В окрестностях Рая

Валерий Свешников

Автор рассказывает о возвращении домой с Дальнего Востока. Но дома приключения продолжаются. В разных ситуациях он неожиданно для себя встречается с новыми друзьями и необычными людьми с их невероятными историями. Автор, наконец, попадает в удивительный край, где постигает новые радости жизни. Но обнаруживает он их в самых обычных вещах и событиях. Автор описывает и собственные приключения. Он узнает любопытные истории из жизни окружающих, многие из которых становятся основой повествования.

Егорка

На собственном опыте могу сказать, что воспитание девчонки и мальчишки — это совсем разные проблемы, усилия и, конечно, результаты.

«

Егор долго вместо «машинка» говорил — «ка-а». Получалось почти по-английски. Когда же он пошел на занятия по английскому языку для детей, то после первого или второго занятия произнес: «Мама, английский — это такая „биибийда“».

А мы так надеялись на эту англоманию.

*

19 ноября — день рождения нашей тетушки Клавы. Мы — родственники в этот день обычно приходили ее поздравлять. После праздничного стола всегда шли на набережную Невы и смотрели салют в честь Дня артиллериста, ну и в честь дня рождения блокадницы Клавдии Николаевны Свешниковой.

Однажды мы также собрались большой компанией. Моя сестра — Люся с Леней Ш. купили торт по поводу праздника.

Леня, входя в комнату, пошутил: «Егор, скажи, что в коробке той?».

Егор отвечает: «Тойт».

Леня снова: «Вот я и говорю, что в коробке той».

Егор: «Тойт». И так без конца и без начала.

Было смешно, но звук «р» Егор так и не освоил в тот раз. Это случилось только через год в старшей группе детского садика.

*

Однажды, когда Егор болел и лежал в постели, то попросил: Мама, убей муху!

— А почему, сынок, ее надо убить?

— Она мешает мне жить.

*

— Когда сын учил таблицу умножения, то мы у него постоянно спрашивали наиболее трудно запоминающиеся моменты. Это продолжалось почти месяц.

И вот однажды Валя произносит: «Сколько будет шестью семь?». А Егор поворачивается и невинно спрашивает: «Это ты мне?».

— А ты думаешь, это я у папы спрашиваю?

— Ну, тогда сорок два.

*

Однажды летом мы снимали дачу в Рощино. Наши дети Ника, Ира и Егор целыми днями были на воздухе и играли с соседскими детьми.

Вдруг они увидели меня, идущего с незнакомой женщиной, да еще и с большим догом. Чтобы выяснить это недоразумение ребята прибежали к нам во двор. Но тут же увидели меня, занимающегося чем-то у крыльца, поэтому остановились, недоуменно оглядываясь. Им было непонятно, как я мог оказаться в двух местах сразу.

Егор удивленно спросил: «Папа, а с какой тетенькой и собакой, ты только что гулял?». Да и Ника с Ирой смотрели на меня с некоторым изумлением, ведь они тоже видели меня где-то рядом, через два-три участка, в то время, как я вот он — сижу дома.

Я тотчас вспомнил, как моя коллега Лариса удивлялась тому, что ее муж — Володя и я чрезвычайно внешне похожи. Но я Володю никогда прежде не видел и не мог судить о нашем сходстве, а вот дети обнаружили это.

Вспомнилось и то, что дача Ларисы расположена тоже где-то в Рощине. Но то, что еще она находилась на той же улице, и почти в соседнем доме, я никак не предполагал. Вот уж, действительно, мир тесен.

Это недоразумение с моим двойником я объяснил детям, и тем все, вроде бы, закончилось.

И все-таки, это наше сходство впоследствии удалось использовать в городском визовом отделе. Тогда я, по просьбе коллеги — Ларисы, получил вместо Володи его визу для выезда в США. А он в это время уже год, как находился там, в Америке, но приехать для продления визы не решался — ведь могли и ее не дать.

Володя работал по контракту в США уже второй год. Между тем, этот риск с получением визы и с авиабилетами туда и обратно — могли бы закончиться самым непредсказуемым образом и со значительными расходами.

Во время получения визы мне приходилось останавливать, как бы мою жену — Ларису, потому что она все время пыталась назвать меня «Валерием Георгиевичем», а надо было нежно называть меня «Володей». Но все обошлось.

*

Однажды Егор играл в маленькой комнате, и случайно крепко ударил детской клюшкой по дверному стеклу. В нем появилась трещина.

Хотя вплотную к этой двери стояла кровать Егорки, но треснувшее стекло ничем ему не угрожало. Я предполагал, что поменяю его, когда отправим детей в Невель на летний отдых.

Через несколько дней к нам зашел родственник — Евгений Ш., и мы упомянули в разговоре об этом казусе со стеклом. Он, как человек временами заботливый и обязательный, сделал нам замечание за то, что мы подвергаем риску здоровье сына.

Мы, конечно, понимали, что, в действительности, никакой угрозы нет — стекло держалось в двери надежно. Правда, внешний вид ее, конечно, стал немного хуже. Но только в том случае, если присматриваться, так как трещинка образовалась на нижнем краю стекла. Однако, нашего гостя, что называется, понесло, как говорится, — пацан сказал — пацан сделал.

Ах, если бы эту настойчивость и обязательность да направить в нужное русло, цены бы Евгению не было.

На следующий день добросовестный родственник пришел и вынул разбитое стекло. Егор наблюдал всю эту процедуру, и она произвела на ребенка неизгладимое впечатление.

Поэтому первое, что я услышал, когда пришел вечером: «Папа, дядя Женя пришел и разбил стекло!».

Ничего не поделаешь — пришлось мне вставлять стекло, не дожидаясь отъезда детей в деревню.

Так и осталось в Егоркиных воспоминаниях, что именно дядя Женя у нас разбил стекло. Вот и скажи, что устами младенца не глаголет истина. Ведь, он стекло с трещиной из двери вынул, а новое-то не вставил.

*

Валя: Егор, садись и ешь. Я приготовила тушеные овощи.

Егор, с удивлением: Мама, овощи без мяса не бывают.

— Бывают, сынок, бывают, еще как бывают.

— Ну, ладно, попробую, если не обманываешь.

*

Когда Егор заинтересовался техникой, он начал спрашивать о том, как устроены какие-нибудь механизмы и как они работают. Чтобы удовлетворить любопытство, я. по совету одного моего коллеги, купил «Политехнический словарь», только что появившийся в продаже. Мы с Егором его изучали с большим интересом.

Кроме того, при первой возможности я показывал сыну устройство велосипеда, мясорубки или электроутюга (это было время, когда в них приходилось менять сгоревшие спирали).

Однажды я нашел отслуживший кому-то будильник, еще с пружинным заводом. Предложил Егору посмотреть, как он устроен. Меня удивило то, что сын не набросился на этот механизм, «в поисках истины». Через день-другой снова посоветовал посмотреть нутро часов.

Тогда Егор взял и взрезал картонный циферблат. У тех часов не было стекла. Открывшееся обилие шестеренок ничем сына не заинтересовало.

Да, дети пошли другие. А жаль, что не стало той любознательности, какая была у моих сверстников.

*

Перед отъездом в далекую деревню Мроткино, что близ Батецкой, Валя велела Егору поменять трусы. Но произнесла следующее: «Егор, надень новые трусы».

Егор выполнил приказ и, надел новые трусы. Когда же мы укладывались спать уже по приезде во Мроткино, то я обнаружил, что ходил Егор сразу в двоих трусах — в старых и в новых. Вот, что значит выполнять приказ дословно. Ведь предложения снять старые трусы не было!

*

Первая поездка за рубеж у Егора случилась, когда он учился в пятом классе. Тогда я ездил на неделю в Таллин, преподавать в филиале нашего института, и взял сына с собой. Денег нам давали очень немного, но зато посмотреть можно было все, что захочешь и успеешь.

Филиал института располагался в центре города, на улице Пикк. Может быть, теперь этой улице вернули другое название, но в те времена оно было таким, да и Таллин писали с одним «н». Возможно, новое написание названия города — это, своего рода, символ размежевания с СССР.

После занятий мы бродили по городу и наслаждались увиденной стариной. А вечерами общались с соседом-филологом, тоже преподавателем нашего института.

Как Егор уловил, что надо соответствовать уровню собеседника, не знаю. В одном из разговоров зашла речь о каком-то речевом обороте из нашего преподавательского опыта. И тут вдруг Егор вступил в разговор и к месту произнес: «Я думаю, что это просто метафора».

Мы с соседом — преподавателем только переглянулись, и оторопело замолчали, ну, и естественно, похвалили Егора за знание русского языка. Ах, как я был горд за сына.

После той поездки мы с Егором неожиданно прослыли транжирами. Денег нам давали совсем крохи. Поэтому в свободное от работы время мы больше бродили по старому городу, чем заходили в магазины.

Эстония как раз тогда перешла на евро, и цены в магазинах начали выглядеть странными — очень маленькими в цифровом выражении. На этом мы, а точнее, я, и прокололся.

В одном из магазинов нам понравился ластик, или стирательная резинка, — красивая и, похоже, хорошая, чем она нас и соблазнила. Сложив все денежки в кучку, мы смогли купить только ее.

А когда приехали домой, то наша покупка вызвала непонимание наших домашних — быть за границей и купить только стирательную резинку — это сильно.

Валя и Ника нас не поняли. На самом же деле, эта покупка, только на первый взгляд, выглядела бессмысленной, потому что на все наши свободные деньги мы и могли купить только такую пустяковинку.

В покупке всего лишь резинки-ластика, по сути дела, отразился эквивалент командировочных доцента в то время, но выраженный в евро.

Но увидеть Таллин, пожалуй, того стоило.