Право талиона

Валерий Черных, 2023

Авиакатастрофа и интриги, стрельба, разборки и погони – в такой крутой замес на фоне суровой тайги попадают герои, и некоторые из них знакомы читателю по книге «Высшая ценность». Это бесстрашные, умные и ловкие мужчины, умеющие найти выход из любой сложной ситуации, и в то же время – это живые люди. Их волнуют такие же чувства, как нас, они так же любят и ненавидят, и так же способны к состраданию. И только к врагам они беспощадны и действуют по закону, известному с древних времен и понятному любому: «Око за око, зуб за зуб». Закон возмездия для них равняется справедливости и его они почитают за высшую ценность.

Талион — категория морали, обозначающая равное возмездие, всем известное «око за око, зуб за зуб».

Густая мгла, накрывшая лесную чащу, принесла с собой холод, воздух быстро остывал. Казалось, весь мир уснул, тишину нарушали только странные, пугающие звуки ночного леса. Мужчина, лежавший на спине посередине большой поляны, открыл глаза и уставился в усыпанное искрами звёзд небо. Жизнь его была такой, что он мог погибнуть уже много раз, но всегда удавалось выкрутиться из тяжёлой ситуации, всегда находились варианты. Сейчас вариантов, похоже, не имелось. Метрах в двухстах от него валялись останки вертолёта, на котором он был пассажиром. Пилот погиб при падении — его лицо было изуродовано острым куском обшивки, в груди торчал металлический обломок, покрытый запекшимися сгустками крови. Подозревая, что это бесполезно, пассажир все же попытался нащупать у него пульс, но убедившись, что пилот мёртв, стал выбираться наружу. Превозмогая боль в груди и левой ноге, на адреналине, бушевавшем в крови от страха, он совершил бросок на двести метров. Преодолев это расстояние, обеспечившее, как ему казалось, полную безопасность при возможном взрыве топливного бака, пассажир окончательно выбился из сил, рухнул навзничь и мгновенно отключился.

За время, проведённое в забытьи, мужчина ещё больше ослаб. Сейчас каждое, даже незначительное движение давалось ему с огромным трудом и сопровождалось острыми приступами боли в груди. Ещё донимал холод, который начал ощущаться по-настоящему. Он проникал сквозь тонкую куртку, пробирал до самых костей, дополнительно сковывая израненное тело. С момента аварии прошло уже более шести часов. Похоже, взрыв так и не произошёл. По крайней мере, все его попытки разглядеть хоть какие-либо признаки пожара в сгустившейся темноте оказались тщетными. Как он ни пялился, напрягая зрение, в сторону лежавшего за деревьями вертолёта, ему не удалось заметить ни огонька, ни искорки. Обострившийся в темноте слух чутко улавливал каждый шорох. То ли это мелкие ночные зверьки выбрались на охоту, то ли слабые порывы ветра играли хвоей вековых сосен, обступивших поляну и усугублявших ночной мрак. Где-то рядом ухнула ночная птица, что-то негромко хрустнуло, раздался тяжёлый вздох — затем разом всё стихло, чтобы через секунды возобновиться вновь. Дрожащей рукой человек достал из кармана куртки пистолет, сжал его рукоять так, что побелели костяшки пальцев, и попытался приподняться. Остро резануло в рёбрах, перед глазами рассыпались небольшие сверкающие точки. Слабо вскрикнув, он откинулся навзничь от приступа боли. Под закрытыми веками продолжали плясать белые искорки. Человек хрипло выдохнул, прислушался и ему показалось, что совсем рядом отчетливо раздались мягкие шаги, как будто кто-то обутый в валенки подкрался и остановился неподалеку. Затем вновь пошел, явно приближаясь. Послышалось тяжёлое дыхание, а еще через секунду частое сопение зверя, обнюхивающего его лицо. В ноздри ударил мерзкий запах влажной шерсти и смрадное дыхание. Когда щеки коснулся мокрый кончик носа, человек осторожно приоткрыл глаза: мелькнули огромные белые клыки… Страх сковал тело и разум, секунды растянулись в бесконечность. Кровь мерными ударами пыталась взломать виски, сердце бухало в груди, словно молот… Мужчина резко вздёрнул правую руку с пистолетом и спустил курок. Он продолжал нажимать его, даже когда затвор замер в крайнем заднем положении, что говорило об опустошенной обойме. Все семнадцать патронов были израсходованы и, естественно, попали в цель, которой оказалась голова зверя. Тёплая кровь толчками вырывалась из шеи хищника и заливала грудь человека, тонкими струйками просачиваясь сквозь молнию стёганной куртки из полиэстера. В чаще вновь послышались чьи-то шаги. Раненый в панике попытался столкнуть с себя тушу и дотянуться до кармана, где лежала запасная обойма, но боль дала знать о себе с новой силой. Она рванулась от груди в мозг, и его сознание тут же провалилось в тёмную бездну.

Между деревьями метались лучи двух фонарей. Один из них прошёлся по краю поляны, скользнул на середину и замер на безжизненной туше огромного медведя.

— Дед! — прозвучал на опушке молодой женский голос. — Нашла!

Скользя по траве, луч двинулся к мёртвому зверю, где замер, а затем медленно обвёл лежащих на земле человека и медведя. В дальних кустах задергался второй луч, вскоре он приблизился, прошёлся по телам, и старческий мужской голос объявил из темноты:

— Похоже, мужик того… Задавил его мишка.

Девушка, положив на землю фонарь, опустилась на колени возле лежащего на земле человека, приподняла морду медведя, залезла рукой под ворот куртки незнакомца, замерла и спустя несколько секунд сообщила:

— Жив. Пульс хорошо прощупывается. Помоги вытащить его.

Старик наклонился, просунул руки подмышки мужчине, и когда девушка, используя карабин как рычаг, приподняла тушу медведя, вытащил из-под неё бесчувственное тело. Девушка расстегнула молнию на груди раненого и стала осторожными касаниями ощупывать его. Человек дёрнулся, хрипло застонал, но глаза его остались закрытыми.

— Что-то с рёбрами, — констатировала девушка, поднимаясь на ноги.

— Да и башка, похоже, пробита, — добавил старик, указывая на лоб мужчины с засохшей кровью. — Видимо, хорошо приложился. Придётся нести его.

Он зашагал в лес и вскоре вернулся с двумя длинными шестами и охапкой коротких палок. Порывшись в своём рюкзаке, извлёк оттуда моток верёвки, ножом нарезал с десяток полуметровых кусков и принялся сооружать решётку под носилки. Готовые носился он накрыл брезентовым плащом, осмотрел дело рук своих и удовлетворённо крякнул.

— До заимки почти два километра, — задумчиво протянул старик, с сомнением глядя на спутницу. — Сдюжишь тащить его?

— А есть другие варианты? — пожала плечами девушка, поправляя на спине рюкзак.

Дед удручённо покачал головой, но, когда она взяла раненого за лодыжки, присел и подхватил его под спину.

— Извеков Андрей Георгиевич, — размеренно прочитал старик, вглядываясь в раскрытый паспорт. Он аккуратно положил документ на обеденный стол, повернул голову в сторону лежащего на узкой самодельной кровати мужчины и оценивающе прищурился. Немного оттопыренные уши, короткая стрижка тёмных волос, контур щетины на щеках и выступающем вперёд мощном подбородке. Правую щёку пересекал едва заметный неровный шрам от рваной раны. Глаза раненного оставались закрытыми, через слегка приоткрытые пересохшие губы хрипло вырывался воздух. Старик вновь взял в руки бордовую книжечку, приблизил раскрытый документ к лицу мужчины и буркнул:

— Кажись, похож.

Женщина уже почти освободила раненного от одежды, сейчас на нём оставались только расстёгнутые джинсы. Она тщательно обследовала его тело, осторожно надавливая пальцами на гематому в области рёбер. Мужчина всё ещё находился в забытьи, но от давления пальцев вздрагивал и тихо стонал.

— Что там, Инга? — нетерпеливо спросил старик.

— Вроде перелома рёбер нет. Похоже на сильный ушиб. Ещё голеностоп повредил и головой приложился основательно. Удивляюсь, как он до поляны добрался. По идее, не должен был даже из вертолёта выбраться.

— Он что… это… как его — в коме?

— Нет. Только что глаза приоткрывал, да и на боль реагирует. Видимо, просто в себя прийти не может. Похоже, сотрясение, да и стресс от встречи с медведем.

— Ему повезло, что пистолет при нём оказался. Сожрал бы его мишка.

— Повезло, — задумчиво согласилась Инга, осматривая рану на лбу раненого. — Если бы не выстрелы, мы бы его вообще могли не найти.

Она взяла небольшое полотенце, намочила его в стоящем подле кровати тазике, отжала и осторожно принялась смывать с лица мужчины засохшую кровь. Рассечение было не более двух сантиметров, но продолжало кровоточить. Девушка смочила ватный тампон перекисью, несколько раз промокнула рану, и тут мужчина неожиданно открыл глаза и уставился на неё мутным взглядом.

— Де.. а… — с трудом двигая губами, прохрипел он.

— Деда, подай воды, — попросила Инга.

Старик встал со своего места, зачерпнул алюминиевым ковшиком воду из ведра на полу и подошёл к ним. Девушка осторожно поднесла ковшик к губам мужчины, тот сделал несколько глотков, отстранился и уже более внятно спросил:

— Где я?

— В лесу! — резко ответил старик и, хотя только что видел паспорт незнакомца, зачем-то уточнил: — Ты — Андрей?

Мужчина утвердительно мотнул головой и задал следующий вопрос:

— Вы кто? Что со мной?

— У вас сотрясение мозга, ушиб грудной клетки и растяжение голеностопа. Ничего смертельного, но тем не менее пару недель, как минимум, вам придётся полежать, — ответила Инга. — Вы как боль переносите?

— Нормально, — просипел Андрей и поморщился.

— Хочу швы вам на лоб наложить, а лидокаина нет. Только анальгин в таблетках. Аллергии на него нет?

— Нет. Вы врач?

— Да, врач.

Андрей поводил глазами вокруг, затем остановил их на девушке и несколько удивлённо уточнил:

— Вы со скорой?

— Точно с головой непорядок, — недовольно проскрипел старик. — Какая скорая?! Ты на охотничий замке, до города тридцать километров! Ладно, вы тут лечитесь — я к вертолёту. Нужно второго похоронить, а то зверьё его потравит.

Старик натянул бушлат, взял стоящий у стены карабин и вышел из горницы. Инга даже не повернула головы в его сторону, продолжая копаться в недрах квадратного чемоданчика с красным крестом, каким пользуются врачи скорой помощи. Она приготовила кривую иглу с ниткой, обработала кожу вокруг раны йодом, выждала, чтобы начал действовать анальгин, и умелыми движениями наложила три стежка. То ли обезболивающее так подействовало, то ли этот человек имел высокий болевой порог, но за время процедуры он даже не поморщился. Инга накрыла рану марлевой салфеткой и закрепила её лейкопластырем.

— Жалко, льда нет, — грустно посетовала она. — И на рёбра, и на ногу хорошо бы лёд приложить. Ладно, будем мазать троксевазином.

Нанеся мазь на голеностоп, Инга туго перебинтовала его, затем намазала своему пациенту рёбра и накрыла место ушиба тонким полотенцем. Сполоснув руки, девушка ухватилась за пояс джинсов, попыталась стянуть их с мужчины, но тот вздрогнул, придержал штаны рукой и просипел:

— Зачем?..

— Грязные. Нужно постирать, — Инга насмешливо скривилась: — Вы что, стесняетесь?

Андрей отрицательно мотнул головой и убрал руку. Когда джинсы оказались в куче сваленной подле кровати мужской одежды, девушка собрала её в охапку и толкнулась в дверь на улицу.

Извеков проснулся поздним утром. Солнце сияло вовсю и, едва он разомкнул веки, перед глазами поплыли тёмные круги. Моргнув несколько раз, он попытался сфокусировать взгляд и это почти удалось. Туман, застилавший глаза, постепенно отступал, однако в голове слегка шумело, словно с похмелья. Андрей подвигал глазами, затем повернул голову, пытаясь осмотреться. Вчера, при тусклом свете керосиновой лампы, он даже толком не разглядел лицо девушки-врача, оказывавшей ему помощь. Впрочем, скорее виновато было не освещение, а его полуобморочное состояние, которое до сих пор давало о себе знать, хотя он и чувствовал себя несколько окрепшим. Но даже от легкого движения в голове проснулась тупая боль. Он замер, пережидая приступ, и, как только боль отступила, предельно осторожно приподнял голову с подушки и оглядел свое новое пристанище. По виду это была деревенская изба: потемневшее от времени дерево сруба и плах на потолке, большой стол, окружённый скамейками, у стены белёная русская печь. Где-то сбоку скрипнула дверь, послышались шаги, и над ним склонилось бородатое мужское лицо. Незнакомец некоторое время рассматривал его, словно взглядом пытался проникнуть в голову раненого, затем выпрямился, сделал шаг назад, и Андрей смог рассмотреть его. Перед ним стоял крепкий широкоплечий старик с изрезанным морщинами бородатым лицом. Свитер грубой вязки заправлен в защитного цвета штаны, на ногах армейские берцы.

— Оклемался? — прервал молчание старик.

— Где мои вещи? — проскрипел Андрей, осторожно приподнимаясь на локте.

— Эти, что ли? — повернулся хозяин в сторону стола, где лежали портмоне с кредитками и документами, ключи и всякие мелочи, которые нашлись в карманах.

Извеков проследил за взглядом старика и отрицательно качнул головой.

— Джинсы, свитер.

— Постирали, сохнут. Я тут тебе временную одёжу приготовил.

Он кивнул в сторону стоящего у стены табурета, на котором лежали аккуратно сложенные штаны цвета хаки и свитер, очень похожий на тот, в который был облачен старик. Стараясь не потревожить разбитое тело, Андрей медленно сел, наткнувшись ступнями на свои спортивные ботинки. Старик перебросил ему одежду. Морщась, Андрей осторожно облачился в нее, затем с трудом натянул на больную ногу ботинок, предварительно широко расшнуровав его, сунул ногу во второй и привстал с кровати. В лодыжке стрельнуло, но боль была терпимой.

— Где у вас туалет?

— А вот как выйдешь наружу, так и увидишь. Чай, приходилось…

— Приходилось! — прервал Андрей, уловив насмешливые интонации в словах старика.

— Захочешь умыться — двигай влево. Там тоже увидишь.

Казалось, хозяин потерял к гостю всякий интерес, так как отвернулся и направился к одной из двух дверей в боковой стене.

— Пистолет мой где? — глухо поинтересовался Андрей, прежде чем старик успел скрыться за дверью.

— Здесь. Никуда не делся, — небрежно бросил хозяин. — Иди уже. Потом поговорим.

Выйдя из будки туалета, Андрей остановился и осмотрел просторное подворье. Заимка располагалась на ровной поляне, отгороженной от леса высоким частоколом, над которым нависали лапы могучих елей. Открытая часть поляны заканчивалась обрывистым берегом речки, с противоположной стороны она упиралась в высокую скальную стену. Возле частокола в дальнем углу под просторным навесом располагалось что-то вроде летней кухни: плита, три газовых баллона, открытый шкаф с различной кухонной утварью на полках, а чуть поодаль… Андрей застыл с раскрытым ртом, вперившись взглядом в автомобиль под натянутым над ним тентом. УАЗ, «буханка»! Значит, есть дорога, и есть возможность даже в его разбитом состоянии добраться до города.

Оглядываясь дальше, он заметил, что из поднимавшейся выше огромных елей скалы довольно широкой струей течет вода. Падая в выложенный из камней широкий поддон, дальше она по деревянному жёлобу бежала за пределы подворья, в речку. Рядом с родником был устроен невысокий деревянный стеллаж с мыльницей, парой флаконов и небольшим косметическим зеркалом на металлической стойке. Потихоньку стянув с себя свитер, Андрей набрал в ладони ледяную воду, смочил лицо. На несколько секунд замер в раздумье, затем махнул рукой и, раскорячившись, подставил голую спину под струю. Ледяная вода обожгла тело, заставив кровь бежать по венам с удвоенной скоростью, давая ощущение бодрости. Он громко фыркнул, разогнулся, плавно растирая тело ладонями и тут же почувствовал на своей спине прикосновение мягкой ткани. Он осторожно обернулся и уставился на девушку, которая держала в руках махровое полотенце. Она положила его на плечо мужчины и отступила, поправляя пепельно-русые волосы, выбившиеся из не слишком аккуратного пучка и свободно спадавшие на шею. Серо-голубые глаза смотрели на него пытливо и внимательно. Андрей, в свою очередь, тоже оценивающе взглянул на неё. Он всегда интересовался женщинами, но отнюдь не каждая встречная его привлекала. Он отметил хорошенькое личико, но определенно не самое красивое из тех, что ему довелось видеть — девушке не хватало некоторого изящества. Мешковатая мужская одежда — толстый свитер, штаны-милитари цвета хаки с накладными карманами — делали ее фигуру грузной, неженственной. «Простушка» — мелькнуло в голове.

Неожиданно по-детски пухлые, мягко очерченные губы девушки сложились в приветливую улыбку, открывая ровные белые зубы.

— Вижу — вам получше, — произнесла она.

— Спасибо. Нормально, — протянул Андрей и принялся осторожными движениями вытирать крепкое подтянутое тело.

При каждом движении рельефные мускулы перекатывались под его кожей. Девушка в упор рассматривала тренированное тело мужчины, «украшенное» несколькими шрамами, и остановила взгляд на одном из них в районе живота. Андрей почувствовал себя не в своей тарелке и поднял на неё недовольные глаза, в которых застыл немой вопрос.

— Просто профессиональный интерес, — нисколько не смущаясь, объяснила девушка. — Это огнестрельный шрам?

Она кивком указала на его живот, где с правой стороны имелась отметина. Такая же была и со спины. Андрей криво усмехнулся:

— Не угадали. Это арматура. Производственная травма.

— Странно. Вы строитель? — недоверчиво подняла брови девушка.

— Охранник, — неопределённо буркнул он, возвращая ей полотенце.

— Арматуру, значит, охраняете, — скептически поджав губы, констатировала она, затем резко развернулась и направилась к дому.

Андрей был уверен, что она обиделась, но рассказывать ей историю своей жизни он не собирался. Рана действительно была от арматуры, на которую он нанизался, упав с высоты трёх метров. Это случилось давно, словно в другой жизни. Тогда он только начал службу в уголовном розыске, решился преследовать бандита в одиночку, а тот подстерег его и столкнул в строительный котлован с подготовленной под заливку фундамента арматурой. В одиночку на бандита, несмотря на то, что старший категорически запретил ему! Идиот! Сопляк! Сейчас это было очевидно, но тогда Андрей считал себя великим опером и пытался всем всё доказать.

Он любил доказывать, любил с самого детства. Вначале доказывал, что умнее сверстников, и за это его сразу возненавидели одноклассники. Мелкий тщедушный мальчишка стал для них объектом самоутверждения и исполнял роль груши для битья. Андрея постоянно шпыняли, издевались и били. Довольно хилый, он не мог достойно ответить и хоть бросался на них с кулаками, но тут же валился под ответными ударами и сворачивался калачиком на холодном полу, чтобы было не так больно. Мама жалела его, ходила в школу жаловаться учителям, но после нескольких дней затишья издевательства и избиения возобновлялись. Как же ему тогда не хватало отца, сбежавшего от матери задолго до его рождения… Казалось, будь отец с ними, всё складывалось бы иначе. Уж он бы подсказал, научил, как отвечать этим уродам на оскорбления и обиды.

Всё резко изменилось, когда Андрей перешёл в седьмой класс. То лето было самым незабываемым и лучшим летом его детства. Маму, работавшую в заводской столовой, отправили на три месяца поваром в спортивный лагерь. Сына оставить в Москве было не с кем, поэтому Андрею пришлось ехать с ней. Но он был рад такому повороту, поскольку друзей не имел и практически все каникулы проводил за чтением книг. Спортивный лагерь, это подъём и… зарядка — завтрак — тренировка — обед — сон — тренировка… Попавший в лагерь не по путевке, Андрей мог отказаться от такого распорядка, но его тянуло к общению со сверстниками. Всегда далекий от спорта, он даже подумать не мог, что это может быть так увлекательно. Тяжело, но увлекательно. Ещё подкупало, что Виталий Михайлович, тренер из Самары, уделял ему повышенное внимание. В лагере он отвечал за физподготовку юных спортсменов, а вообще специализировался по самбо. Андрей сначала не понимал, чем вызвано такое отношение к нему, пока однажды не увидел, как тренер и мама прогуливаются под ручку за территорией лагеря. Спустя какое-то время мама стала часто уходить по вечерам и возвращаться далеко за полночь. Андрей ничего не имел против их дружбы. Ему нравился этот мужчина, нравилось общаться с ним.

Первая смена пролетела незаметно. За месяц Андрей немного вытянулся и значительно окреп от ежедневных тренировок. Но когда большинство ребят, с которыми у него сложились приятельские отношения, уехали и их место заняли новички, ему прилетело в первый же вечер. До своего домика Андрей доковылял, размазывая кровавые сопли вперемежку со слезами и твердо намереваясь завтра же свалить в Москву. На ступеньках крыльца сидел Виталий Михайлович, и почти сразу выскочила нарядно одетая мама с наполовину накрашенным лицом. Видимо, она собиралась на свидание, когда через окно увидела сына с разбитой физиономией.

— Андрей! — вскрикнула она, бросаясь к нему, но Виталий ловко перехватил её за талию, затолкал в дом и бросил вслед:

— Собирайся. Мы тут пока по-мужски побеседуем.

Захлопнув за ней дверь, Виталий Михайлович вновь уселся на ступеньку и неожиданно подмигнул Андрею.

— Дрался или били?

— Били, — набычился мальчишка. — За то, что…

— Не важно, за что, — прервал его тренер. — Парень ты не подлый, значит, не за дело. В школе часто бьют?

Андрей мотнул головой и слёзы в два ручья заструились по его лицу. Виталий Михайлович тяжело вздохнул, но, вопреки всем канонам, не стал обнимать парнишку и гладить по голове.

— Страшно?

Андрей поднял на него недоумевающий взгляд, и тренер пояснил:

— Боишься драться?

— Я не могу. Не умею. И я больше не буду ходить на тренировки.

— Даже не думай! Завтра с утра будь на месте! Первого, кто к тебе полезет, бей сюда.

Виталий показал пальцем под колено. Он встал на ноги, снял с себя толстовку, скрутил её в жгут и обмотал себе голень.

— Не старайся попасть прямо под колено. Бей просто по голени. Этот удар не сложный, но очень болезненный и вызывает острое желание обхватить место ушиба руками. Человек уже не может ни о чем другом думать. Попробуй.

Они спустились с крыльца и начали тренировку. Раза с пятого у Андрея начал получаться довольно точный и сильный удар.

— Ничего, — удовлетворённо кивнул Виталий. — Ноги у тебя достаточно сильные. Дальше, когда он согнётся, а он, поверь мне, согнётся — бей ногой снизу по морде. Затем просто меси его кулаками. Не важно куда. В лицо, по телу — всё сгодится. Не испугаешься?

Андрей живо представил, как расправляется с обидчиком, и быстро закивал. Его уверенность подкреплялась тем, что Виталий будет стоять где-то поблизости и в крайнем случае заступится, если что-то пойдёт не так.

— А теперь подбери сопли, иди умываться и спать. Мне ещё твою маму успокаивать.

Следующее утро стало переломным не только в текущем существовании Андрея, но и во всей его жизни.

Едва он появился на площадке перед вагончиком-бытовкой, где хранился спортивный инвентарь, как от группы пацанов отделился его вчерашний обидчик и вразвалочку направился прямо к нему. Андрей замер на месте, поджидая, при этом косясь на тренера, стоявшего в дверях бытовки. Он вдруг почувствовал, как животный страх начал сковывать тело. Внизу живота закололо, ноги стали ватными и он тяжело задышал, пытаясь угомонить разбушевавшееся сердце, готовое выпрыгнуть из груди. Частое дыхание помогло успокоиться и неожиданно азарт боя накрыл его. Андрей ощутил боевой кураж и впервые наслаждался этим. Противник приближался не спеша, с мерзкой улыбочкой на губах, явно предвкушая удовольствие от развлечения. Когда расстояние сократилось до метра, Андрей заметил, что тренер скрылся внутри вагончика. Поддержки больше не было, но это уже не имело значения. Он шагнул навстречу своему обидчику, нанёс ему мыском кроссовки удар по голени, а когда тот дико вскрикнул и нагнулся, ухватившись руками за ушибленное место, врезал ногой снизу в лицо. Парень завалился на спину, истошно крича от боли. Однако Андрей уже не слышал его криков, мгновенно оглохнув от притока адреналина и приступа лютой ненависти, затуманившей мозг. Оседлав противника, он принялся молотить его кулаками по лицу, пока тот, извиваясь всем телом, не сумел выползти из-под него и с истошными криками броситься наутёк. Драка продолжалась не более минуты. Андрей хотел рвануть за противником, но неожиданно сильные руки Виталия подхватили его. Тренер перебросил пацана через плечо, отнёс к бытовке, зашвырнул внутрь и запер дверь на ключ.

Потом были долгие разборки в кабинете директора лагеря — впрочем, ничем не закончившиеся. Лица у обоих ребят имели следы побоев, свидетелей и с одной и с другой стороны имелось достаточно, да и не в новинку были в лагере подобные инциденты. Так что никаких санкций ни к одному, ни к другому не последовало. Парни для виду пожали друг другу руки в кабинете директора, но ни о какой дружбе между ними и речи быть не могло. Избитый до конца смены десятой дорогой обходил Андрея, который теперь имел непререкаемый авторитет среди пацанов, хотя те и считали его психом. Но если Андрей отделался легко, то тренер получил от его мамы по полной. Она игнорировала своего ухажера почти до конца смены, но в итоге Виталий сумел уговорить женщину простить его. Они и сейчас вместе, уже больше пятнадцати лет.

После первого в своей жизни поединка Андрей больше никому не спускал обид. Теперь он доказывал, что сильнее и бесстрашнее всех, хотя зачастую это приводило к довольно крупным неприятностям. Школьные, а потом и уличные драки нередко заканчивались приводами в милицию и скандалами с матерью. Драться Андрей научился, научился биться, несмотря на превосходство противника, биться всем, что попадёт под руку. Так продолжалось два года, пока Виталий не переехал окончательно к ним в Москву из Самары. После очередного привода в полицию он привёл парня в спортзал, под предлогом спарринга пригласил на ринг и банально набил ему морду. Андрей понимал, что Виталий и старше, и сильнее, но то, что самому не удалось провести ни одного эффективного удара, повергло его в ужас. Два следующих года, пока не ушел в армию, Андрей Извеков не вылезал из спортзала, занимаясь рукопашным боем. После армии была служба в органах, заочная учёба на юрфаке. В угрозыске он с самого первого дня тоже пытался доказать, что является лучшим. Только после того случая, когда почти два часа пролежал в котловане нанизанный на арматуру, словно бабочка на булавку, в его голове произошёл некий сдвиг, убивший неукротимое желание что-то кому-то доказывать.

— Охранник! — заставил его вынырнуть из воспоминаний голос девушки, задержавшейся у входа в дом. — Завтракать идёте?

Когда Извеков вошел в дом, хозяйка снимала крышку с кастрюли. Ноздри гостя учуяли запах куриного бульона, живот свело голодной судорогой, рот мгновенно наполнился слюной, и он с усилием сглотнул её. Одновременно Андрей почувствовал, что вылазка на улицу не прошла без последствий: голова отяжелела, натруженная лодыжка ныла, ребра тоже. Собрав остатки сил, он с трудом доковылял до стола и тяжело опустился на лавку перед алюминиевой миской с густым вермишелевым супом.

— Давайте знакомиться, что ли, — тяжело выдохнул он, прежде чем приступить к еде. — Андрей Извеков.

— Инга, — коротко отозвалась девушка. — А это мой дед Трофим Емельянович.

Старик кивнул, молча накрошил в суп пару сухарей, затем поднял тяжёлый взгляд на гостя и глухо поинтересовался:

— И кто же ты будешь, Андрей?

— Я работаю в АО «Интерпром». Слышали, наверно?

— Слыхали. У вас там все с пистолетами ходят?

— Нет, — ухмыльнулся Андрей. — Просто я руководитель службы безопасности. Мне по должности положено.

— Серьезная, видать, должность, раз её с пистолетом охранять нужно.

— Серьёзная, — согласно кивнул Андрей, черпая густую массу из миски.

— Вот, берите, — подвинула к нему Инга разделочную доску с нарезанными кусками домашней лепёшки.

— Спасибо. Очень вкусно. Из чего бульон?

— Куропатка. На второе жаркое из лосятины будет, — сообщила Инга.

— Отлично, — буркнул Андрей, непроизвольно скривившись.

Его как-то раз вытащили в тайгу на охоту, и там довелось отведать лосятины. Впечатление осталось преотвратное. Казалось, проще съесть подмётки собственных ботинок, чем прожевать специфически пахнущие куски жаренного на костре лосиного мяса.

Покончив с первым блюдом, девушка встала и ушла за следующим. Когда за ней закрылась дверь, хозяин дохлебал суп, облизал ложку, и, отложив её в сторону, задумчиво выдал:

— Значит, ты не бандит?

От таких слов Извеков поперхнулся и закашлялся, затем вытаращил глаза на старика.

— Вы думали, что я?..

— А что мне ещё думать?! — не дал ему договорить хозяин. — Удостоверения нет, а пистолет есть. Не простой, иностранный, патронов много влазит.

— Вы запасную обойму нашли? — догадался Андрей.

— Да ты не выкай мне, безопасность. Нашёл. В кармане у тебя была. Хороший ствол?

— Хороший. Австрийский.

— Это что же, свои разучились пистолеты делать?

— Ну, этот понадёжнее наших будет. Хотя… В принципе, я его из-за повышенной ёмкости магазина люблю. Семнадцать патронов.

— Вот ты их все в мишку и всадил. Хорошо башку разворотил… — квакающе рассмеялся старик.

В голове Андрея промелькнуло видение: огромная, смрадно пахнущая клыкастая пасть зверя… Он невольно передернулся.

— Сожрал бы он тебя, если бы не семнадцать патронов, — уверенно констатировал старик.

Андрей согласно кивнул, скосил глаза на край стола, где лежало содержимое его карманов, и поинтересовался:

— Трофим Емельянович, а как вы с Ингой у вертолёта оказались?

— Пришли посмотреть — может, кто живой остался. Я на охоту ходил, вдоль реки километров пять отсюда. Видел со скалы, как вертолёт в тайгу свалился, место запомнил. Сразу пошёл назад. Собрались с Ингой, и потоптали. Не зря сходили.

— Да уж, не зря. Спасибо вам.

— На здоровье.

— А у меня телефона не было?

— В машине твой телефон. Инга заряжать поставила.

— Спасибо. Но здесь, как я понимаю, связи нет?

— Правильно понимаешь. Скала не даёт. Вот если на сопку подняться, километра два отсюда, то там от села добивает.

— От какого села?

— От села, где мы живём, от Никольского.

— Никольское — это километров пятнадцать от Загорска, — припомнил Андрей.

— Правильно, и до Никольского отсюда пятнадцать. Так я вчера тебе и сказал — всего до города тридцать.

— Не помню. Мне срочно в город надо, Трофим Емельянович. У вас машина на ходу? Я заплачу.

— Это хорошо, что заплатишь, деньги, они всегда к месту. И машина на ходу, только выбраться отсюда мы раньше, как через пару дней, не сможем. Речка поднялась после ливней. Утопим машину.

— А других вариантов нет?

— Есть. Километров десять вдоль реки. Там переправа старая. Только ты не ходок сейчас.

— Не ходок, это верно, — досадливо поморщился Андрей.

— Могу на сопку пройтись, позвонить кому надо. Если ты богатый, то вертолёт пришлют.

— Нет! — резко отрубил Андрей после некоторого раздумья. — Звонить не нужно. Подожду.

Его мучили смутные сомнения по поводу катастрофы вертолёта. Начали мучить ещё там, на поляне, когда он ждал смерти. Продолжали мучить и сейчас. Вспоминая последние секунды перед падением, он всё больше уверялся в том, что сквозь гул двигателя слышал хлопок. После машину крутануло по горизонтали, и она потеряла управление. Опытный пилот действовал по инструкции: успел выключить двигатель и перекрыл подачу топлива, чтобы избежать взрыва при столкновении с землёй. Почти сразу же раздались удары о деревья винтов, продолжавшихся вращаться в режиме авторотации, жуткий скрежет рвущегося металла. Когда Андрей врезался головой в спинку сиденья пилота, перед глазами блеснула яркая вспышка. И темнота… Несомненно, он слышал хлопок — и это был взрыв. По крайней мере, очень похоже. А если так, то на него покушались. И кто бы это ни был, сейчас Андрей не мог доверять никому. Нужно ждать. Вначале попасть в город, в свой офис и тогда… Что — тогда, и среди кого искать виновников, он ещё не представлял, но на месте разберётся, с чего начинать.

Извеков летел с инспекцией на принадлежащий компании золотоносный прииск. Когда хозяин «Интерпрома» Маврин Иван Алексеевич приобрёл прииск, там оставалась действующей только одна штольня, да и та работала практически в убыток. Маврин был одержим идеей создать конный туристический маршрут с экскурсией на прииск, однако начавшаяся пандемия парализовала туризм, и эта тема на время заглохла. А пару недель назад в районе прииска пропала геологическая партия. Вернее, не вся партия — пропали трое: два геолога и начальник партии. То, что они могли исчезнуть в районе прииска, выглядело сомнительным, поскольку основной лагерь геологов располагался в десяти километрах от промзоны и делать им возле прииска было нечего. Вот только оставшиеся сотрудники геологоразведки в один голос утверждали, что эти трое отправились именно туда. Когда истёк срок возвращения, инженер, оставшийся исполнять роль начальника, сообщил о пропаже по всем каналам. Организованные поиски ни к чему не привели — люди словно растворились в воздухе. Всё это никак не касалось производственной деятельности компании, однако начальник охраны прииска за два дня до крушения вертолёта позвонил Андрею и доложил, что на прииске происходят непонятные вещи. Неподалёку были замечены посторонние, и они скрылись в тайге, как только их обнаружили. Более того, днем ранее кто-то проник на территорию и даже спускался в одну из заброшенных штолен. Данное сообщение скорее удивило Андрея, чем обеспокоило, но он всё-таки решил побывать на месте.

Его размышления прервал скрип входной двери. Инга вернулась в дом с большой кастрюлей в руках. Она поставила её на стол, выложила в чистую миску несколько кусков мяса вперемежку с картофелем и подвинула к Андрею. Он поблагодарил кивком, ложкой подцепил один кусок, отправил в рот и приготовился к неприятной процедуре. Однако мясо, против ожидания, буквально таяло во рту и по вкусу напоминало телятину. Гость несколько удивлённо взглянул на хозяйку.

— Это действительно лось?

— Лось, — утвердительно кивнул старик. — Молодой и правильно приготовленный. Внучка у меня добрая хозяйка!

— Дед! Прекрати! — осадила его Инга, покрываясь лёгким румянцем. — Хватит меня рекламировать!

Далее обед проходил в полном молчании. Когда тарелки опустели, Инга собрала грязную посуду на пластиковый поднос, протёрла стол и подалась на улицу.

— Так что с моим стволом? — нетерпеливо спросил Андрей, когда за ней закрылась дверь.

Дед пробурчал под нос нечто невразумительное, поднялся, вышел в боковую дверь и вскоре вернулся, сжимая в кулаке пистолет Андрея. Он положил его на стол и пристроил рядом полную обойму. Извеков взял оружие, быстро и уверенно разобрал его, затем вопрошающе поднял глаза на старика. Тот понял его без слов, протянул руку к одной из полок на стене, снял оттуда пластиковый кейс, завёрнутый в ветошь, и протянул Андрею. Тот открыл его, осмотрел принадлежности для чистки оружия и принялся за работу. Закончив чистку, он собрал пистолет, дёрнул затвор, спустил курок, и, загнав полную обойму в рукоять, устало выдохнул. В голове слегка шумело, в теле прочно поселилась усталость, словно он занимался тяжёлой работой. Клонило в сон.

В дом вернулась Инга, держа в руке алюминиевую кружку. Когда она приблизилась, Андрей почувствовал обволакивающий терпкий аромат.

— Выпейте и ложитесь отдыхать, — приказным тоном произнесла девушка, неодобрительно покосившись на пистолет.

— Что это? — осторожно поинтересовался Извеков, принимая кружку и принюхиваясь. — Чабрец?

— Он, — подтвердила Инга. — Ещё и другие травы, но запах действительно от него. Это поможет вам восстановиться.

— Теперь ложитесь и поспите, — продолжила она командовать, когда Андрей допил горячий горький напиток.

Ему действительно хотелось прилечь, и он не стал спорить. Поднялся, доковылял до кровати, с удовольствием растянулся на ней и практически сразу провалился в глубокий сон.

А когда проснулся, уже вечерело, день явно шёл на убыль. Сквозь небольшое окно сочился рассеянный вечерний свет, в доме царил полумрак. Андрей пошевелился, прислушиваясь к своим ощущениям. Первое же движение отдалось тупой болью в районе рёбер, но уже не такой острой, как несколько часов назад. Он осторожно поднялся с кровати, обулся и проковылял к двери. Снаружи было ещё достаточно светло. Увидев хозяев в летней кухне под навесом, он медленно побрёл к ним. Видимо, готовилась домашняя тушёнка из лосятины — на газовой плите стояли два блестящих автоклава, напоминавшие по виду ацетиленовые генераторы для сварки. Дед с внучкой были заняты тем, что методично доставали маринованное мясо из большого эмалированного таза и запихивали его в литровые стеклянные банки.

— Добрый вечер, — поприветствовал их Андрей, присаживаясь на лавку в торце стола.

— Добрый, — отозвался дед, не отрываясь от своего занятия.

Инга только мельком взглянула и кивнула молча. Через несколько минут мясо в тазу закончилось. Девушка составила банки в автоклавы, дед завернул винты на крышках аппаратов и зажёг конфорки газовой плиты.

— Как самочувствие? — поинтересовалась Инга, вытирая руки влажной тряпкой.

— Бодрое, — коротко ответил Андрей. — Вставал тяжело, но расходился. Уже терпимо.

— Всё равно, вам лежать нужно. Сейчас поужинаете — и в кровать.

Девушка прошла мимо него, направляясь к роднику. Пока она мыла руки, Андрей решил выяснить кое-что у старика.

— Инга здесь в отпуске? Помочь приехала?

— Приехала, — эхом проскрипел дед. — У меня в Никольском живёт. От бандитов скрывается.

— Чего-о-о? — вытянулось лицо у Андрея. — От каких бандитов?

— От ваших, загорских. Ты меня не пытай. Я сам толком не знаю. Только угрожали ей. Вот она уволилась и ко мне сбежала.

— Так как же…

— Я же говорю — не пытай! Спроси её сам. Захочет, расскажет.

Андрей нервно принялся тереть пальцами заросший густой щетиной подбородок. Когда Инга вернулась под навес, он уставился на неё, собираясь задать вопрос, но девушка опередила его, спросив недовольно-резким тоном:

— Что?!

— Нет, ничего, — отвёл глаза Андрей.

— На ужин тушёнка, — объявила хозяйка, доставая две банки с мясом из деревянного ящика, стоявшего подле стола. Подобных ящиков под навесом был целый штабель, не меньше полутора десятков. Хозяева основательно приготовились к зиме, прикинул про себя гость. Девушка сняла с полки три алюминиевые миски, разложила в них мясо и присела за стол. Ели молча. Похоже, тушёнка была из последней партии — тёплая и невероятно вкусная. Андрей быстро съел свою порцию, закинул в рот остаток лепёшки, прожевал и сыто икнул в кулак. Девушка оторвалась от еды, взяла кружку и налила ему из маленькой кастрюли отвар, который он уже пил после обеда.

— Это снотворное какое-то, — буркнул гость, но спорить не стал и принялся цедить горькую жидкость.

— Точно, — отозвался дед. — Спал ты без задних ног. Кстати, тут недавно вертолёт гудел неподалёку.

— Вертолёт?! — всполошился Андрей. — Так это, наверно, меня ищут?

— Скорее всего, — согласился хозяин.

— Может, нужно к месту аварии сходить? Может, там спасатели?

— Может и так, — пожал плечами старик. — А может и нет. Чего на ночь глядя тайгу топтать? Поутру схожу. Мишку, которого ты порешил, закопать нужно. А вообще-то ты сам не хотел сообщать о себе. Передумал?

— Нет, не передумал, — отрезал Андрей после минутного размышления. — Ты прав, утром будет видно.

— Идите в дом и ложитесь, — приказала Андрею Инга. — Я сейчас уберу и приду вас осмотреть.

— Иди, внуча. Я сам приберусь, — сказал Трофим Емельянович.

Инга заканчивала перевязку лодыжки, когда Андрей все же решился спросить:

— Ваш дед рассказал мне о проблеме с какими-то бандитами. Что произошло?

— Ну дед… — недовольно прошипела девушка. — Вечно лезет куда не нужно. Вам-то это зачем знать?

— Может, я смогу помочь?

— Чем?! Убьёте всех?!

— Ну зачем так радикально? Можно встретиться, разобраться. Вы расскажите.

— Встретиться? «Стрелку забить» — так это у вас кажется называется?

— У кого это — у нас?

— У вас, у всех, кто правит городом. Вы же все из одной когорты с бандитами.

Челюсть у Андрея медленно поехала вниз. Он нервно сглотнул и хрипло выдавил:

— Почему вы так думаете?

— А разве я не права? Что бандиты, что полиция, что ваш хозяин — все на один лад, все заодно. Про вашего Маврина чего только ни говорят. Как он в девяностые свой бизнес ставил, сколько всего наворотил… Одним словом — мафия!

— Девяностые — это отдельная тема! — резко отрубил Андрей. — Можно сказать — тогда война была. Не ты, так тебя. Он что, с простыми горожанами бодался? Отбивался от бандитов. Я намного лучше знаю, как ему бизнес достался. Так что никакая мы не мафия, а вполне респектабельная компания. Не без недостатков, конечно, но ничем криминальным не занимаемся и людей пачками не кладём.

— Защищайте, защищайте! Ещё свечку за его здоровье в церкви поставьте! — злобно фыркнула Инга.

— Стоп! — рявкнул Андрей и поморщился от боли в рёбрах. — Чем вам Маврин не угодил? Вы же в загорской больнице работали?

— Да!

— Насколько я знаю, именно благодаря Маврину наша больница оборудована не хуже областных клиник. Школы, детсады обустраивает, профилакторий для рабочих открыл. Что, не так?!

— Всё так, — умерила пыл девушка, — только…

— Что — только?!.

— Только бардак в городе. Полиция не…

— Опять полиция! Маврин что — начальник полиции?! Может, он мэр или губернатор?! Если сверху всё идёт, то он здесь при чём? Таковы уж правила игры, и выдуманы они отнюдь не бизнесом. Наверняка предприниматели хотели бы более цивилизованные условия, но есть политики… Да он… Он вообще на инвалидной коляске катается!

— Коляска — это просто его личный фетиш, — усмехнулась девушка. — Ноги у него в порядке. Заниматься физкультурой нужно, и не пить как лошадь!

— Уверены?! — с сомнением в глазах уточнил Андрей.

— Конечно. Я же хирург-травматолог и физиотерапевт к тому же. Пару раз он обращался ко мне, когда его врач был в отпуске. Не скажу, что все функции на отлично, но для его травмы он восстановился прекрасно. Просто нужно вести здоровый образ жизни. Беречь себя.

Андрей невольно покривил губы, сомневаясь в правоте её умозаключений. Хозяин «Интерпрома» действительно был невоздержан в некоторых пристрастиях, но не к спиртному. Он любил выпить, но без фанатизма, до похмелья не напивался, а уж сравнение с лошадью скорее можно было отнести к его аппетиту.

— Вы в травме работали? Что-то я вас не припоминаю.

— Зато я вас вспомнила! Вспомнила, как вы матом орали на всю больницу. Обещали порвать весь персонал. Пистолетом махали.

— Я-я-я? — рявкнул Извеков, заливаясь бордовым румянцем от негодования.

— Вы! Вели себя, как бандит!

Андрей возмущённо вскинул брови, но через секунду до него дошло, о чём говорит Инга, и вдруг стало жарко от неприятных воспоминаний. Полтора года назад произошла авария. Его заместитель и друг Сергей Шестаков догнал гружёный щебнем КамАЗ на обледенелой трассе. Машина — в хлам, Сергей — прилично переломан, но живой. Когда его достали из-под смятого железа и привезли в больницу, Андрей от волнения плохо соображал и ему показалось, что персонал всё делает медленно и неохотно. Тогда-то его и понесло вразнос. Он не просто орал, он угрожал, даже достал пистолет и размахивал им перед носом главврача. Припоминая всё это, Извеков неприятно сморщил лицо и покрылся мурашками. Он действительно забыл, что творил тогда, не помнил лица врачей. Может потому, что той же ночью его друга отправили медицинским вертолетом в Екатеринбург и прооперировали его уже там? Однако первую помощь Сергею оказали именно в Загорской больнице, и профессионально подготовили к отправке в область.

— Мне стыдно за тот случай, — наконец выдавил он из себя. — Я сильно переживал за друга.

— Эти, видимо, тоже переживали! — скривилась Инга.

— Кто?

— Те, кто преследовал меня после смерти их товарища.

Похоже отвар начинал действовать, глаза Андрея закрывались сами собой, будто на веки давила свинцовая тяжесть. Однако он не хотел упускать момент. Опытный оперативник, он действовал как на допросе подозреваемого, которого наконец дожал и тот вот-вот разговорится, признается в содеянном. Он почувствовал со стороны девушки готовность общаться, редкое состояние психологического контакта, при котором между людьми возникает взаимное доверие. Нужно было выудить из неё всю информацию. Чтобы остановить надвигающееся сомнамбулическое состояние, Андрей опёрся на локоть и намеренно резко приподнял тело. Тупая боль резанула по рёбрам, сонная пелена испарилась. Правда, несколько мгновений перед глазами плыли тёмные круги, зато он вновь обрёл способность к общению.

— Вы что творите?! — взвизгнула девушка, заметив гримасу боли на его лице. — Зачем вы так?!

— Всё нормально. Нужно было взбодриться, — отмахнулся Андрей. — И давайте перейдём на «ты».

Инга слегка закатила глаза, укоризненно качая головой, затем наклонилась к нему, поправила подушку и согласно кивнула.

— Хорошо. Только давай ты сейчас заснёшь, а всё остальное завтра.

— Нет, я хочу услышать историю до конца. Что произошло, и кто тебя преследует?

— Уже никто, пусть только сунутся, — встрял в разговор старик, заходя в дом.

— Отлично! Давай, рассказывай! Ты же больше знаешь! — вызверилась на деда внучка.

— Всё. Умолк. Ну и характер… — проворчал он, скрываясь за дверью в соседнюю комнату.

— Там у вас что, спальни? — полюбопытствовал Андрей, кивком указав в сторону старика.

— Спальни? — усмехнулась Инга. — Небольшие клетки c двухъярусными нарами. — Сюда дед с братьями только охотиться приезжают, заготовки на зиму делают. Так что удобства минимальные. У нас в Никольском большой благоустроенный дом.

— С родными братьями?

— Да. У него четыре брата. Охотятся вместе. Они успели до дождей уехать, а мы задержались. Дед машину чинил, вот и застряли тут. Ну что, рассказывать, или будем мою семью обсуждать?

— Это я так. Хотелось немного про тебя узнать. Рассказывай, конечно.

— Так вот, привезли к нам четыре месяца назад пациента. Мужчина был сильно избит, проникающее ранение головы, переломы конечностей, внутреннее кровотечение. Мне сразу показалось, что он больше не жилец, но всё же решила попытаться спасти его. Не могла по-другому. В общем, он умер у меня на столе. Я даже толком приступить к операции не успела. Только сделали наркоз, сердце почти сразу остановилось; реанимационные действия никаких результатов не дали. А в коридоре ждали его братки. Один, рыжий такой, уж очень возбуждённый: рубаху на себе рвал, орал матом, угрожал. Конечно, мы к такому привыкли, но то, что произошло потом, было для меня полной неожиданностью. Когда я сообщила им о смерти пациента, этот дебил психованный набросился на меня, сбил с ног и несколько раз успел двинуть в живот. На моё счастье, братки его оттащили, а так бы я наверняка рядом с его другом в морге оказалась. После этого несколько дней дома пришлось отлёживаться, а когда пришла на работу, он опять заявился с компанией. Устроил небольшой погром в приёмном отделении и потребовал, чтобы я убиралась из города. Главврач сразу вызвал полицию. Те приехали и просто попросили этих уродов уйти. Представляешь?! Просто попросили! Мы все были в шоке! Убираться я, конечно, не собиралась, тем более, что мои действия признали правильными и ко мне у Горздрава претензий не было. Однако бандиты успокаиваться не собирались. Спустя неделю мне сожгли машину. Прямо на стоянке больницы. Хорошо хоть в ночное дежурство, машин было мало, стояли далеко друг от друга, и другие не пострадали. Я написала заявление в полицию, и словно в мусорное ведро его выбросила — никакого ответа. Меня продолжали донимать звонками, угрожали изнасиловать, порезать лицо. Потом опять избили. Правда, легко — видимо, для острастки, одежду ножом порезали. Вот так они меня почти месяц терроризировали. Впрочем, не только меня. Главврач тоже от них натерпелся. Они и ему угрожали, требовали, чтобы он меня уволил. Затем мужа избили, и мой «герой» сразу от меня сбежал.

— А кто у нас муж? — мрачно поинтересовался Андрей.

— Ну, он не совсем муж. Мы жили вместе. Тоже врач. Терапевт. Срочно взял отпуск и свалил в неизвестном направлении. Потом прислал по почте заявление на увольнение. В конечном итоге ни заявление в полицию, ни обращение в прокуратуру никаких результатов не дали. Меня продолжили долбить. Последней каплей был поджог моей квартиры. Она не успела выгореть, у соседа имелся огнетушитель, и он погасил пожар, но жить там я уже не могла. Собрала вещи и сбежала к деду.

— А у деда не доставали?

— Может, и хотели бы. Только я номер телефона сменила, а в село они не сунутся.

— Почему не сунутся? — удивился Андрей.

— Потому что Бояровы со времён царя Гороха там бал правят. У деда четыре родных брата. Это мы с ним одни, а у остальных большие семьи, сыновья у каждого, внуки взрослые. И двоюродных братьев просто пруд пруди. День рождения когда справляют — словно свадьба гуляет. Почти все охотники, у всех оружие. Так что Бояровы — сила!

— А почему вы с дедом одни? Твои родители где?

— Они геологами были. Погибли под оползнем, мне тогда только двенадцать исполнилось. Бабушка так и не оправилась после смерти единственной дочери. Болела, умерла два года назад. Дед с тех пор один живёт. Не могу я его бросить и уехать.

— Получается, твоя фамилия не Боярова?

— Я Озолс Инга Александровна. Отец латыш, но я в Латвии только в раннем детстве была. После смерти отца мы с его родственниками как-то перестали общаться.

— Понятно. Значит, бандиты больше не тревожили? А ты какие-нибудь имена запомнила? Как они друг друга называли?

— Тот, который умер в операционной — Берестов Вадим Анатольевич. Они его Берёзой называли. Когда меня третировали, всё приговаривали: «Это тебе за Берёзу».

— Вадик Берёза? — нахмурился Андрей.

— Знал его?!

— Слышал такую кличку. Он из блатных, — уклончиво пробормотал Извеков.

Он, конечно, не только слышал эту кличку, но и прекрасно знал Берёзу, подручного и правую руку вора в законе Севана, в миру Озерова Михаила Петровича или просто дяди Миши. За время работы в «Интерпроме» Андрею не раз приходилось общаться с вором по различным поводам. Сам Маврин знал Севана ещё с девяностых, когда поднимал свой бизнес и участвовал в разделе городской инфраструктуры. Они не были друзьями, но в отдельные периоды по воле обстоятельств вынуждены были становиться союзниками в противостоянии различным группировкам, возникающим тогда словно грибы после дождя. Андрей машинально припомнил всё, что рассказывал о Севане хозяин «Интерпрома». Овеянный кровавой славой, в девяностые тот «рулил» городом: назначал мэров, снимал с должностей строптивых чиновников и ментов, отжимал собственность. Вором в законе стал после четвертой ходки. Севану уже перевалило за сорок, когда его короновали, и он не входил в число самых крутых воровских авторитетов. До Япончика ему было далеко, до Деда Хасана — и подавно. Последние тридцать лет Севан постоянно проживал в Загорске. Не то чтобы уж очень нравился ему этот город, но он просто обязан был постоянно находиться здесь. Годы, когда он щелчком пальцев устранял конкурентов, прошли безвозвратно. Сейчас правили бал дельцы крупного бизнеса, и дяде Мише всё труднее становилось удерживать свои позиции. Старый уклад криминальной жизни давно был разрушен. «Законники» уже не следовали воровскому кодексу — жили в богатых домах, обзаводились семьями, вели бизнес. Севан имел два рынка, модный ресторан, ночной клуб, но львиную долю прибыли приносили акции компании «Рэнд», которой принадлежал металлургический завод и еще несколько предприятий города. Крупнейшим держателем пакета акций «Рэнд» являлся «Интерпром», но тридцатью процентами владела структура Севана. Год назад и сам Извеков стал акционером. Оставаясь руководителем службы безопасности «Интерпрома», он вошёл в совет директоров «Рэнд», что значительно увеличило его собственные доходы и вес в компании.

Андрей был в курсе истории гибели Вадика Берёзы. Трое в масках вломились в квартиру любовницы подручного Севана, предварительно вскрыв отмычкой замок, и битами жёстко обработали Берёзу. Девушку не тронули, только припугнули, а затем благополучно свалили. Дядя Миша объявил довольно приличную премию за информацию о напавших на Берёзу. Маврин тоже не мог остаться в стороне. Он поручил Извекову подключиться к розыску, и сотрудники подчинённых ему ЧОПов целый месяц пытались нарыть хоть что-то, но ни им, ни полиции не удалось выйти на след убийц. Сейчас получалось, что вор выместил свою злость на враче, которая пыталась помочь его товарищу. Всё это несколько не вязалось с повадками Севана. Он, хоть и жестокий, с уголовными понятиями, но не беспредельщик, и здравого смысла точно не лишен. Наезжать просто, без разбора, лишь бы покарать кого ни попадя этот человек не стал бы. Что-то здесь было не так…

— А ты не помнишь, как звали того психованного?

— Помню конечно! Ржавый! Только сам он больше не появлялся. Меня какой-то молодняк третировал.

Ржавый, бригадир Севана, являлся директором фирмы, название которой Андрей не помнил, но именно ей принадлежали рынки авторитета: строительный и продуктовый. У этой фирмы был договор на охрану с одним из ЧОПов Извекова, поэтому они с Ржавым иногда пересекались по работе, и каждый раз после общения с этим приблатнённым типом у Андрея оставалось гадливое ощущение. Одна внешность чего стоит: зализанные набок рыжеватые волосы, наглое беспредельное выражение лица, неприятный взгляд холодных рыбьих глаз. «А вот этот смог бы», — прикинул он в голове, но вслух ничего не сказал. Достоверно судить обо всём произошедшем было рановато. Пока он услышал только версию девушки, хотя этого рассказа было достаточно, чтобы он, как говорится, впрягся за неё. И не важно, что об этом думает Севан, и как всё происходило на самом деле. Он, Извеков, обязан ей жизнью, и помогала она ему, не думая о выгоде. Просто взяла своими ручками носилки и перла два километра все его девяносто килограммов. Андрей, поймав себя на мысли, что стал думать об Инге в уменьшительно-ласкательном формате, покосился на тонкие девичьи пальцы, сцепленные в замок, и мысленно усмехнулся. Затем перевёл глаза на её лицо, поймал напряжённый взгляд и уверенно пообещал:

— Я всё решу!

Неожиданно её глаза наполнились тревожным смятением, тут же сменившимся на страх.

— Не нужно ничего решать! Это опасные люди! Я не хочу, чтобы вы рисковали из-за меня! — скороговоркой выкрикнула девушка.

— Мы снова на «вы»?

— Чтобы ты рисковал, — уже более спокойно поправилась она.

— Хорошо, — согласился Андрей, понимая, что сейчас все споры и увещевания бесполезны.

Сон был тяжёлый, тягучий. Бледное лицо Ржавого, ухмылка, более напоминающая оскал, холодные глаза. За его спиной маячил силуэт девушки в белом врачебном халате, которую удерживал за локти какой-то парень в рваной фуфайке. Андрей, как ни старался, не мог разглядеть лица девушки, но был уверен, что это Инга. Он попытался сделать шаг вперёд, но словно прирос к полу. Неожиданно цепкие пальцы Ржавого впились Извекову в плечо, периодически встряхивая его. Андрей никак не мог поднять руку, чтобы освободится от его хватки, а тем временем парень в фуфайке отпустил Ингу и принялся равномерно бить кулаком в стену рядом с её лицом. Звуки глухих ударов эхом пронеслись в голове…

… Извеков открыл глаза, попытался приподняться, но чья-то рука удержала его. В плотном полумраке он разглядел лицо Инги. Она сидела рядом на кровати и это её пальцы находились у него на плече. Девушка была в штанах защитного цвета и белой майке из тонкого трикотажа, под которым явно проступала упругая грудь с торчащими сосками. Андрей впервые видел её без мешковатого свитера и невольно залюбовался открывшейся картиной. Девушка перехватила его взгляд, тут же убрала руку и встала на ноги. Сон отступил, но звуки ударов не исчезли вместе с ним.

— Что случилось? — спросил Андрей и осторожно потянулся под подушку за пистолетом.

— Гости к нам. Не по твою ли душу, паря? — послышался от входной двери хрипловатый голос Емельяныча.

Клацнул затвор карабина, приоткрываясь, скрипнула входная дверь, и старик выкрикнул в ночь:

— Кого принесло?

Андрей, не обуваясь, уже занял позицию позади него, держа в руке пистолет наизготовку.

— Сядь на пол, — приказал он девушке.

В почти полной темноте он не мог разглядеть выражение её лица, но чётко услышал, как она недовольно хмыкнула и передернула затвор карабина, который держала в руках.

— Троха, это я, Борис! — донеслось из-за частокола.

— Брат! — выдохнул старик и вышел наружу.

Андрей вернулся к кровати, натянул ботинки и поторопился следом за ним. Прихрамывая, он догнал старика у ворот, когда тот уже отодвигал крепкий деревянный засов. Емельяныч толкнул от себя правую створку и тут же им в лица ударили лучи нескольких фонарей. Прикрыв ладонью глаза от яркого света, старик недовольно рявкнул:

— Потушите свет!

Свет моментально погас и одновременно раздался громкий возглас: «Живой!» Секунды — и Андрей оказался в чьих-то крепких объятиях, громко вскрикнул от пронзившей рёбра боли, выругался и грубо оттолкнул этого человека от себя. Глаза постепенно привыкли к сумраку ночи после яркого света фонарей. Разглядев лицо стоящего перед ним мужчины в охотничьем камуфляже, Извеков удивлённо протянул:

— Томилин? Дядя Жора, ты откуда?

— Оттуда, — неопределенно махнул рукой в небо гость. — Живо-о-ой! — радостно повторил он и быстро достал из накладного кармана штанов спутниковый телефон.

— Ваня! Слышишь меня?! — прохрипел он в трубку через несколько секунд. — Нашёлся! Живой! Вроде в порядке. На ногах сам стоит, ствол в руке, значит в норме. Всё, отбой! Остальное потом.

***

В зале одного из самых роскошных ресторанов Москвы пустовало лишь несколько столиков. За остальными сидела богато одетая публика — в основном пары, негромко беседовавшие между собой. Высокий парень, напоминавший своим видом агента спецслужбы, вкатил в зал инвалидное кресло с респектабельно одетым мужчиной лет шестидесяти и притормозил на входе, однако, увидев одиноко сидящего за дальним столиком мужчину, решительно двинулся к нему. Мужчина тут же поднялся со своего места и сделал шаг навстречу. Ухватив ладонью протянутую для приветствия руку инвалида, он слегка наклонился и приобнял его.

— Привет, Ваня. Опять с ногами проблемы? — поинтересовался он.

— Привет. Проблем нет. Просто набегался за день, к вечеру спина болеть стала. Впрочем, и кантовать меня легче будет, если нажрусь.

— Имеешь такое намерение? — усмехнулся собеседник, усаживаясь на место.

— Жора, ты же знаешь, что это непредсказуемо. Как масть пойдёт. Заказал уже?

— Нет, только воду. Тебя ждал.

Иван повернулся в сторону появившегося словно из-под земли официанта, и, не обращая внимания на опустившееся перед ним меню в кожаной папке, приказал:

— Водки пятьсот, соленья, сало и ржаной хлеб. Только в темпе.

— Минуту, Иван Алексеевич, — склонил голову официант и мгновенно испарился.

— Любят тебя здесь, — хохотнул Жора, открывая меню. — Уважают.

— Чаевые они мои уважают. Ты, я смотрю, Жора, совсем забурел. Костюмчик, похоже, аглицкий, тыщи за полторы баксов, ботиночки модерновые… Камуфляж, поди, забыл когда и надевал?

Жора нежно провел пальцами по рукаву пиджака эталонного кроя, нарочито оскалился и вкрадчиво уточнил:

— Ты, Ваня, мне комплимент сейчас сделал или подколоть пытаешься?

— Не напрягайся. Действительно, выглядишь на миллион. Ты у Дениса в каких чинах?

— В тех же, Ваня. За год, что не виделись, ничего не изменилось. Должность у меня — советник, а по факту молодёжь в ЧОПе натаскиваю. Тренирую охрану по мере сил слабых.

Человек в кресле недоверчиво прищурился, осматривая поджарую фигуру собеседника.

— Прибедняешься, или вправду ослаб? Так с виду не скажешь.

— Прибедняюсь, Ваня. Всё нормально. Как сам? Как бизнес?

— Грёбанная война. Тяжело стало, связи нарушились к чертям. Прокат за бугор не идёт, а в России он никому особо не нужен. Пулемёты, танки, ракеты нужны. Трубы для нефтянки кое-как берут, но, думаю, и тут будет сокращение закупок. Нужно что-то менять.

— Не война, а спецоперация, — перебил его Томилин, саркастически усмехнувшись.

— Да хрен с ним. Как ни назови, всё равно полная жопа. Скорее бы всё закончилось и пофиг с каким результатом.

— Пофиг на результат?! А как же патриотизм? — хитро прищурился Жора.

— Пофиг! И не говори, что у тебя другое мнение.

— Представь себе. Когда Отечественная началась, один белоэмигрант, герой русского подполья в Италии, сказал: «Я не белый. Я не красный. Я русский!»

— Что ты хочешь сказать?!

— Что как бы я ни относился к нынешней власти, но страна должна победить. Я и Ленина за подобное не любил, даже когда ему дифирамбы пели. Так что исход войны по-ленински мне не подходит.

— Не подходит — так возьми автомат и в окопы!

— Нет, я в такие игры больше не играю. Я могу воевать только за то, во что верю. И если уж собрались воевать — нужно воевать, а не ладошкой по жопе хлопать. В показухе участвовать — никакого желания.

— И я о том, поэтому мне по барабану. Обидно, что имиджевые потери для страны колоссальные. Нас больше никто не воспринимает.

— Хрень несёшь. Вон Китай с нами.

— Не смеши. Китайцы хитрожопые, пока выгодно — стоят рядом. Да и то, как посмотреть. В сторонке они стоят на самом деле. Только грязью не поливают — и на том спасибо. Но если честно, я не хочу жить в китайском мире. Чужая культура.

— А европейская родная?

— Не родная, но понятная. Нам её триста лет привносили. А китайскую нам никогда не принять.

— У нас своя неплохая. С ней и останемся.

— Так мы и её, похоже, просрали. Как и всё остальное. Всегда балетом гордились, так и его туда же! Ты сейчас хоть одну приму можешь назвать из современных? Нет! Потому что их нет! И спорт дохлый. Да чего я бисер мечу?!

— Ну и заносит тебя…

— Не меня заносит, а наших старших. Вот на хрена было начинать хохлов долбить, если жопа не держит? Крым, согласен — правильное решение. А всё остальное только геморрой для страны. Нужно было вовремя остановиться и заниматься собой, а не этих уродов кошмарить. Пусть, если у них чешется, они и начинают. Вот тогда у нас было бы право долбануть их по-взрослому. Впрочем, вряд ли бы к нам кто-либо полез. Они же не самоубийцы.

— Ну это не факт. Я думаю, что на Западе с мозгами всё хуже и хуже. Особенно в последнее время. У меня впечатление, что их политики ведут себя как перед потопом. Мутят, тянут на себя, лишь бы другим не дать развиваться.

— Ты про теорию «золотого миллиарда», который боится потерять халявные доходы от недоразвитых стран?

— И это тоже. Вот скажи, зачем они почти все трансцендентные ценности подменяют на всякое непотребство? Под предлогом толерантности всякие дерьмовые понятия в головы внедряют?

— Думаю, так стадом легче управлять. Пусть народ над этим головы ломает, спорит меж собой, только бы меньше на них внимания обращал.

— Именно, что стадом. Хотя, и мы не лучше. Нами тоже менты, прокуроры, да судьи вертят как хотят. Хоть бы кто-то поинтересовался, откуда у них дома за пять миллионов долларов. Иногда хочется взять и рвануть всю эту шоблу…

— Откуда? Такие, как я, и помогли заиметь. Вопросы же нужно решать… — рассмеялся Иван.

— А чего же ты хочешь?.. Вот и нашли виновного! С себя и начинай.

— Себя жалко, — шмыгнул носом Иван, явно дурачась, и смахнул воображаемую слезу.

— Ладно. Закончили! — отрезал Жора. — Давай сменим тему. Ты что, хочешь поменять род деятельности?

— Немного не так. Просто хочу параллельно вложиться в строительство.

— Что мешает?

— В нашем регионе не вариант. Там за этим столом все места заняты, не хочу локтями толкаться.

У стола материализовался официант с подносом. Он молча расставил заказ, наполнил рюмки и замер в ожидании.

— Свободен, — бросил ему Иван Алексеевич. — Потом позову.

Он поднял свою рюмку, потянулся к собеседнику, чокнулся и опрокинул её в рот. Жора повторил его манёвр, затем наколол на вилку маленький бутерброд с салом, отправил в рот и принялся медленно жевать.

— Мне Извеков идею толкнул — в Москву к вам податься.

— Работает Андрюха? Как он?

— Работает. Толковый парень. Моя правая рука. Вот он и предложил к Лагину подкатить. Он, слышал, обороты набрал. Может, пристроит мои капиталы?

— Так, а что ты меня спрашиваешь? У Дениса и поинтересуйся, — лениво растягивая слова, произнёс Жора и снова наполнил рюмки.

— Тебе что, напряг? Ты-то ближе стоишь. Можешь с ним по-родственному?

— Хватит пургу нести, как Песков у Путина. Он к тебе так же относится. И к тебе, и к Виталику, и к Андрею. Помнит, что ты помогал всем: мне на зоне, потом по УДО выйти помог, Лёне памятник достойный поставил, мать его не забывал, помогал. Мы все ему семья, а он нам. Конечно, вы редко общаетесь, но это не его вина, а твоя. Ведёшь себя, как бирюк.

— Так спросишь?

— А сам и спроси, — ответил Жора, кивнув в сторону входа.

Его собеседник обернулся и увидел возле стойки администратора подтянутого моложавого человека в строгом деловом костюме, но без галстука.

— Сюрприз, однако, — буркнул Иван, выбираясь из кресла. — Ты его позвал?

— Ну да!

Вошедший заметил поднявшегося на ноги Ивана Алексеевича, растянул губы в улыбке и быстрым шагом направился в его сторону.

— Проблемы, дядя Ваня? — бросил он вместо приветствия, указав кивком на инвалидное кресло.

— Привет, Денис. Что вы все заладили: проблемы, проблемы… Просто ноги устали.

Иван оттолкнул кресло в сторону, обнял Лагина, затем, придвинув обычный стул, уселся на него. Тут же возник охранник и укатил кресло к выходу.

— Видишь, Денис, — хитро прищурился Жора, — проблем нет. Просто дядя Ваня, как всегда, из себя жалочку строит. Артист! Думаешь, он по нам соскучился? Ничего подобного. Он с деловым предложением прикатил.

— Ну ты и гад, Томилин, — злобно процедил Иван, наливаясь бордовым.

— Это тебе за мой костюмчик аглицкий, — парировал Жора.

— Дядь Вань, не напрягайся. Мы и по поводу, и без повода рады тебя видеть.

Маврин махнул рукой, официант тут же поставил рюмку для вновь прибывшего. Иван разлил водку и выдохнул короткий тост:

— За встречу!

Маврин с Жорой выпили до дна, а Лагин только слегка пригубил спиртное.

— Чего так? — удивлённо спросил Иван.

— Извините, но у меня сегодня ещё одна встреча. Я на минуту заскочил. Но завтра жду вас обоих у себя дома, там и отметим встречу. Так что за предложение, дядь Вань?

Иван Алексеевич вновь злобно зыркнул на Жору, откинулся на спинку стула и после паузы выдал:

— Хочу в твой проект вложиться.

Лагин внимательно посмотрел на него, словно сомневаясь, пожевал губами, но после короткого раздумья утвердительно качнул головой.

— Можно. Только сразу хочу предупредить — прямые инвестиции мне не нужны. Тем более прибыль уровня простого банковского кредита тебя, скорее всего, не устроит. Есть простое предложение: выкупить метры на стадии фундамента. Могу предложить цену на десять процентов ниже, чем для чужих. Через год-полтора, после сдачи объекта, цена, по мнению моих аналитиков, прилично вырастет. Так что прибыль в размере до пятидесяти процентов годовых, думаю, тебя устроит.

— А продать точно получится?

— А зачем я, по-твоему, строю? Думаешь, мои кредиты сами собой погасятся? Всё постепенно продаётся. Это же столица, жилья всегда не хватает.

— Ну хорошо, — неуверенно протянул Маврин.

Денис заметил сомнение в его глазах, собрался было развить тему рынка жилья, но передумал. Он по себе знал, что чем больше начинаешь уговаривать человека, тем больше возникает сомнений в правдивости твоих слов. Здесь главное — не перегнуть палку. С минуту за столом царило полное молчание, затем Иван Алексеевич, словно выйдя из ступора, решительно заявил:

— Пусть так. Меня устраивает. Как всё оформить?

— Я дам тебе контакт нашего отдела продаж, и ты с ними обсудишь процедуру.

— Понятно.

Маврин хотел было ещё что-то уточнить, но подошедший охранник наклонился к нему, неслышно пошевелил губами и передал мобильник. Иван Алексеевич прижал трубку к уху. По мере поступающей информации его лицо стало наливаться гневом и беспокойством.

— Что предпринимаешь? МЧС подняли?

Выслушав ответ, он громко выругался так, что сидящие неподалёку гости ресторана удивлённо замолкли и осуждающе уставились на них.

— Я сегодня вылетаю! — бросил Маврин в трубку и отключился.

— Что произошло? — встревоженно поинтересовался Томилин.

— Андрей пропал. Сегодня в обед на вертолёте вылетел на прииск и не выходит связь.

На некоторое время, понадобившееся остальным, чтобы переварить полученную информацию, за столом повисло напряжённое молчание.

— Он один вылетел? — наконец уточнил Томилин.

— Идиотский вопрос, Жора! С пилотом, конечно! — раздражённо ответил Маврин.

— Ищут?

— Ни хрена! Они только час назад опомнились! Там уже темень, да и вертолётов на ходу нет. Завтра к обеду обещают борт пригнать из Екатеринбурга. Представляешь, Жора, сутки теряем!

— Какой выход?

— Сегодня никакой! Ночь на носу! Сейчас рвану в аэропорт, попробую взять частный самолёт. К утру нужно организовать людей и пешком отправить на поиски. Когда прибудет вертолёт, начнём искать по маршруту с воздуха. Короче, мне нужно лететь домой. Без меня там дел не будет!

— Я лечу с тобой! — решительно заявил Томилин.

Маврин открыл было рот, собираясь возразить, но передумал и согласно кивнул. Пока они переговаривались, Лагин набрал номер на мобильном.

— Через три часа будет готов бизнес-джет. Вылет из Домодедово, — объявил он, закончив разговор. — Успеете собраться. Иваныч, людей Игоря с собой возьми, там есть ребята, знакомые с тайгой.

— Игорь — это кто? — поинтересовался Маврин.

— Игорь Тулов. Руководитель службы безопасности компании, — пояснил Жора. — Встречаемся в аэропорту. Я на связи!

Жора быстро встал и, не прощаясь, двинул из ресторана. Маврин приказал охраннику рассчитаться за ужин, тяжело поднялся на ноги и покачнулся. Денис тут же подхватил его под локоть.

— Оставь, я в порядке — прохрипел Иван. — Спасибо, Денис. Я за джет деньги верну.

— С ума сошёл, Иван Алексеевич?! Забудь! Главное, чтобы с Андреем обошлось. Всё, приеду проводить, встретимся у самолёта.

Спустя два с половиной часа Лагин, периодически поглядывая на часы, стоял у трапа десятиместного бизнес-джета. Жора сообщил, что они с группой уже в аэропорту, оформляют оружие и вот-вот прибудут на место. Наконец со стороны хвостовой части самолёта появился чёрный микроавтобус, притормозил и остановился. Из салона вышли четыре человека, включая самого Томилина, все экипированные словно для проведения боевой операции: камуфляж, огромные рюкзаки, зачехлённое оружие. Трое быстро взбежали наверх и нырнули в открытый люк, Жора задержался внизу.

— Иван в самолёте? — уточнил он у Дениса.

Лагин молча кивнул, хлопнул ладонью Томилина по плечу, тот хлопнул его в ответ и ступил на трап.

— Удачи. Держи меня в курсе, — бросил Денис ему в спину.

— К чёрту! — донеслось сверху.

В какой-то момент за стеклом иллюминатора уже не стало ни земли в огнях, ни облаков — только кромешная тьма и подсвеченное крыло самолета. Впереди их ждали два с половиной часа ночного полёта, ощущение затерянности во времени и пространстве. Бойцы Томилина, развалившись на удобном диване, что-то смотрели в телефонах, охранник Маврина дремал, как и его хозяин, а Жора тупо смотрел в окно, вперившись в черноту за бортом.

Гнетущее чувство беспокойства не давало Томилину покоя, плотно сидело внутри, разъедая душу. Как сказать родителям? Пусть Андрей и не родной сын Виталику, но они же семья, и другой у него нет. А мать парня — как ей пережить всё это? У него самого никогда не было семьи: ни родителей, ни братьев, ни сестёр — вообще никаких родственников. Только детдом и друзья, которых он встретил там. С шести лет четверо пацанов были неразлучны, вместе днём и ночью. Вместе жили, вместе учились, вместе увлеклись спортом, вместе решили поступать в военное училище после получения аттестатов. Их разделил случай, едва не сломавший жизнь двоим из этой четвёрки. За пару дней до выпускного вечера, когда мечтами они уже были далеко от родного города, произошла драка. Виталик Кудрявцев и Ваня Маврин неожиданно оказались за решёткой. Для милиции и следствия было без разницы, кто начал драку, кто на кого напал. Детдомовцы, значит гопота, потенциальные уголовники — так заявил им следователь. Тем более, что двое из пятерых студентов, напавших на парней, оказались на больничных койках. Не важно, что студенты-первокурсники были пьяны, что свидетели рассказывали об их хулиганском поведении в парке — детдомовцев некому было защищать, а у студентов оказались уважаемые родители. На суде адвокат потерпевших в красках расписывал, как самбисты-разрядники просто садистски покалечили добропорядочных мальчиков. Хотя использование навыков боевых единоборств при совершении преступления не являлось отягчающим обстоятельством, но, похоже, это произвело дополнительное впечатление на суд. В итоге обоим парням вкатили по четыре года общего режима и об офицерской карьере пришлось забыть. Колония не сломала ребят, они не примкнули к уголовному миру и со временем устроили свою жизнь: Кудрявцев стал спортивным тренером, Маврин крупным бизнесменом. А Георгий Томилин и Леонид Лагин осуществили их общую мечту и стали офицерами спецподразделения ГРУ. Служили Союзу, а когда тот приказал долго жить — новой России. Мотались по миру, рискуя жизнью, поучаствовали практически во всех войнах новейшей истории. Группа спецназа, которой командовал Лагин, погибла в полном составе во вторую чеченскую. Томилин остался жив лишь потому, что незадолго до рейда попал в госпиталь с пустяковым ранением. Он был уверен, что его товарищей предали, и попытался разобраться, однако не сдержал эмоций, жестоко избил вышестоящего офицера и в итоге оказался за решёткой. Спустя годы Томилин выяснил, что был абсолютно прав — группа погибла в результате предательства. Он отомстил, убил подонка, сотрудничавшего с боевиками, только это ничего не могло изменить — жизни его друзей не вернуть.

Вспоминая эти события пятилетней давности и лицо предателя, Георгий Иванович Томилин до сих пор испытывал неприятное чувство брезгливости. Тогда Денис Лагин, сын его погибшего на Кавказе друга, попал в сложную ситуацию: на него объявил охоту человек по кличке Полковник — руководитель криминальной структуры, занимавшейся рэкетом и рэйдерскими захватами чужого бизнеса. Полковнику удалось отправить Лагина в СИЗО по сфабрикованному обвинению в преднамеренном убийстве. По прикидкам Томилина, с которыми были согласны все друзья Дениса, до суда он мог и не дожить. Решение виделось только одно — побег. Томилину удалось вытащить Дениса на свободу, но опасность не миновала; после побега за парнем, оказавшимся вне закона, начали охотиться не только люди Полковника, но и полиция. Помощь пришла, откуда её никто не ждал. Бывший сослуживец Дениса из полиции включил свои связи в ФСБ, и невиновность Лагина была наконец доказана. Казалось, его мытарства подошли к логическому завершению, но неожиданное покушение привело Дениса на больничную койку. Полковника, этого доморощенного мафиози, нужно было как-то остановить, но прямых улик и доказательств его преступной деятельности не имелось, связать его с покушением на Дениса тоже не удалось. У Томилина буквально руки чесались от непреодолимого желания решить этот вопрос кардинально — грохнуть Полковника и покончить со всем разом. Пока Жора пытался свыкнуться с этой мыслью, обмозговывал различные варианты, решение за всех приняла Мирослава, первая любовь Дениса, с которой у парня вновь начались отношения. Придуманный ею план ещё тогда казался Томилину авантюрным, а сейчас, по прошествии лет, вообще идиотским, но он сработал. Жора исполнил его в лучших традициях шпионского детектива, и всё прошло без сучка и задоринки — у полиции не было и не могло быть к ним претензий. Но вот то, что он совершил после, до сих пор отзывалось в душе Томилина гадливым чувством стыда. Стыда перед матерью Дениса, которую он любил всю жизнь, которая поверила ему и пустила в свою жизнь. Он не смог удержаться, убил предателя, виновника гибели своих друзей. Отомстил, рискуя попасть за решётку и разрушить их благополучие. Всё обошлось, но беспокойные воспоминания иногда всплывали, заставляя переживать неприятные ощущения. Денис и Мирослава давно вместе, воспитывают двух мальчиков, и по факту они являются внуками Жоре, женатому на матери Лагина. Доставшаяся Мирославе в наследство от прежнего мужа компания остается одним из крупнейших застройщиков на строительном рынке столицы, и руководит ею Денис.

Сверля взглядом пустоту ночного пространства, Жора продолжал предаваться воспоминаниям. Училище, затем бесконечная война — командировки, адреналин, воинское братство… С собственной семьёй не складывалось. Женщины приходили в его жизнь и уходили, устав от его постоянного отсутствия, да и сам он ни к одной из них не смог прикипеть сердцем. Морально Томилин всегда был готов к печальному исходу, и не задумывался, что кому-то может быть больно после его гибели. Тогда по нему некому было плакать и скорбеть. Сейчас же у него была семья, женщина, которая смогла зацепить, привязать к себе. Он на секунду представил, как Маше сообщают, что он лежит на металлическом столе морга, и его передёрнуло, словно от удара током.

Самолет приземлился в Екатеринбурге глубокой ночью. Жора включил свой телефон, и он тут же отозвался пиликаньем смс. Короткое сообщение от Дениса: «Вас будут встречать у трапа военные».

— Ты что-нибудь об этом знаешь? — показал он экран Маврину. — Денис что-то говорил перед вылетом?

Иван подслеповато всмотрелся в его телефон, прочитал сообщение и отрицательно покачал головой. Томилин дождался остановки лайнера, выбрался из кресла, подхватил свой рюкзак, чехол с автоматом и торопливо прошёл к выходу. У трапа их встречал невысокий и усталый на вид майор в форме ВВС.

— Здравствуйте, — совсем не по-военному поприветствовал он прибывших. — Кто из вас Томилин?

Жора подвинул в сторону стоявшего перед ним бойца и выступил вперёд, одновременно протягивая руку для приветствия.

— Томилин Георгий Иванович, — представился он майору.

— Майор Колышкин. Геннадий Петрович. Вас ожидает вертолёт. Приказано сопроводить.

— Вертолёт?! Откуда?! — высунулся из-за спины Томилина Маврин.

— Пришёл приказ из Москвы предоставить машину для поисковой операции. Нас всех просто на уши поставили. Вы что, генерала потеряли?

— Почти, — не стал вдаваться в подробности Жора.

Майор сел в армейский УАЗ, все остальные погрузились в микроавтобус, и машины тронулись в путь.

Через полчаса транспортно-боевой Ми-8 с группой на борту летел в сторону Загорска. Внизу проплывали предместья Екатеринбурга: почерневшие от непогоды и времени русские избы с чёрными окнами, затем богатые особняки, прятавшиеся за высокими заборами, а когда пригороды закончились — серо-бетонные кварталы многоэтажек. Томилин с напряжённым выражением лица смотрел в иллюминатор на город, откуда выполз разваливший великую страну пьяница-самодур, и нервно морщился, словно эти мысли давили на него невидимым грузом.

— Жора, ты чего? — поинтересовался Маврин, стараясь перекричать гул вертолёта.

— Всё нормально, — отмахнулся тот.

Совещание проходило в небольшом зале диспетчерской службы Загорского аэроклуба ДОСААФ, откуда и вылетел вертолёт с Извековым на борту. Впрочем, совещанием это можно было назвать с большой натяжкой. Томилин, занявший кресло диспетчера, просто задавал вопросы, на которые собравшиеся безропотно отвечали, приняв его непререкаемое лидерство.

— Люди для наземного поиска готовы?

— Шестаков? — повернулся Маврин к заместителю Извекова, сидящему по правую руку от него.

С места поднялся худощавый, спортивного вида мужчина едва за тридцать, в чёрной униформе охранника, с короткой армейской стрижкой и правильными, слегка грубоватыми чертами лица.

— Готовы. Сформированы две группы из наших сотрудников и местных охотников. Они уже в Никольском, ждут рассвета. Только, учитывая радиус поисков, надежды на вертолёт больше, — доложил он и сел на место.

Томилин согласно кивнул и обратился к пилоту вертолёта:

— На каком расстоянии мы сможем засечь сигнал радиомаяка?

— А я не знаю, стоял ли у них на борту радиомаяк и была ли радиостанция. У гражданской авиации и военных это всё есть, а вот у частников — не знаю. Если нет, то сообщить о себе просто невозможно, — высказал своё мнение пилот.

— Что скажете? — Жора перевёл взгляд на старшего техника Загорского вертодрома.

— Маяка не было. Аппаратура вышла из строя. В ремонт отправили.

— Даже рации не было?! Так как же вы его выпустили?! — взорвался Томилин.

— Почему? Была рация. Маяк в ремонте, а рация была. Только сообщений об аварийной обстановке никаких не поступало. И вообще — это же частный вертолёт. Принадлежит «Интерпрому», и они сами решают — выпускать в полёт машину в таком состоянии или нет.

— Твою мать! Почему такой бардак?! — рявкнул Жора, злобно уставившись на Маврина.

— Андрей что — школьник?! Я его должен за руку водить?! Кстати, следить за этими вещами его же служба и должна! — резко ответил тот на претензии друга.

— Разбираться между собой потом будете, — осадил их пилот вертолёта. — Через час рассветёт. Вы готовы? С районом поисков определились?

— Примерный маршрут согласовали, — твёрдым голосом объявил штурман.

— Тогда пора выдвигаться, — вновь поднялся с места Шестаков. — Нам ещё в Никольском нужно будет местного охотника на борт взять. Он тайгу хорошо знает.

— Тогда вперёд, — скомандовал Жора.

Грохот винтов давил на уши, плотно забивая их. Вертолёт шёл ровно, словно на автопилоте, в строго назначенном районе поиска, держа постоянную высоту, обеспечивающую нужный обзор местности, когда большая часть земли закрыта кронами деревьев. Пилот и штурман поисково-спасательного отряда Центрального военного округа уже десять лет занимались поиском космонавтов и отлично знали своё дело. Все находящиеся на борту тоже внимательно осматривали землю. Внизу расстилался зелёный ковёр тайги с редкими вкраплениями озёр, отливающих серебром, словно зеркала. Иногда машина делала петлю и повторно проходила над подозрительным участком местности.

«Чёрта лысого тут что-нибудь разглядишь», — досадливо подумал Томилин, поднимая глаза к горизонту, за который медленно уползал солнечный диск. Несмотря на наличие дополнительных топливных баков, они уже второй раз за день произвели дозаправку и вновь вернулись на маршрут. Теперь, чтобы расширить полосу поиска, винтокрылая машина двигалась галсами — проще говоря, зигзагами, словно парусник при встречном ветре. Солнце почти скрылось за сопками, опускались осенние сумерки. Наземные группы уже доложили о безрезультатных поисках и стали разбивать лагерь для ночлега. Наконец пилот вертолёта подал знак Томилину, сидевшему у выхода, что пора возвращаться, и Жора с горечью осознал — сутки прошли впустую. Он молча кивнул и отвернулся, вновь вперившись глазами в зелёную муть внизу. Неожиданно на его плечо легла тяжёлая ладонь. Повернув голову, он хмурым взглядом уставился на охотника, которого они взяли на борт в Никольском. Местного аборигена звали Бояров Борис Емельянович. Высокого роста, в камуфляже и ботинках на толстой рифленой подошве, с морщинистым от постоянного нахождения на воздухе тёмным обветренным лицом — на вид Боярову было лет шестьдесят с гаком, но походку он имел твердую и двигался уверенно, словно молодой человек. За всё время полёта он не проронил ни слова, а сейчас стоял, широко расставив косолапые ноги и молча качал ладонью с отставленным вниз большим пальцем, явно предлагая идти посадку. Машина как раз совершала широкий разворот, Жора на секунду прильнул к иллюминатору, но тут же отпрянул и торопливо похлопал по плечу пилота, жестом приказав зависнуть на месте. Тот выполнил команду, затем повернул голову, всматриваясь в боковое окно кабины. Вскоре его ладонь качнула ручку управления, вертолёт развернулся, двинулся вперёд, снизился и завис над поляной, практически касаясь колёсами земли. Томилин забросил за плечи рюкзак, подхватил автомат и рванул боковую дверь. Через секунду, инстинктивно пригибаясь, он уже бежал в сторону от машины, боковым зрением отмечая, что его парни и Шестаков прыгнули следом. Осматриваясь, они разбегались по периметру поляны. Через десяток метров Жора остановился и всмотрелся в чёрно-бурую мохнатую тушу, возвышавшуюся над травой. Похоже, это был мёртвый медведь. Томилин попытался двинуться дальше, но Бояров, оказавшийся позади, остановил его.

— Тормозни, командир, — глухо пробасил он. — Мишка хитрый зверь, нужно быть осторожным.

Охотник выступил вперёд и, взяв свой карабин наизготовку, медленным шагом направился к лежащему без движения зверю. Он остановился примерно в двух метрах от него, затем, выдержав небольшую паузу, махнул рукой Жоре.

— Дохлый, — мрачно бросил он через плечо. — Кто-то ему башку разнёс.

— Браконьеры? — поинтересовался Томилин, вставая рядом. — Почему мясо не забрали?

— Больной зверь, — пояснил охотник. — Худой, шерсть клоками. Трихинеллёзный наверняка. Ни на мясо не годится, ни на шкуру. Закопать его нужно. Другое зверьё жрать начнёт — заразится.

— Георгий Иванович, нашли! — выдохнул один из бойцов, подбегая к ним и указывая в просвет между деревьями, где в сгустившемся сумраке просматривалось что-то массивное. — Там вертолёт.

— Уверен?!

— Я сбегал посмотрел!

Томилин перехватил автомат и аллюром рванул через поляну. Бойцы бросились за ним следом и только охотник задержался подле мёртвого зверя, внимательно осматривая землю вокруг.

Вертолёт лежал косо, плотно уткнувшись носом кабины в землю — изуродованная куча железа со скрюченными винтами, но без следов пожара. Это вселяло некоторую надежду. Хвостовой винт отсутствовал, боковая дверь валялась неподалёку. Томилин осторожно пролез внутрь и осмотрелся — никого. Кресло пилота залито огромным количеством крови. «Этот человек не мог выжить! — констатировал про себя Жора. — Тогда где тело?»

— Георгий Иванович! — позвал его один из бойцов.

Томилин выбрался наружу, пошел на голос и в ужасе замер перед могильным холмом.

— Здесь, видимо, кто-то похоронил пилота, — сказал боец, протягивая ему кусок обшивки вертолёта с написанными на нём фамилией и инициалами.

— Второй могилы нет?! — нервно спросил Томилин.

— И не должно быть, — послышался позади глухой бас охотника. — Второй, похоже, выжил. Он на поляне был, возле медведя. Его унесли отсюда.

— Почему ты так решил?! Кто?! Кто его мог унести?! — взорвался нетерпением Томилин.

— Там следы. Гуськом шли, тяжёлое несли.

— И кто это мог быть? Можешь предположить? — уже намного спокойнее уточнил Жора.

— А тут и гадать нечего. Брат мой. У нас здесь заимка в двух километрах. Он как раз на ней и кукует. Речка разлилась, вот он и застрял здесь.

— Где?! Как добраться?! Показывай!

— Ну пошли.

Всё это время вертолёт висел над ними, освещая место аварии прожектором. Томилин жестами приказал пилоту возвращаться. Прожектор тут же погас. Машина, слегка завалившись на бок, развернулась и взяла курс на базу. Окружающий мир мгновенно погрузился в непроглядную тьму. Борис Емельянович достал из рюкзака фонарь и бодро зашагал в чащу, подсвечивая дорогу. Несмотря на преклонный возраст, двигался он уверенно и довольно быстро. Энергично преодолевал поваленные деревья, взбирался по косогорам так, что молодые могли позавидовать. Шедшая цепочкой группа во главе с Томилиным едва поспевала за ним. Жора мысленно поблагодарил предусмотрительного Шестакова за то, что они заполучили такого проводника.

***

Андрей никак не мог прийти в себя от неожиданного наплыва людей. Он был оторван от мира всего ничего, чуть более суток, но по внутренним ощущениям это длилось намного дольше. Прибывшие казались ему несколько чужеродными, лишними, нарушившими идеальную гармонию замкнутого мира заимки, и вместе с тем он испытывал облегчение оттого, что все разрешилось так быстро и удачно. Группа разместилась под навесом, все сбросили рюкзаки и стали доставать оттуда упакованные в плёнку съестные припасы. Вскоре стол просто ломился от еды, и ее принялись поглощать с неистовой жадностью, словно не ели несколько дней. Появились поясные фляги, то ли со спиртом, то ли с водкой. Наполнив походные металлические стаканчики, Шестаков поднял один из них и торжественно произнёс короткий тост за удачный исход операции. Андрей, сидевший рядом с Жорой, поднял свой стаканчик, собираясь выпить вместе со всеми, однако в этот момент из-за его спины вынырнули тонкие пальцы, ухватили запястье, ловко повернули руку, и водка выплеснулась на стол. Томилин даже охнул от неожиданности, обернулся, собираясь выругаться, но напоролся на злобный взгляд миловидной девушки. Он выпучил глаза и проглотил ругательства, готовые было сорваться с языка.

— Андрей! — недовольно окликнула Извекова девушка. — Ты же знаешь, что тебе нельзя!

Андрей отреагировал на её слова нарочито виноватым выражением лица, затем уныло опустил голову, пытаясь спрятать озорную улыбку, кривившую его губы.

— А вы?! — обратилась Инга к Томилину. — Пожилой человек, а не соображаете?

Она набрала в лёгкие воздух, собираясь продолжить, но Жора поспешил воспользоваться паузой и быстро произнёс:

— Не согласен. Я хотел бы заметить…

— Чего-о-о? — презрительно перебила его девушка. — Дядя Боря, ты кого сюда привёл? Кто это такой умный?

— Я, вообще-то… — привстал Томилин, но девушка строго зыркнула на него и не дала закончить:

— Я не собираюсь устраивать диспут. Андрей, тебе необходимо вернуться в постель.

И, явно не сомневаясь, что всё будет так, как она сказала, Инга повернулась и зашагала в направлении дома. Извеков, продолжая кривить губы в хитрой усмешке, безропотно выбрался из-за стола, махнул всем на прощание, но Жора перехватил его.

— Она тебе кто? — удивлённо поинтересовался он.

— Доктор, — коротко пояснил Андрей.

— Доктор? Откуда здесь доктор?

— Долгая история, — отмахнулся Извеков и поспешил в дом.

— Кто-нибудь может мне всё объяснить! Кто эта девушка? — нахмурился Жора, недовольно уставившись на братьев Бояровых.

— Это внучка Трохина. Моя племяша внучатая, значит. Она и вправду доктор, — пробасил Борис.

— А она всегда всех так строит? — рассмеялся Жора.

— Когда лечит — всегда, — вздохнул Трофим. — Андрюха здорово башкой приложился. Она его сутки отхаживала, а мы с выпивкой. А ему, получается, нельзя. Вот и выхватили.

— Понятно. А что она здесь делает? В отпуске?

— Ну вроде как, — пожал плечами Трофим.

Томилин понял — большего от братьев добиться не получится, и решил прекратить расспросы, здраво рассудив, что все подробности выяснит завтра у главного виновника торжества. Он отдал команду сворачивать ужин и устраиваться на ночлег, а сам достал спутниковый телефон и отошёл в сторону.

— Не спишь, Ваня?.. Ну что, джипиэс засекли?.. Отлично! Мы тут встряли неудачно. Речка полная после дождей, на машине не вариант переехать. Нужно что-то придумать. Вездеход какой-нибудь.

Томилин надолго замолчал, внимательно слушая абонента, затем удовлетворённо хмыкнул.

— Военные? Отлично! БТР пройдёт.

Жора отключился и вернулся под навес, где уже был убран в сторону стол и разложены спальные мешки.

— Завтра можно к старой переправе двинуться, — предложил Шестаков.

— Нет. Маврин БТР подгонит. Говорит, что военные по щелчку пальцев на помощь бросаются. Борис сказал, что вода уже прилично спала. Речку форсируем, а там на нормальные машины пересядем.

— Похоже, шеф неплохо башляет воякам, раз они и вертолёт, и технику подогнали.

— Это Лагин через Москву решил. У него с Генштабом завязки.

— Круто!

— Денис везде вхож. Квартиры всем нужны.

— Что с пилотом? Его тело в город бы перевезти…

— Ничего трогать не будем. Пусть этим полиция и прокуратура занимается. Им всё равно дело возбуждать по факту аварии.

— Странно как-то.

— Что ты имеешь ввиду?

— Аварию. Машина сто процентов исправная была, пилот опытный, погода отличная. Не нравится мне всё это.

— Ну, знаешь! Ты прямо так уверен, что машина не подкачала? Вон маяк оказался неисправен. Почему же другие агрегаты не могли отказать?

— Не могли. Я пилота лично знал. Он у нас пять лет работал. А до этого служил в отряде спасателей. Он сам всегда следил за ремонтом и механиками. Если бы не был уверен в машине, не полетел бы.

— Ладно, там видно будет. Вот когда получим акт технической экспертизы, тогда и поговорим. Пошли спать.

После утреннего моциона Андрей, слегка припадая на больную ногу, прошествовал под навес. Все прибывшие вчера, кроме Томилина и хозяев, устроились за столом, собираясь завтракать. Жора в дальнем углу двора совершал ритуал утренней разминки, которому не изменял уже не один десяток лет. Андрей никогда не видел его обнажённым до пояса и ощутил острый приступ зависти. На влажном от лёгкой испарины теле не было ни единой складки жира. Стройный, поджарый и подтянутый, Томилин двигался легко, словно ему лет тридцать, а не за шестьдесят. Его мускулатура выглядела не объёмной, но резко выраженной, с проступающими мощными связками. Андрей и сам смотрелся вполне достойно, но до атлетически сложенного товарища отчима ему было далеко.

Поздоровавшись со всеми, он поинтересовался у Шестакова:

— А где хозяева?

— Ушли. Ещё затемно.

— Куда? — недоуменно уточнил Андрей.

— Вроде медведя хоронить, — пожал плечами Шестаков.

— Медведя?! А, понятно. Помочь им не догадались? — недовольно спросил Извеков.

— Команды не было. Да и вообще, с какого дуба…

— С такого, что это я его пристрелил! — нервно прервал Андрей. — Теперь они из-за меня корячиться должны.

— Ты-ы-ы?! Медведя?! Из пистолета, что ли?

— Из пистолета, Серёга, из пистолета. Он меня сожрать хотел. Вам нужно было пойти с ними.

— Так я не знал, а они не просили помочь.

— Ладно, проехали. Инга появлялась?

— Так она с ними ушла. Я же говорю, они все в тайгу ушли.

— Блин!

Позади послышались шаги и на плечо Андрея легла твёрдая ладонь.

— Доброе утро, боец. Чего ругаешься? — спросил Жора.

— Доброе. Надо было старикам помочь медведя похоронить. Это я его…

— Знаю. Мне Трофим успел рассказать. Кстати, я предлагал помощь, но он меня отшил. И за стариков ты зря переживаешь. У них здоровья на пятерых молодых хватит. Мы вчера упыхались за Борисом бежать. Управятся. Ты-то, как себя чувствуешь?

— Нормально, жить буду.

— Иван БТР за нами выслал. Уже на подходе. Собирайся.

Андрей успел облачиться в свою одежду, выстиранную Ингой, поэтому небрежно отмахнулся от Жоры.

— Чего мне собираться? Всё на мне. Только пока хозяева не вернутся, я никуда не поеду.

Жора выразительно посмотрел на Андрея, но, отметив непреклонное выражение его лица, не стал ни уговаривать, ни спорить. Он достал из рюкзака полотенце, свежую футболку, и направился к роднику в скале. Андрей потащился за ним. Жора, заслышав за спиной его шаги, слегка повернул голову и обронил на ходу:

— В принципе, мы никуда не торопимся.

Набирая в ладони ледяную воду, Томилин ополоснул разгорячённое тело, затем, фыркая от удовольствия, докрасна растерся полотенцем.

— Кстати, я утром пообщался с твоей Ингой. Вполне вежливая, гостеприимная девушка. Умная, приятная, — неожиданно выдал Жора, натягивая футболку.

— Она не моя, — отрубил Андрей.

— Ну ладно, как скажешь. Только вчера она наехала на меня, словно твоя законная супруга со стажем. Я и подумал было…

— Неправильно подумал. Не мой типаж. Просто ответственное отношение доктора к пациенту.

Извеков отвернул в сторону хмурое лицо, словно обиделся на слова друга, и тот решил объясниться.

— Андрюха, ты чего напрягся? Я же хотел…

— Послушай, Иваныч, я по другому поводу. Ты вертушку осматривал?

— Ну так, бегло… Честно, не до того было. Когда парни могилу обнаружили, все другие мысли начисто из башки вылетели. А тебя что смущает? Хочешь разобраться, почему вы упали? Честно говоря, я хотел это обсудить по возвращении, вместе с механиком, но раз ты начал… Давай присядем.

Жора присел на толстый обрубок бревна, лежавший у скальной стены, Андрей пристроился рядом.

— Двигатель подвёл? — предположил Томилин.

— Нет, движок работал исправно, пока пилот не заглушил его перед падением. Нас крутить неожиданно начало, и он хотел посадить машину. Вроде место неплохое выбрал между деревьями, но то ли высоты не хватило, то ли не справился с управлением. Мы зацепились за деревья и грохнулись. Я так понимаю, что-то с хвостовым винтом случилось.

— Свистни Шестакова, пусть тоже послушает. Он пилота лично знал, говорит, опытный был, — предложил Жора.

Андрей перевёл взгляд в сторону навеса, несколько секунд задумчиво смотрел на курящего Шестакова, затем медленно покрутил головой.

— Не нужно его звать, — пробурчал он. — Пока только тебе хочу рассказать. Мне показалось, я слышал хлопок перед тем, как нас закрутило.

Лицо Томилина медленно вытянулось, напряжённый взгляд упёрся в лицо парня.

— Ты хочешь сказать, что слышал взрыв?! Точно слышал?!

— Что-то типа того. И тряхнуло прилично. Не могу утверждать на все сто, но вероятнее всего, так и есть. Поэтому спрашиваю — хвостовой винт был на месте?

Жора прикрыл глаза, изобразил на лице мучительную работу мысли, затем пожал плечами.

— Вроде не было. Но он мог и при ударе отвалиться?.. Костя, Максим! — позвал он парней из своей группы.

Ребята тут же подскочили на ноги и быстро подошли к ним.

— Вы территорию вокруг вертушки осматривали. Там хвостовой винт на земле не валялся?

Парни переглянулись, словно советуясь друг с другом, и синхронно помотали головами.

— Ничего такого, — ответил один из них.

— Свободны!

— Мы протянули метров двести, пока просвет между деревьями не появился, — размеренно продолжил размышлять вслух Андрей, когда ребята вернулись под навес. — Значит, винт отвалился там, где нас раскручивать начало.

— Я сейчас не понял по поводу Шестакова. С ним что не так? Не доверяешь ему? Он же твой заместитель.

— Я сейчас никому не доверяю. Если это был взрыв, то кто-то же заложил взрывчатку. И возможно, свой, кто имел доступ.

— И кому же могло понадобиться убирать тебя таким способом? Слишком сложная схема. Проще было киллера к тебе подослать.

— Не скажи. Киллер сразу потянет за собой серьёзное расследование. На заказное федералов пришлют, а так — просто авария.

— Но эксперты найдут следы взрывчатого вещества.

— Местные?.. Я тебя умоляю! Да и у заказчика может быть всё схвачено в местной полиции. Даже если найдут, могут запросто скрыть это.

— Так всё запущено?

— Более чем. За бабки всё сделают, а за большие и тебя самого посадят.

— Но вы же здесь не последние люди, если не первые?..

— Тут ты прав — не последние. Можем и раком поставить. Только я думаю, нужно самим расследовать. Полиции эти вещи сообщать не нужно. Начнут всех наших трясти, в дела компании полезут, а нам это ни к чему.

— Ну, тебе виднее. Но хоть Ивану-то ты доверяешь?

— Маврину — само собой. Я даже готов предположить, что это на него ставили. Это он любитель на вертолете полетать. Возможно, меня экспромтом пытались остановить, чтобы до прииска не добрался.

— А что там?

— Да мутная история… Дома обсудим.

— Де-е-ела, — протянул Жора. — Хорошо. Пошли поедим, что ли.

То, что его подозрения косвенно подтвердились в разговоре с Томилиным, привело Андрея в крайне мрачное настроение. Ещё вчера он где-то подспудно лелеял надежду, что падение вертолета результат технической неисправности, что его выводы о причине аварии — плод воображения, вызванный стрессом. Однако отвалившийся в полёте винт говорил о многом, подтверждая его первоначальную версию о покушении. Погружённый в себя, Андрей присел за стол рядом с Жорой, на автомате взял в руку протянутый ему бутерброд с маслом и ветчиной, откусил и принялся медленно жевать, не чувствуя вкуса. Он никогда не был ни злобным, ни мстительным, хотя с детства обладал взрывным темпераментом. Сейчас же в его голове бродили чёрные мысли о мести. Он не знал, кому будет мстить, но уже придумывал страшные способы наказания для виновного в крушении. И причиной были не периодически возникавшие видения клыкастой пасти у его лица, не воспоминания о мерзком удушливом страхе, который он испытал при падении машины. Эти приступы неконтролируемой ненависти возникали, когда из закоулков памяти всплывало обезображенное лицо пожилого пилота, торчащий из его груди кусок металла и растёкшаяся вокруг лужа тёмно-бордовой крови. Он вздрагивал и скрипел зубами от злости, вспоминая эту картину.

День выдался на удивление солнечный и довольно жаркий для конца сентября. Пока они с Томилиным завтракали, ребята успели упаковать свои рюкзаки. Когда вдалеке послышался мерный гул двигателя, Шестаков аккуратно затушил сигарету о дно пустой банки, прошёл к воротам и распахнул одну створку. Вскоре на дороге показался массивный корпус бронетранспортёра. Машина сбросила скорость, медленно подползла и остановилась почти вплотную к воротам. Из водительского люка торчала голова в чёрном танковом шлеме. Водитель выбрался на броню, спрыгнул на землю и чуть ли не строевым шагом направился к Шестакову. Остановившись в метре от Сергея, он пробежался глазами по его куртке и, не обнаружив знаков различия, неуверенно спросил:

— А кто здесь генерал Томилин?

Шестакову показалось, что он ослышался, и тихим голосом он вкрадчиво уточнил у парня:

— Кто-кто?..

— Томилин Георгий Иванович.

Сергей повернулся и призывно махнул рукой сидящим за столом. То ли оттого, что его жест был довольно неопределённым, то ли из любопытства, но все поднялись с мест и потянулись к воротам.

— Томилина спрашивают, — пояснил Шестаков, озорно глядя в лицо Жоры.

Тот выступил вперёд, одёрнул трикотаж чёрной футболки и нарочито строго спросил:

— А тебе он зачем, боец?

— Доложить о прибытии! — уже увереннее сообщил военный.

— Ну, я Томилин. Докладывай.

— Товарищ генерал…! — бодро начал солдат, вскидывая ладонь к шлемофону.

Все дружно выпучили глаза, а затем просто покатились со смеху. Не смеялся только Жора. Он выглядел слегка обескураженным, при этом лицо постепенно наливалось багровым цветом. Боец запнулся, умолк на полуслове и в недоумении замер.

— Маврин, сука, — прошипел Жора, неожиданно понимая, что обрёл новую кличку. — Вообще-то майор, если уж… — попытался он хоть как-то выправить ситуацию, но солдат не дослушал его.

— Товарищ генерал-майор!.. — выкрикнул он, предварительно набрав в лёгкие воздух.

Его слова вновь заглушил истерический хохот, уже больше смахивающий на лошадиное ржание. Шестаков, заливаясь слезами, просто рухнул на колени, не имея сил стоять на ногах от раздирающего горло приступа веселья. Даже Андрей, как ни пытался сдерживаться, начал похохатывать, хотя каждое «ха-ха» отдавалось тупой болью в рёбрах. Наконец рассмеялся и сам Жора.

— Хватит, боец, всё понятно, — закруглил он доклад. — Проходи к столу. Нужно подождать немного. Есть хочешь?

— Спасибо. Нас кормили в Никольском.

— Тогда просто чай.

Жора похлопал его по плечу и подтолкнул в сторону навеса.

— Только ради этого стоило сюда лететь, — задыхаясь от смеха, проикал Максим.

— Будешь в Москве болтать об этом — прибью. Сначала Маврина прибью, потом тебя. Усвоил?!

— Так точно, товарищ генерал-майор! — рявкнул Максим.

Жора резво развернулся и отвесил ему звонкий подзатыльник. Максим нарочито громко заорал, словно от нестерпимой боли, и бросился от него прочь. Извеков наблюдал за этой сценой, и мрачное настроение понемногу улетучивалось, словно разгоняемый ветром туман.

Хозяева вернулись на заимку только к обеду. Инга, в камуфляжном одеянии и чёрной косынке, повязанной на манер банданы, с охотничьим ножом на широком, плотно охватившем тонкую талию поясе и с висящим на шее карабином выглядела довольно воинственно, но вместе с тем привлекательно и даже эротично. Передав оружие деду, она умылась и, не переодеваясь, направилась к навесу.

— Так, мужчины, — по-деловому обратилась она к ребятам, — освободите помещение. Сейчас приготовлю и обедать будем.

— Нет, нет, — остановил её Шестаков, галантно взял под локоть и отвёл в сторону. — Позвольте, Инга Александровна, нам за вами поухаживать. Мы сейчас всё сами накроем и вас пригласим. Отдыхайте.

Андрей с непонятным раздражением наблюдал эту сцену, непроизвольно начиная злиться на своего друга. Когда же Инга благодарно улыбнулась Сергею, обнажив ровные белые зубки, он вообще грязно выругался про себя. Томилин, сидящий рядом, поймал его недоброжелательный взгляд, слегка подтолкнул под локоть и тихо спросил:

— У тебя ствол где?

— Что? Ствол?.. — словно очнувшись, переспросил Андрей. — Здесь, в кармане.

— Ты бы отдал его мне.

— Зачем?

— Да боюсь, Серёгу пристрелишь ненароком! — выдохнул Жора и тихо заржал.

— Да иди ты, Иваныч! — прошипел Извеков в ответ на шутку.

Он хотел добавить ещё что-нибудь нецензурное в адрес Жоры, но заметив, что девушка направилась к нему, заткнулся и замер в ожидании.

— Привет, как самочувствие? — поинтересовалась Инга.

— Доктор, может, меня осмотрите? Я что-то совсем неважно себя чувствую, — попытался пошутить Жора, но натолкнувшись на строгий взгляд девушки, умолк.

— Нормально. Боль при движении почти не чувствуется, — ответил Извеков.

— Мазь наносил с утра?

Андрей отрицательно покачал головой.

— Пойдём, осмотрю тебя и намажемся на дорожку.

Извеков поднялся и проследовал за Ингой в дом.

— Тут я тебе расписала порядок лечения и лекарства. Но главное — режим, и не пить, хотя бы пару недель, — сказала девушка, закончив осмотр и протягивая ему свёрнутый вчетверо листок бумаги.

— Ты так говоришь, будто я алкаш.

— Ну, я тебя всего пару дней знаю, — хитро улыбнулась девушка.

— Спасибо за лестное мнение.

— Угомонись. Я так не думаю, но предупредить должна.

— Ты другое должна. Должна с нами уехать.

— Это ты так решил? С какого перепугу?

— Я хочу решить твою проблему.

Инга недовольно поджала губы, тяжело вздохнула и уставилась на него, как мать на непослушного ребёнка.

— Я тебе не для этого рассказала свою историю. Ничего делать не нужно, тем более связываться с отморозками. Категорически запрещаю тебе лезть в эту историю. У меня есть вариант получить работу в Екатеринбурге. Моего товарища назначили там завотделением, и он готов взять меня к себе. Мы с дедом уже всё это обсудили. Он — за!

— Что за товарищ? — недовольно процедил Андрей. — Бывший муж?

— Тебе какая разница? Бывший, будущий… Мне нужно свою жизнь устраивать, а тебе со своими проблемами разбираться.

— Одно другому не мешает.

— Вот привязался! Не нужно было тебя из-под медведя вытаскивать… Закончили прения. Приговор окончательный. Да, ещё одно! Не вздумай брякнуть про это при Борисе. Кроме деда, эту историю никто из родственников не знает. Думают, что я просто решила место работы сменить.

— Почему скрываете?

— Если узнают, запросто разборки могут начать. Дров наломают, в тюрьму попадут.

— Ладно, — неожиданно спокойно согласился Извеков. — Давай мы вас хоть в Никольское отвезём.

— И это лишнее. Завтра к вечеру сами выберемся. Тем более теперь Борис с нами. Уезжайте наконец. Пошли пообедаем, и скатертью дорога.

Андрей не стал больше уговаривать строптивую девушку, но в душе категорически был несогласен с ней. Конечно, проблема со взрывом вертолёта была первостепенной, но и беспредел, учинённый Севаном по отношению к Инге, оставлять было нельзя. Для начала он оторвёт Ржавому яйца, и пусть потом Севан предъявляет ему претензии…

Перед отъездом Извеков отвёл Трофима в сторону, долго благодарил его и напоследок спросил:

— Когда оклемаюсь, могу в гости заехать? Хочу отблагодарить.

— Если ты про деньги — этого не нужно. А так — приезжай, гостям всегда рады.

— Благодарить можно не только деньгами, — усмехнулся Андрей. — Могу покрасить что-нибудь, побелить, дров наколоть.

— Бывай, шутник.

Трофим сделал движение, словно хотел обнять его, но ограничился тем, что дружески похлопал по плечу. Инга даже не стала подходить к ним, просто помахала рукой на прощание.

Водитель был хоть и молод, но управлялся с громоздкой машиной вполне профессионально. Разворачиваясь, БТР лихо протиснулся задом между соснами, стоявшими вдоль грунтовки, затем резко вывернул, и вскоре над пустой дорогой витал только смог от выхлопных газов дизеля. Трофим, морщась от неприятного запаха, запер ворота, придирчиво осмотрел двор и двинул под навес, где сидели Инга и Борис.

— Что-то я набегался за эти дни, — прокряхтел Борис, вставая с места. — Пойду прикорну часок-другой.

Трофим проводил его долгим взглядом, перевёл глаза на внучку, кашлянул и хрипло проговорил:

— Не горюй. Вернётся.

Инга, до этого сидевшая, безучастно уставившись в одну точку, нервно дёрнула плечом, повернулась к старику и с полминуты сверлила его удивленным взглядом.

— Ты что себе надумал, деда? — наконец проговорила она раздельно.

— Так уж и надумал, — хитро усмехнулся тот уголками рта.

— Именно надумал!

— Хороший мужик. Простой, щёки не дует. Кстати — неженатый.

— Откуда такие сведения? — рассмеялась Инга.

— У Жоры всё выведал. Андрей — хороший парень. Да и, похоже, запал на тебя.

— Выбрось эту дурь из головы! С чего ты вдруг принялся меня сватать? То я хозяйка мировая, то запал на меня кто-то. Бредишь, что ли? Мне вот он совсем никак.

— Конечно-конечно… Вижу, что никак, — согласился старик, лукаво щуря глаза.

— Дед, я серьёзно. Даже в мыслях не было. Слишком мы разные, как кошка с собакой. Разные интересы, желания, разные характеры, разные цели.

— О как! Это ты вот так запросто, за один день всё про него поняла? Я вот с твоей бабушкой пятьдесят лет прожил и то про неё не всё понимал, а ты раз-два — и в дамках.

— А я раз-два! Именно так! Дед, он из другого мира. За ним вертолёт прислали. Ты представляешь, во сколько всё это обошлось? Ему не нужна такая, как я! Да и не нравится он мне! Ты хоть это можешь понять?

— Конечно. Это железный аргумент.

Старик разочарованно отвернулся, затем поднялся и пошёл грузить ящики с тушёнкой в машину.

***

Дорога до Загорска заняла меньше двух часов. Почти сразу за рекой их встречал Маврин в сопровождении личной охраны и трёх «Мерседесов»: двух чёрных «Гелендвагенов» и микроавтобуса. Один из «гелеков» был персональной машиной Андрея. Пока Маврин с помощью охранника вылезал из своего внедорожника, Извекову уже жал руку его водитель, но, когда шеф наконец доковылял до них, он тут же испарился.

— Ну и напугал ты меня, — пахнул свежим перегаром в лицо Андрея Иван Алексеевич и попытался обнять парня.

Однако Извеков резко выставил перед собой руку.

— Извини, Алексеич, рёбра повредил.

Иван отстранился, осмотрел его с ног до головы, задержал взгляд на заштопанной ране и весело гаркнул:

— Ну и рожа у тебя, Шарапов! Ладненько. Хорошо, что обошлось. Поехали отмечать!

Жора уже погрузился в машину Маврина, Извеков направился к своей, бросив на ходу:

Конец ознакомительного фрагмента.