлюсь один.

Он уже поднялся, чтобы покинуть кабинет начальника Главка, когда у него зазвонил телефон. Гуров взглянул на экран — звонил как раз Кириллов. Этот звонок имел непосредственное отношение к их разговору с генералом, поэтому он решил ответить немедленно, не покидая кабинета. Однако, когда включил прием, услышал не глуховатый голос Игоря Кириллова, а незнакомый женский голос, и этот голос захлебывался от рыданий:

— Лев Иванович? Это с вами Кириллова говорит, Светлана Кириллова, жена вашего друга Игоря.

— Да, слушаю вас, Светлана. Я сегодня утром открыл почту и обнаружил письмо от Игоря. Как раз сейчас решал с руководством вопрос о поездке к вам…

— Да, я знаю, что Игорь вам писал, — сказала женщина. — Это было последнее, что он успел сказать.

— Последнее? — Лев насторожился. — Что вы хотите этим сказать?

— Мой муж умер час назад, — ответила Светлана. — Дело в том, что ночью он зачем-то вышел из спальни и упал с лестницы. При этом у него случился инфаркт, обширный инфаркт. Он пришел в себя буквально на несколько минут и успел сказать, что написал вам письмо, попросил приехать и помочь. А меня он просил вас встретить как полагается. А потом… потом его не стало… — В трубке снова послышались рыдания, которые молодая вдова уже не могла сдержать.

— Светлана, вы слышите меня? — громко произнес Лев. — Я сегодня же вылетаю к вам. Вечером буду на месте и постараюсь разобраться во всем, что у вас происходит.

После этого Гуров выключил телефон и сообщил генералу о трагедии, разыгравшейся в городе Глухове. Орлов выслушал его и покачал головой:

— Ну вот, а ты говорил «психологическая поддержка». Нет, там у них, похоже, и правда творятся серьезные дела. Так что выписывай командировку и лети. Надеюсь, сумеешь сладить с этой нечистой силой, которая там поселилась…

Когда самолет, выполнявший рейс в Глухов, набрал высоту, Гуров достал письмо, полученное от Игоря Кириллова, и принялся изучать его более внимательно, чем в первый раз. И чем дальше он читал послание своего школьного друга, тем сильнее хмурился. Сейчас, при внимательном изучении, письмо производило еще более нелепое, даже дикое впечатление, чем когда он прочел его впервые.

Ну, в самом деле, что это такое? Если верить Игорю, у него в доме в течение последнего месяца регулярно наблюдаются следующие явления. Со стен без всяких видимых причин вдруг падают висящие там картины, а из шкафов вываливается и бьется посуда, лопаются оконные стекла. Запертые на ночь двери оказываются открытыми, а открытые, наоборот, — запертыми. В разных частях дома обнаруживают части одежды, запачканные кровью. Ночью кто-то ходит по дому — Игорь уверяет в письме, что не раз и не два слышал чьи-то шаги. На стенах или на листах бумаги появляются надписи, сделанные то ли красной тушью, то ли опять же кровью. И так далее и тому подобное.

Все это выглядело как сюжет какого-то старого «ужастика» и не вызывало ничего, кроме скуки. Да, до сегодняшней ночи это могло бы вызвать только скуку, а по отношению к испуганному этими явлениями владельцу дома — жалость. Но сегодня ночью произошло событие, придавшее всей этой чепухе новый, зловещий смысл. В дом пришла смерть. И теперь ко всем этим шорохам, скрипам и открывающимся дверям следовало относиться со всей серьезностью.

«Правда, Игорь погиб не от шорохов и не от кровавых надписей, а оттого, что упал с лестницы, — размышлял Гуров. — То есть причина смерти вполне материальная. Но что заставило его ночью выйти из спальни и отправиться к лестнице? Жена об этом ничего не сказала. Надо будет обязательно спросить ее, не была ли вызвана ночная прогулка мужа обычным простатитом, необходимостью посетить туалет. Надо узнать, где он находится в доме. Надо также поговорить с лечащим врачом, выяснить, как у Игоря было с сердцем. А еще изучить его завещание, узнать, кому достанется имущество покойного и как велико это имущество. Да, первым делом, как всегда, нужно собрать информацию…»

В Глухов самолет прилетал в полночь по местному времени, на час опережавшее московское. Гуров не знал, где находится дом умершего Игоря Кириллова, как он будет туда добираться, но не слишком беспокоился обо всем этом — был уверен, что все каким-то образом образуется.

Так и случилось. Едва он вместе с группой пассажиров вошел в здание аэропорта, как увидел парня, державшего в руках табличку с надписью «Жду Л. Гурова». Когда Лев подошел к ожидавшему, тот спросил:

— Значит, это вы — Гуров? А я — Юрий, водителем у Кириллова работаю. Меня Светлана Павловна просила вас встретить и довезти.

— Что ж, поедем, раз Светлана Павловна тебя просила, — кивнул Лев. — Нет, сумку мою брать не надо, я свои вещи сам привык носить.

Они вышли из здания аэропорта и направились к машине. Уже усевшись на сиденье, Гуров спросил:

— А что, до дома Кирилловых просто на общественном транспорте добраться нельзя? Обязательно надо было тебя посылать?

— На общественном, говорите? — усмехнулся в ответ водитель. — Нет, это вряд ли. Ведь дом Кирилловых за городом расположен, примерно в километре от последних домов. Там лес кругом, какой же тут общественный транспорт? Туда не каждый таксист дорогу знает. Тем более в такое время, за полночь, таксисты такую цену заломят — ого-го! А вы про беду-то нашу слышали? Про Игоря Сергеича? Все-таки доконал его этот проклятый дом.

Они не проехали и пяти минут, а Гуров уже составил свое мнение о водителе Юре. И мнение было не слишком благоприятное: парень был излишне болтлив, развязен и, как заподозрил Гуров, не слишком дисциплинирован. Он знал людей такого типа — они часто встречались в криминальном мире, с которым ему приходилось иметь дело. С такими людьми Гуров старался держаться настороже, держать их на расстоянии. Но сейчас ему хотелось как можно скорее получить возможно более полную информацию, поэтому он не стал отмалчиваться, а спросил:

— Почему же ты называешь этот дом проклятым? Насколько я знаю, Игорь свой дом очень ценил, гордился им.

— Да, гордиться там есть чем, сооружение знатное, сами увидите, — кивнул водитель. — Только порченый он, дом этот. Как только они туда вселились, Кирилловы то есть, так все и началось.

— А что именно началось, расскажи, — попросил Лев.

— Ну, как же! А вы разве не слышали? Сплошной полтергейст и телекинез, и еще что похуже. Кровь на стенах, двери сами собой закрываются… Ну, все как в «ужастиках». Я не помню, как этот фильм называется, у меня вообще названия в голове не застревают, но там еще был такой, в шляпе, с когтями, всех на части раздирал…

— Фредди Крюгер?

— Во, точно, этот, — кивнул водитель. — Вот и у нас так. Джека-то и правда на части разорвали…

— Какого Джека? — заинтересовался Гуров. О такой подробности он не слышал.

— Ну, Джек, спаниель. Любимый пес был у Игоря Сергеевича. И вот где-то полтора месяца назад он вдруг пропал. Целый день искали. А потом нашли в лесу, в ста метрах от дома. Разорван на две части.

— Может, это бродячие собаки постарались? У вас, я думаю, бродячих собак много…

— Да, этого добра хватает. Только собаки, если рвут, то всегда на много частей. А тут аккуратно так разделали, словно пилой пилили или топором рубили. И ведь Джеком дело не ограничилось. Вслед за ним и Дымка пропала, кошка наша. И ее тоже убитой нашли — шею ей кто-то свернул. Кенару тоже шею свернули. А попугаев кто-то отравил. Так что в доме ничего живого не осталось, кроме Светланы Павловны и ее детей.

— Да, неприятная история… — задумчиво произнес Гуров. — Выходит, смерть Игоря была не первой в этом доме…

— Какая уж там первая! — воскликнул Юра. — Потому он вас и пригласил. Думал, наверное, что вы его сможете защитить. Да только полтергейст вас опередил.

— Скажи, Юрий, а ты давно у Кирилловых работаешь? — спросил Лев, меняя тему разговора.

— Я-то? Два года уже. Я начал у Игоря Сергеевича работать, еще когда они на набережной жили, в старой квартире. Этот дом тогда еще строился. Ну а потом вместе с семьей перебрался на новое место.

— Вместе с семьей? То есть ты тоже живешь в этом «проклятом доме»?

— Нет, вы меня не поняли! — энергично завертел головой водитель. — Я в городе живу. Каждое утро приезжаю к Игорю Сергеевичу, а вечером уезжаю. Езжу домой и обратно, конечно, на своей «ласточке», на «Рено». А их вожу, естественно, на их машинах, серьезных… Так что я вас сейчас доставлю, пересяду на свою «ласточку» и поеду домой.

— А кто-нибудь из обслуживающего персонала в доме живет?

— Нет, никого. Я же сказал: там теперь никого живого не осталось, кроме Светланы Павловны, Славика да Наташки — детей то есть. У них, у Кирилловых, еще кухарка работает, она же экономка, Лена Зайцева. Она тоже, как и я, в городе живет, на работу на своем «Матисе» ездит. И еще есть садовник Никита. Ну, он живет в деревне, пешком на работу ходит.

— Значит, недалеко от дома находится деревня?

— Ну да, деревня Ключи. Там родники известные, потому она так и называется. Никите, как я понимаю, от дома до усадьбы всего километр пройти надо. Ага, а вот и усадьба! Мы с вами уже приехали.

Машина свернула на подъездную дорогу, проехала по еловой аллее, въехала в ворота и остановилась.

Глава 3

Время приближалось к часу ночи, было темно, но даже в темноте дом покойного Игоря Кириллова производил внушительное впечатление.

Это было сооружение высотой в три этажа, причем этажи были совсем не такой высоты, как привыкли горожане, живущие в многоэтажных домах. По фасаду дом был метров шестьдесят длиной, а может, и больше. К парадному входу вела мраморная лестница, по бокам которой стояли скульптуры.

— Да это не дом, а настоящий дворец! — пробормотал Гуров.

Водитель Юрий, тоже вышедший из машины, услышал его восклицание и согласно кивнул:

— Дворец и есть. В деревне так и говорят: «Значит, ты в кирилловском дворце работаешь». Роскошное сооружение! Только радости хозяевам оно не принесло… Да, насчет хозяев. Светлана Павловна обещала не спать, вас встретить. Да, видать, заснула. Придется будить.

Он уже направился к дверям, чтобы позвонить, но тут дверь сама открылась и из дома вышла женщина. Гуров сразу отметил, что хозяйка дома не только молода, но и очень красива. Лицо Светланы Кирилловой носило печать пережитого горя, оно было бледное, усталое, но все равно очень привлекательное.

— Лев Иванович? — спросила она. — Здравствуйте, рада вас видеть. Вы нормально доехали? Может быть, вы хотите поужинать?

— Доехал хорошо, ужинать не хочу, — ответил Гуров. — Что я хочу, так это скорее разобраться с тем, что у вас происходит и что привело к смерти моего друга Игоря. Но это дело, пожалуй, все же подождет до утра. Так что, если мне укажут место, где можно выспаться, я буду очень признателен, а больше мне ничего не нужно.

— Конечно, сейчас я вам покажу вашу комнату.

— Так я больше сегодня не нужен, Светлана Павловна? — посмотрел на хозяйку водитель. — Тогда я поехал.

— Да, спасибо большое, Юра, ты меня очень выручил, — сказала Светлана. — Езжай, конечно.

Входя в дом, Гуров услышал за спиной шум заработавшего мотора — водитель ставил хозяйский «Мерседес» в гараж. «Значит, сейчас он сядет в свою «ласточку» и поедет домой, — подумал Лев. — Поздно, однако, он домой вернется. Хорошие деньги надо получать, чтобы согласиться на такую работу. Да еще в доме, который называют «проклятым»… Или у этого Юры имеется в этой работе еще какой-то интерес?»

Между тем они вошли в дом, и Светлана, заперев дверь на два замка, задвинула засов, а затем щелкнула тумблером на переключателе, расположившемся незаметно чуть в стороне от двери. После этого на стене загорелась синяя лампочка.

— Сигнализацию включаете? — уточнил Лев.

— Да, мы всегда на ночь включаем, — ответила хозяйка. — Раньше это Игорь делал, а теперь… теперь я должна. Все-таки мы находимся далеко от города, можно сказать, в лесу… Теперь без Игоря, с детьми… Я даже не знаю, смогу ли я тут жить одна! А знаете, — вдруг с чувством проговорила она, — я очень рада вашему приезду. Правда, очень рада! К счастью, завтра я уже не буду здесь так одинока.

— Кто-то должен приехать?

— Да, я звонила моему брату Борису в Пермь, и он обещал, что приедет, причем не один, а с женой, с Анастасией. Так что будет у меня компания, будет и защита в случае необходимости.

Они разговаривали, стоя в просторном холле. Влево и вправо поднимались вверх мраморные лестницы, покрытые ковром. Заметив, что Гуров внимательно их разглядывает, Светлана сказала:

— Ваша комната будет располагаться на третьем этаже — там у нас все комнаты для гостей. Но не обязательно идти по лестнице — у нас и лифт имеется. Вот здесь, в коридоре, — сделала она шаг в сторону.

— Нет, я лучше по лестнице поднимусь, — качнул головой Лев. — Но меня сейчас другое интересует. Эта лестница… Значит, Игорь с нее ночью упал?

— Да, вот здесь… вот на этом месте я его утром нашла, — еле слышно произнесла Светлана.

— Он сильно расшибся при падении?

— Да, на голове были сильные ушибы… И на теле, когда потом я сняла с него одежду… Все тело у него было в синяках…

— Но почему он упал? У него бывали головокружения?

— Нет, он не жаловался… Сердце у него болело, это было. А на головокружение — нет, не жаловался.

— В таком случае, может быть, кто-то его толкнул?

— Кто мог это сделать? В доме никого не было, только я и наши дети. Ведь не Слава с Натой его толкнули!

— А вы не слышали, как это произошло?

— Нет, я спала. Спала, спала… Все на свете проспала! — Вдова закрыла лицо руками, по лицу струились слезы.

— Простите, что я коснулся больной темы, — смущенно произнес Гуров. — Но… скажите, а тело Игоря можно увидеть? Оно здесь?

— Нет, его увезли в морг, — ответила Светлана. — Поскольку врачи сразу не могли определить причину смерти, они сказали, что нужно произвести вскрытие. Он и сейчас в морге. Офицер, который ведет расследование, сказал, что завтра я смогу забрать тело моего мужа… Ну, и Борис завтра приедет. Так что я назначила похороны на завтра, на середину дня.

— Понятно… А вы можете сказать, что заставило вашего мужа ночью выйти из спальни?

— Нет, этого я не знаю. Говорю же вам, я спала.

— Простите, что касаюсь такой деликатной темы, но, может быть, ему элементарно захотелось пойти в туалет? Может быть, у Игоря, как у многих пожилых людей, были проблемы с мочевым пузырем?

— Нет, у Игоря не было таких проблем, — покачала головой Светлана. — С сердцем были, а с мочевым пузырем не было. К тому же, даже если бы у него возникла такая потребность, ему не нужно было никуда ходить — у нас в спальне имеется и туалет, и душевая комната.

— Стало быть, причина, заставившая Игоря ночью выйти в коридор, остается неизвестной?

— Да, именно так.

— Понятно… — вновь протянул Гуров. — Так куда надо подняться, чтобы попасть в мою комнату?

— Идемте, я вас провожу, — ответила вдова.

У Льва было еще множество вопросов к ней, но он решил, что сейчас, в середине ночи, задавать их будет неправильно. Разговор вполне можно отложить на завтра.

Они поднялись на второй этаж, немного прошли по галерее. Отсюда следующий лестничный марш вел еще выше. Светлана остановилась и показала рукой:

— Вон та дверь — это наша спальня. А дальше по коридору — кабинет Игоря. А в той стороне — детские комнаты.

— Значит, вся семья располагается на втором этаже? — уточнил Гуров. — А на третьем что — только гостевые?

— Не только. Там четыре гостевые комнаты, обсерватория и малая гостиная.

— Обсерватория? — удивился Лев.

— А вы не знали? Игорь страстно увлекался астрономией, любил наблюдать звездное небо. Часами мог говорить о фазах Луны, о спутниках Юпитера, кольцах Сатурна… Он там поставил довольно мощный телескоп — самый мощный, какой только удалось достать. И всех гостей обязательно водил туда, на крышу, — звезды смотреть. Это помещение с телескопом он назвал обсерваторией. А рядом с обсерваторией Игорь устроил малую гостиную с зимним садом. Там окно во всю стену, открывается прекрасный вид на окрестности. Ну, вы завтра сами все увидите.

Гуров подумал, что цель его приезда плохо совмещается с наслаждением прекрасными видами, как и вообще с отдыхом, но говорить ничего не стал. Они дошли до следующего лестничного марша и поднялись на третий этаж. Прошли немного по коридору, и вдова, открыв одну из дверей, сказала:

— Вот ваша комната, Лев Иванович. Располагайтесь. Я попросила Лену приготовить завтра завтрак к восьми часам, как обычно. Но если вы захотите перекусить пораньше, спуститесь вниз, найдите Лену, и она живо вам что-нибудь приготовит.

— Не беспокойтесь так обо мне, — вежливо улыбнулся Гуров. — Меня вполне устроит и завтрак в восемь часов.

— Тогда я вас оставлю. Честно говоря, очень хочу спать. Надеюсь, мне удастся заснуть. Иначе не знаю, как завтра справлюсь со всеми заботами.

И Светлана Павловна вышла. Оставшись один, Гуров обошел комнату. Нашел душ, туалет. Потрогал матрас на кровати, на котором ему предстояло спать. Он боялся, что матрас окажется слишком мягким, как старинная перина, — он же такие терпеть не мог. Но нет, матрас оказался достаточно жестким, как надо. Лев быстро разделся, достал пижаму, почистил зубы. После этого вернулся к двери. Ему не понравился рассказ вдовы о ее муже, который по неизвестной причине встал посреди ночи, послал ему в Москву отчаянное письмо с просьбой о помощи, а потом вдруг упал с лестницы. Да, он видел, как вдова заперла входную дверь. Но все эти рассказы о привидениях и шляющихся по дому призраках заставляли позаботиться о собственной безопасности.

Сначала Лев проверил, как дверь открывается. И обнаружил две вещи. Во-первых, дверь открывалась наружу, то есть ее нельзя было припереть изнутри какой-нибудь тумбочкой. Во-вторых, открывалась она совершенно бесшумно — складывалось такое впечатление, что дверные петли недавно кто-то смазывал.

Дверь закрывалась поворотом рукоятки, стало быть, человек, имеющий ключ, легко мог открыть ее снаружи.

— Интересно, у них в доме все двери таким образом устроены? — спросил Гуров в пространство. — В таком случае здесь никто не может чувствовать себя в безопасности.

Он некоторое время постоял, глядя на дверь, затем взял стул и продел его ножку в дверную ручку. Затем занялся окном и выяснил, что оно также открывается без малейшего шума. А под окном Гуров заметил пожарную лестницу. Тогда он закрыл окно, покрепче повернул ручку, какой оно запиралось, и решил, что этого достаточно. «В конце концов, окно — не дверь, с этой стороны не всякий решится лезть». С этой мыслью Лев и уснул.

Глава 4

До утра Гуров спал без происшествий. Однако, проснувшись утром, обнаружил, что стул, служивший ему засовом, уже не торчит в ручке, а валяется на полу возле двери. Тут он припомнил, что под утро ему почудился какой-то шум, но он до конца так и не проснулся.

— И что же это явление означает? — вновь спросил Лев у кровати и стенного шкафа. — Что кто-то хотел ночью нанести мне визит, да раздумал?

С этими словами он нажал на дверную ручку, хорошо помня, что, ложась спать, запирал ее. Однако теперь ручка легко повернулась, и дверь открылась.

— Ну, если такое случается, то могут и кровавые пятна на стенах появляться, и все остальные чудеса, — покрутил Лев головой и пошел умываться.

Умывшись и побрившись, вышел из своей комнаты и прислушался. В доме было тихо, но откуда-то снизу доносилась едва слышная музыка. Он взглянул на часы — была только половина восьмого. Стало быть, до завтрака оставалось еще полчаса. «Что ж, и эти полчаса на что-то пригодятся, — подумал Гуров. — Их тоже можно использовать с толком».

Спустившись вниз, он направился туда, откуда доносились звуки музыки, и попал на кухню. У плиты хозяйничала женщина лет сорока. Чуть ниже среднего роста, белокурая, голубоглазая, с открытым лицом, которое казалось простодушным. Однако, начав говорить с ней, Лев пришел к выводу, что женщина не так проста, как кажется на первый взгляд.

— Доброе утро! — приветствовал он хозяйку кухни. — Вы, наверное, Лена, здешняя экономка?

— Угадали, — ответила женщина. — А вы, наверное, Лев Иванович Гуров, которого хозяйка вчера ждала?

— Так и есть, — кивнул сыщик.

— Вижу, Лев Иванович, вы человек ранний, — заметила экономка. — Из тех, кого называют «жаворонками». Видимо, вы и завтракать любите рано. Может, мне вам завтрак прямо сейчас предложить? Я могу что-нибудь соорудить по-быстрому…

— Нет-нет, я совсем не голоден, — заверил ее Гуров. — Лучше пойду погуляю до завтрака. Как я понял, здесь прекрасный парк, мне вчера сказали, что в штат прислуги входит садовник…

— Да, у нас есть свой садовник, его Никитой зовут, — ответила Лена. — Вы его, может быть, встретите. Он тоже рано на работу приходит, как и я. А насчет парка — он у нас не очень большой. Ведь тут лес кругом, Игорь Сергеевич, когда был жив, любил по лесу гулять.

— Вот как? — Гуров слегка удивился. — Парк небольшой, но садовника все равно содержат… Странно… Скажите, Лена, а вы давно работаете у Кирилловых?

— А с того самого времени, как этот дом построили. То есть полтора года.

— И как вам работается? Конфликтов нет?

— С какой стати должны быть конфликты? — вскинула брови экономка. — У нас с хозяевами прекрасные отношения. Надеюсь, они такими и останутся.

— Значит, вы не собираетесь уходить от Светланы Павловны?

— Нет, зачем мне уходить?

— Ну а как же все эти странные явления, которые у вас в доме происходят? Ведь мне и Игорь Сергеевич о них писал, и вчера водитель Юра рассказывал. То у вас двери начинают сами собой открываться, то кровавые пятна на стенах появляются, то посуда падает… Вас это разве не пугает?

— Да, вещи тут и правда странные происходят, — вздохнула экономка. — Что посуда падает — это я сама не раз видела. И детские рубашонки, платьица с кровью на них на лестнице находила. От всего этого оторопь, конечно, берет. Но будет ли мне лучше в другом месте, у других хозяев? Может, у них характер окажется плохой? Знаете, какие грубые, злые люди бывают? Будут тебя унижать, хамить… Как об этом подумаешь, так и начнешь взвешивать — что хуже: нечистая сила в доме или людская грубость? Лично мне от этой нечистой силы никакого особого вреда не было. Так что я пока подожду уходить.

— Что ж, думаю, это правильное решение, — сказал Гуров. — Вижу, что вы, Лена, разумная женщина. Да и повариха, наверное, хорошая. Скоро я это узнаю. А пока все же пойду, прогуляюсь по парку.

Утро оказалось не такое чудесное, как вначале казалось, выглядывая из окна. Небо на востоке хмурилось, тучи поднимались все выше, пропуская лучи уже вставшего солнца. Впрочем, Лев не собирался любоваться красотой восхода. Ему хотелось осмотреть окрестности дома, а еще познакомиться с одним человеком, имевшим отношение к семье Кирилловых, — садовником Никитой.

Парк вокруг усадьбы оказался действительно не таким роскошным, как сам дом. В основном его образовывали деревья, характерные для юга, — сосны, дубы, кипарисы, кусты рододендрона и лавра. Все это вместе с цветниками создавало радующее глаз сочетание. «Вкус у здешнего садовника явно есть, — подумал Лев. — И за парком хорошо ухаживает. Но где же он сам?»

Гуров еще раз свернул, выйдя на северную сторону дома, и тут увидел человека, копающего садовую грядку. Очевидно, это и был Никита. Он подошел ближе и громко произнес:

— Здравствуйте!

Человек, копавший землю, разогнулся и повернулся к нему. Теперь его можно было хорошо разглядеть. Первое, что бросалось в глаза в облике садовника, — его уродство. Вследствие полученной, очевидно, травмы левая сторона лица выглядела обожженной, красной и была покрыта шрамами, какие бывают от заживших сильных ожогов. Глаз садовника нельзя было разглядеть — их закрывали очки с затемненными стеклами. На вид Никите было лет сорок пять, а может, и пятьдесят.

— Добрый день! — ответил он на приветствие и больше ничего не произнес. Так и стоял молча, опираясь на лопату.

Пришлось Гурову самому представиться и объяснить цель своего появления в доме. И вновь садовник не произнес ни слова, только молча кивнул в знак того, что понимает, о чем идет речь. «А он, однако, не из говорливых», — подумал Лев. Надо было брать инициативу в свои руки, и он спросил:

— Вы знаете, что вчера случилось с вашим хозяином?

— Конечно, знаю, — ответил садовник. — Упал ночью с лестницы, покалечился, оттого и умер.

— А вы где были той ночью?

— Где же мне быть? Дома, конечно. Я в деревне живу, в Ключах.

— А может кто-нибудь это подтвердить?

— Нет, никто. Я один живу, жены и детей нет. Хотя погодите, я, когда спать ложился, вышел белье развесить, и меня сосед видел, Лешка Кузьмин. Мы с ним еще парой слов перемолвились. А после, до утра, — нет, никто меня не видел и я никого.

— Вы слышали, что ваш хозяин жаловался на странные явления в доме?

— От него самого? Нет, мне он ничего такого не говорил. А вот Юра, шофер, — тот говорил. Предметы, говорил, летают, голоса какие-то… В общем, всякие чудные вещи.

— Ваш хозяин, Кириллов, полагал, что в доме поселилась нечистая сила. Он даже думал, что на его дом наложено какое-то проклятие. А вы что об этом думаете?

— Что мне об этом думать? — пожал плечами Никита. — Я в доме не живу, я тут, в парке, живу, а в дом вообще редко захожу. Сам я этих чудес не видел. Но если хозяин говорит, что лампы летают, значит, так оно и было.

После недолгой паузы Лев снова заговорил:

— Значит, вы много работаете в парке? Но парк в усадьбе не такой уж большой. Зачем же в таком случае держать садовника? Или у вас все-таки есть работа в самом доме?

Никита смутился — это произошло в первый раз за время их беседы. Он переступил с ноги на ногу, помялся, а затем сказал:

— Да, тут я запамятовал. Верно, есть у меня работа в доме. Ведь Игорь Сергеевич хотел там зимний сад устроить. Вот я и устроил…

— Это тот, что на крыше? — уточнил Гуров.

— Не только на крыше. Там — как бы запасной. А главный сад — он за гостиной и поднимается на два этажа. Вы еще не видели?

— Нет, не видел, — признался Гуров. — Но чувствовал, что такой сад должен быть. Значит, в доме вы бываете не так уж редко. Стало быть, должны что-то видеть, слышать. Тогда я повторяю свой вопрос: что вы думаете о странных явлениях в доме, о якобы наложенном на него проклятии?

Садовник глубоко вздохнул. Видимо, ему не хотелось разговаривать на эту тему. Но он все же преодолел себя и произнес:

— Ну да, чертовщина там творится. Самая настоящая чертовщина! Бывало, вожусь я в зимнем саду, поливаю или подкормку вношу. И слышу, как в другом конце сада кто-то вроде тоже возится. Ну, вроде как второй садовник появился. Я, конечно, встаю, иду туда. А там никого! Только моя лейка на полу стоит, и в нее кто-то воды налил. А я точно знаю, что еще не наливал. Или, допустим, войду в дом, только два шага по прихожей сделаю — ну, по холлу, если правильно говорить, — и тут слышу, как у меня за спиной кто-то вроде дверь входную запер. А ведь я ее не запирал! И так несколько раз.

— Да, явления странные, — задумчиво протянул Гуров. — Но вредного для вас вроде ничего не случалось, не так ли?

— Вредного? Да, пожалуй, вредного действительно ничего не было, — согласился садовник.

— То есть весь вред достался хозяину, Кириллову. И что вы об этом думаете? В чем причина всей этой чертовщины?

— Не знаю я! — беспомощно развел руками Никита. — Откуда я про такие вещи могу знать? Мое дело — полив, подкормка, привой, подвой, все такое прочее. Может, у него, у Игоря Сергеича, какой грех на душе имелся, вот нечисть на него и ополчилась.

— Грех? — переспросил Лев. — Да, возможно, возможно… А скажите, Никита, где вы такой ожог получили? Это ведь у вас на лице след от ожога, верно?

— Да, все правильно, тут вы угадали. Я в Омске на химкомбинате работал и там в аварию попал. Кислота из котла вырвалась, на трех человек попала. Бригадира так обварило, что он не выжил, еще одной женщине на ноги плеснуло. А мне вот левую щеку и подбородок сожгло. Спасибо, врачи большую часть кожи вылечили. Красоты не стало, но жить можно. После этого я уж со всяким вредным производством покончил, переехал сюда, садоводством занялся.

— Понятно…

У Гурова оставалось еще несколько вопросов к необщительному садовнику, но тут со стороны дома послышался звонкий женский голос:

— Лев Иванович! Завтрак готов! Подходите, мы вас ждем!

Очевидно, это беспокоилась о нем экономка Лена Зайцева. Он кивнул на прощание Никите, повернулся и пошел к дому.

Глава 5

Обогнув дом и выйдя на площадку перед главным входом, Гуров увидел стоявшие здесь машины. Одна была ему хорошо знакома — это был «Мерседес», на котором водитель Юра доставил его вчера из аэропорта. А рядом с роскошным лимузином стоял скромный «Рено», видимо, водительский, на котором он сейчас приехал из дома. Но кто в таком случае приехал на «Мерседесе»?

Оставаясь в недоумении, Лев вошел в дом. Из столовой доносились голоса и звон посуды. Правда, звучали эти голоса невесело, и он вспомнил, что сегодня утром из морга должны доставить тело Игоря Кириллова.

В столовой за столом сидели люди. Их было шестеро, и только один человек был ему знаком — хозяйка дома Светлана Кириллова. Рядом с ней сидели двое детей дошкольного возраста, мальчик и девочка. Дети выглядели растерянными, девочка тихонько плакала. По другую сторону от хозяйки сидел мужчина, очень на нее похожий: такая же форма носа, такой же волевой подбородок… Как видно, это был брат Светланы, о котором она вчера рассказывала. Рядом с ним сидела женщина лет тридцати, золотоволосая, голубоглазая. А за ней — осанистый господин лет пятидесяти, в костюме хорошего покроя.

— Доброе утро, Лев Иванович, — обратилась к нему Кириллова. — Присоединяйтесь к нам. Сейчас Лена за вами поухаживает. Лена, налейте Льву Ивановичу кофе. Вот так… Да, хочу представить вам присутствующих. Это мой брат Борис, а это его жена Настя. А вот адвокат всей нашей семьи Александр Григорьевич Бессонов. Все они только что прилетели. А это… — и Кириллова обернулась к гостям и сделала жест в сторону Гурова, представляя его, — известный детектив Лев Иванович Гуров, я вам о нем говорила. Да, а это мои славные Ната и Слава. Вот, теперь, когда я всех познакомила, можно и завтраком заняться.

Лев отдал должное завтраку (оказывается, он успел основательно проголодаться, поскольку вчера приехал поздно и не ужинал). Перейдя к кофе, он спросил:

— Так это Юра всех привез на своей машине?

— Нет, Юру я попросила привезти Александра Григорьевича, — ответила Светлана Павловна. — А за братом и Настей я сама ездила. Знаете, неудобно сажать троих гостей в одну тесную машину. Игорь, если бы узнал о таком моем поступке, очень бы расстроился. А я хочу, чтобы у нас в доме все продолжало идти, как при нем.

Когда после завтрака гости поднялись из-за стола, выяснилось, что их пути расходятся. Борис (его фамилия, как узнал Гуров, была Новиков, очевидно, такой была и девичья фамилия Светланы) вместе с сестрой направился к машине — он решил сопровождать Светлану в морг и помочь ей уладить малоприятные формальности, связанные с получением тела. Настя брала под свою опеку детей, а адвокат Бессонов, оставаясь свободным от дел на какое-то время, заявил, что погуляет по парку.

Гуров сразу решил, что ему представляется удобный случай, чтобы получить нужную информацию из первых рук. Он подошел к адвокату и сказал:

— Мне необходимо задать вам несколько вопросов. Думаю, это можно совместить с прогулкой. Вы позволите мне составить вам компанию?

— Да, разумеется, — кивнул Бессонов. Однако было видно, что адвокат не в восторге от такого предложения.

Они вышли из дома, обогнули его, а затем, выйдя за ворота, стали ходить взад и вперед по лесу.

— Меня интересует положение с имуществом погибшего Игоря Кириллова, — начал разговор Гуров. — Вначале я хотел задать вопрос о размере этого имущества. Насколько оно велико?

— А почему, собственно, вас интересует этот вопрос? — в свою очередь спросил Бессонов. — Как я понимаю, Игорь Сергеевич умер от естественных причин, в результате остановки сердца. Таким образом, со стороны правоохранительных органов его смерть не должна вызывать интереса. Стало быть, его имущество также не должно вас интересовать. Я знаю, что вы были другом покойного и он вас вызвал перед самой своей гибелью. Но, мне кажется, повод для вашего приезда сейчас исчез…

— Таким образом, вы намекаете, что делать мне здесь больше нечего, — слегка усмехнулся Лев. — Однако я считаю иначе. Из письма погибшего Игоря, а также из разговоров со Светланой Павловной и со слугами я узнал, что в доме в течение нескольких месяцев происходили загадочные вещи. У меня сложилось впечатление, что они оказали значительное воздействие на психику Кириллова. Возможно, стали и причиной его смерти. В таком случае возникает резонное предположение: не являются ли все эти загадочные явления результатом чьего-то злого умысла?

— Вы хотите сказать, что смерть Кириллова была кем-то подстроена? — удивился Бессонов.

— Именно так я и думаю, — кивнул Лев. — На такой вывод указывают многие причины, я не хотел бы сейчас все их анализировать. Главное — смерть Кириллова могла быть кем-то организована. Тогда перед нами не несчастный случай, не смерть от разрыва сердца, а убийство. И тогда встает вопрос о мотивах этого убийства, а значит, об имуществе покойного, о размерах этого имущества и о том, кому оно достанется. Теперь вы понимаете мой интерес?

— Да, понимаю, но я не могу согласиться… никак не могу согласиться с таким выводом, — заявил Бессонов. — Да, я слышал разговоры о всяких шагах… шорохах… летающей посуде… Но ведь все это обычные истории, которые часто рассказывают о загородных домах, особенно о таких больших и богатых домах, как дом покойного Игоря Сергеевича!

— Уверяю вас, Александр Григорьевич, что эти рассказы имеют под собой основание, — заметил Гуров. — Я провел в этом доме лишь одну ночь, но уже имел случай наблюдать некоторые из здешних «чудес». Так что давайте вернемся к вопросу о размерах имущества погибшего Кириллова. Поверьте, мой вопрос вызван вовсе не праздным любопытством. Итак, как велико имущество покойного?

Адвокат глубоко вздохнул, развел руками… Видимо, он все еще колебался, надо ли сообщать сведения, которые от него требовал полковник. Но затем, как видно, рассудил, что если тот проявит настойчивость, то сможет получить нужные сведения в другом месте — в местной регистрационной палате или у своих глуховских коллег. А ссориться с полковником полиции, приехавшим из Москвы, ему не хотелось.

— Игорь Сергеевич владел несколькими строительными компаниями, а также предприятиями, занимавшимися оптовой торговлей, — заговорил адвокат. — Стоимость этих компаний составляет чуть больше девятисот миллионов рублей. Еще ему принадлежали доли собственности в компаниях, действующих как в России, так и за рубежом. Ну и, кроме того, у него имелись значительные банковские вклады. Если собрать все это воедино, то его стоимость приближается к полутора миллиардам.

— Вы забыли еще про дом, — напомнил Гуров.

— Про какой дом? — не понял адвокат.

— Про этот самый, возле которого мы с вами прогуливаемся. Так называемый «проклятый дом», как о нем говорят все жители соседней деревни. Так какова его цена? Вы ее знаете?

— Знаю, конечно. Согласно последней рыночной оценке стоимость дома вместе с земельным участком составляет около трехсот миллионов рублей.

— Немало! — не удержался от возгласа Лев. — Получается, что общая стоимость имущества покойного приближается к двум миллиардам, не так ли?

— Да, именно так.

— В таком случае у меня второй вопрос: кому достанется это имущество? Игорь Сергеевич оставил завещание?

— Да, оставил, и я намерен сегодня же его огласить, — ответил Бессонов. — Наверное, я это сделаю после похорон. Кириллов завещал различные суммы своим племянникам и племянницам, двоюродной сестре (она живет в Екатеринбурге). Кроме того, он оставил некоторые деньги двум благотворительным фондам. Все остальное имущество, в сумме миллиарда семисот миллионов рублей, перейдет его жене, Светлане Павловне, и детям, Наталье и Вячеславу.

— Стало быть, все перейдет жене и детям… — задумчиво произнес Гуров. — А братья, сестры? У покойного их не было?

— Только двоюродная сестра Лидия, я о ней уже упоминал.

— Но я помню, что Игорь еще до Светланы был женат. Кажется, его первую жену звали Татьяна. И мне вспоминается, что от этого брака были дети. Разве им ничего не останется?

— Да, я в курсе, что мой клиент был женат первым браком, и мы с ним обсуждали этот вопрос. Игорь Сергеевич рассказал мне, что давно не поддерживал отношений с бывшей женой. Но когда у него возникли проблемы с сердцем и он задумался о завещании, он стал наводить справки и узнал, что Татьяна, о которой вы говорили, умерла несколько лет назад. Если говорить откровенно, она спилась.

— А дети? Дети от этого брака были?

— Да, от первого брака имелся сын. И несколько лет назад Игорь Сергеевич попытался его разыскать. Он мне говорил, что чувствует свою вину перед этим сыном, потому что никогда не посылал Татьяне больше того, что положено по закону. Да, он пытался его разыскать, но не смог. Кажется, этого парня постигла та же участь, что и его мать, — он спился, стал законченным алкоголиком, несколько раз терял документы… В общем, его следы затерялись.

— А как звали этого сына от первого брака?

— Анатолий.

— Как я понимаю, если бы Кириллов умер, не оставив завещания, то его имущество перешло бы его жене и детям — всем детям, в том числе и Анатолию. Им бы достались все эти два миллиарда, разделенные на равные доли. Так?

— Да, но это в том случае, если бы не было завещания.

— А по завещанию Кириллов что-то оставил своему первому сыну?

— Да, для него создан особый счет, на котором лежит миллион рублей.

— Понятно… А пока все имущество перейдет Светлане Павловне, поскольку до совершеннолетия детей она будет управлять их долями. А вдруг что-то случится со Светланой Павловной? Вдруг ее не станет? Кому тогда достанутся деньги?

— Какое ужасное предположение! — воскликнул адвокат. — Я даже думать об этом не хочу! Но если вы настаиваете… В случае такого печального исхода все деньги перейдут Наталье и Вячеславу. Естественно, будет назначен опекун, который станет управлять этим имуществом…

— А брат Светланы, Борис, может стать таким опекуном?

— Да, он — самый вероятный кандидат. Насколько мне известно, ни у Кириллова, ни у его жены нет более близких родственников. Постойте, вы что хотите сказать? Что Борис Новиков…

— Успокойтесь, Александр Григорьевич, я ничего такого не хотел сказать, — произнес Гуров. — Я всего лишь хочу выяснить положение вещей. Когда имеешь дело с имуществом умершего — тем более с таким огромным имуществом, — нужно точно выяснить все юридические аспекты сложившихся отношений. Благодарю вас, вы мне очень помогли. А вот, кстати, я слышу шум мотора. Возможно, это возвращаются Светлана Павловна с братом.

Глава 6

Гуров и адвокат направились к воротам. И подошли туда как раз в тот момент, когда из-за поворота показалась целая кавалькада машин. Впереди ехал уже знакомый «Мерседес» Кирилловых. За ним катил микроавтобус, выкрашенный в черный цвет. Разумеется, это был катафалк. Следом шла еще одна иномарка, а за ней — полицейская «Гранта». Вся эта вереница автомобилей въехала в ворота и остановилась во дворе. Светлана Кириллова вышла из автомобиля, опираясь на руку брата, при этом выглядела она совершенно потерянной.

Впрочем, в эту минуту внимание Гурова занимала не вдова. Его заинтересовала полицейская машина. Она остановилась в стороне от других, и из нее вышел подтянутый майор лет сорока, в парадной форме.

— Добрый день, майор, — подойдя к нему, поздоровался Лев. — Я — полковник Гуров из Москвы. Приехал вчера по приглашению Кириллова. А вы, как я понимаю, ведете расследование смерти хозяина дома?

— Добрый день, товарищ полковник, — отозвался полицейский. — Майор Геннадий Иванович Кузнецов. А вопрос насчет расследования я не очень понимаю. Что тут, собственно, расследовать? Заключение врачей о причинах смерти совершенно ясное…

— Интересно послушать это заключение. Не ознакомите?

— Почему же не ознакомлю? Конечно, ознакомлю. Оно у меня здесь, с собой, — похлопал себя по внутреннему карману кителя Кузнецов. — Но я его и наизусть помню. Игорь Сергеевич Кириллов скончался в результате остановки сердца, причиной которой стал разрыв левого желудочка. То есть инфаркт. Поскольку покойный, как нам известно, перед смертью упал с крутой лестницы, я попросил экспертов обратить особое внимание на следы полученных травм. Врачи зафиксировали несколько травм на затылке и на лице, перелом запястья левой руки. Вопрос о возможной связи этих травм с остановкой сердца остается открытым.

— В каком смысле «остается открытым»? — удивился Гуров.

— То есть эксперты не могут ответить на этот вопрос. Однозначной связи между травмами и инфарктом нет. Но, возможно, болевой шок от падения спровоцировал инфаркт. Во всяком случае, у нас нет никаких причин подозревать насильственный характер смерти. Да, смерть, скорее всего, наступила из-за того, что Кириллов упал с лестницы. Но не было никого, кто мог бы его столкнуть.

— Эксперты установили время смерти?

— Установили. Смерть наступила между тремя и четырьмя часами ночи.

— А вы когда узнали о гибели Кириллова?

— Я вчера утром приехал сюда, когда Светлана Павловна позвонила в полицию и сообщила о гибели мужа. Приехал я, а затем и целая бригада криминалистов. Мы тут все внимательным образом осмотрели и пришли к заключению, что насильственной смерти не было. Стало быть, нет причины проводить расследование.

— Зачем же вы в таком случае сейчас приехали?

— Просто из уважения к покойному и его вдове, — ответил Кузнецов. — Игорь Сергеевич был в нашем городе не последним человеком. Я думаю, на кладбище и губернатор приедет, и кто-то еще из руководства.

— Понятно, понятно… — кивнул Гуров. — Отдать последний долг, проститься — и забыть… А вот я считаю, что причины для расследования есть. И главная причина — странное поведение хозяина дома в ночь его гибели. А также его просьба о помощи, обращенная ко мне.

— А, вы об этих загадочных явлениях! — усмехнулся майор. — Всякие шорохи, тени, призраки… Не знаю, как у вас в Москве, а у нас в провинции полиция не занимается охотой за привидениями. Мы занимаемся реальными явлениями и реальными преступниками.

— Хорошо сказано, — в свою очередь усмехнулся Лев. — Только в какую графу вы занесете гибель домашних животных — в графу «шорохов и призраков» или в реальные явления?

— Это вы о каких домашних животных? — удивился Кузнецов.

— Я вижу, вы не поинтересовались, что происходило в этом доме в последние месяцы. А я поинтересовался. И узнал, что за последние несколько месяцев в доме погибли все жившие здесь животные — собака, кошка, канарейка, волнистые попугаи… Причем причина смерти собаки и кошки была не какая-то загадочная, а вполне себе реальная: собаку кто-то разорвал на части, а кошке свернули шею. Кто это сделал — призраки? Вот мой друг Игорь, кажется, так и думал. И начал всего в своем доме бояться. Стал плохо спать по ночам, выходил на лестницу… В итоге упал с нее, и сердце у него не выдержало. А вы говорите — шорохи… Нет, майор, тут не шорохи, тут действует чей-то преступный умысел. И я хочу узнать, чей именно.

— Да, если так, то… — неуверенно произнес Кузнецов. Теперь он уже не выглядел таким уверенным в себе, как в начале разговора.

— А больше всего меня беспокоит, что эта неизвестная нам преступная сила не успокоится со смертью Кириллова, — продолжал Гуров. — Я беспокоюсь за жизнь Светланы Кирилловой и ее детей. Вот как обстоят дела, майор. Вот почему я намерен здесь задержаться на несколько дней. И предлагаю тебе присоединиться к моему расследованию. Помощь полиции мне не помешает.

— Если речь идет об опасности для жизни людей, то полиция города Глухова всегда готова прийти на помощь, — ответил Кузнецов. — О какой конкретно помощи вы говорите?

— Пока я и сам не знаю, — признался Лев. — Мне важно было получить принципиальное согласие. И я рад, что получил его. Со временем станет ясно, какая именно помощь мне требуется. О, я вижу, что мы задержались со своей беседой. Надо пойти попрощаться с умершим, а то скоро похороны начнутся.

Действительно, пока оперативники беседовали, гроб с телом Игоря Кириллова уже внесли в дом и установили в гостиной. У ворот дома один за другим останавливались дорогие лимузины, из них выходили друзья, знакомые умершего и направлялись в дом. Гуров с Кузнецовым тоже двинулись туда. Лев подошел к гробу, взглянул на лицо Игоря. Хотя он давно не видел своего школьного друга, но сразу узнал знакомые черты: Кириллов относился к тем людям, лицо которых с годами мало меняется. Сейчас лицо умершего выглядело спокойным, даже безмятежным. «Вряд ли Игорь так же выглядел в ту ночь, когда писал мне письмо, — подумал Лев. — В этом письме каждая фраза дышит ужасом. Видно, что автор письма находится в полном отчаянии».

Один за другим все гости попрощались с умершим. За ними подошли слуги: экономка Лена Зайцева, водитель Юра… Последним подошел и простился садовник Никита. После этого подъехавший к этому времени оркестр заиграл траурный марш, гроб вынесли и поместили в катафалк. Все стали рассаживаться по машинам. Гуров решил, что он тоже поедет на кладбище. Ему хотелось посмотреть на присутствующих в момент, когда гроб будут опускать в могилу. Не то чтобы он надеялся что-то прочитать на их лицах, увидеть у кого-то выражение злорадства — нет, он понимал, что все здесь умеют хорошо скрывать свои чувства. И все-таки поглядеть на близких людей Кириллова в эту минуту хотелось. Но он не знал, на чем ехать на кладбище.

Как видно, майор Кузнецов понял его проблему и громко позвал:

— Лев Иванович, поехали со мной!

На кладбище все прошло как полагается. Ничто не нарушило порядка траурной церемонии. И сколько Гуров ни вглядывался в лица собравшихся, он ни на одном не различил каких-то особых эмоций, которые бы выдали в этом человеке преступника. После похорон большая часть гостей поехала в ресторан, где были организованы поминки. А Гуров вместе с майором отправились в местное управление. Там Кузнецов провел полковника в свой кабинет, познакомил с подчиненными. Также он представил московского гостя начальнику глуховского управления генералу Юрьеву. Когда церемония знакомства закончилась, оперативники вернулись в кабинет Кузнецова, чтобы еще немного обсудить сложившуюся ситуацию.

— Я все-таки не понимаю, кого вы подозреваете в причастности к гибели Кириллова, — сказал майор. — Кто этот преступник? И какое отношение он имеет ко всяким «потусторонним силам», которые действуют в доме Кирилловых?

— Этого я сам пока не знаю, — признался Гуров. — И это меня беспокоит больше всего. Вот как я оцениваю ситуацию. Для меня несомненно, что никакого полтергейста, никакой нечистой силы в доме Кирилловых нет. В то же время непонятные, пугающие явления, несомненно, есть. Значит, здесь действует чья-то злая воля. И эта злая воля сделала так, что Кириллов среди ночи поднялся, донельзя испуганный, пошел бродить по дому и свалился с лестницы.

— Свалился или его столкнули?

— Очень правильный вопрос, майор. Но пока я не знаю, что на него ответить. Скорее всего, Игоря столкнули. Значит, тот, кто это сделал, должен был находиться в доме. Кто же это? И первый ответ, который приходит на ум, — это вдова Кириллова, Светлана. Против нее говорит и другое, более важное соображение — выгода.

— Ну да, я слышал, что Светлане Павловне достанется все имущество мужа, — заметил Кузнецов.

— Именно так. Я беседовал с адвокатом семьи, и он сообщил, что Светлана унаследует практически все. То есть на вопрос, кому выгодна смерть Кириллова, у нас имеется только один ответ: его вдове. Других выгодоприобретателей пока не видно.

— А других родственников у Кириллова разве не было?

— Насколько я понял, нет. Только его жена и дети. Правда, Кириллов был женат первым браком. И от этого брака, как сказал мне адвокат Бессонов, есть сын, которого зовут Анатолий. Но Игорь Сергеевич отношений с ним не поддерживал и не знал, где тот сейчас находится.

— А ему, этому Анатолию, что-то достанется после смерти Кириллова?

— Да, адвокат сказал, что ему завещан миллион рублей.

— Неплохая сумма! — заметил майор. — Хотя, конечно, она не идет в сравнение с тем, что получит вдова. И потом, как я понимаю, у адвоката будут проблемы с поиском этого Анатолия…

— Да, его придется искать, — согласился Гуров. — И вот тебе, Геннадий Иваныч, первое задание. Вот тут ты можешь оказать помощь в моем расследовании. Давай тоже подключайся к поискам Анатолия Кириллова. Мне хотелось бы взглянуть на этого старшего сына, понять, не причастен ли он к преступлению. Сделаешь?

— Конечно, сделаем, — ответил майор. — Пошлем запросы по линии МВД, все как полагается.

— Вот и отлично. Хоть какое-то движение будет. Потому что пока я не знаю, кого мне подозревать.

— Но вы вроде сказали, что главная подозреваемая — это Светлана Павловна…

— Нет, я сказал немного по-другому. Я сказал, что она получает все выгоды от смерти мужа и что она одна имела возможность столкнуть его с лестницы, поэтому и становится главной подозреваемой. Но вот я смотрел сегодня на нее — и дома, и на кладбище — и никак не мог увидеть в ней убийцу. Ну, не подходит Светлана Кириллова на роль хладнокровной убийцы, хоть режь меня!

— Люди иногда бывают хорошими актерами, — заметил Кузнецов. — Особенно у женщин это хорошо получается. Я несколько таких случаев знаю. Такие сцены разыгрывают — только диву даешься!

— Да, я такие вещи тоже наблюдал, — согласился Гуров. — И знаю не хуже тебя, что нельзя доверять внешнему впечатлению. Так что пока я подозрений со Светланы не снимаю. Но мне чертовски хотелось бы иметь в подозреваемых кого-то еще, кроме нее! Впрочем, достаточно рассуждений. Думаю, мне пора вернуться в дом Кирилловых: поминки, видимо, скоро закончатся, семья вернется домой, и там произойдет важное событие: адвокат будет зачитывать завещание. Мне хотелось бы при этом присутствовать. Это, помимо всего прочего, еще одна возможность проследить за реакцией Светланы. Ты, майор, не выделишь мне машину, чтобы доехать? А то я даже адреса этого дома толком не знаю, знаю только, что он находится на окраине.

— Машину я вам, конечно, выделю, — ответил Кузнецов. — Но у меня вопрос: значит, вы намерены задержаться в Глухове, чтобы провести расследование?

— Я, кажется, только об этом весь день и говорю, — хмыкнул Лев. — Да, я у вас задержусь.

— И жить будете там, у Кирилловых, в «проклятом доме»?

— Именно так я и собираюсь сделать — если, конечно, хозяйка не попросит меня его покинуть.

Глава 7

Гуров успел вернуться в дом Кирилловых как раз вовремя. Когда полицейская машина подъехала к воротам, он увидел во дворе хозяйский «Мерседес», из которого выходила Светлана Кириллова с детьми. Тут же стояло и такси, на котором с поминок вернулись брат хозяйки с женой и адвокат Бессонов. Все вошли в дом, и хозяйка пригласила всех наверх, в библиотеку. Гуров подошел к ней и попросил разрешения присутствовать при процедуре оглашения завещания.

— Зачем вы спрашиваете разрешения, Лев Иванович? — ответила Светлана. — Вы — друг Игоря, именно к вам он обратился в трудную минуту. Значит, вы здесь всегда желанный гость. Проходите в библиотеку.

Гуров поднялся в библиотеку, всю уставленную книжными шкафами и увешанную картинами. Обратив внимание на эти полотна, он отметил, что все это — не копии, а подлинники. Как видно, Кириллов и его жена собирали коллекцию, приобретая работы современных художников. Преимущественно здесь висели пейзажи, но имелись и портреты, в частности портреты самого Кириллова и Светланы Павловны.

Участники события расселись вокруг большого овального стола. Бессонов, сидевший во главе стола, достал из портфеля солидный документ на гербовой бумаге, откашлялся и произнес:

— Мы собрались, чтобы я мог огласить последнюю волю уважаемого Игоря Сергеевича Кириллова. Это завещание он составил в конце прошлого года. Точнее, он продиктовал мне основные пункты документа и попросил перевести его пожелание на юридический язык. В течение января нынешнего года я выполнил его распоряжение, зачитал ему полученный текст. Игорь Сергеевич внес в него несколько поправок, добавлений и подписал. А я нотариально заверил документ, так что он приобрел окончательную форму. Таким образом, текст завещания не является чем-то поспешно изготовленным в последнюю минуту — оно было хорошо продумано Игорем Сергеевичем. Ну вот, я сделал необходимые пояснения, теперь могу зачитать сам документ.

И адвокат стал пункт за пунктом зачитывать текст завещания. Для Гурова в этом тексте ничего нового не было, поэтому он не слишком внимательно слушал текст, а главное внимание сосредоточил на лицах собравшихся, ожидая уловить их реакцию на те или иные пункты завещания. Но здесь его ожидало разочарование: никакой особой реакции он ни у кого не увидел.

Когда Бессонов закончил, Светлана Павловна спросила:

— Но ведь нам, наверное, нужно было вызвать сюда эту двоюродную сестру Игоря, Лидию. И ее детей, которые приходятся Игорю племенниками, тоже надо было пригласить. Иначе как они узнают, что муж им что-то оставил?

— Да, правильно было бы пригласить на оглашение документа всех лиц, упомянутых в завещании, — согласился адвокат. — И я известил Лидию и ее детей о предстоящем событии. Но она мне ответила, что не собирается приезжать на похороны. Так что я извещу их официальным порядком и также официально предложу открыть счета, на которые можно было бы перечислить причитающиеся им средства. Закон в этом случае не нарушен.

— Значит, мне нужно вступить в управление имуществом Игоря? — продолжала спрашивать вдова. — Сколько там упоминается компаний?

— В общей сложности шесть компаний различного профиля, — ответил Бессонов.

— Как же я справлюсь со всеми этими финансовыми проблемами?! — воскликнула вдова, ни к кому конкретно не обращаясь. Она выглядела растерянной и какой-то подавленной. Это можно было прочитать на ее лице, а также тоску и печаль. Одного там не было — радости по поводу свалившегося на нее богатства.

— Если нужно, я останусь и помогу тебе разобраться в этих вопросах, — сказал Борис Новиков. — Хотя опыта управления крупными компаниями у меня нет, но кое-что в бизнесе я все же смыслю.

Гуров отметил эту реплику брата вдовы. Тут сказал свое слово и адвокат Бессонов:

— Разумеется, я тоже буду готов помочь вам, Светлана Павловна, и ответить на любые ваши вопросы. Я готов продолжить сотрудничество с семьей Кирилловых, хотя самого Игоря Сергеевича и не стало.

«Стало быть, вот эти два человека в ближайшее время получат наибольшие выгоды от смерти Кириллова, — подумал Гуров. — Что будет дальше — неизвестно, но пока имуществом будут распоряжаться они. И как слаженно произнесли они свои реплики о готовности приступить к управлению активами Игоря, которые остались без хозяина! Уж не были ли их выступления заранее согласованы?»

Светлана внимательно выслушала слова брата и адвоката, потом сказала:

— Спасибо, Александр Григорьевич, спасибо, Боря. Да, ваша помощь будет мне очень нужна. Впрочем, я вспомнила, что у меня уже есть человек, который готов мне помочь. Мне звонил первый заместитель Игоря по компании «Металлургия» Денис Алексеевич Селиванов. Вы могли его сегодня видеть — он был на похоронах. А на поминках мы с ним немного успели переговорить. Он еще молодой человек, лишь немного старше меня, но я помню, что Игорь говорил о нем, как о самом перспективном своем менеджере, о человеке, который подает большие надежды. Так что вместе с ним у меня получается уже трое помощников. Это хорошо. Да, в таком случае я, наверное, справлюсь…

Гуров мог поклясться, что при этих словах ее брат и адвокат Бессонов быстро переглянулись. Сам он тоже отметил слова вдовы, запомнил имя, которое она произнесла, и подумал: «Вот и еще один человек, который извлечет выгоду из смерти Кириллова. Этот Селиванов был всего лишь заместителем Игоря, причем только по одной компании. А теперь он фактически возглавит весь холдинг. Теперь они будут конкурентами в борьбе за доступ к управлению активами Игоря: Борис Новиков, адвокат Бессонов и Денис Селиванов. Интересно, что он из себя представляет? Жаль, что я узнал о его особом статусе только сейчас, я бы обратил на него внимание на похоронах…»

Процедура закончилась, ее участники вышли из библиотеки. У выхода Светлана Кириллова задержала Гурова.

— Останьтесь, Лев Иванович, — попросила она. — Мне нужно с вами поговорить.

Дождавшись, пока остальные участники совещания вышли, Светлана пригласила Гурова вернуться к столу, закрыла дверь библиотеки и продолжила:

— Мне хотелось спросить вас о ваших дальнейших планах. А также о том, как вы оцениваете ситуацию в нашем доме.

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — ответил Лев.

— Видите ли, вас пригласил Игорь. Пригласил в трудную минуту, когда он находился в отчаянии и ощущал нависшую над ним опасность. И над ним, и над всеми нами. Но теперь Игорь мертв, а полиция считает, что никакой опасности нет. Я еще вчера разговаривала с нашим полицейским руководством, и они полагают, что мне и моим детям ничего не угрожает. Если и вы думаете так же, вы, скорее всего, вернетесь домой, в Москву. Вот я и интересуюсь: как вы оцениваете ситуацию, считаете ли ее опасной и какие ваши дальнейшие планы?

— Вот теперь я вас понял. Я сегодня уже дважды отвечал на этот вопрос — сначала господину Бессонову, а затем своему коллеге майору Кузнецову. Но мне нетрудно ответить и в третий раз. Я не согласен с теми своими коллегами, которые не видят никакой опасности. Они считают, что все странные явления в доме были только результатом расстроенных нервов Игоря и это нервное расстройство довело его до сердечного приступа. Я уверен, что это не так. Опасность Игорю не привиделась, она существует, она реальна. Кто-то хотел, чтобы Игорь погиб. Но только этот неизвестный преступник выбрал не привычные средства убийц — яд, пистолет, подстроенную автомобильную аварию, а нечто совершенно экзотическое. Он изображает невидимку, призрака, старается нагнетать страх, чтобы люди, живущие в доме, совершали безрассудные поступки. Он стремится ими манипулировать, управлять. Так ему легче добиться своей цели.

— Но какова эта цель? — спросила вдова.

— Этого я пока не знаю, — покачал Лев головой. — Ясно, что он хотел устранить Игоря. И этого он добился. Но чем ему мешал Кириллов, пока не ясно.

— А я? — продолжала допытываться Светлана. — А мои дети? Мы тоже ему мешаем? Нам тоже угрожает опасность?

— И этого я не знаю, — ответил Гуров. — Во всяком случае точного ответа на этот вопрос у меня нет. Но моя интуиция подсказывает, что опасность для вас и детей существует. И поэтому я хотел бы задержаться у вас на несколько дней, постараться разобраться в причинах гибели Игоря. А заодно посмотрел бы, что будет происходить.

— О, я очень рада, что вы приняли такое решение! — воскликнула Светлана. — Я сама хотела вас попросить, чтобы вы задержались у нас. А оказывается, что и просить не нужно. Вы можете жить у нас, сколько считаете нужным. Если вам необходимо будет совершить какую-то поездку, Юра вас отвезет.

— Ну, с транспортом у меня проблем нет, машиной меня и полиция обеспечит. Но вот какой вопрос: если здесь для вас существует опасность, не лучше ли вам уехать? Можно купить квартиру в городе или даже переехать в Москву…

— Да, денег у меня хватит, можно принять любое решение на этот счет, — задумчиво проговорила Кириллова. — Но дело в том, что мы с Игорем уже обсуждали этот вопрос. Еще летом обсуждали, когда все эти странные явления в доме только начались. И он решительно возражал против того, чтобы нам всем покинуть дом. Он столько сил в него вложил! Этот дом — его мечта! И он не хотел, чтобы «какая-то нечисть», как он выражался, выгнала его отсюда. А я чту память своего мужа. И потому тоже не хочу отсюда уезжать. Уехать — значит сдаться, признать свое поражение. Нет, я не сдамся!

— В таком случае у меня еще один вопрос. После смерти мужа на вас свалилось много новых обязанностей. Вы не планируете принять на работу новых слуг? Скажем, чтобы присматривать за детьми…

— Да, вы угадали, я думала об этом и даже присмотрела уже гувернантку для Наты и Славы. Она должна приехать сегодня вечером. Ее зовут Татьяна, мне ее рекомендовала моя хорошая знакомая. Она опытная, раньше работала учительницей начальных классов в школе. Она будет не только присматривать за детьми, но и учить их грамоте, музыке, рисованию. А почему вы спрашиваете?

— Меня интересуют все, кто живет в этом доме или часто здесь бывает, — ответил Лев. — Кстати, а эта Татьяна, наверное, будет здесь жить?

— Да, мне сказали, так принято, чтобы гувернантка жила там же, где живут дети, — пояснила вдова. — Ведь она должна проводить с ними весь день, с утра до вечера. Скажите, как вы считаете: а остальных слуг не стоит также поселить у нас? Экономку, водителя, садовника…

— Нет, мне кажется, этого делать не стоит, — покачал головой Гуров. — Вообще не надо пока ничего радикально менять. А куда вы поселите гувернантку — в одну из гостевых комнат?

— Нет, комнаты для прислуги предусмотрены на первом этаже. Так было запланировано еще при строительстве дома. Просто Игорь не захотел, чтобы слуги жили вместе с нами. Но почему вас так заинтересовала эта горничная? Вы ведь ее даже еще не видели…

— Я уже сказал — меня интересуют все, кто имеет отношение к вашей семье, — ответил Лев. — Тем более мне интересен человек, который будет здесь жить. Хотя, скорее всего, новая горничная не имеет никакого отношения к случившейся трагедии. Такова уж моя работа: я должен узнать десятки, сотни мелочей, докопаться до всего. И из этой сотни мелочей, вроде бы не относящихся к делу, вдруг отыщется одна, которая приведет к разгадке.

— И где вы будете искать эти сотни мелочей? — спросила Светлана, поднимаясь с кресла. — Дождетесь Татьяну и будете ее расспрашивать?

— Нет, зачем же дожидаться гувернантку, которая еще не приехала? Она меня интересует не больше, чем люди, которые здесь уже работают, — экономка и водитель. Но еще больше меня интересует сам дом. За прошедшие сутки я не успел его осмотреть. Теперь собираюсь исправить это упущение и осмотреть ваш дом самым внимательным образом. Скажите, здесь есть какие-то помещения, запертые на замок? Если есть, выдайте мне, пожалуйста, ключи от всех замков. Я должен увидеть буквально все помещения.

— Вы намерены излазить весь дом, от подвала до чердака? — удивилась Светлана Павловна.

— Именно так. Именно от подвала до чердака.

— Все ключи, какие есть, лежали у Игоря в кабинете, в нижнем ящике стола. Пойдемте, я их вам отдам. А потом пойду к детям. Я их не видела несколько часов и уже тоскую по ним.

Глава 8

В кабинете, в ящике, о котором говорила вдова, они обнаружили полтора десятка ключей самого разного вида и размера. Здесь были ключи обычные и два массивных, похожих на гаражные, и совсем маленькие ключики, какими запирают портфели. При этом выяснилось, что Светлана Павловна понятия не имеет, какой ключ к какому помещению подходит.

— Я даже не знаю, что у нас в доме запирается, — призналась она. — Этот дом — замысел моего мужа, и только он знает его устройство досконально. Он, да еще архитектор, по чьему проекту дом построен. Но архитектора Игорь пригласил из Москвы, так что быстро с ним связаться не получится.

— Ничего, я как-нибудь разберусь, — заверил ее Гуров. — У меня большой опыт в обращении с замками и ключами. А начну я, пожалуй, с этой комнаты, то есть с кабинета. Вы не возражаете?

— Я же вам уже сказала: смотрите все, что вас интересует. У меня от вас секретов нет.

— А сейф? — спросил Гуров. — Ключ от сейфа тоже здесь, среди этих?

— Н-нет… — неуверенно ответила вдова. — Его точно здесь нет. Я знаю, как выглядит ключ от сейфа, — он такой четырехугольный, похож на отвертку. Странно… Теперь я сообразила, что ключа от сейфа не было и в одежде Игоря — ни в халате, в котором его нашли, ни в его костюме…

— Что ж, возможно, этот ключ присвоил убийца вашего мужа, — предположил Лев. — Тот, кто подоспел к умирающему ночью, когда тот упал с лестницы и лежал без сознания. Тогда он, скорее всего, уже вскрыл сейф и выкрал оттуда все, что хотел. Где у вас сейф?

— Вот здесь, за картиной, — указала на висящий на стене пейзаж Светлана Павловна.

Гуров достал из кармана тонкие перчатки, надел их, после чего снял картину со стены, и открылась дверца небольшого сейфа. Он потянул ручку — сейф был закрыт.

— Знаете, что я вдруг вспомнила, — сказала вдова. — Даже если ключ забрал кто-то посторонний, он не мог бы открыть сейф. Кроме ключа надо еще знать код. А его даже я не знаю. Знаю только, что код этот — двойной, довольно сложный.

— Значит, придется вам вызывать слесаря и вскрывать этот ящик насильственными методами, — заключил Гуров. — Ладно, оставим этот вопрос на потом.

— Что ж, будем надеяться, что в остальном вам повезет больше, — бросила Светлана, отправляясь в детскую.

Оставшись один, Лев повесил картину на место и прошелся по кабинету. Открыл дверцу одного шкафа, второго. Здесь стояли в основном справочники по разным отраслям промышленности, а также юридическая литература. В небольшом баре он обнаружил набор элитных коньяков и виски разных сортов, а также рюмки и стопки. После этого занялся осмотром стола. Все ящики, кроме верхнего, были заперты, но открывались они одним ключом. Открыв их, Гуров обнаружил папки с договорами и несколько записных книжек. Он полистал книжки, просмотрел договоры. Ни там, ни там не было ничего особенного, ничего такого, что давало бы пищу для размышлений.

Затем Лев занялся осмотром двери. И здесь обнаружил ту же особенность, которую заметил и в своей комнате: дверные петли были хорошо смазаны, дверь открывалась без малейшего скрипа. Так же хорошо был смазан и дверной замок. Он специально нашел в связке ключей ключ от кабинета, запер его, а затем отпер. Всякий раз отпирание и запирание происходило совершенно бесшумно. Вот это открытие уже наводило на размышления. «Такое впечатление, — подумал Лев, — что кто-то заботится о том, чтобы все двери в доме можно было открыть и закрыть в любой момент — и никто бы ничего не услышал. Кто-то хочет ходить по дому, заглядывать в любой уголок, причем делать это совершенно бесшумно. Если этот «кто-то» умеет оставаться невидимым, или почти невидимым, то он становится в доме полным хозяином. Вот и ответ на вопрос о привидениях, призраках и прочем полтергейсте. Во всяком случае, часть ответа». Он решил, что обязательно проверит все двери в доме и узнает, как смазаны их петли.

После этого Лев занялся окном кабинета. И тут было то же самое, что с дверьми: окно открывалось легко. Правда, здесь был третий этаж, до земли приличное расстояние, через окно попасть в кабинет без лестницы невозможно, но никакой лестницы внизу не было. Зачем в таком случае держать смазанными оконные петли? Он высунулся из окна и взглянул вверх. До крыши было рукой подать, но как можно с крыши попасть в окно третьего этажа? Ответа на этот вопрос не было. Лев пожал плечами, закрыл окно и покинул кабинет.

Он решил быть последовательным и начать с подвала. Спустился в холл и огляделся. Справа и слева, симметрично, находились лестницы, ведущие на верхние этажи. Прямо открывался просторный проход в гостиную. Из нее, как знал Гуров, можно было попасть в столовую. Слева и справа, за каждой из лестниц, виднелись узкие коридоры. В левом коридоре он уже был накануне — там находилась кухня. Логично было предположить, что там же, поблизости от кухни, расположены и другие подсобные помещения: прачечная, кладовая, еще какая-нибудь бытовка. В правом коридоре Лев еще не был и потому решил отправиться туда.

В коридоре оказалось три двери: две были расположены на равном расстоянии друг от друга по правой стороне, одна — на левой, в самом конце, и все они были заперты. Он поискал ключи и открыл первую дверь справа. За ней была жилая комната с обычным убранством: кровать, стол, шкаф, тумбочка, два стула. Постель не застелена, шкаф и стол — пусты. Складывалось впечатление, что этой комнатой давно не пользовались, а может, и никогда не пользовались. «Скорее всего, это комната для прислуги, — решил Гуров. — Возможно, именно здесь поселится гувернантка Татьяна, которая должна прибыть сегодня вечером. Да, точно, этой комнатой не пользовались, да и не убирали здесь — вон какой везде слой пыли…» Он уже собирался покинуть комнату, но остановился, заметив на полу след в пыли. След был смазанный, и трудно было судить, какая именно обувь его оставила. Одно несомненно: не так давно, может, даже сегодня, в комнату кто-то заходил.

Лев еще немного разглядывал этот след, затем поднялся, вышел и запер комнату для прислуги. Следующая дверь с правой стороны вела в точно такую же комнату, и мебель здесь стояла такая же. Обнадеженный открытием, сделанным в первой комнате, он и здесь начал искать следы в пыли, однако его ожидало разочарование: пыль в этой комнате имелась в изобилии, но она была нетронутой, никто здесь не ходил.

— Ладно, не все же коту масленица, — пробормотал он себе под нос и отправился исследовать комнату, расположенную с левой стороны коридора. Когда открыл дверь, то понял, что попал туда, куда хотел: узкая лестница вела вниз, скорее всего в подвал. В конце лестницы виднелась еще одна дверь.

— Ну-ка, ну-ка, посмотрим, что у нас здесь такое… — доставая связку ключей, вслух проговорил Гуров.

Подобрать нужный ключ оказалось очень просто: ключ от подвальной двери был самый большой. И вновь он отметил ту же особенность, что и в остальных замках в доме, — этот замок тоже был смазан на удивление хорошо и открылся практически беззвучно. В помещении было темно, и Лев пошарил рукой по стене в поисках выключателя. Нащупав кнопку, нажал на нее, и под потолком подвала вспыхнул свет.

Подвал был низкий, но довольно большой. Вдоль левой стены стояли несколько велосипедов, а также лыжи и лыжные палки. Дальше громоздились какие-то ящики, наполненные, кажется, посудой. В правом углу он заметил сломанную этажерку, а рядом — вполне еще целый диван и пару кресел. В общем, в подвале находилось то, что обычно находится в подобных местах — разного рода рухлядь, вещи, которые, в общем, уже не нужны хозяевам, но выкинуть их пока жалко.

Гуров прошелся по подвалу, все тщательно осмотрел и уже повернулся, чтобы уходить, как вдруг заметил, что возле входа, сразу за дверью, что-то чернеет. Он подошел поближе, потрогал это «что-то», потом вытащил его на свет — и оторопел: это были два черных балахона, похожих на монашеские одеяния. Один точно балахон — длинный черный плащ, рассчитанный на человека чуть выше среднего роста, с капюшоном, полностью закрывающим лицо. А второй был натянут на нечто вроде манекена, опиравшегося на деревянную крестовину. Когда Гуров установил это изделие посреди подвала и как следует расправил на нем балахон, оно стало выглядеть, как человеческая фигура в длинном черном одеянии.

— Что б мне провалиться на этом месте! — воскликнул Лев, обходя фигуру. — Да ведь это готовый призрак! Вот оно, привидение «проклятого дома»! Достаточно установить такую фигуру где-нибудь рядом с лестницей, чуть осветить ее каким-нибудь фонариком — и человек, идущий по дому, будет уверен, что встретился с призраком! От такого можно и сознание потерять, и упасть с лестницы, заработав при этом новый инфаркт! Какое простое, но крайне действенное оборудование! Кто же у нас такой изобретательный и умелый, кто изготовил этого монстра и держит его здесь? Очень, очень интересно…

Он оставил в покое манекен и стал разглядывать первый балахон. «А этот для чего служит? Уж, наверное, не для того, чтобы в прятки играть. Ответ, в общем, ясен: это одежда для самого изобретателя и умельца. В ней он бродит по дому, организует весь здешний полтергейст. А раз это его одежда — значит, он может за ней явиться. Значит, у кого-то есть второй ключ от подвала. Что ж, надо как-нибудь здесь задержаться и посмотреть, кто пойдет открывать подвал. Может, тут весь секрет и раскроется…»

Гуров отнес оба предмета на место, где их взял, и еще раз прошелся вдоль всех стен, заглядывая за ящики, поворачивая кресла, осматривая все углы. И его поиски принесли еще один результат. За шкафом он обнаружил отверстие в стене. Отверстие, по всей видимости, вело куда-то наружу. Через него в подвал тянулся электрический провод и уходил вниз, к полу. Лев решил посмотреть, куда он идет дальше, и, проследив его за шкафами, за ящиками, понял, что провод вел к входной двери. В дверном косяке было просверлено отверстие, через которое провод выходил из подвала.

Он запер подвал и стал подниматься на первый этаж, следя за проводом. Теперь он тянулся под самым потолком и был практически незаметен, так как был выкрашен в бежевый цвет — под цвет штукатурки на стене.

Так, следуя за проводом, Гуров вышел в гостиную, а затем в холл. Здесь провод привел его к распределительной коробке, висевшей возле входной двери. Он вскрыл ее, увидел клеммы, к которым был подключен таинственный провод, и негромко произнес, обращаясь к самому себе:

— Если я что-то понимаю в этих вещах, то получается, что с помощью этого провода кто-то, находясь за стенами дома, может выключать в разных частях дома свет, включать и выключать электрические замки и всякие электроприборы — холодильники, телевизоры, компьютеры и всю прочую технику. И никто не обнаружит причины отключения! Очень удобное приспособление! Интересно, откуда оно управляется?

Для ответа на этот вопрос ему нужно было выйти из дома. Но едва он закрыл распределительную коробку и направился к двери, как она открылась и в дом вошла Светлана Кириллова. Она была не одна — за ней следовала привлекательная молодая женщина, несшая сумку.

— Вот, Лев Иванович, как кстати! — сказала вдова. — Вы мне говорили, что хотели бы познакомиться со всеми, кто будет жить в нашем доме. Вот, знакомьтесь, это наша новая гувернантка Татьяна Борисовна Красовская. Она только что приехала. Сейчас я покажу Татьяне Борисовне ее комнату, и вы можете после этого с ней побеседовать. Или вы хотите это сделать позже, после ужина?

— Нет, почему же, — ответил Гуров. — Добрый день, Татьяна Борисовна, рад с вами познакомиться. И мне хотелось бы побеседовать с вами прямо сейчас. Зачем откладывать? Вы не против?

— Да, я тоже предпочла бы это сделать сейчас, — произнесла женщина. Голос у нее был звучный, хорошо поставленный.

— В таком случае я подожду вас снаружи. Как только освободитесь, подходите. Мы с вами погуляем по парку, поговорим. Думаю, как раз до ужина нам времени хватит.

Глава 9

Гуров вышел за дверь. Однако просто прогуливаться по парку не стал. Вместо этого обошел дом, двигаясь в ту сторону, где, по его представлению, находился подвал. Это была западная стена дома, куда выходили окна столовой. Ага, вот, кажется, то место, где находится подвал. И здесь нужно искать выход провода наружу. Но, прежде чем приступать к поискам, следовало убедиться, что его никто не видит. Гуров внимательно огляделся. Кажется, вокруг никого, но точно сказать, так ли это, практически невозможно: эта часть парка была густо засажена декоративным кустарником. Лавр, рододендрон, еще какие-то не известные ему растения образовывали арки и коридоры разных цветов — красного, лимонного, вишневого, темно-зеленого, настоящий пир красок. Все это смотрелось очень красиво. Однако за этими кустами мог скрываться человек, и даже не один.

Гуров уже собрался обойти все эти разноцветные насаждения, но, увидев, что за первым рядом кустов оказался еще один, понял, что так ему придется весь парк обходить, и вернулся к дому.

Он шел вдоль стены, низко согнувшись, чуть ли не на четвереньках, но так и не обнаружил места, где из нее выходит провод. Решил было пройти еще раз в обратном направлении, но тут с другой стороны дома чей-то женский голос позвал его:

— Лев Иванович! Где вы? Лев Иванович!

Гуров узнал голос Татьяны Красовской. Стало быть, она уже вышла и ждала его. Заставлять ее ждать было неудобно, и потом, он хотел закончить беседу с гувернанткой до ужина, так что пришлось отложить поиски злополучного отверстия и вернуться к дому.

Гувернантка действительно ждала его у входа.

— Извините, я отвлекся на другое направление, — сказал Лев, подходя к ней. — Пойдемте вон туда, к цветнику. Там более приятная обстановка для беседы.

Они направились в указанную сторону, и он задал свой первый вопрос:

— Значит, вы будете заниматься с детьми? А чему вы их будете учить?

— Тому же, чему учила и в других семьях, — ответила гувернантка. — Чтению, письму, языкам, а также музыке, живописи. В общем, обычная программа дошкольной подготовки, только немного углубленная.

— Скажите, Татьяна Борисовна, а вам не страшно было идти работать в дом, у которого такая плохая репутация?

— Что вы имеете в виду? — слегка растерялась Татьяна.

— Как, разве вы не слышали, что говорят об этом доме? Не знаете, что дом Кирилловых называют «проклятым»? Что в нем обитает нечистая сила?

— Вы это серьезно насчет нечистой силы? — удивленно посмотрела на Гурова Татьяна. — Но ведь это все суеверия, бабьи сплетни! Я думала, что вы, как человек грамотный, находитесь в стороне от таких предрассудков…

— Ну да, я, в общем, считаю себя свободным от предрассудков, — кивнул Лев. — Но здесь случай особый. Впрочем, не буду вас разубеждать. Мне всего лишь хотелось выяснить вашу позицию. Значит, вы никаких призраков, якобы живущих в этом доме, не боитесь?

— Нет, призраков я не боюсь, — с некоторой насмешкой ответила гувернантка.

— И правильно делаете. Как я понимаю, этот дом — не первый, в котором вам приходится работать?

— Да, я уже шесть лет как ушла из школы. Причина простая — деньги. Так я зарабатываю в два, а иногда в три раза больше.

— Но ведь социальный статус здесь ниже, — заметил Лев. — Одно дело — учитель, и совсем другое — гувернантка, почти прислуга…

— Да, вы правы, — нехотя признала Татьяна. — Но это ведь от хозяев зависит. Мне приходилось работать у людей, которые норовили унизить, показать твою зависимость. Но после этого мне всегда везло. Вот и последние хозяева, у которых я работала, были люди очень милые, культурные…

— А у кого вы работали?

— Это хорошие знакомые Светланы Павловны — Селивановы. Денис Алексеевич Селиванов и его жена Анастасия Юрьевна. Оба очень приятные люди.

«Селиванов! — мелькнуло в голове у Гурова. — Это же тот самый человек, которому Светлана Кириллова хочет доверить управление всем имуществом покойного мужа! Очень интересно!»

— А почему же вы перестали у них работать, если вам там было хорошо? — заинтересованно взглянул он на гувернантку.

— Причина простая — дети выросли, — ответила Татьяна. — Обе девочки выросли, и гувернантка им больше не нужна.

— Понятно… — протянул Гуров. — А скажите…

Однако он не успел сформулировать свой вопрос. Сзади, от дома, послышался голос хозяйки, звавшей их:

— Лев Иванович! Татьяна! Ужинать!

— Ох, извините, я совсем вас заговорил. Идемте, а то без нас все съедят, — с улыбкой проговорил Лев.

Они повернули и мимо цветников двинулись обратно к дому.

— Так вы будете сидеть за столом вместе с нами? — войдя в холл, уточнил он.

— Да, Светлана Павловна мне так сказала, — ответила Красовская. — Я, в общем, была готова и со слугами, или вообще одна, но она сказала, что я должна сидеть за общим столом. Правда, вместе с детьми. И, конечно, я должна приглядывать за ними во время еды. То есть как бы отдыхать, но как бы и работать.

Здесь они разделились: Гуров отправился прямиком в столовую, а гувернантка поднялась наверх, в детскую, чтобы привести с собой малышей. В столовой Лев застал всех, кого видел на оглашении завещания. Во главе стола сидела хозяйка, рядом с ней адвокат Бессонов. По другую сторону от вдовы сидели ее брат Борис и его жена Настя. Место рядом с Бессоновым пустовало, очевидно, оно было предназначено для полковника. А еще три пустых места между ним и Настей, как видно, предназначались для детей и гувернантки.

Экономка начала разносить тарелки с едой. В это время послышались детские голоса и в столовую вошли Ната и Слава в сопровождении Татьяны Борисовны. Адвокат Бессонов открыл стоявшую перед ним бутылку «Бордо» и налил его хозяйке, себе и Насте. Борис Новиков, в свою очередь, взялся за стоявшую на столе бутылку дорогого виски, налил его себе и предложил Гурову. Тот не стал отказываться, хотя подумал, что самому виски предпочел бы рюмку «Столичной».

Постепенно завязалась беседа — сдержанная, как и полагается после похорон, но в то же время уже не такая мрачная, как бывает на поминках.

— Так вы сколько планируете погостить у нас? — спросила Светлана Павловна у брата. — Я надеюсь, что хотя бы недельку пробудете?

Однако в ответ и Борис, и его жена дружно покачали головами.

— Как же мы пробудем здесь неделю? — ответила за них обоих Настя. — Нет, я не могу оставить нашу малышку с няней на такой срок. И потом… В этом месте происходит что-то странное.

— Правда? — удивленно посмотрела на нее Светлана. — Что же такое у вас случилось?

— Ну, во-первых, вещи, — стала объяснять Настя. — Я хорошо помню, что после приезда разложила все вещи в шкафу по полкам. А когда приехала после поминок, все они валялись в общей куче на дне шкафа, среди коробок с обувью. Я не знаю, кто мог это сделать, но это просто возмутительно!

Последнюю фразу она произнесла, выразительно взглянув на экономку Лену, которая как раз в эту минуту внесла в столовую большое блюдо с салатом. Лицо экономки выразило возмущение. Поставив салат на стол, она повернулась к Насте и сердито произнесла:

— Это вы на меня, что ли, намекаете? Я в вашу комнату после вашего приезда ни разу не заходила! Зачем мне это надо? Все, что нужно, я заранее приготовила, постель застелила, уборку сделала. У меня и других дел хватает, чтобы в ваших вещах рыться. И вообще, если на меня так наговаривают, я здесь не останусь. Больно надо! Что, я себе работы не найду? Работать в доме с нечистой силой, да еще оскорбления всякие выслушивать!

Произнеся эту тираду, Лена решительно повернулась и вышла из столовой. Светлана Павловна проводила ее растерянным взглядом. Ей, видимо, хотелось успокоить рассерженную экономку, чтобы не потерять ее и не остаться без прислуги, но в то же время она не считала возможным бросить гостей. На помощь вдове пришел адвокат Бессонов. Он встал и вслед за экономкой вышел из столовой. Вскоре из кухни послышался его голос, который успокаивал Лену Зайцеву.

Воспользовавшись паузой в разговоре, Гуров повернулся к Насте и спросил:

— Значит, все вещи были свалены в кучу, в полном беспорядке?

— Да, это было просто ужасно! Белье, платья, косметика — все вместе, словно в мусорном баке!

— А вы, когда уезжали на похороны, прежде чем уйти, запирали комнату?

На этот вопрос вызвался ответить Борис:

— Да, я запирал. И ключ положил себе в карман.

— А когда вы вернулись, комната была заперта?

— Да, и вообще на первый взгляд все вроде было в порядке. Я открыл жене дверь и вышел во двор — мне хотелось покурить. А когда вернулся, она была в совершенном расстройстве и показала мне эту свалку в шкафу.

Гуров вновь обратился к Насте:

— А больше до ужина ничего не случилось? Только этот беспорядок с вещами? Или было еще что-то странное?

— Да, случилось еще кое-что. Но как вы догадались?

— Мне так положено — догадываться о всякого рода неприятностях. Так что именно случилось?

— Понимаете, какая странность, — начала рассказывать Настя. — Я только пережила шок от вида сваленных в кучу вещей, начала все снова разбирать, раскладывать по полкам. Сижу на скамеечке возле шкафа, вожусь. И вдруг слышу, как от двери донесся какой-то щелчок. Я встала, подошла к двери, повернула ручку… Но дверь не открылась. Она была заперта! Кто-то меня запер в комнате! Я занервничала, стала искать ключ… Я была почти в истерике! Тут вспомнила, что ключ у Бори, позвонила ему. Он пришел и открыл дверь.

— Да, вот, собственно, и все приключение, — вступил в разговор Борис. — Вроде ничего особенного. Но вместе с этим покушением на наши вещи все это произвело на нас гнетущее впечатление, особенно на Настю. Поэтому мы решили… — При этих словах Борис повернулся к сестре и теперь говорил, обращаясь к ней: — Мы решили уехать послезавтра. Ты уж извини, Светик, но иначе не получается.

— Да, я понимаю… я все понимаю… — проговорила Светлана Павловна.

В это время в столовую вернулся Бессонов. Он сел на свое место и, понизив голос, сообщил:

— Я все уладил. Она остается. Я заверил вашу экономку, что ее никто не хотел обидеть, и меньше всех — вы, Светлана Павловна. Я также обрисовал ей, насколько она здесь сейчас нужна, какой она ценный работник… В общем, сказал все, что положено. Но я попрошу всех в дальнейшем обращаться с нашей экономкой как можно уважительнее. Иначе она действительно может уйти, а для нашей хозяйки это станет большой неприятностью.

— Я очень, очень вам признательна, Александр Григорьевич! — сказала вдова. — Что бы я без вас делала!

Ужин подходил к концу. Лена Зайцева, храня на лице равнодушное выражение, убрала грязную посуду и подала чай. Затем, повернувшись к хозяйке, спросила:

— Теперь мне можно идти, Светлана Павловна? Посуду после чая я завтра утром помою и уберу все.

— Да, конечно, Лена, идите, — кивнула ей Светлана. — Вы и так сегодня задержались, спасибо вам.

Экономка вернулась на кухню за своей сумкой, затем прошла через столовую к выходу. Гуров слышал, как стукнула, выпуская ее, входная дверь. Он вообще прислушивался ко всем звукам, доходившим до столовой. Впрочем, не все можно было услышать — дети, поедая торт, очень расшумелись, и Татьяне Красовской пришлось их успокаивать. Лев задумался. У него не выходил из головы рассказ Насти о сваленных в беспорядке вещах, а главное — о запертой неизвестно кем двери. Когда чаепитие уже подходило к концу, он неожиданно спросил у хозяйки:

— Скажите, а все двери в доме запираются?

— Да, кажется, все… — неуверенно ответила Кириллова. — Впрочем, я не проверяла. А что тут такого?

— Двери детской тоже запираются? — продолжал расспрашивать Лев, не обращая внимания на вопрос хозяйки.

— Да, кажется… Да, точно, они запираются. А что?

— Скажите, в данный момент все слуги, что у вас работают, уже ушли? В доме присутствуют только те, кто находится здесь, в столовой?

— Ну да, в доме только мы. Юра уехал, как только привез нас с Татьяной. Он еще спросил, не нужно ли чего, я сказала, что нет, и он поехал домой. Садовник Никита уходит сам, когда заканчивает работу. Ну, а Лена Зайцева ушла на ваших глазах. Но что значат все эти вопросы?

— Знаете, мне не нравится, что дети остаются одни, а Татьяна Борисовна, которая могла бы им помочь, будет спать далеко от них, на первом этаже, — покачал Лев головой. — Мне кажется, это неудачное решение. Я предлагаю Татьяне Борисовне поменяться, а сам переселился бы на первый этаж. Это было бы правильно во многих отношениях. А сегодня ночью будет лучше, если Татьяна Борисовна ляжет спать в одной комнате с детьми. Ведь там можно поставить еще одну кровать?

— Да, кажется, можно… Я не думала… Но если вы считаете, что так лучше…

— Я совершенно согласен с Львом Ивановичем, — поддержал Гурова Бессонов. — Это совершенно разумное предложение насчет смены комнат его и гувернантки. Правда, чтобы уважаемая Татьяна спала в одной комнате с детьми — это, мне кажется, чересчур…

— И вовсе не чересчур! — возразил ему Борис Новиков. — Очень дельное предложение. После того, что случилось с нашими вещами и с нашей дверью, я в этом доме всего стал опасаться. Детям рядом со взрослым человеком будет гораздо спокойней. Так что, если Татьяна Борисовна согласна, я бы поучаствовал в переноске тяжестей — помог бы поставить еще одну кровать в детскую.

Все взгляды обратились на гувернантку.

— Разумеется, я согласна, — пожав плечами, произнесла она. — Мне с самого начала казалось странным, что я буду жить так далеко от детей. Мое место — наверху, рядом с детской. В самой детской, конечно, менее удобно, к тому же педагогика говорит, что между учениками и их воспитателями должна быть некоторая дистанция. Но ведь это же не навсегда, верно?

— Я думаю, вам придется провести в детской несколько ночей, — сказал Лев. — Три-четыре ночи. Самое большее — неделю. За это время я надеюсь найти разгадку всех здешних загадок и устранить опасность для тех, кто живет в доме.

— Три-четыре дня — это вполне приемлемо, — кивнула Татьяна. — И ведь в моем распоряжении будет своя комната, правда? Чтобы переодеться, побыть хоть несколько минут одной…

— Конечно, она будет в вашем распоряжении, — подтвердил Борис.

— Тогда можете ставить в детскую еще одну кровать. Надеюсь, это будет не слишком тяжело?

Глава 10

Третью кровать решили взять из еще одной гостевой комнаты, расположенной на втором этаже. Переноской занимались Борис Новиков и Гуров. Адвокат Бессонов, вызвавшийся помогать, оказался человеком физически слабым, и от его помощи отказались. Двое мужчин установили кровать, Татьяна перенесла в детскую часть своих вещей. Запасную одежду и сумку она положила в комнате, которую до сего времени занимал Гуров, а он перенес свои вещи вниз, в ту комнату, которую осматривал утром и где обнаружил следы в пыли.

Все эти перестановки проходили под аккомпанемент детского смеха и визга: Слава и Ната носились по лужайке перед домом, играли то ли в догонялки, то ли в какую-то другую игру, ими изобретенную. Закончив с переселением своих вещей, Татьяна присоединилась к детям. Причем присоединилась с такой легкостью, с таким азартом, словно ей самой было не тридцать с лишним лет, а всего лишь десять. Светлана Павловна тоже попробовала включиться в общее веселье, но у нее это не получалось, и она встала в сторонке. На эту картину нельзя было смотреть без умиления. Гуров и смотрел с умилением. Но одновременно с этим его не покидали тревожные мысли. «Завтра уедет Бессонов, — размышлял он. — Послезавтра — брат вдовы Борис с женой. И если бы я не решил здесь задержаться, Светлана со своими детьми осталась бы здесь одна. Вот там, на лугу, находятся обладатели двухмиллиардного состояния. И, кажется, они кому-то мешают. Я обязательно должен выяснить, кому они мешают и что задумал этот кто-то. Зачем ему понадобился провод, позволяющий отключать свет в любом помещении дома? Зачем он смазал все дверные петли, чтобы они не скрипели? Загадки, загадки…»

Возня и беготня на лугу продолжались допоздна, но вот наконец Татьяна повела детей укладываться. Лев подошел к ней и тихо произнес:

— Перед тем как лечь спать, обязательно заприте дверь детской и ключ оставьте в замке. Понимаете? Ключ должен остаться в замке, это очень важно. И вот еще что. Вы не заметили, среди детских игрушек нет ли чего-то вроде колокольчиков, чего-то, что может звенеть?

— Да, я видела в игрушках целый набор колокольчиков, — так же тихо ответила Татьяна.

— В таком случае повяжите эти колокольчики на ручку двери, а также на ручки двух окон, которые есть в детской. Вы спите достаточно чутко?

— Ну… нет, не совсем, — призналась гувернантка. — Если уж я засну, то засну. Но, если все так опасно, я могу вообще не спать…

— Нет, не надо, иначе вы завтра весь день будете клевать носом и не сможете выполнять свою работу. Спите спокойно — прислушиваться к тому, что происходит в вашей комнате, буду я, — улыбнулся Лев.

— Но ведь вы спите на первом этаже… — возразила Татьяна.

— Нет, правильнее сказать, что моя база располагается на первом этаже. А сам я постараюсь находиться везде, где потребуется. Значит, не забудете сделать, что я сказал?

— Нет, не забуду, — обещала гувернантка и вместе с детьми отправилась наверх.

Адвокат Бессонов также попрощался с хозяйкой, сказал, что хочет сегодня пораньше лечь спать, потому что очень устал, и ушел к себе. Светлана Павловна устроилась в гостиной, рядом присели ее брат и Настя, и они затеяли разговор о воспитании детей, о хозяйстве. Гуров не собирался в нем участвовать, да это было бы и неудобно. Он снова вышел во двор. Уже наступила ночь. Было совсем тихо, только в той стороне, где находилась деревня Ключи, слышался собачий лай. Лев подошел к воротам — он хотел убедиться, что они закрыты. Да, ворота были заперты — их крепко удерживал магнитный замок. «Да, но ведь этот замок управляется с пульта, — подумал он. — Что, если провод, проходящий через подвал, позволяет отключать и этот замок? Тогда некто, владеющий этим проводом, может в любой момент открыть ворота. Черт возьми, почему я вообще оставил этот провод в неприкосновенности? Я должен создать «невидимке» как можно больше помех. Вряд ли он откажется от своего замысла — извести всю семью Кирилловых (если, конечно, у него есть такой замысел). Но в любом случае надо помешать ему. Сделаю это прямо сейчас!»

Гуров нащупал в кармане перочинный нож и вернулся в дом. В холле было почти темно — горел лишь ночник, расположенный низко, у самого пола. В гостиной тоже было включено только одно бра, и ему сначала показалось, что в комнате никого нет. Однако, когда он вошел, его окликнул голос Светланы Кирилловой:

— Что, вы тоже идете ложиться, Лев Иванович?

— Нет, я пока не ложусь, — ответил Гуров, подходя к ней. — А вам, Светлана Павловна, отдых бы не помешал. Вы выглядите совершенно измотанной.

— Да, я сейчас лягу, — согласилась хозяйка. — Но честно скажу, мне почему-то тревожно.

— Тревожно?

— Ну да. Разве мне не о чем тревожиться? Татьяна Борисовна передала мне ваш с ней разговор. Я поняла, что вы беспокоитесь за судьбу детей. Вот и я, как мать, тоже об этом беспокоюсь.

— Поверьте, я беспокоюсь о судьбе ваших детей и о вашей собственной судьбе ничуть не меньше. Я и остался здесь для того, чтобы вас защитить, чтобы с вами ничего не случилось.

— То есть, как я понимаю, вы вообще не собираетесь сегодня спать?

— Нет, я надеюсь, что какое-то время мне удастся подремать, — ответил Лев. — Мне ведь много не надо — достаточно пары часов. Это профессиональное, я привык к такому режиму.

— Что ж, в таком случае я, пожалуй, отправлюсь к себе, — произнесла Светлана, поднимаясь с кресла. — Даже не знаю, чего вам пожелать. «Спокойной ночи» прозвучит, пожалуй, издевкой. Может быть, «счастливой охоты»?

— Да, такое пожелание, наверное, будет более правильным, — усмехнулся Гуров. — Да, и я попрошу вас о том же, о чем просил Татьяну Борисовну. Перед тем как лечь, заприте, пожалуйста, дверь и оставьте ключ в замке. И окно тоже заприте. И надо бы что-то на него повесить, чтобы вас разбудил звук, если окно будут открывать.

— Я поставлю на подоконник вазу. Если кто-то ко мне полезет, она упадет и разобьется.

— Что ж, это хорошее решение. Итак, желаю вам спокойной ночи!

Лев проводил взглядом Светлану Павловну, пока она поднималась по лестнице, пока входила к себе в спальню, потом пересек гостиную и вступил в коридор, ведущий к двери подвала. По пути заглянул в свою комнату. Не включая свет, достал фонарик и осмотрел ее. Все было в порядке. Он закрыл дверь и пошел дальше. А когда проходил мимо двери второй комнаты, которую собиралась занять Татьяна Красовская, ему вдруг послышался какой-то звук. Лев резко открыл дверь, шагнул в комнату и снова включил фонарик. Нет, никого. Только слегка развевалась от ветра занавеска на открытом окне. «Все-таки Татьяна Борисовна — не совсем аккуратный человек, — подумал Лев. — Надо же, оставила окно открытым».

Он подошел к окну, закрыл раму, задвинул шпингалет, обратив внимание на то, как легко, без малейшего скрипа, двигаются в пазах шпингалеты. Затем, снова выйдя в коридор, открыл третью дверь и, спустившись в подвал, вставил ключ в замочную скважину. Но поворачивать ключ не пришлось, так как дверь была не заперта. Кто-то уже успел побывать здесь раньше его. Едва Лев успел осознать это, как вдруг уловил где-то в глубине дома чьи-то осторожные шаги. Кто-то пробежал, что-то тихо стукнуло — может, дверь, а может, створка какого-нибудь шкафа.

Он резко развернулся, бросился назад, в гостиную, но, не добежав до двери гостиной, увидел, как слабый свет из расположенного в гостиной бра мигнул и погас. И вообще весь свет в доме погас. «Он выключил все лампочки! — мелькнуло у него в голове. — Я не успел перерезать провод, и он меня опередил, успел им воспользоваться. Вот дьявол, он все время меня опережает! Но что он задумал? Кому сейчас угрожает опасность?»

Первым побуждением Гурова было включить фонарик и броситься на второй этаж — проверить двери детской комнаты и спальни Светланы Кирилловой. Однако он не двинулся с места и весь обратился в слух. Он был твердо уверен, что неизвестный, затеявший с ним игру в кошки-мышки, находится где-то здесь, в доме, и, скорее всего, совсем близко. А еще он знал, что лишь немногие люди, прошедшие специальную подготовку, способны двигаться в темноте совершенно бесшумно, и очень надеялся, что его противник не прошел такой подготовки. И он ждал, когда неизвестный хоть чем-нибудь выдаст себя.

Так прошло пять минут… Потом еще пять или шесть… Гуров умел ждать. Не зря он долгие часы проводил в засадах, ожидая, пока появится преступник. И вот, наконец, послышался едва различимый шорох. Звук шел не со второго этажа, не со стороны детской, а со стороны столовой. Стараясь двигаться бесшумно, Лев кинулся туда. Вбежал в столовую и остановился. Здесь было еще темнее, чем в гостиной, но он не стал включать фонарик — свет фонаря выдал бы его врагу. Поэтому он подождал минуту, пока глаза привыкли к темноте, и двинулся в обход обеденного стола, стараясь понять, откуда донесся услышанный им шорох. Это был звук чьих-то шагов? Или звук открываемой двери? Он ждал, слушал… И снова тот же звук, только теперь он доносился из кухни. Лев осторожно подкрался к кухонной двери, распахнул ее — и увидел прямо перед собой фигуру в монашеском балахоне.

— Стой! Ты задержан! Руки вверх! — крикнул Гуров и включил фонарик.

Фигура в балахоне не шевельнулась. Он сделал шаг вперед, откинул капюшон, закрывавший лицо неизвестного… И увидел перед собой болванку в человеческий рост — вроде тех, какими пользуются портные. И тут в дальнем конце кухни что-то стукнуло, и оттуда повеяло свежим воздухом. Уже понимая, что он вновь опоздал, поддался на уловку преступника, Лев кинулся к двери и увидел, что она открыта, а в парке кто-то двигался между деревьями. Он выскочил в дверь, побежал в ту сторону…

Пробежав метров пятьдесят, Лев понял, что гонится за тенью. Он не знал, где находится неизвестный. Бегать по парку, искать его можно было до самого утра. Но кто мог дать гарантию, что преступник или его сообщник, если тот действует не один, в это время не нападет на кого-то из обитателей дома? Он вздохнул, выключил фонарик и тем же путем, через кухонное окно, вернулся в дом. Обошел кухню, ища следы пребывания здесь злоумышленника, но никаких следов видно не было. Тогда он прошел в холл и поднялся на второй этаж. Подошел к двери детской и осторожно попробовал повернуть ручку. Нет, дверь не открывалась, она была заперта. Тогда он проделал то же самое с дверями, которые вели в спальни Светланы Кирилловой и супругов Новиковых. Но они оказались заперты.

Лев вернулся в холл, открыл распределительный щиток и вновь включил ночники в холле и гостиной. Затем спустился в подвал и обнаружил там, что и ожидал обнаружить: балахонов, которые он нашел сегодня днем, сейчас на месте не было. А провод, устроенный неизвестным, чтобы управлять распределительным щитком, был на месте. Он достал перочинный нож и перерезал этот провод. Потом запер подвал, вернулся в кухню, подобрал упавшую на пол болванку, закутанную в балахон, и перенес все это в свою комнату.

Пока проделывал все эти операции, ему снова почудился какой-то звук, доносящийся из глубины дома. Он опрометью бросился в гостиную, оттуда в столовую, на кухню… Везде все было спокойно. «Кажется, со мной происходит то же самое, что с моим погибшим другом Игорем Кирилловым, — подумал Лев. — Возможно, ему так же по ночам чудились шорохи, стуки, и он метался по всему дому, пока не упал с лестницы. А может, он не упал, а его столкнули? Что ж, такое вполне возможно. Ведь теперь понятно, что человек, одетый в черный балахон, — это не фантазия, а реальность. Один балахон он потерял, теперь он у меня. Но второе одеяние осталось у преступника, и он им, наверное, еще воспользуется…»

Он еще раз прошелся по всем помещениям на первом этаже, где имелись окна, проверил все рамы, все шпингалеты. Проверил входную дверь и на всякий случай повесил на нее заготовленную заранее связку пустых стеклянных банок, взятых из кухни. Если что, банки должны об этом просигнализировать. После этого Лев отправился в свою комнату и, не раздеваясь, лег на кровать. Дверь он нарочно оставил открытой. Он не боялся за свою жизнь — он боялся за других. И не хотел, чтобы неизвестный в балахоне снова его опередил.

Глава 11

Гуров спал чутко и все время оставался настороже. Но до утра ничего примечательного больше не произошло. Он едва успел встать и снять связку пустых банок с входной двери, как в ней повернулся ключ и в дом вошла экономка Лена.

— Доброе утро! — поздоровалась она. — Как у вас ночь прошла? Все спокойно?

— Да, все в порядке, — ответил Лев. А про себя подумал: «Она говорит так, словно знает о том, что что-то должно было случиться. Или мне только кажется? Может, это у меня что-то навязчивое?»

— А вы что так рано? — спросил он.

— Так я же вчера обещала Светлане Павловне, что рано приду и уберу все, что осталось после вчерашнего чаепития. Вот я и приехала убирать. Хотя за этой злыдней, за Анастасией, убирать бы не следовало. Это надо же такое выдумать — чтобы я в ее вещах рылась!

— Она просто неудачно выразилась. Забудьте! Тем более что Анастасия Ильинична с мужем завтра уезжают.

— Да, скатертью дорога… — пробормотала экономка и прошла на кухню.

Гуров вышел во двор, взглянул на стоявший возле гаража «Матис», на котором приехала Лена, потом прогулялся по парку. Когда возвращался, ворота открылись и во двор въехал «Рено», за рулем которого сидел водитель Юра. Он тоже приветствовал полковника и тоже осведомился, как прошла ночь. Гуров заверил, что ночь прошла спокойно и все в доме живы и здоровы. При этом он обратил внимание на свежую царапину, украшавшую щеку водителя.

— И где ты это получил? Такое впечатление, что ты ночью через кусты продирался…

— Нет, это не от кустов, — ответил Юра. — Это я, когда брился, порезался. Неудачно бритвой провел и порезался. Вы в дом идете? Когда Светлану Павловну увидите, скажите, что я здесь и готов к работе.

— Хорошо, скажу, — кивнул Лев.

Он прошел в гостиную. Хозяйка еще не встала, но на втором этаже уже не спали: оттуда доносились веселые детские голоса. Потом наверху открылась дверь и раздался громкий голос Татьяны:

— Дети, идемте гулять! Слава, Наташа, гулять!

По лестнице затопали ножки, дети скатились по лестнице и выбежали во двор. Татьяне пришлось их догонять.

— Ну, как у вас прошла ночь? Вас никто не беспокоил? — на ходу спросил у нее Гуров.

Гувернантка на несколько секунд задержалась в холле, чтобы ответить:

— Нет, вы знаете, все прошло на удивление спокойно. Только в середине ночи мне показалось, что внизу кто-то бегал, что-то стукнуло — дверь, а может, окно. А потом еще кто-то пытался открыть нашу дверь — я не спала, видела, как ручка поворачивается. Но дверь была заперта и не открылась.

— Ну и прекрасно, что она не открылась, — улыбнулся Лев.

Он не стал объяснять гувернантке, что это он бегал за неизвестным в балахоне и проверял дверь детской, закрыта она или нет. Зачем пугать женщину?

Татьяна вышла, и тут же наверху открылась дверь хозяйской спальни. Светлана Кириллова спустилась вниз, пожелала Гурову доброго утра и задала тот же вопрос, что и экономка Лена:

— Как прошла ночь, Лев Иванович? Все было спокойно?

— Да, — кивнул он. — Все в порядке. Нечистая сила никак себя не проявила. Кстати, там Юра приехал, просил передать вам, что готов к работе.

— После завтрака он должен отвезти Александра Григорьевича в аэропорт. А вы, Лев Иванович, далеко не уходите, минут через двадцать будем завтракать.

Пока они разговаривали, из своих комнат вышли супруги Новиковы и адвокат Бессонов. Кто-то отправился принять душ, кто-то решил прогуляться перед завтраком. А Гуров решил отыскать садовника Никиту, единственного из обитателей «проклятого дома», кого он сегодня утром еще не видел. Лев нашел его в задней части парка, рядом с сараем. Там стояли мешки с навозом, и садовник накладывал навоз в тачку.

— Доброе утро, Никита! — приветствовал его Лев.

Садовник медленно обернулся, угрюмо взглянул на Гурова и односложно ответил:

— Здравствуйте.

— Как идет работа? Как самочувствие?

Разговаривая с садовником, он при этом рассматривал его лицо, надеясь найти на нем какие-то царапины, как на лице водителя Юры. Ведь если это садовник был тем неизвестным, который так ловко сбежал от него ночью, то, продираясь через кусты, он вполне мог оцарапать лицо. Однако на лице Никиты Карпова никаких царапин не наблюдалось. На вопросы Гурова он отвечал нехотя, односложно, так что беседа сама собой угасла. «Да и что я к нему привязался? — подумал Лев. — Трудно себе представить этого увальня в роли хитроумного злодея, который придумал историю с нечистой силой и умело ее разыграл. Хватит искать черную кошку в комнате, в которой ее нет и никогда не было». И он вернулся в дом.

Все уже собрались в столовой. Татьяна Красовская продолжала разговор с детьми на английском, который затеяла, видимо, еще во время прогулки. Бессонов и Светлана Павловна вполголоса беседовали о хозяйственных делах. Экономка Лена накрывала на стол. Сейчас она выглядела повеселевшей, даже ставя прибор перед Настей Новиковой, не скорчила злобную гримасу, не фыркнула, чего можно было ожидать.

Детям на завтрак дали по упаковке йогурта и по стакану какао с печеньем, взрослые получили холодное мясо, порцию салата и кофе. А перед Светланой Кирилловой и Борисом Новиковым Лена поставила апельсиновый сок. Заметив заинтересованный взгляд Гурова, Борис счел нужным пояснить:

— Тут у нас с сестрой одинаковые вкусы. Мы с ней с детства привыкли пить свежевыжатый сок апельсина. Это дает такой заряд бодрости! Правда, сегодня у сока какой-то странный привкус… Может, апельсин был не очень свежий? Тебе, Свет, так не показалось?

Светлана Павловна сделала еще один глоток и поморщилась:

— Да, вкус какой-то необычный. Так что я, пожалуй, не буду допивать, — отставила она свой стакан в сторону.

— Ой, мама, а можно мне твоего сока с необычным вкусом? — пристала к матери маленькая Наташа. — Я так люблю все необычное!

— Ладно, пусть тебе Татьяна Борисовна нальет, — разрешила Кириллова.

Гувернантка уже взяла в руки пакет, чтобы налить сок ребенку, но тут Гуров внезапно заявил:

— Стойте! Не нужно наливать!

Все с удивлением посмотрели на него, а он спросил у Бориса Новикова:

— Какой именно необычный привкус вы чувствуете? Там есть горечь?

— Да, вкус горьковатый, — кивнул Новиков.

— В таком случае никто не должен пить этот сок, — твердо проговорил Лев и, обращаясь к хозяйке, спросил: — У вас найдется какая-нибудь бутылка с плотно закрывающейся крышкой? А лучше несколько таких бутылок?

— Я не знаю… — неуверенно ответила Кириллова. — Хозяйством у нас занимается Лена… Надо у нее спросить…

— Нет, у Лены об этом спрашивать не надо. С Леной мы об этом поговорим позже. Неужели вы без экономки не знаете, какая у вас имеется посуда?

Светлана Павловна молчала, но тут в разговор неожиданно вступила гувернантка:

— Знаете, я видела в детской комнате, в шкафу, бутылочки для питья. Там крышки плотно закрываются. Может быть, они подойдут?

— А вы не можете принести три такие бутылочки? — попросил Лев.

— Сейчас принесу, — сказала Татьяна Борисовна и вместе с детьми вышла из столовой.

Гуров повернулся к брату и сестре:

— Сейчас я соберу сок, который вы выпили. Надо будет послать его на анализ в криминалистическую лабораторию здешнего управления. И вам двоим тоже надо туда поехать, чтобы вас обследовали.

— Подождите… — медленно произнес Новиков. — Так вы что, подозреваете, что нас… что мы отравились?

— А что еще в таком случае можно подозревать? Вы пили свежий сок, очень дорогой марки. И оба почувствовали горьковатый привкус. Было бы логично предположить отравление.

В столовую вернулась Татьяна, неся три пустые бутылочки для детского питания. Гуров налил в одну сок, оставшийся в стакане Светланы Кирилловой, в другую — то, что осталось в стакане ее брата, а в третью вылил то, что оставалось в пакете. После этого надписал на стекле каждой бутылочки буквы «С», «Б» и «П» и, бросив взгляд на Бориса со Светланой, сказал:

— Все, теперь можно ехать.

— Так вы тоже поедете с нами? — спросил Борис.

— Конечно, поеду. Кто же доставит образцы на анализ? И вообще надо объяснить экспертам, что тут случилось. А кроме того, мне все равно нужно было повидаться с майором Кузнецовым.

— Хорошо, я только предупрежу Лену, что уезжаю, и дам ей указания о покупках на сегодня, — сказала Светлана Павловна.

— Да, конечно, скажите ей, что нужно, — кивнул Лев и тут же предупредил: — Только прошу вас: ничего не говорите о причинах нашей поездки. Ни слова о том, что я подозреваю отравление! Это может оказаться важно.

— Хорошо, я буду молчать об этом, — обещала Кириллова.

Она пошла на кухню, Борис Новиков поднялся в свою комнату переодеться в дорогу. Гуров тоже пошел к себе, чтобы накинуть куртку. Когда он спустился вниз, там его ждали не только брат с сестрой, но и Настя, жена Бориса. Она заявила, что хочет ехать вместе с мужем, и пояснила свое желание:

— Я просто погуляю по городу, а потом вернусь с вами вместе.

Спустя несколько минут они уже сидели в машине, и Юра вез их в город.

Приехав в управление, Гуров вместе с братом и сестрой сразу прошел в лабораторию. Там он объяснил начальнику лаборатории майору Рыхлину, что случилось в столовой. Долго объяснять не потребовалось — майор понял его с полуслова. Он принял у Гурова бутылочки с подозрительным соком и повел брата и сестру к медикам для сдачи анализов.

— Вы ведь хотите узнать результаты сегодня? — уже в дверях спросил он Гурова.

— Да, — ответил Лев. — Когда это станет известно?

— Через час я смогу вам что-то сказать, — пообещал Рыхлин.

— В таком случае позвоните, пожалуйста, в кабинет майора Кузнецова, — попросил Лев. — Я буду там.

И он поднялся на третий этаж, в кабинет Кузнецова. Майор с кем-то разговаривал по телефону, но, увидев входившего Гурова, быстро свернул разговор и сказал:

— Я вас сегодня, признаться, не ждал. Собирался позвонить вам завтра, сообщить результаты своих поисков.

— Ты имеешь в виду поиски первого сына Кириллова? — уточнил Гуров.

— Ну да, — кивнул майор. — Я пока только начал наводить справки. Послал запросы в Омск, в Тюмень, но ответов еще не получил.

— Я приехал не в связи с этим Анатолием, — объяснил Лев. — Тут случилась странная история за завтраком…

И он рассказал Кузнецову про выпитый братом и сестрой сок со странным привкусом.

— Так что я привез сюда и сок, и самих пострадавших, — заключил он. — Сейчас у них возьмут анализы, проверят сок, и тогда станет ясно, правильны ли мои подозрения или я напрасно всполошился.

— Так вы что, подозреваете, что эта экономка пыталась отравить брата и сестру? — спросил майор.

— А что тут еще можно подозревать?

— Но это как-то странно. Она ведь должна понимать, что подозрение сразу падет на нее, и немедленно бежать оттуда. А вы говорите, что экономка как ни в чем не бывало возилась на кухне…

— Да, это странно, — согласился Гуров. — Но ведь встречаются иногда преступники, которые не блещут особым умом, не могут предвидеть, какие последствия будут иметь их поступки. Может, эта Лена просто за что-то взъелась на хозяйку и на ее брата. Но возможен и другой вариант — она не знала, что сок отравлен. Ладно, давай пока оставим эту тему — ведь мы еще не знаем результатов анализов. Я лучше расскажу о своих открытиях, которые сделал ночью в этом доме.

И Гуров рассказал майору о своем посещении подвала, о проводе, с помощью которого можно было выключать свет в любом помещении, а также отключать магнитные замки, о неизвестном, что-то делавшем в столовой и сбежавшем от него в парк. Кузнецов слушал и только головой качал от удивления.

— Выходит, все эти рассказы о таинственных явлениях в доме имеют под собой реальную основу! — воскликнул он, когда Гуров закончил говорить.

— Да, самую реальную, — кивнул Лев. — Неизвестный преступник существует. И теперь я совершенно уверен, что именно он убил Игоря Кириллова — столкнул его с лестницы. И он не прекратил своего вмешательства в дела этой семьи. Я только одного не знаю — с какой целью он на этот раз проник в дом?

— Так вы говорили, что неизвестный что-то делал в столовой… Что, если он…

Майор не успел закончить фразу — на столе зазвонил его служебный телефон. Кузнецов снял трубку, коротко приветствовал говорившего, а затем протянул трубку Гурову:

— Это Рыхлин. Спрашивает вас.

— Интересные результаты, товарищ полковник, — сказал начальник криминалистической лаборатории. — Знаете, что оказалось в соке? Мышьяк. Вполне ощутимое количество мышьяка. Ну, и в крови у Светланы Кирилловой и ее брата, естественно, тоже какое-то количество яда. Сейчас им делают промывание желудка, потом еще кое-какие процедуры проведем. Но, в общем, доза яда не такая большая, чтобы речь шла об угрозе для жизни.

— Но если бы они приняли такую же дозу еще вечером, а потом завтра утром — тогда угроза была бы? — спросил Лев.

— Да, тогда вполне был возможен летальный исход, — ответил криминалист. — Но имейте в виду: это я пока дал вам лишь предварительное заключение. Письменное заключение со всеми результатами анализов будет готово к вечеру.

— Хорошо, тогда пришлите его майору Кузнецову, а я у него потом заберу. Спасибо за оперативную информацию.

Гуров положил трубку, взглянул на хозяина кабинета и коротко сообщил:

— Моя догадка подтвердилась. Их отравили. В соке обнаружили мышьяк.

Глава 12

Некоторое время Кузнецов осмысливал эту информацию, потом спросил:

— Ну что, будем задерживать гражданку Зайцеву?

— Не знаю, как насчет задержания, но допросить ее точно надо. Может быть, мы вместе туда поедем и проведем допрос? — предложил Гуров.

— Да, я думаю, это будет правильное решение, — ответил майор. — Поехали прямо сейчас!

Он вызвал дежурную машину, оперативники спустились вниз, сели в нее и направились в усадьбу Кирилловых. Когда машина въехала в ворота, первое, что Гуров увидел, были дети Слава и Наташа, бегавшие по лужайке перед домом. А за елью пряталась Татьяна Красовская. Кажется, у них шла игра в прятки. У него сразу отлегло от сердца. Он понял, что все утро беспокоился за этих детей, которые остались одни дома, только под присмотром гувернантки. А еще из взрослых в доме оставались лишь адвокат Бессонов и экономка с садовником. «Пожалуй, когда Бессонов уедет, нужно будет подумать над тем, чтобы в доме всегда был кто-то из мужчин, — подумал Лев. — Если я уеду в город, кто-то должен здесь остаться. Может, с водителем Юрой поговорить? Или с садовником Никитой?»

Выйдя из машины, он окликнул гувернантку и спросил у нее:

— Скажите, вы экономку Лену не видели? Где нам ее искать?

— Эх, Лев Иванович, зачем же вы меня рассекретили! — воскликнула Татьяна, выступая из-за дерева. — Ведь я так хорошо спряталась! А Лену я давно не видела. Скорее всего, она там же, где была утром, — у себя на кухне.

Мужчины вошли в дом. Здесь царила тишина. Лишь со второго этажа, из-за открытой двери комнаты, где обитал Бессонов, доносилось негромкое бормотанье: видимо, адвокат с кем-то общался по скайпу. Оперативники проследовали через холл, гостиную, столовую, вошли в кухню и остановились как вкопанные: посреди кухни на полу лежала экономка Лена Зайцева.

Гуров шагнул вперед, наклонился и потрогал сонную артерию на шее женщины. Он не почувствовал ни малейшего движения: пульса не было, экономка была мертва.

— Смотрите, тут, кажется, записка, — сказал майор.

Гуров взглянул туда, куда показывал Кузнецов. На кухонном столе лежал клочок бумаги, на котором было что-то написано. Он достал из кармана резиновые перчатки, натянул их, после чего взял записку. Бумага была оборвана со всех сторон, и на ней значилось только одно слово, небрежно, размашисто написанное слово «Ненавижу!». И больше ничего.

— Пакетик найдется, майор? — спросил Лев.

— Найдется, как не найтись, — ответил Кузнецов, доставая из кармана кителя маленький пластиковый пакет, и вдруг добавил: — Смотрите, а вон там, под столом, кажется, стакан лежит.

Действительно, под столом валялся граненый стакан, из которого на пол вылилось несколько капель жидкости. Гуров позаимствовал у майора еще один пакет, чтобы поместить в него новую улику. Но, прежде чем опустить стакан в пакет, понюхал его и, ощутив характерный горьковатый запах, произнес:

— Кажется, на этот раз в ходу был не мышьяк, а цианистый калий. Ну, скоро узнаем, анализ покажет. Ну что, майор, вызывай своих экспертов. Как видно, сегодня им придется только этим домом и заниматься.

Кузнецов достал телефон и стал звонить в управление, а Гуров поднялся на второй этаж, постучал в дверь и вошел в комнату Бессонова. Адвокат уже закончил свои переговоры и теперь собирал вещи. Чемодан с открытой крышкой стоял на стуле.

— Прошу извинить за вторжение, но дело неотложное, — сказал Лев. — Я только что вернулся в дом со своим коллегой майором Кузнецовым, и на кухне мы обнаружили труп экономки Лены Зайцевой.

Адвокат замер с вещами в руках. На время он буквально потерял дар речи. Затем немного пришел в себя и произнес:

— Лена?! Мертвая?! Но… как же так? Это… несчастный случай?

— Нет, на несчастный случай непохоже, — ответил Гуров. — Впрочем, это нам еще предстоит выяснить. Скажите, что вы делали после завтрака?

— Что я делал? — растерянно повторил адвокат. — Сейчас постараюсь припомнить… Так… После завтрака вы со Светланой Павловной и Борей уехали в город. А я пошел погулять. После этого неприятного инцидента с апельсиновым соком захотелось подышать свежим воздухом.

— И долго вы гуляли?

— Полчаса… может, чуть больше.

— Кого-нибудь видели во время прогулки?

— Да, когда я вернулся к дому, то увидел детей вместе с этой славной девушкой, их гувернанткой. Они играли на лужайке перед домом.

— Никого больше в парке не было?

— Нет, никого.

— А потом что было?

— Потом я вернулся сюда. Установил связь с моим деловым партнером в Москве, и мы некоторое время общались, обсуждали дела, которые вместе ведем. Ну а потом я начал собирать вещи. Ведь мне сегодня возвращаться в Москву. Собственно, через час уже надо выезжать в аэропорт. Да, но как же я поеду, если водителя здесь нет? Видимо, придется вызывать такси…

— Скажите, когда вы вернулись в дом после прогулки, вы видели экономку? — продолжал свои расспросы Лев.

— Лену? Нет… Я ее не видел.

— А звуки? Может быть, вы слышали какие-то звуки, доносившиеся из кухни?

— Сейчас… сейчас постараюсь вспомнить… — пробормотал Бессонов. — Значит, я вошел, направился к лестнице… Да, я что-то слышал! Какой-то голос со стороны кухни…

— Женский голос?

Адвокат несколько минут стоял, напряженно припоминая, потом медленно произнес:

— Знаете, какая странность… Кажется, там были два голоса — женский и мужской. Тогда я не придал этому значения…

— Голоса не показались вам знакомыми?

— Нет, это я не могу сказать… Нет, не помню, — покачал головой Бессонов.

— А пока вы находились здесь, наверху, вы не слышали внизу шагов? Разговоров?

— Нет, я был слишком увлечен нашими переговорами с партнером и ни на что не обращал внимания, — признался юрист.

— Понимаю, — кивнул Лев и поднялся. — Ладно, Александр Григорьевич, можете заканчивать ваши сборы и ехать. У меня нет оснований вас задерживать. Если что, увидимся в Москве.

Он спустился в холл и направился к двери. Ему хотелось побеседовать с гувернанткой, а также с садовником — еще двумя людьми, которые находились в усадьбе в момент смерти экономки. Но тут в ворота усадьбы въехала полицейская машина, за ней вторая. Это прибыли криминалисты, вызванные майором Кузнецовым. Гуров приветствовал их и взялся провести к месту трагедии.

Группу экспертов возглавлял сам начальник криминалистической лаборатории майор Рыхлин. Когда они вошли в кухню и майор увидел тело экономки, Гуров рассказал ему о найденной записке, а также о стакане и передал эксперту эти улики. Рыхлин понюхал стакан и заключил:

— Кажется, перед нами старый знакомец — цианистый калий. Впрочем, анализ покажет.

— А что вы скажете о записке?

— В моей практике был похожий случай, — ответил криминалист. — На месте преступления была найдена бумажка, оборванная с двух сторон, и на ней имелось несколько слов. Экспертиза показала, что текст написан рукой погибшего. Но нам удалось установить, что запись сделана давно, и вообще эти несколько слов — только часть большого текста.

— То есть это «ненавижу» вырвали из какого-то письма или другого документа?

— Вот именно!

Майор Кузнецов, внимательно слушавший их разговор, решил вмешаться.

— Но это значит, что здесь мы имеем дело с преступлением, — заявил он. — Что на кухне кроме экономки был еще кто-то. И этот человек подсунул Зайцевой яд или заставил его выпить. А затем изготовил эту так называемую «записку». То есть можно сделать вывод, что перед нами убийство, замаскированное под самоубийство.

— Я тоже так считаю, — сказал Гуров. — Только я думаю, что записка была изготовлена заранее. Впопыхах такие вещи не делаются. Преступление было тщательно спланировано. Ладно, вы тут работайте, а я пойду сниму показания с гувернантки и садовника.

Он отправился в парк, предложил Тане Красовской занять детей какой-нибудь игрой, а сам в это время сообщил ей о гибели экономки. На лице гувернантки отразился ужас.

— Лена мертва?! — прошептала она. — Но как же так?!

— Да, и у нас есть основания полагать, что она убита. В связи с этим мне очень важно знать, что происходило в доме после завтрака и после нашего общего отъезда в город. Опишите, пожалуйста, подробно, где вы были в это время и что видели.

Татьяна не стала ссылаться на плохую память или невнимательность и детально ответила на вопрос Гурова. Однако она могла сказать не так много. Сразу после завтрака она с детьми, воспользовавшись хорошей погодой, отправилась сюда, на лужайку, и все это время находилась здесь. По ее словам, за это время она видела только одного человека, вышедшего из дома, — адвоката.

— А когда вы уходили гулять, вы не видели экономку? — спросил Лев. — Не разговаривали с ней?

— Видела, — ответила Татьяна. — И мы даже перекинулись парой слов. Я зашла на кухню, спросила, когда можно приводить детей на полдник. Она сказала, что полдник будет готов к двенадцати, как обычно.

— И как она выглядела? Может, была мрачной, чем-то озабоченной?

— Мрачной? Нет, ничего такого я не заметила. Наоборот, она была веселой, что-то напевала… У нее еще радио играло — приемник стоял на кухонной полке. Там передавали какую-то танцевальную музыку, и Лена слегка пританцовывала у плиты.

— Значит, у нее работало радио… — задумчиво повторил слова Татьяны Гуров. То, что сказала гувернантка, было важно. Это могло кое-что объяснить — в частности, два голоса, которые слышал на кухне адвокат.

Он еще некоторое время расспрашивал Татьяну, но ничего существенного от нее больше не услышал. Тогда он проводил девушку на кухню. Там работала группа экспертов, и одну Татьяну туда, скорее всего, не пустили бы. Лев помог ей выгрести из холодильника несколько йогуртов, из шкафа достать кексы. С этим запасом Татьяна удалилась в столовую — кормить детей полдником, а он вернулся в парк, чтобы отыскать садовника Никиту.

Найти его оказалось проще простого — садовник занимался стрижкой газона на берегу небольшого искусственного прудика с западной стороны дома, и звук работающей косилки разносился повсюду. С садовником повторилась та же процедура, что и с гувернанткой: Гуров сообщил Никите о смерти экономки, а затем стал задавать вопросы. Но имелись и существенные отличия: Никита воспринял новость довольно спокойно, а на вопросы не мог ответить практически ничего. Смерть Лены Зайцевой его не потрясла и даже не особенно удивила, из чего Лев сделал вывод, что садовник страдает чем-то вроде эмоциональной глухоты — ничего в жизни не производит на него впечатления. Что же касается вопросов, то Никита, по его словам, сегодня в дом вообще не заходил. Он утверждал, что, придя в усадьбу, сразу занялся своей работой в парке: сначала рассаживал цветы, потом пропалывал, а теперь вот, наконец, занялся газоном. Помучавшись с ним полчаса, Гуров отступился от садовника. Уходя, он услышал, как за его спиной вновь застрекотала газонокосилка.

К дому он вернулся вовремя: когда он подходил, в ворота как раз въехал «Мерседес». Светлана Кириллова и ее брат вернулись домой. Хозяйка усадьбы выглядела удрученной.

— Вы ведь, наверное, уже все знаете, Лев Иванович, — сказала она, обращаясь к Гурову. — У нас с Борисом в крови обнаружили мышьяк. Это может означать только одно: что Лена нас отравила. Я не могу в это поверить!

— И не надо в это верить, — покачал он головой. — Потому что такой вывод делать рано. Зато вам придется поверить в другое печальное известие: Лена Зайцева мертва.

— Что?! — воскликнула Кириллова. Ее лицо исказилось от ужаса. — Лена мертва?! Что случилось?

— По всей видимости, ее убили. И также с помощью яда. Так что у вас появилась еще одна забота: вам потребуется новая экономка.

Глава 13

В этот момент из дома вышел адвокат Бессонов.

— Я как раз собирался вызывать такси и тут услышал шум машины, — сказал он. — Это очень удачно, что вы приехали. Юра сможет отвезти меня в аэропорт?

— Что? Ах да, вы уезжаете… — ответила Светлана Павловна. Было видно, что она с трудом воспринимает реальность. — Да, конечно, Юра вас отвезет, сейчас я ему скажу…

— Не беспокойтесь, я скажу водителю, — вызвался Гуров. — А вы ступайте к детям — ведь вы их с утра не видели.

— В таком случае я сейчас спущусь, — бросил адвокат и скрылся в доме.

Гуров подошел к «Мерседесу» и сообщил водителю, что ему нужно будет отвезти Бессонова в аэропорт.

— Отвезу, конечно, — кивнул Юра. — А скажите… Я краем уха слышал ваш разговор со Светланой Павловной… Что, с Леной что-то случилось?

— Лена мертва, — коротко ответил Лев. — Выпила какой-то яд. Вообще, такое впечатление, что она отравилась.

— Ленка — и чтобы отравилась? — произнес водитель с выражением крайнего недоверия. — Быть такого не может!

— Почему же не может? У каждого человека случаются минуты слабости… отчаяния, наконец…

— У каждого случаются, а у Ленки Зайцевой таких минут случиться не может, — категорически заявил Юра. — Я ее немного знал. Это человек крайне стойкий! Ее никаким ураганом с ног не собьешь, ничем не испугаешь! Ленка бы никогда так не поступила. И потом, я утром забегал на кухню, перекинуться с ней парой слов, и глоток кофе успел выпить. Она была веселая, шутила вовсю… С чего ей травиться? Нет, ее убили, это факт!

— Что ж, я учту твое мнение при расследовании, — кивнул Гуров. Он осознал, что его мнение об этом парне меняется: если при первой встрече Юра показался ему болтуном, человеком ненадежным, то теперь он воспринимал водителя лишь как человека эмоционального и слегка легкомысленного.

Подошел Бессонов, сел в машину, и они укатили в аэропорт. Чуть позже из дома вынесли носилки с телом Лены Зайцевой. Криминалисты забирали тело к себе. Майор Кузнецов сообщил Светлане Павловне, что сам известит родных погибшей экономки, эту заботу он возьмет на себя. Полицейские сели в машины и уехали.

— Я, пожалуй, пойду сейчас на кухню и позабочусь об обеде для всех, — предложила Настя Новикова. — Я, конечно, не так готовлю, как Лена, но думаю, что вы не будете сильно жаловаться. Кстати, Свет, я была на вокзале и купила нам с Борей билеты на завтра. Хотя, учитывая случившееся…

— Да, Насть, тут ты поторопилась, — заявил Борис. — Как я могу, как мы можем бросить Свету в эту трудную минуту? Надо остаться хотя бы еще на сутки. И морально поддержать сестру, и помочь ей готовить…

— Нет, не нужно так обо мне заботиться, — с неожиданной твердостью заявила Светлана Павловна. — Чтобы готовить, я вполне могу найти новую экономку. И потом, здесь остаются Лев Иванович и Татьяна… Так что я буду не одна. Кроме того, я могу надеяться на помощь друзей…

Говоря это, Кириллова повернулась к воротам. Все остальные участники беседы тоже посмотрели туда и увидели, что в ворота въезжает роскошная черная «Ауди». Машина остановилась, и оттуда вышли два человека, мужчина и женщина. И, хотя женщина выглядела безупречно, Гуров в первую очередь обратил внимание на ее спутника. Это был мужчина лет сорока, высокий, хорошо сложенный, со спортивной фигурой. Дорогой костюм сидел на нем как влитой. Лицо волевое, с твердым подбородком. На этом загорелом мужественном лице выделялись голубые глаза. В общем, приехавший гость был из тех мужчин, которые сразу привлекают к себе внимание. И хотя его спутница, стройная блондинка в белом костюме, тоже была прекрасно сложена, все же внимание в первую очередь привлекал мужчина.

Приехавшие подошли к группе, стоявшей у ворот дома, и Светлана Павловна представила их:

— Знакомьтесь, это ближайший сподвижник Игоря, Денис Алексеевич Селиванов. Денис — тот человек, которому я хочу доверить управление всем доставшимся мне имуществом. А это его супруга Настя. Ну, или Анастасия Юрьевна, если кому-то так удобнее обращаться. Ну, а это мои гости — мой брат Борис, его жена, тоже Настя, и знаменитый сыщик Лев Иванович Гуров.

Селиванов обменялся рукопожатиями с двумя мужчинами. Пожатие у него было крепкое, и вообще Гуров подумал, что доверенное лицо Светланы Кирилловой выглядит как идеальный менеджер с рекламной картинки.

— Мы решили приехать, побыть с тобой до вечера, — сказал Денис, обращаясь к Светлане. — Решили, что нужно тебя поддержать. Но я вижу, что у тебя и так достаточно поддержки: и брат с женой, и даже такой известный человек, как Лев Иванович Гуров…

— Боря с Настей завтра уезжают, — ответила она. — Александр Григорьевич уже уехал. Так что здесь остается только Лев Иванович. Кроме того, у нас случилось еще одно несчастье — сегодня утром была убита наша экономка Лена Зайцева.

— Так вот почему от вас ехала полиция! — воскликнула Настя Селиванова. — А мы еще гадали: что они у вас делают?

— Вашу экономку убили? — недоверчиво спросил Денис. — Но откуда это известно? Это кто-то видел? Может, она покончила с собой?

«Как интересно! — мелькнуло в голове Гурова. — Такое впечатление, что господин Селиванов что-то знает о смерти Зайцевой. Но откуда?» Однако он ничем не выдал возникшего у него интереса к словам управляющего и произнес:

— Да, есть и такая возможность, что экономка покончила с собой. Точно еще ничего не известно. Полиция будет проводить расследование.

— А я так вас поняла, что речь идет именно об убийстве… — растерянно произнесла Светлана Павловна.

— Я сказал: «Ее, по всей видимости, убили», — уточнил Лев. — Достоверно еще ничего не известно.

— Это очень важный момент! — решительно проговорил Селиванов. — Если Игоря убили, а теперь еще убили экономку, то это уже второе убийство. А это значит, что в доме притаился маньяк и находиться здесь опасно. Тем более что у вас, как я слышал, наблюдаются какие-то странные явления, вроде нечистой силы. Я тебе, Света, советую немедленно взять детей и уехать отсюда. Но, с другой стороны, если речь идет о цепочке несчастных случаев, тогда паниковать не стоит. Зачем куда-то бежать, бросать такой замечательный дом?

«Ага, кажется, теперь я тебя понял, — подумал Лев. — Ты заинтересован в том, чтобы Светлана с детьми остались здесь, в этом доме. Не значит ли это, что ты и являешься организатором всех здешних «чудес»? Нет, конечно, сам ты в балахоне бегать не будешь — не царское это дело. Для подобных действий всегда можно подобрать исполнителя. А если ты хочешь задержать Кириллову в этом доме, где у тебя все под контролем, то зачем? Не для того ли, чтобы и ее свести в могилу? Эту гипотезу надо проверить…»

— Совершенно с вами согласен, — сказал он. — Мне тоже кажется, что Светлане Павловне не нужно никуда уезжать. И хотя Игорь Кириллов был убит, а не погиб от несчастного случая, но относительно экономки это пока не доказано. Значит, паниковать действительно не стоит. Тем более что у Светланы Павловны, как выясняется, есть такие замечательные друзья!

При последней фразе Лев повернулся в сторону Селивановых. Муж и жена милостиво приняли этот комплимент.

— Ой, чего же я! — спохватилась Настя Новикова. — Я ведь обещала обед приготовить и всех накормить, а стою здесь, ушами хлопаю. Все, я иду на кухню. Думаю, через час смогу всех пригласить к столу.

— Я пойду с тобой, — решил Борис. — Тебе ведь потребуется помощник. Уж картошку я точно смогу почистить.

— А мы с тобой, Света, пойдем в кабинет, и я покажу тебе реальное состояние дел на твоих предприятиях, — сказал Денис Селиванов. — Тебе надо понемногу входить в курс дела.

— Но я думала, что всеми делами будешь ты заниматься и мне не потребуется во все это вникать… — попробовала возразить Кириллова.

Однако Денис был настойчив.

— Да, конечно, во все детали тебе вникать не потребуется, но у тебя должно быть ясное представление об общем ходе дел в твоих компаниях. Моя задача — обеспечить тебя этими сведениями. Так что пойдем, побеседуем. Думаю, часа нам как раз хватит.

— А я в это время тоже могу оказать тебе некоторую помощь, — обратилась к хозяйке Настя Селиванова. — Тебе ведь теперь понадобится новая экономка, верно? Я могу обзвонить своих знакомых и спросить, нет ли у них кого-нибудь на примете.

— Слушай, это будет просто замечательно! — воскликнула Светлана. — Я и не знала, как к этому делу подступиться, а ты его берешь на себя!

— Не стоит благодарности, — ответила Селиванова, доставая телефон.

Спустя минуту на площадке перед домом остался один Лев. Борис с женой отправились на кухню, Денис со Светланой Павловной поднялись в кабинет, а его жена уселась с телефоном в гостиной.

«Ну, у меня тоже найдется дело на этот час, — подумал сыщик. — Я ведь так и не отыскал место, где этот провод выходит из подвала наружу, и не проследил, куда он потом ведет. Надо сделать это сейчас».

Он обогнул дом, мысленно отмерил границу, где начиналась дверь подвала, после чего наклонился и, передвигаясь на корточках, чуть ли не на четвереньках, двинулся вдоль стены, осматривая ее у самой земли. Так он прошел метр, второй, третий… И вдруг за посадками какого-то декоративного кустарника разглядел маленькое отверстие, из которого уходил провод в черной оплетке, он шел вдоль дома, по самой земле. «Сейчас я тебя, голубчика, прослежу, — мысленно проговорил Лев, продолжая двигаться вдоль провода. — Сейчас узнаю, где у этого невидимки главный штаб…» Так он дошел до угла дома — и остановился. Здесь провод должен был куда-то свернуть. Но он никуда не сворачивал, ни влево, ни вправо. Он просто заканчивался, потому что в этом месте был аккуратно обрезан. Таким образом, неизвестный преступник проделал ту же операцию, что накануне вечером осуществил сам Гуров — он обрезал провод. Только Лев использовал нож, чтобы лишить противника возможности продолжить свои действия в доме, а преступник — чтобы оборвать ведущий к нему след. Так что одна из ниточек, которая должна была привести Гурова к разгадке тайны «проклятого дома», в буквальном смысле оказалось оборванной. «Этот неизвестный в балахоне начинает меня пугать, — подумал Лев. — Он почти не допускает ошибок, он все предвидит. Кажется, в его лице я встретил равного противника».

Глава 14

Гуров уже собирался войти в дом, как дверь неожиданно открылась нараспашку и наружу вышли три человека: Денис Селиванов вел под руку Светлану Кириллову, а следом шла жена Дениса, Настя.

— Что, Лев Иванович, нагулялись? — спросила Кириллова. — А мы с Денисом и Настей, наоборот, только собираемся подышать воздухом, нагулять аппетит перед обедом.

Гуров обратил внимание, что настроение у хозяйки дома явно улучшилось. Когда они расстались час назад, настроение у нее после известия о гибели Лены Зайцевой было буквально на нуле. А сейчас Светлана Павловна явно повеселела. «Кажется, общение с господином Селивановым пошло ей на пользу, — подумал он. — Не знаю уж, как насчет деловых советов, но на саму хозяйку огромного состояния он определенно может воздействовать».

— А у вас, я вижу, успешно прошло деловое обучение, — заметил Лев. — Общение с господином Селивановым пошло вам на пользу — вы сейчас выглядите лучше.

— Да, у Дениса есть талант объяснять сложные вещи и делать их простыми, — ответила Светлана Павловна. — Он мне буквально разложил по полочкам все вопросы, связанные с дальнейшим управлением моим имуществом. Теперь мне многое стало яснее, потому и настроение лучше. К тому же и Настя постаралась мне помочь — нашла мне новую экономку.

— В самом деле? — Лев повернулся к Насте Селивановой: — И где же вы ее отыскали?

— Совсем недалеко, — улыбнулась Анастасия Юрьевна. — Можно сказать, под боком у Светланы — в деревне Ключи. Кажется, у Светы уже есть один работник оттуда?

— Да, мой садовник Никита из Ключей, — кивнула Кириллова. — Но я надеюсь, что эта Марина, которую ты отыскала, не похожа на Никиту. Потому что мой садовник — совершенный угрюмчик, очень мрачный человек. Ну, чтобы в земле копаться, не нужно быть особо разговорчивым. Но если постоянно видеть такого угрюмого человека у себя в доме, настроение от этого не повысится.

— Нет, мне Павлик Сидоровнин рекомендовал ее как человека весьма контактного, с легким характером, — сказала Настя. — Хотя, конечно, для экономки все же важнее другие качества…

— А какие качества, интересно, вы считаете важными для экономки? — спросил Гуров.

— Честность, конечно. Экономка ведь постоянно имеет дело с деньгами, как по карточке, так и наличными. И если она человек нечистый на руку, то ей очень легко присваивать небольшие суммы. Многие так и делают. А хозяева или об этом не догадываются, или закрывают на это глаза.

— То есть иногда хозяева терпят нечистых на руку слуг? — удивилась Светлана Кириллова. — Я бы не смогла такое терпеть, сразу бы выгнала…

— Это оттого, Светуль, что ты сама хозяйством не занималась. Ты жила за спиной Игоря как за каменной стеной, он всем у вас занимался. А те, кто сами ведут хозяйство, знают, как трудно достать хорошего слугу. Совершенных людей, знаешь ли, не бывает. И если хозяйка видит, что экономка берет, но берет немного, не выходит за разумные пределы, она с этим мирится. Или, допустим, водитель выставляет счет за бензин или за ремонт чуть выше, чем тратит на самом деле, но тоже в пределах разумного. И с этим можно мириться. Такова жизнь…

— А вы не узнали у вашего знакомого Сидоровнина, почему эта Марина сейчас не работает? — спросил Гуров.

— Почему же, узнала, — ответила Настя. — Павел сказал, что они решили взять вместо экономки управляющего плюс к нему повара. Они могут себе это позволить. Вот Марина и осталась не у дел. Кстати, Света тоже может себе позволить набрать штат слуг побольше, только почему-то не хочет…

— Да, я не хочу менять порядки, которые были при Игоре, — объяснила Кириллова. — Спустя время я, возможно, тоже наберу побольше слуг. Но пока мне хочется оставить все так, как было при муже. Мне кажется, он одобрил бы такое решение.

Разговаривая, они все вместе постепенно отошли от дома. Тут Гуров решил, что можно завершить этот светский разговор, и повернулся к хозяйке:

— Я, с вашего разрешения, вернусь в дом. Хочу до ужина продолжить осмотр различных помещений, осмотреть их все.

— А интересно, вам уже удалось найти что-то необычное? — спросил у него Денис Селиванов. — Нашли какую-нибудь нить, ведущую к разгадке?

Бизнесмен говорил, казалось бы, безукоризненно почтительным тоном. И все же Гурову в его словах почудилась насмешка, поэтому он ответил соответственно:

— Да, я нашел нить. И даже не одну — целую связку. Из них даже можно что-нибудь сшить. Мне осталось выбрать из всех этих нитей нужную. Прошу прощения… — И Лев покинул хозяйку и ее друзей.

Вернувшись в дом, он решил подняться на самый его верх. Прошел на третий этаж, заглянул в один конец коридора — там ничего не было. Прошел в другой конец и там обнаружил лестницу, ведущую на чердак. Дверь, естественно, была заперта, но он быстро подобрал ключ к замку и вновь обратил внимание на то же явление: дверь чердака открылась без малейшего усилия, петли явно были недавно смазаны.

Включив на чердаке свет, Гуров в первую очередь стал внимательно исследовать пол. И его усилия дали результат: в пыли на полу чердака он разглядел несколько следов. Следы были нечеткие, смазанные, определить по ним обувь невозможно, одно можно было сказать с уверенностью: это ботинки большого размера, 43-го или 44-го.

«Стало быть, здесь разгуливал мужик, — заключил Лев. — Интересно, какой размер обуви носят водитель Юра и садовник Никита? А еще неплохо было бы взглянуть на ботинки господина Селиванова. Хотя трудно представить этого лощеного господина, лазающего по пыльным чердакам…»

Сфотографировав следы на телефон, Гуров отправился на осмотр чердачного помещения. Оно было обширным и тянулось над всем третьим этажом. Чердак, как это обычно бывает, был заставлен различными ящиками и коробками. Наверное, здесь, как и в подвале, лежали разного рода вещи из разряда «использовать негде, а выбросить жалко». Он не стал терять время на осмотр этой рухляди, вместо этого снова стал внимательно осматривать пол. Здесь, в глубине чердака, тоже встречались следы ботинок большого размера, но теперь его интересовали не эти следы. Он искал чего-то другого — а чего, сам бы не мог сказать. Однако продолжал упорно лазить по пыльному полу на четвереньках, стараясь осмотреть каждый сантиметр. Переставлял коробки, сдвигал с места ящики, словно поставил перед собой задачу потренироваться в переноске тяжестей. И его усилия были вознаграждены. Взявшись за очередной ящик, который с виду казался довольно тяжелым, Гуров вдруг почувствовал, что держит в руках совершенно пустую тару. Он переставил ящик на другое место и, вглядевшись в пол под ним, увидел нечто вроде перископа, только уходящего не вверх, а вниз. Лев заглянул в перископ, и перед ним оказался кабинет Кириллова, прямо его середина, где висела люстра.

Он продолжил свои изыскания и в другом конце чердака нашел еще один перископ, который позволял разглядеть спальню супругов Кирилловых. «Вот и еще один секрет этого дома, — подумал Лев. — Отсюда злоумышленник мог подсматривать за супругами в их спальне, а также наблюдать за действиями Игоря Кириллова в кабинете. Стало быть, этот загадочный «человек в балахоне» разбирается в механике и оптике. Но при этом он, очевидно, плохо смыслит в электронике — иначе бы воспользовался более современными способами слежки, вроде камер. Это позволяет сделать кое-какие выводы о личности преступника…»

Он некоторое время постоял, размышляя, потом тщательно поставил все ящики туда, где они стояли раньше, и вообще привел чердак в тот вид, который был до его посещения. После этого запер чердак и снова спустился вниз, во двор. Как раз в это время в ворота въехал «Мерседес» — это водитель Юра вернулся из аэропорта, куда он отвозил Бессонова. Возвращение водителя было очень кстати: Лев хотел еще раз побеседовать с ним.

Он подождал, когда Юра поставит машину в гараж, затем сам зашел туда и спросил:

— Ну как, все благополучно прошло?

— Да, никаких затруднений, — ответил водитель.

— В машине все нормально работает?

— Да, все нормально. Это же все-таки «Мерседес», не что-нибудь. А почему вы спрашиваете?

— И тормоза полностью исправны?

— Конечно, исправны. Пока у меня в машине что-то не так, я за руль не сажусь. Но все же, почему вы спрашиваете?

— А вот почему, — сказал Гуров, подходя к нему ближе и понижая голос, теперь их никто не мог услышать, даже если бы подслушивал под самыми дверями гаража. — Как ты уже знаешь, хозяин этого дома, Игорь Кириллов, был убит, теперь я твердо в этом убежден. Кто-то убил Кириллова, а потом отравил экономку. При этом преступник каждый раз старался скрыть истинный характер преступления, представить его то как несчастный случай, то как самоубийство. Теперь преступник наметил себе новую жертву — Светлану Кириллову. Но ее смерть нельзя будет изобразить как сердечный приступ — она молодая женщина и сердце у нее здоровое. И самоубийцу из нее тоже не получится сделать — в такое никто не поверит. Что же ему в таком случае остается? Прежде всего — автомобильная авария. Вот хозяйка поедет куда-нибудь по делам, одна или с тобой, и по дороге у нее вдруг откажут тормоза. Машина вылетает на перекресток или врезается в бетонное ограждение — и конец. Теперь понимаешь, почему я так интересуюсь состоянием вашей машины?

— Да, теперь понимаю… — пробормотал водитель. — И вы считаете, что это… эта опасность серьезная?

— Очень серьезная, — твердо произнес Гуров. — Есть и другие опасности, но самую большую угрозу я вижу с этой стороны. Поэтому прошу тебя, Юра: когда в ближайшие дни поедешь куда-нибудь со Светланой Павловной, не увеличивай скорость выше 60 километров. Я знаю, профессиональному водителю психологически трудно тащиться с такой скоростью. Но постарайся сдержать себя. Это может оказаться очень важно.

— Хорошо… учту вашу рекомендацию, — ответил Юра. — Я раньше о таком не думал, а теперь буду думать. Особенно на поворотах и на участках с сильным движением нужно снижать скорость. И конечно, по два раза стану проверять тормозную систему перед выездом.

— Вот и хорошо, что мы нашли общий язык, — удовлетворенно кивнул Лев. — Да, есть еще парочка вопросов. Я заметил, что дверные петли в твоем гараже очень хорошо смазаны: двери открываются и закрываются и при этом совсем не скрипят. Это ты так их смазывал?

— Петли? — удивился Юра. — Нет, я не смазывал. Я на них вообще внимания не обращал. А что, они как-то по-особому смазаны?

— Ну, вообще-то да. Я специально проверял. Кто-то совсем недавно тщательно смазал эти петли. И знаешь, открою тебе один секрет. Не только в твоем гараже так обстоит дело. Во всем доме дверные петли тщательно смазаны. Двери можно открывать в любое время — и никто этого не услышит.

— Вот оно что… — протянул Юра, поняв, что все действительно серьезно, и внимательно посмотрел на сыщика.

— Да, кто-то постарался сделать свои ночные путешествия по дому совершенно бесшумными, — сказал Гуров. — Этот «кто-то» может заходить и сюда, в гараж, и его никто не услышит.

— Но для этого ему надо иметь ключ… — попробовал возразить Юра.

— Знаешь, у меня сложилось впечатление, что у этого человека есть ключи буквально от всех замков в этом доме. Буквально от всех, понимаешь? Вот почему я прошу тебя удвоить бдительность. И еще один вопрос: если бы ты захотел иметь «глаза и уши» в каком-то помещении, как бы ты поступил? Каким средством воспользовался?

— Ну, тут и думать нечего, — усмехнулся водитель. — Нужно повесить в этом помещении камеру и наладить прием изображения. Только надо хорошенько замаскировать эту камеру. А что, разве есть какие-то другие способы?

— Представь себе, есть и другие, — ответил Лев.

Глава 15

Вернувшись в дом, Гуров направился было в сторону подвала — он решил исследовать его еще раз, более основательно, но тут из столовой раздался призывный клич Насти Новиковой:

— Дамы и господа, прошу к столу! Мы приготовили обед!

«В этом доме тебя могут сжить со свету, но умереть от голода точно не дадут», — мрачно пошутил про себя Лев. Он привык во время расследований обходиться без обедов, а также без ужинов. Единственным приемом пищи, который они со Стасом Крячко старались не пропускать, был завтрак. Но здесь подобные спартанские привычки были не нужны, и он, помыв руки, вошел в столовую.

Настя уже накрывала на стол, гремела тарелками. Ее муж Борис внес сковородку, на которой скворчали только что поджаренные котлеты. Затем на столе появилась чаша салата, тарелка с зеленью и бутылка красного вина.

— Мы с Борей решили открыть вино, — обратилась Настя к вошедшей в столовую Светлане. — Ты не возражаешь?

— Почему же я должна возражать? — пожала та плечами. — Мне только важно, чтобы и о детях не забыли. Ты им сок достала?

— А где он? — спросила Настя, и стало ясно, что точно — о соке она забыла.

— В холодильнике, где же ему еще быть.

Настя взяла из холодильника пакет апельсинового сока — точно такого же, какой и вчера подавался на стол, отрезала ножницами уголок и уже собиралась разлить сок в два бокала, предназначенные для детей, Гуров внезапно остановил ее:

— Подождите! Надо его сначала попробовать. Дайте мне.

Он взял из рук Насти пакет, налил себе немного сока в бокал и отпил. Внимательно прислушался к своим ощущениям. Нет, сок не горчил, и вообще никакого привкуса в нем не чувствовалось.

— Нет, ничего такого, все в порядке, можно пить.

Все, находившиеся в столовой, внимательно следили за его действиями и за выражением его лица. Правда, реакция у собравшихся была разная. Супруги Селивановы смотрели на происходящее с удивлением. А вот Светлана Павловна смотрела с тревогой. И когда сыщик сказал: «Все в порядке, можно пить», на ее лице проступило явное облегчение.

Но тут Настя Новикова спросила:

— А почему, собственно, в пакете мог быть яд? Ведь вчера на столе стоял другой пакет! Его вскрыла эта противная Лена. Ясно ведь, что это она подсыпала мышьяк Свете и Борису. А потом, поняв, что ее вот-вот разоблачат, покончила с собой. Разве не так все было?

— Яд?! Яд в пакете?! — с ужасом воскликнула Настя Селиванова. — Здесь кого-то хотели отравить?

— Да, тут вчера случился неприятный эпизод, — объяснила Кириллова. — В пакете с соком отчего-то оказался яд. Этот сок уже собирались дать детям, но Лев Иванович как-то догадался, что тут что-то не так, и не позволил им пить. А мы с Борей уже выпили. Но отравы там было немного, и все обошлось…

— Ничего себе! — с негодованием воскликнула Селиванова. — И ты говоришь об этом так спокойно! Собираешься сесть за этот стол! Лично я здесь ничего есть не буду! Ты как хочешь, — обратилась она к мужу, — а я не стану обедать. Лучше посижу в машине, а поем уже дома, где никто никого не собирается травить! — И она вышла из столовой, громко хлопнув дверью.

Денис посмотрел вслед жене, затем развел руками и сказал, обращаясь к Кирилловой:

— Извините, Светлана Павловна, Настя человек такой импульсивный, эмоциональный… Я пойду, успокою ее. И мы, наверное, поедем домой. Вы не возражаете?

— Ну, если вы так хотите… — неуверенно произнесла хозяйка. Видно было, что возникшая ситуация ей не нравится, она хотела бы удержать супругов Селивановых, но не знает, как это сделать. — Если Настя так хочет, то езжайте, конечно…

— О делах мы с вами поговорили, общую картину я обрисовал, — продолжал Денис. — Впрочем, я могу еще завтра приехать, уже один…

— Да, приезжайте, — обрадовалась Светлана. — А лучше по-другому сделаем: ведь завтра Боря с Настей уезжают, я поеду их провожать. А после вокзала заеду к вам. Хорошо?

— Отлично, договорились, — ответил Селиванов и вышел вслед за женой.

В дверях он был вынужден посторониться, потому что в столовую вбежали Слава и Наташа в сопровождении Татьяны Красовской.

— Мы не очень опоздали? — обратилась она к Светлане Павловне. — Просто мы затеяли одну интеллектуальную игру, и дети очень увлеклись, не хотелось их отрывать…

— Нет-нет, все в порядке, — ответила Светлана. — Вы как раз вовремя. Лев Иванович даже успел попробовать сок, который мы хотели дать детям. Попробовал и решил, что сок вполне безопасен. Ведь так, Лев Иванович?

— Ну, я не химическая лаборатория, официальное заключение дать не могу, — пожал Лев плечами. — Но по вкусу сок вполне нормальный.

Тут он поймал на себе удивленный взгляд гувернантки.

— Вы что, пробовали сок, думая, что он может быть отравлен? — спросила она. — Но ведь это… Это же было очень опасно! Это… это можно считать подвигом!

— Ну, уж вы скажете! — усмехнулся Лев. — Из таких «подвигов» состоит вся наша работа. Ладно, давайте переходить к главной части ужина — к поеданию котлет, а то аппетит что-то разыгрался.

— Да, попробуйте, наконец, нашу с Борей стряпню! — воскликнула Настя Новикова.

После этого разговор на какое-то время затих. Слышно было, как стучат вилки, как булькает наливаемое в бокалы вино. Затем разговор возобновился, но вертелся он главным образом вокруг кулинарных достоинств супругов Новиковых. А Гуров размышлял над недавно разыгравшейся сценой отъезда Селивановых. Искренним было возмущение Насти Селивановой или оно было заранее отрепетировано? Не хотели ли супруги побыстрее уехать, чтобы избежать разговора? О чем? Ну, допустим, о причинах, заставивших Светлану Кириллову так возвысить управляющего Селиванова, сделать его фактически главой финансовой империи… Или о странных явлениях, происходящих в этом доме, об обстоятельствах смерти Игоря Кириллова… Гуров не знал, как ответить на эти вопросы. У него пока не было никаких улик против сверхуспешного менеджера Селиванова. Было только четко выраженное неприязненное отношение к этому человеку и сознание, что с ним что-то нечисто.

Он все еще продолжал размышлять о Денисе Селиванове и его жене, когда у него в кармане зазвонил телефон. Он взглянул на экран — это был звонок от майора Кузнецова. Лев извинился, выйдя из-за стола, прошел в гостиную, закрыл за собой дверь и только тогда спросил майора:

— Ну, что там у вас нового?

— Много чего есть, — ответил Кузнецов. — В первую очередь хочу рассказать, что обнаружили наши эксперты в связи со смертью экономки Зайцевой. Причина смерти, как мы и думали, — отравление цианистым калием. Яд содержался в стакане с вином.

— А откуда взялось вино? — удивился Гуров. — Она что, выпивала в одиночестве?

— Получается, что так. Впрочем, вина в желудке экономки было совсем немного, несколько глотков. Но вот что интересно. На стакане мы, естественно, обнаружили отпечатки самой Зайцевой. Но кроме них там имелись еще чьи-то отпечатки, только очень размытые, неотчетливые. Наши эксперты не могут даже сказать, мужские они или женские. И такие же размытые отпечатки были обнаружены на банке с мышьяком, которую мы изъяли в кухне. Из этой банки подсыпали мышьяк в сок, который пили Светлана Кириллова и Борис Новиков.

— А каким образом яд попал в сок, вы установили?

— Представьте себе, установили. Тут был использован довольно хитрый способ. Мышьяк заранее растворили в другом таком же соке, а затем с помощью шприца ввели в пакет через небольшое отверстие. Невооруженным глазом это отверстие обнаружить невозможно, наши эксперты его нашли лишь потому, что использовали специальную аппаратуру. При этом никаких следов шприца мы в кухне не нашли, не обнаружили его наши сотрудники и после обыска в квартире, где проживала Зайцева. А ее родственники дружно утверждают, что Лена не умела делать уколы и вообще обращаться со шприцем.

— Таким образом, мы приходим к выводу, что Кириллову и Новикова пыталась отравить не Зайцева, — сказал Гуров.

— Да, этот вывод закономерно вытекает из всех имеющихся данных, — подтвердил майор. — Подавая сок на стол, экономка знать не знала, что в нем содержится отрава. Но знаете что, Лев Иванович? Само это отравление внушает мне сомнения.

— В каком смысле?

— Как мне объяснили наши врачи, доза мышьяка в соке была слишком мала, чтобы нанести серьезный вред здоровью. И тем более такая доза яда не могла их убить. Чтобы умереть, брат и сестра должны были принимать этот сок как минимум неделю.

— Но… может быть, сок предназначался вовсе не для них, а для детей? Ведь его подавали на стол как раз для детей! Но я вмешался, и они его не выпили…

— А вот это похоже на правду, — согласился Кузнецов. — Я, конечно, еще поговорю с врачами, но и так знаю, что для детей требуется гораздо меньше любого яда, чтобы наступило отравление.

— Значит, неизвестный преступник хочет убить всех Кирилловых, им всем угрожает опасность… — задумчиво проговорил Лев. — Да, ты говорил, что у тебя много чего есть. Стало быть, есть и еще какая-то информация?

— Есть, — ответил майор. — Помните, я делал запросы в управления Омска и Тюмени о судьбе первого сына Кириллова, Анатолия? Так вот, пришли ответы на эти запросы. А еще я поговорил с тамошними коллегами по телефону. И в результате получилась странная картина…

— Ну, говори, не тяни! — поторопил его Лев. — Терпеть не могу, когда вот так тянут. Что они тебе сказали?

— Понимаете, в какой-то момент, шесть лет назад, Анатолий Кириллов вдруг исчез.

— Умер, что ли?

— Может быть, и умер. А может, и нет. Перед этим он лет восемь беспробудно пил, потом стал употреблять наркотики. Пропил и прокурил квартиру, потерял бизнес — а до этого у него была риелторская контора, он неплохо зарабатывал. В общем, стал бомжом, от него ушла жена, забрав детей… А потом в хибаре, в которой он ночевал, случился пожар. После пожара на пепелище обнаружили чьи-то останки, и полиция быстренько записала, что это останки Анатолия Кириллова. Но спустя пару дней после проведения экспертизы выяснилось, что это кости животного, предположительно собаки. А куда делся Анатолий, неизвестно. С тех пор его никто не видел, он нигде не появлялся. Когда бывшая жена Кириллова обратилась в полицию за справкой о его смерти, ей такую справку выдали. Так что Анатолий Кириллов официально считается умершим. Но у него нет могилы и как он умер, где — этого никто не знает.

— Понятно… — медленно произнес Гуров. — Стало быть, мы можем предположить, что Анатолий до сих пор жив. В таком случае он также является наследником огромного состояния. И если не станет Светланы Павловны и ее детей, то все это состояние, все эти два миллиарда перейдут к нему…

— Но, если я не ошибаюсь, он и сейчас мог бы получить неплохие деньги, — заметил майор. — Кажется, согласно завещанию Игоря Кириллова, его первому сыну что-то причитается…

— Да, Игорь создал для него особый счет, на котором лежит миллион рублей.

— То есть Анатолию достаточно объявиться, доказать, что он — сын умершего Игоря, и можно будет получить свой миллион?

— Что такое миллион по сравнению с таким огромным состоянием? — заметил Лев. — Все равно что тесная «однушка» где-нибудь на окраине Глухова рядом с этим вот «проклятым домом», с этим дворцом, в котором я сейчас нахожусь. Так что я понимаю этого Анатолия. Ставка в этой игре очень высока…

Когда он произносил последнюю фразу, ему вдруг почудился чей-то легкий смешок. Словно где-то совсем рядом с ним, здесь, в гостиной, кто-то рассмеялся. Гуров резко обернулся и внимательно оглядел помещение. Нет, в гостиной никого не было. Сейчас, в середине яркого солнечного дня, это было хорошо видно. Диваны, кресла, картины на стенах, ковры… Здесь негде было спрятаться. Тем не менее он мог поклясться, что слышал чей-то смех совсем рядом, причем так же явственно, как сейчас слышит доносившийся из столовой детский смех и звон посуды.

Конец ознакомительного фрагмента.