Четыре Евы. Связь поколений

Веера Хелена Рейникайнен, 2023

Прежде чем вы начнёте читать первую часть книги «Четыре Евы», хочу сказать, что рассказ мой построен на воспоминаниях о реальных событиях. Если вы спросите меня, почему я решила предложить вашему вниманию такое объёмное повествование, отвечу так: «В последние годы решение написать эту книгу стало для меня буквально навязчивой идеей, непреодолимым желанием, потребностью всего моего существа. Захотелосьподелиться со всеми не только мыслями о пережитом, но и предостеречь всех, особенно женщин, от ошибок фатальных, непростительных, непоправимых и роковых…»

ГЛАВА 4

Дети — это строгая оценка, выставляемая родителям самой жизнью.

Аристотель

Страдания не приходят, как правило, к одному человеку, страдают и испытывают боль все, кто находятся рядом — и родители, и друзья, и дети.

Самые маленькие, те, которые, как все думают, ещё не осознают ситуацию и всех причин страдания взрослого человека, не понимают саму суть человеческого страдания, видят и замечают всё. Обычно дети больше времени проводят с матерью, они уже понимают, что мама слабее папы, поэтому, если отец обижает мать, а потом она плачет, маленькие мальчики всегда встают на защиту мамы. Когда в семье царит непонимание, когда в доме обиды, гнев, ложь, злость, месть, тогда в этом эмоциональном хаосе участвуют все члены семьи, в том числе и дети. Кроме того, если ребёнок живёт в этой лжи, живёт среди гнева и обид, то и он, подрастая, начинает тоже обманывать, гневаться и обижать, а затем и мстить всем вокруг — и маме, и папе, и своим братьям.

Так произошло и в этой семье. Страдали не только Владимир и Эльвира, страдали и маленькие мальчики, они не ладили между собой, спорили и даже дрались. Эльвира, понимая, что в доме нет мира и среди детей, виновником всего считала мужа: «Это он приносит в дом негатив. Это он, гулящий отец-пьяница, является плохим примером для подражания, это из-за него её мальчики уже и хитрят, и обманывают, и дерзят».

В голову всё чаще приходила мысль о том, что с мужем надо как можно быстрее расстаться, чтобы мальчишки совсем не отбились от рук. Но как это сделать? Сыновья уже не раз слышали от матери, что их отец неуравновешенный и непредсказуемый тип. Она, когда они баловались, часто пугала их этой страшной непредсказуемостью. Мальчики знали, что мать говорит правду, что если отец начнёт наказывать, надо убегать, и они боялись попасть ему под горячую руку. Эльвира вставала на сторону детей, боялась, что отец может их покалечить.

А дети не понимали, что часто гнев отца провоцировала сама мать, жалуясь ему на них.

Так проходили дни и месяцы в этой, казавшейся (только со стороны) благополучной семье.

Муж в глазах жены был самым последним человеком на Земле, она хотела только одного — чтобы этот её, так сказать, законный муж больше вообще не приходил в дом. И тогда, она была уверена, в этом доме воцарятся мир и понимание, тогда в нём будут покой и счастье. Дети, конечно же, хотели, чтобы папа и мама были счастливы, чтобы они не расставались, и чтобы папа не обижал маму. У Владимира тоже было своё желание — он хотел, чтобы его жена Эльвира, наконец, поняла, что он любит только её, чтобы увидела, что он не враг ей, а только друг и ей, и детям. У каждого из обитателей этого дома была своя правда, каждый из них думал по-своему, и все желали, чтобы покой вернулся в этот дом.

Но гнев и обиды в этой семье только накапливались. Однажды Владимир, взбешённый настроением и поведением своей жены, выпил больше обычного, но сел в машину. Как доехал до дома, он совсем не помнил, в памяти остались какие-то обрывки из рассказов жены об этом. Эльвира потом рассказывала своей дочери Вере, что когда услышала подъезжающую машину, на душе опять заскребли кошки, а в мыслях пронеслось: «Опять этот пьяница приехал!» Когда она увидела, что муж, не просто пошатываясь (как обычно) вышел из машины, а буквально вывалился из неё на землю, она ужаснулась. Таким пьяным она его никогда ещё не видела! Она с отвращением смотрела, как он заползает в дом.

— Да когда же это всё кончится? Хоть бы разбился уже когда-нибудь! Ведь этот изверг опасен для других на дороге!

Она ушла в другую комнату, чтобы не видеть его, но успокоиться не могла. Краем уха услышала, что муж начал кашлять, а потом у него начались позывы к рвоте. Она вышла и с ужасом увидела, как этот пьяница стоит на карачках, и его вот-вот вырвет на чистый пол. Это был уже перебор!

Она выскочила, схватила первое попавшееся ведро и, бросив его мужу, с ненавистью прокричала:

— Давай в ведро, свинья! Я не служанка за тобой убирать!

Владимир виновато покачал головой, подсознательно понимая, что сейчас он, конечно, не прав. Но так как он был мертвецки пьян, то с трудом подтащил ведро к лицу, и… повис на этом ведре шеей. Кромка ведра стала давить на горло, сил поднять голову у него не было, и он стал задыхаться и хрипеть…

Эльви стояла и просто наблюдала за происходящим. Она прекрасно понимала, что без её помощи он погибнет, но глядя на него хрипящего, она не испытывала ни капли жалости, и ей совсем не хотелось его спасать.

В голове пронеслись мысли, которые она запомнила на всю жизнь:

— Я его не поила… на это ведро не сажала… он сам нажрался… я не нанималась к нему в няньки… я не хочу быть его спасительницей!

И ещё в голове молотом стучало: «Если он сейчас умрёт, я получу свободу! Ту свободу, которую так долго ждала, и о которой мечтала каждую минуту! Это свобода! Свобода! Моя свобода!.. Как я хочу этой свободы!» Она продолжала смотреть на агонию мужа без жалости. Он такую смерть сам выбрал и сам её заслужил!

Но тут же в голове промелькнуло и то, что всё придётся объяснять милиции.

И слова оправдания нашлись:

— Я же мать! Я в этот момент просто отсутствовала и ничего не видела. Я в это время была со своими детьми. Когда я вышла от детей, увидела его уже мёртвого. Это моё алиби! Мне поверят! Я буду свободна!

Мысли эти были такими чёткими и громкими, что ей на секунду подумалось, уж не произнесла ли она это своё алиби вслух. Её словно током пронзило от мысли, что кто-то мог её услышать. Она осмотрелась вокруг — никого! Рядом был только повисший на ведре и уже почти не хрипящий пьяный муж. Свидетелей не было. Она вздохнула с облегчением.

— Так будет правильно для всех! Так будет лучше и для него, и для детей, и для меня! Только бы скорее это произошло! Скорее, скорее, скорее…

Она уже готова была вызвать милицию.

— Но почему он так долго не умирает? Зачем он ещё хрипит и не умирает? Быстрее, быстрее, быстрее! Моя свобода придёт, как только он перестанет дышать! Я вздохну полной грудью!

И вдруг — она даже не сразу поняла, что произошло — какая-то неведомая сила взяла её руку и схватила этой рукой уже почти бездыханного Владимира за волосы, а потом отшвырнула его в сторону с такой силой, что он оказался на расстоянии около трёх метров от ведра лежащим на спине. Он, как рыба, открывал рот, но дышать не мог, и так длилось очень долго. Наконец он смог схватить воздух и снова задышал.

Эльви стояла, не понимая, как это произошло.

«Почему муж ещё жив? Кто схватил её руку и отбросил мужа от ведра?! Это была не она! И это она знала точно!!! Она не хотела его спасать! Она не хочет, чтобы он жил! Она желала ему смерти! Она ждала его смерти! Кто его спас, завладев её рукой?!»

Всё происходящее было ей совсем не по душе. Все её желания и планы разлетелись в один миг! Она смотрела, как на полу, пытаясь глотнуть воздух, открывает рот её муж, потом услышала, что он уже начал дышать. В груди у неё были тоска, разочарование и боль.

— Значит, он уже не умрёт! Значит, какая-то сила хочет, чтобы он жил на этой земле! Кто-то не дал ему умереть! Тогда… я сама не хочу и не буду больше жить! Раз кто-то хочет, чтобы жил он, значит, надо уйти мне! Я не могу с ним жить! Я не буду больше с ним жить! Пусть тогда он живёт, а я уйду!

Так в голове Эльвиры зародилась назойливая мысль — оставить эту землю. Но так как с детства она знала, что самоубийство — это грех, она перебирала в голове разные способы ухода: «Повеситься — грех, утопиться — грех, броситься под машину — тоже грех! Как уйти, чтобы уход не считался грехом?!»

Она теперь мечтала об одном — умереть! Но как? Мысли кружились веером. И вдруг словно кто-то подсказал: «Не будет грехом, если пойдёшь в лес, сядешь под дерево, посидишь там в холоде и заснёшь…»

Затаившийся в её сознании «некто» с упорством объяснял, почему ей обязательно нужно уйти. Он объяснял, что если она останется жить, то всё равно никогда не будет счастливой с этим мужем. Эльвира соглашалась, понимая, что это действительно так. Приходила мысль и о том, а может ли она сделать мужа счастливым. И Эльвира понимала, что никогда не сможет сделать его счастливым, что и он будет с ней всю жизнь страдать. А если она уйдёт, то тогда, возможно, Владимира полюбит другая женщина и сделает его счастливым мужчиной, а значит, он перестанет пить и будет заботиться о своих сыновьях. Ему будет уже не до бутылки, когда дома трое сыновей ждут.

На секунду приходило сомнение:

— А если он не бросит пить? Как же тогда мальчики? Но она тут же себя успокаивала:

— Есть же мама, их бабушка, она детей в обиду не даст! Она за них заступится и, если что, возьмёт их под своё покровительство. Мать всегда упрекает меня в том, что из-за меня стал больным брат Армус. Когда уйду, не буду напоминать ей постоянно, что не доглядела за братом. Мама успокоится и меня простит. Надо уходить! Так будет лучше для всех. А самое главное — там ждёт папа, который всегда понимал и любил меня, там ждёт меня моя первая любовь, парень, который, узнав, что я вышла замуж, сначала сломал свою жизнь, а потом ушёл из неё. Они там меня ждут! Там мне с ними будет хорошо!

И этот «кто-то», сидящий в ней, назойливо шептал:

«И ничего грешного ты не сделаешь. Ты просто устала от всего и от всех, ты просто пойдёшь в лес, чтобы там отдохнуть, посидишь там, потом тебе захочется спать… и ты заснёшь. Что же тут грешного? Ты не наложишь на себя руки, ты просто уйдёшь от проблем, чтобы отдохнуть. Ведь ты сама видишь, всем будет легче и лучше! Ты спасёшь мужа, и он станет потом счастливым, ты уйдёшь с глаз своей матери, которой ты всегда напоминаешь историю с братом. Дети тебя простят! Если не сможет их отец, то твоя мать вырастит из них хороших людей». На секунду она представила, что детям будет с бабушкой непросто, но она отбросила эту мысль, чтобы не передумать. Она уже решила уйти. Уйти как можно скорее… План в её голове созрел. Мысли о том, что это грех, уже её не донимали. Она стала готовить день своего ухода из дома, — день, который будет для неё последним.

Она знала, что это её тайна, и о ней никто не должен догадаться, но так хотелось в последний свой час сходить к матери и попрощаться с ней. Как сделать так, чтобы мать ничего не заподозрила? Она решилась и пошла к ней. Когда вошла, ей захотелось броситься к матери, заплакать, попросить прощение, объяснить ей всё так, чтобы она не страдала, когда будет хоронить её. Но Эльви сдержала себя, так как понимала, что если мать что-то заподозрит, то все её планы рухнут, а этого она не могла допустить. Она сидела рядом с мамой, и ей хотелось рыдать! Но она подбирала слова, она пыталась быть такой покорной и послушной, какой не была никогда. Ей так хотелось остаться в памяти женщины, родившей её, мягкой, ласковой, сердечной и любящей, хотелось думать, что этим она уменьшит боль матери, когда та узнает о потере дочки. Но долго быть там она не смогла. Ей хотелось плакать, поэтому она заторопилась домой, понимая, что иначе себя выдаст.

Вернувшись, она прибрала весь дом, накормила своих мальчиков, уложила их спасть. Осмотрела свой дом в последний раз: кругом были чистота, уют и покой… Она быстро вышла, в голове мелькнула мысль:

«Надо было взять с вешалки пальто, чтобы ни у кого не возникло подозрения, что я пошла в лес, чтобы там замёрзнуть».

Она вернулась, сняла с вешалки своё демисезонное пальто, быстро его надела и вышла на улицу. Была зима, она почти сразу замёрзла. Но возврата не было! В голове набатом звучала только одна мысль: «Быстрее в лес, быстрее, быстрее, чтобы никто не остановил. Лес рядом за домом, нужно идти дальше от дома, дальше, дальше! Пусть найдут не сразу, а только тогда, когда меня уже не будет здесь, на этой земле…»

Она быстрыми шагами пошла в сторону леса. Было много снега, идти было трудно, но она уверенно шла вперёд, вглубь леса. Взглядом выбирала дерево, под которое намеревалась присесть. Она была уже далеко от дома, и сил идти не было.

Наконец она увидела это своё дерево! Холод ужасный, тело насквозь продувал холодный ветер. Она села — стало ещё холодней, она свернулась в клубок, словно пытаясь напоследок ощутить тепло, но понимала, что именно холод должен забрать её отсюда, что именно от холода должна наступить желанная смерть. И случится это сегодня…

Ей стало страшно, стало жалко себя. Она плакала и вспоминала свою нелёгкую жизнь. Сейчас казалось, что жизнь была ужасной и несправедливой, а потому невыносимой. «Почему судьба оказалась такой жестокой ко мне? Я всю свою жизнь была несчастна! Почему меня понимал и любил только папа? Зачем он так рано умер и лишил меня своей любви? Почему мама всю жизнь только ругала меня? Почему она разбила моё счастье и не дала мне быть счастливой? Почему бесконечно винила меня в том, что я совсем маленькой девочкой упустила брата? Я же сама была тогда ещё крошкой и не понимала, что за братиком надо следить постоянно. Почему этот мужчина, за которого мать заставила выйти замуж, меня насилует, мне изменяет и постоянно лжёт? За что мне всё это? Чем и перед кем я провинилась? За что так не справедлив ко мне этот мир?»

Она думала о многом. Чем больше думала, тем больше плакала, тем больше понимала, что она лишняя в этом мире, что никому здесь не нужна…

Ей сначала было очень холодно, потом ноги холод перестали чувствовать, затем нечувствительным к холоду стало тело. Слёзы, что сами текли из глаз, замёрзли, глаза стали слипаться, она видела теперь мир только в маленькую щёлочку и очень нечётко… В какой-то момент ей стало казаться, что теперь уже ей и не так холодно… потом она почувствовала даже тепло, которое медленно наполняло всё её тело… потом стало хорошо и спокойно… очень захотелось спать… это было последнее, что она помнила перед тем, как провалиться куда-то…

Так закончилась бы в этом тёмном лесу грустная история жизненного пути Эльвиры, если бы не случайный человек, что проходил по лесной тропинке рядом. Он шёл тайком в один из домов в деревне Кузьмолово и хотел попасть туда быстрее и остаться незамеченным. Он шёл в этот дом с одной миссией — провести в этом доме богослужение, прочитать всем, кто там собрался, Библию, рассказать, что Иисус своей смертью всех спас. Он хотел спеть христианские гимны и рассказать всем, как их любит Господь. Он был баптистом. В то время были запрещены всякие секты. Сектантов преследовали, поэтому они собирались в частных домах, и такие встречи не афишировали. Были, конечно, доброжелатели, которые сообщали об этих сходах в милицию, и тогда сборища (как их называли) разгоняли.

Но вернёмся на ту тропинку и в тот вечер. Человек спешил в дом, где уже собрались люди (в основном престарелые), многие из них не умели читать, да и Библии у них не было. Прихода пастора все очень ждали, знали, что и Библию он принесёт с собой, что будет и читать, и петь. И он спешил, понимая, что его ждут. По какой-то причине его взгляд отвлёкся от тропинки, по которой он шёл в сумерках, и в стороне, как бы невзначай, он увидел маленький силуэт у дерева. Ему он показался необычным, он пригляделся и увидел сидящего там человека.

Пастор шёл на собрание в деревенский дом, чтобы принести людям слова Господа, а Господь направил его… спасать женщину, которая была уже на пороге смерти, была уже без сознания. Он взял её на руки и потащил в тот дом, где его ждали. И теперь он пытался бежать, чтобы быстрее принести эту несчастную, умирающую у него на руках женщину в тепло, чтобы попытаться отогреть её и спасти. Кругом лес, нет ни одной живой души. Теперь он спешил в тот дом с удвоенной силой. В какой-то момент Эльви почувствовала дискомфорт.

Ей только что было так хорошо и спокойно, так светло и тепло, и вдруг её бывшему в полной гармонии телу, какие-то силы помешали ощущать эту гармонию. Её куда-то кто-то тащит! И это ей совсем не нравится! Она хочет, чтобы всё прекратилось, но понимает, что это не в её власти, что она в чьих-то руках, что сопротивляться она не может, потому что не может пошевелить ни одной частью своего тела. Она хотела крикнуть, но не могла открыть рот. Она кричала про себя: «Оставьте меня! Куда вы меня тащите?! Оставьте меня! Неужели вот так и умирают?! Так чудовищно и так страшно?!»

Она ждала, когда это всё закончится. Ей уже казалось, что это не закончится никогда, и вдруг какие-то силы внесли её в очень светлое и тёплое помещение. От этого света у неё появилась резь в глазах, потом она увидела сильную вспышку. Её куда-то посадили, но, поскольку она ничего не видела и не слышала, то решила, что какие-то существа принесли её туда, где она должна теперь быть.

«Что дальше? В каком я теперь мире? Почему моё тело ничего не чувствует? Где я? Кто эти чудовища?»

Она сидела, затаив дыхание. Постепенно её тело стало согреваться, она смогла чуть-чуть приоткрыть глаза, но увидела только неясные тёмные силуэты, которые по-прежнему казались ей чудовищами. Было безумно страшно! Она напрягала слух, чтобы расслышать, о чём эти чудовища говорят, но, как ни старалась, слышала толь — ко какой-то невнятный гул, который доносился как бы из пещеры. Звуки глухие, удалённые и явно нечеловеческие… Пока Эльвира сидела в тепле, тело её отогрелось.

Она смогла открыть глаза, увидела, что перед ней во — все не чудовища, а люди, и не в пещере она находится, а в каком-то доме. Она увидела, что эти обычные люди не обращают на неё никакого внимания, а просто сидят и о чём-то мирно между собой разговаривают. Её страх прошёл, она поняла, что на земле, и что ей не грозит опасность. Правда, тело её вдруг очутилось словно на «электрическом стуле» — миллиарды иголок впились в каждую частичку его, казалось, она не может дышать, её охватило оцепенение. Боль была нестерпимой и бесконечной! Пошевелиться она не могла, приходилось ждать, когда эти муки закончатся. Наконец отпустило, она теперь уже чётко понимала, что жива, что её спасли и принесли обездвиженную сюда, в дом, эти люди. «Зачем они меня спасли? Зачем они меня сюда принесли? Кто они? Что они здесь делают? О чём разговаривают?..»

С виду люди были мирные, спокойные, и кажется, добрые. Она стала прислушиваться и услышала слова о том, что Иисус прощает людям все грехи, о том, что безвинный погиб на кресте, что пошёл на смерть мучительную во имя спасения людей. Она слушала и понимала, что никогда об этом не слышала, а если и слышала, то не осознавала, что именно за неё, в том числе, умер Иисус.

Чёрно-белый фильм её жизни прокрутился перед ней в обратную сторону. Она увидела, как оставляет своих маленьких мальчиков дома, как уходит от них навсегда, бросая на произвол судьбы. Увидела, как стоит рядом с задыхающимся и умирающим мужем, как без жалости смотрит на его агонию, как ненавидит его и желает ему смерти. Увидела она и те моменты, когда он подарил ей троих любимых мальчиков. А потом увидела, как она уговаривает бабку пойти на преступление и избавить её от нежелательной беременности.

Она словно заглянула в «зеркало истины»! А увидев там себя, ужаснулась! Она увидела себя такой грязной, такой падшей, что упала со стула, на котором сидела, и грохнулась на пол на колени.

Она стала рыдать и просить прощения:

— Прости! Прости! Прости!

Ей казалось, что она кричит, а она шептала, заливаясь слезами. Мольбы казались пустыми. Кто её может простить за то, что она бросила своих маленьких детей и ушла в лес умирать? Кто её может простить за то, что стоя рядом с умирающим мужем, она желала его смерти?

Невинного Иисуса в муках распинали за её грехи! Это её надо было распять!..

— Господи, прости! Прости за всё! С этого дня, с этой минуты я больше никогда и никому не буду причинять зла! Я побегу к своему мужу, упаду ему в ноги, буду просить у него прощения! Буду в слезах просить до тех пор, пока не простит…

У неё появилась надежда всё исправить, она обещала Богу больше никогда не бросать своих детей и во всём всегда им помогать, и они поймут, что мама любит их всем своим сердцем. Она решила больше не спорить со своей матерью. Она не бросит мужа и возлюбит его за детей, которых он ей дал. Не давала покоя только мысль об убиенном безвинном ребёнке. За этот грех прощение может дать только Иисус! Ведь он и за этот её грех на кресте страдал. Но как узнать, что Господь этот грех ей простил? Она стояла на коленях, умоляя Бога простить её, и тут ей пришла мысль: «Попрошу у Господа дочку, она будет свидетельством того, что Он простил мне этот грех».

Она стала взволнованно просить и обещать:

— Господи, если ты дашь мне дочь, я назову её Верой. Тогда и во мне будет вера в то, что ты меня за этот грех детоубийства простил. Я вложу в эту доченьку всю любовь к тебе, которая сейчас во мне, научу её любить тебя и следовать твоим заповедям!

Когда она проговорила всё это, умоляя Бога дать ей в качестве свидетельства прощения дочь Веру и желая, чтобы вера укрепилась и в ней самой, она как будто услышала: «Да будет так!»

Теперь она уже не сомневалась, она знала, что так всё и будет!

Ей хотелось бежать домой, к детям и мужу. Но люди, которые сидели в этом доме, продолжали петь что-то. Когда, наконец, пение прекратилось, она встала, поблагодарила всех, сказав, что обязательно ещё придёт сюда, и быстро вышла из дома. Когда Эльви оказалась на улице, у неё словно выросли крылья, она буквально долетела до дома, а в душе её пели птицы. Она была самой счастливой женщиной на свете! Как хотела она скорей увидеть детей и мужа! Как давно она их не видела! Вбежав в дом, она рухнула на колени перед выпившим мужем, стала рыдать, и, обнимая его ноги, просить прощения за всё.

Ошарашенный муж не понимал ничего:

— Что она говорит? Чего она хочет? Почему она передо мной на коленях? Почему плачет?

Он только твердил:

— Встань! Встань! Встань!

Он, конечно, не понимал, что произошло с ней и за что она просит у него прощения. Но он почувствовал, хоть и был не совсем трезвым, что случилось нечто экстраординарное! И ещё он понял тогда очень чётко, что то, что случилось, то, что произошло с его женой — это однозначно ему очень нравится! Она заметила, наконец, мужа! Его жена поняла, что сама порой виновата во многом. Бог даст, теперь, может быть, всё изменится к лучшему…