Агентурная разведка. Часть 11 «Дружественный огонь»

Виктор Державин, 2023

Продолжение серии «Агентурная разведка».В художественной форме расскажу о повседневной жизни и работе. Не сложно и кратко о корпоративных войнах, интригах на работе и параллельной жизни. В корпоративных войнах есть правила их ведения? Читали о том, как они ведутся в других странах?Не сложно и не много о законах ведения бизнеса в самой передовой экономике мира. О производственных проблемах, о шестерёнках, которые крутят все механизмы в «трудовых коллективах». Не много, совсем в общих чертах о Government Relations. О том, как реально это работало в то время. Не много о людях и их ценностях. О разных людях и разных ценностях. Не только про врага, но и про своих.

Предисловие

Во внешней военной разведке бывают случаи «дружественного огня»?

«Дружественный огонь» — так в США называют непреднамеренные обстрелы своих войск и войск союзников.

У нас тоже прижился этот термин, но советские офицеры в Афганистане больше пользовались термином «огонь по своим».

Не такая уж редкость во всех армиях мира. Но про свою армию я писать не очень хочу. Об этом и так многие пишут, особенно когда очень хочется доказать, «какие русские дураки».

Во всех армиях к таким происшествиям очень плохо относятся, естественно. В Афганистане это считалось «чрезвычайным происшествием», и каждый командир подразделения от взвода и выше знал, что такое ЧП относится к «Перечню № 1», соответственно, такое о нём докладывается немедленно министру обороны и начальнику Генерального штаба. Далее проводится расследование, и его результаты доводятся приказом министра обороны, который изучают офицеры армии и флота, в части касающейся для различных категорий. Со всеми вытекающими из этого происшествия последствиями для виновных офицеров и генералов…

В армиях России и США случаи «дружественного огня» тщательно скрываются. В Советской армии полное табу на огласку подобных случаев. Но не всегда это получается, и кое-что становится известно общественности.

В общем, в обеих армиях при гигантских различиях есть много похожего. Поскольку я русский и при этом патриот, то расскажу о том, что и американцы бывают дураки во время боевых действий. А про свою армию нагло (в данном случае) промолчу и не стану приводить документально засвидетельствованные примеры. Но как это работало в Советской армии, немного подсвечу — поверхностно и без особой конкретики. Это моё решение.

Американцы, чрезвычайно болезненно относящиеся даже к минимальным потерям живой силы, поражение своих войск и военной техники от своего же огня расценивают как весьма негативное, из ряда вон выходящее событие — это преступление на поле боя. Бывают реальные сроки для виновных лиц. Как правило, этими виновными оказываются офицеры оперативных и разведывательных отделов (управлений) штабов разного уровня. В американской классике это выглядит так: виновен, как правило, начальник оперативного отделения штаба бригады или помощник начальника штаба полка и командир полковой (бригадной) разведки (в нашей организационно-штатной структуре аналогично начальнику разведки полка). В общем, в обеих армия под маховик наказаний попадают офицеры уровня капитан-майор, реже подполковник, в исключительных случаях — полковник, и практически никогда не попадают под наказание генералы. Наказание командиров в таких случаях практически исключено. Всякие там политологи и журналисты именуют таких преступников «стрелочниками». Не знаю, на самом деле они (эти журналисты и блогеры) такие тупые или специально ими прикидываются, но в обеих армиях круг виновных устанавливается, на мой взгляд, правильно, и истинные виновники определяются безошибочно.

У меня у самого был опыт попадания под «дружественный огонь». Командир самоходной гаубичной артиллерийской батареи получил приказ поставить заградительный огонь, который я сам запросил с целью оторваться от «воинов ислама» и совершить манёвр. Для этого передал свои точные координаты начальнику штаба своего батальона, который, произведя нормальные расчёты, понял, что силами нашей батальонной миномётной батареи задачу не решить, и запросил огонь артиллерийского дивизиона бригады. Позднее расследование установило, что начальник штаба батальона передал точные координаты, где именно поставить заградительный огонь, в оперативное отделение штаба бригады.

В оперативном отделении штаба бригады, опираясь на эти координаты, назначили только центральную точку для установки заградительного огня дежурной гаубичной артиллерийской батареей и отдали боевое распоряжение в артиллерийский дивизион. Но дежуривший на командном пункте дивизиона начальник разведки артиллерийского дивизиона, лейтенант, после бессонной ночи решает, что из мотострелкового батальона в штаб бригады пришли координаты противника, и сдвигает будущий «веер» дежурной гаубичной артиллерийской батареи ближе к позициям моего увязшего в бою взвода, связанного огнём противника. То есть сдвигает линию огня ближе ко мне, «сжирает» минимальное безопасное удаление почти полностью.

Лейтенант (как потом выяснилось) сначала вообще подумал, что в штабе бригады уже получилось двойное приращение безопасного удаления, и сократил это безопасное удаление точно до координат моей командирской БМП, которую я обозначил как центр взвода и точку моего стояния — командирскую. Но, к счастью, потом пересчитал всё и пришёл к итоговым выводам. Стратег!

Этот лейтенант… Он же самый умный(!), и его учили в высшем артиллерийском командном училище, что пехота (общевойсковые командиры) — конченые тупицы («пехота тупорылая») и не чета им, войсковой интеллигенции («белая кость»).

Благо командир дежурной гаубичной батареи при расчёте данных для стрельбы не делал «полную» подготовку данных для стрельбы (это довольно длинные и непростые расчёты при тех приборах расчёта) — поленился, а сделал «сокращённую» подготовку данных для стрельбы — соответственно, пристрелочный разрыв снаряда основного орудия батареи был со спасительным перелётом примерно в 100 метров от одной из моих БМП. То есть командир батареи умышленно вывел первый выстрел на перелёт. С тем чтобы потом внести корректуру по наблюдению знака разрыва, который он услышит от меня.

Но что из себя представляют осколки гаубичного снаряда, мы узнали… Естественно, я, не стесняясь, прямо в эфире наградил этого «полководца» отборными словами из командирского лексикона и на всякий случай обозначил себя оранжевыми дымами (дедовский и очень надёжный способ в эпоху до БПЛА и прочих штучек). А опытный командир батареи выскочил на своей командно-штабной машине на удалённый пригорок в стороне и лично увидел мои дымы. Разумеется, он перепугался до ужаса (это отнюдь не шуточки!). Взялся с усердием лично считать все свои «фиктивные реперы» (он его сам создал чуть не попав в меня и от него начал считать — так надежно), а так же косинусы, синусы, тангенсы, котангенсы, уровни и вееры. Лично!

Кто виноват? Лейтенант — начальник артиллерийской разведки артиллерийского дивизиона. И слава богу, что «уставший» от службы и совсем не молодой капитан — «вечный залётчик» — командир гаубичной артиллерийской батареи решил не делать полные расчёты (очень муторное дело при тех приборах расчёта в советскую эпоху) и был уверен, что в силу своего многолетнего опыта и знаний на третьем пристрелочном выстреле он запросто выведет огонь основного орудия батареи куда надо, а дальше — дело техники: командир батареи рассчитает нужный «веер» на все орудия батареи, и мне обеспечат как минимум полтора километра заградительного огня по фронту. Я отойду и совершу нужный манёвр, причём безопасно.

И что этот лейтенант?

Мой комбат назначил наказание ему через его командира дивизиона: пять бутылок водки — дефицитнейший и наиценнейший в Афганистане товар в самый разгар антиалкогольного безумия в СССР. Правда, мне досталась одна бутылка… Комбат у меня был не промах, я его очень уважал.

Сам я позже при встрече с тем лейтенантом чуть не набил ему лицо (морду), но он вовремя извинился, и… в итоге я пожал ему руку. А командир гаубичной батареи? Старого капитана… поблагодарил. Причём от души. За что? За его лень и сдержанность, некоторую апатию, недоверие ко всем и принцип «себе на уме».

Для чего я так подробно? Для того чтобы вы могли понять, как это работает или работало в то время в войсках. В тогдашней нашей армии абсолютно все случаи «дружественного огня», обошедшиеся без жертв, никогда не станут известны за пределами полка или бригады. Это не только система круговой поруки. Даже вовсе не она самая. Это система лжи и обмана вышестоящего начальства и… показуха. Кстати, она устраивала тогда и командиров на всех уровнях, и их подчинённых.

Но всегда эти действия носили неумышленный, непреднамеренный характер. Иное представить себе было невозможно! В противном случае — неминуемая и немедленная смерть предателя, которую в бригаде (полку) выдадут за гибель в бою с врагом или несчастный случай. Ничего иного в Афганистане в моё время быть не могло. Такие у нас в бригаде «тупорылой пехоты» были нравы в те далёкие времена. С таким мировоззрением я тогда жил и не думал даже его менять — это мой внутренний стержень!

Тем не менее ни одно боевое задействование и американских войск не обходилось без таких потерь. Не стала исключением и весенняя 2003 года военная кампания США и Великобритании против Ирака.

Сразу после её завершения американское военное руководство вынуждено было признать наличие таких случаев.

Позднее независимые специалисты провели анализ случаев «дружественного огня» в ходе упомянутой военной операции.

Как известно, активная фаза этой операции, начиная со вторжения на иракскую территорию в конце марта, продолжалась всего 26 суток. И за это время было отмечено беспрецедентное количество случаев огня по своим — «дружественного огня». Независимые эксперты написали о 17 таких случаях, американское военное командование настаивает на 11. Хотя и этого вопиюще много: почти через день открывался огонь по своим!

Вот ведь как бывает! И никто их «дураками» не обзывает.

Особенно скрываемым армейским командованием фактом является обстрел штурмовиком американских ВВС А-10 морских пехотинцев при так называемой битве за Насирию 23 марта, в результате чего погибли сразу девять американских морских пехотинцев.

Ещё один случай из особо скрываемых: атака вертолёта корпуса морской пехоты США АН-1W «Кобра» с применением ПТУР АGМ-114 «Хеллфайр» танка М1А1 «Абрамс» и интенсивный бой американских морских пехотинцев друг с другом, который, правда, привёл лишь к ранению одного из них(!) — вот такие они бывают, пехотинцы, в непосредственном ближнем огневом бою.

В официальные сводки «дружественного огня» вошли:

— уничтожение американскими зенитными комплексами американского и британского истребителей-бомбардировщиков;

— уничтожение одним британским танком «Челленджер-2» другого британского «Челленджер-2»;

— неоднократные обстрелы американскими военнослужащими друг друга, а также несколько инцидентов с открытием огня самолётами своих ВВС по американским и британским пехотинцам.

Во как врут, сволочи!

Почему американские генералы пытались скрыть даже относительно «безобидные» четыре случая обстрела принадлежавшей сухопутным войскам США БМП «Брэдли» М2 и других американских бронированных машин и танков?

Потому что произошло это при задействовании разрекламированной, специально разработанной и испытываемой в ходе операции в Ираке системы опознавания «свой-чужой» FВСВ2-ВFТ, призванной если и не исключить совсем, то хотя бы снизить до минимума вероятность обстрела одних бронированных машин союзников другими. Деньги! Пресловутые money, money, money.

Кто-то сэкономил на системе «свой-чужой» деньги (скорее, как говорили у нас в Афганистане, «скоммуниздил»). Случилась война, и не удалось скрыть трагедию. Кто виноват? Тот, кто «свистнул» money, money, money и тем самым организовал «дружественный огонь» по своим в этих четырёх случаях (или больше?).

А в остальных случаях?

В остальных случаях это проблемы и сбои работы автоматизированной системы управления объединённой (межвидовой) группы войск (сил). То есть деньги. Те же самые money, money, money.

То есть различия в причинах «дружественного огня» в армиях США и СССР (России) очевидны. Вообще ничего общего. Но… Ни одного умышленного случая «дружественного огня» — это абсолютно общее. Ничего подобного ни в США, ни в нашей армии.

В то время я не знал ни одного случая «дружественного огня» в системе русской нелегальной военной разведки.