Горчаков. Камер-юнкер

Валерий Пылаев, 2022

1967 год. Мир, которым правит магия аристократов. Где рок-н-ролл звучит даже во дворце ее Императорского величества, а отечественные «Волги» успешно сражаются на ночных улицах с американскими «Понтиаками». Очередная бешеная гонка по Санкт-Петербургу заканчивается трагедией. Врачи и целители, уже приговорившие юного князя Горчакова к смерти, списывают чудесное спасение на внезапно проснувшийся Дар. Но даже родовая магия не в силах объяснить, почему у парня полностью изменились привычки и вкусы… И откуда берутся странные сны о местах, в которых ему еще не приходилось бывать.

Глава 6

— И тогда он назначил меня камер-юнкером!

Досада и злость словно добавили мне сил — и заклятье получилось с первого раза. Как по учебнику — яркое, могучее, разом отхватившее изрядный кусок резерва и способное разнести в щепки небольшой дом или насквозь прожечь броню панцера.

Но не защиту Одаренного третьего класса. Дед поднял любимую трость чуть выше головы, и всей мощи Свечки не хватило пробить полупрозрачный купол диаметром примерно впятеро больше того, что мог бы поставить я сам. Собранное в тугую струю пламя ударило сверху — и брызнуло во все стороны раскаленными искрами, срезая ветки и молодые деревья.

Впрочем, на этот раз нелегко пришлось даже деду. Он, конечно же, не подал виду, но я все равно заметил, как плечи под пиджаком напряглись и опустились, будто на них опустился невидимый груз. Ноги чуть подогнулись — а ведь он заранее расставил их пошире обычного.

Будто знал, что сейчас я врежу от всей души.

— Камер-юнкер? — переспросил дед, взмахом трости успокаивая пламя вокруг. — Не вижу причин для возмущения. Абсолютно никаких.

— Никаких?! — Я с трудом подавил желание шарахнуть магией еще раз. — Камер-юнкер! Переводится с немецкого как «юный комнатный дворянин». Придворный чин девятого класса… Прислуга!

— Не совсем, улыбнулся дед. — Пожалуй, при Петре Великом такое звание действительно было бы почти унизительным для князя. Но с тех пор прошло много времени. При императоре Александре я полтора года носил чин придворного камерария — и не находил в этом ничего зазорного… Многие завидовали.

— Вот пусть и идут в… камерарии! — проворчал я. — Тебе не кажется, что будущий император мог бы придумать для меня…

— Мне кажется, что ты слишком много болтаешь. — Дед снова поднял трость. — Давай, не отвлекайся. Свечку, потом Рапиру и Ледяное Кольцо. Ну, пошел!

Просить дважды меня не пришлось — злость требовала выхода, и я врезал магией так, что деревья вокруг с треском согнулись. Свечка снова растеклась пламенем по дедову куполу, Рапира ушла чуть в сторону и оставила на березе сквозное отверстие размером с кулак, а вот третье заклятье вдруг сработало с такой силой, что я на мгновение даже испугался. Сверкающее кольцо полыхнуло голубым и сомкнулось внутрь, проминая магическую защиту острыми ледяными шипами.

— Неплохо… очень даже неплохо. — Дед стряхнул с плеча искрящуюся снежную крошку. — Пожалуй, хватит на сегодня.

После того, как я отчислился из училища, мои занятия боевой магией возобновились — только последний месяц уже не с Андреем Георгиевичем. С подпиткой от родового Источника я понемногу перерастал его если не по технике и опыту, то по силе уж точно. Мне с каждым днем все легче поддавались заклятья пятого класса — но нормально контролировать мощь ударов я пока не умел.

И после того, как я однажды чуть не отправил Андрея Георгиевича на тот свет Серой Косой, дед принял решение заниматься со мной лично. Пусть не слишком часто — зато весьма продуктивно. С ним я хотя бы мог не бояться бить в полную силу, осваивая все новые магические приемы. А иногда у нас даже оставалось время побеседовать в тишине с глазу на глаз.

Вот как сегодня.

— Пойдем. — Дед перехватил трость за набалдашник и неторопливо зашагал к тропинке. — Прогуляемся немного.

Я молча кивнул, подхватил повешенную на дереве куртку и направился следом. Мы нечасто так гуляли — обычно шли сразу в усадьбу, и каждый занимался своими делами. Но сейчас родовое гнездо Горчаковых осталось за спиной, потом и вовсе скрылось за деревьями — а дед все шагал и шагал, опираясь на трость. Сам — он терпеть не мог, когда ему помогал кто-то другой. В последнее время ноги подводили деда все чаще, но фамильное горчаковское упрямство, конечно же, никуда не делось.

— Думаешь, карьера при дворе — это то, что мне сейчас нужно? — Я поравнялся с дедом и даже чуть обогнал. — Прислуживать, дежурить ночами, носить ливрею…

— Думаю, что так ничего и не понял. Хотелось бы, конечно, чтобы мой внук доходил до подобных вещей сам, — дед усмехнулся, — но, так и быть, объясню.

— Уж постарайся, — буркнул я.

— Во-первых, не всегда следует понимать все сказанное буквально — особенно если говоришь с особой царских кровей. Во-вторых, речь определенно идет вовсе не о карьере придворного. — Дед выставил палку вперед и неуклюже переступил через какие-то узловатые корни. — И в-третьих — если это так важно — вряд ли кто-то заставит тебя носить ливрею.

— Откуда такая уверенность?

— Оттуда… Но сначала ответь мне на один вопрос. — Дед прищурился и посмотрел на меня. — Наследник Павел показался тебе… глупым?

— Нет. — Я ответил быстрее, чем успел поискать в вопросе подвох. — Определенно — нет.

Может быть, неопытным. Слишком юным, чтобы носить корону, — ему не так давно исполнилось шестнадцать. Чуть растерянным, не до конца уверенным в собственных силах — но уж точно не глупым.

— Тогда ты мог бы и догадаться, что такой человек вряд ли пожелает делать из наследного князя Горчакова ряженого болванчика в ливрее. — Дед чуть ускорил шаг. — Подобное практикуется не слишком часто, но даже великим в свое время случалось носить звание камер-юнкера. Когда-то давно это действительно означало комнатного слугу императора или великого князя — но те времена давно прошли. Просто подумай о том, какие возможности ты получишь вместе с чином.

— Камер-юнкеру дозволено входить в личные покои государя. — Я на мгновение задумался. — Прислуживать ему за трапезой… если попросят. Выполнять личные поручения, передавать…

— Ты сможешь видеться с Павлом с глазу на глаз. За одно это многие продали бы душу. — Дед покачал головой. — Наследник будет спрашивать твоих советов — а ты станешь его глазами там, куда он не сможет явиться в силу своего положения. Вас и так связывает… назовем это дружбой, а в дальнейшем…

— Назовем?

— У наследника престола не бывает друзей. Только подданные и иногда — союзники, — вздохнул дед. — У тебя есть возможность стать скорее вторым, чем первым, и я не стал бы ее упускать.

— Ну… Может, и так. — Я начинал понимать, к чему он клонит. — Но неужели нельзя было…

— Что? Назначить семнадцатилетнего оболтуса с унтер-офицерскими погонами и парой побрякушек министром? Пожаловать тебе чин канцлера? — Дед негромко рассмеялся. — Поверь, Павел и так предложил тебе куда больше, чем стоило бы. Наследник рода Горчаковых уж точно не та фигура, которую при дворе оставят без внимания… особенно теперь.

— Больше всех Павел опасается Багратиона, — вспомнил я. — Уж не знаю, почему.

— Может, потому, что его действительно стоит опасаться?

Дед свернул с тропинки и принялся осторожно спускаться к реке, опираясь на трость. Земля осыпалась у него из-под ног, и я готовился в любой момент поймать старика — но обошлось. Через несколько мгновений он с неожиданной ловкостью перемахнул через упавшее дерево и уселся на него — в нескольких шагах от воды.

— Всегда любил это место… Отлично подходит, чтобы посидеть и подумать без лишнего шума. — Дед упер кончик трости в землю. — Куда лучше моего кабинета.

Я молча кивнул. После таких вот странных фраз ни о чем, отсутствующего взгляда и несколько минут тишины дед обычно рассказывал что-то действительно важное и полезное — так что мешать ему не хотелось.

— Петр Александрович и раньше был той еще занозой, — наконец заговорил он. — А теперь может доставить впятеро больше проблем, чем раньше. И если вы с Павлом хоть как-то подрежете ему крылья — будет уже неплохо… Только особенно не обольщайся.

— Даже не думаю. — Я пожал плечами. — Судя по тому, как государыня обласкала Багратиона, скоро он будет управлять всей страной.

— Не только поэтому. Монаршая милость — палка о двух концах. И редко она длится долго. — Дед покачал головой. — Когда придет время, Павел прожует тебя и выплюнет — если ты не успеешь сделать так, чтобы он не мог без тебя обойтись.

— Стать незаменимым?

— Незаменимых вообще не существует. — Дед недобро ухмыльнулся. — Правда, порой это касается и самих государей.

Мне вдруг показалось, что дед не просто знает, о чем говорит, а знает на личном опыте. Я мог только догадываться, кто и кого прожевал, выплюнул или заменил, но это явно случилось очень давно. Еще в прошлом веке, когда Александр Горчаков-старший был не могучим главой рода, а наследником. Сначала щедро одаренным милостью монарха, а потом…

Только где сейчас тот монарх? А дед — вот он, прямо здесь. Сидит на засохшем бревне с любимой тростью в обнимку и пытается предостеречь внука.

— Если бы я знал, где именно следует искать подвох, — конечно, сказал бы. Пока что юный Павел — просто испуганный мальчишка. — Дед задумчиво посмотрел на реку. — Но это мальчишка, которого с самого рождения учили править. А значит, учили и самому древнему и простому принципу: разделяй и властвуй.

— Разделить меня и Багратиона? — догадался я.

— Разделить тебя и вообще кого угодно. — Дед усмехнулся и чуть подался вперед, опираясь на трость. — Сейчас род Горчаковых — сам по себе сила. Пусть не равная Багратиону, армейским чинам или союзу древних родов — но я бы на месте Павла не допускал твоей дружбы ни с одним, ни с другими… И не самый плохой способ сделать это…

–…Приблизить ко двору, — проворчал я. — И к себе лично.

— Именно так. — Дед одобрительно кивнул. — Но все это, конечно же, не повод отказываться от предложения. Все-таки возможностей в нем неизмеримо больше, чем подводных камней… Просто будь осторожен, ладно?

— Постараюсь. — Я пожал плечами. — Милость наследника — это уж точно не самое страшное, что сейчас может со мной случиться.

— Страшнее только женитьба. Кстати, ты пока еще не задумывался?..

— Что?!

— Я слышал, как ты отделал княгиню Воронцову. Ее сиятельство была буквально вне себя от ярости. — Дед довольно оскалился. — Отличный ход, я и сам не придумал бы лучше… Но не пора ли подумать и о себе?

— Мне всего семнадцать, — буркнул я.

— Ну, а почему нет? Не то чтобы я тебя поторапливал, но Горчаковых осталось не слишком много, и мне не хотелось бы отправиться на тот свет до того, как я лично увижу наследников. Парочку крепких мальчуганов. — Дед на мгновение задумался. — Главное, чтобы они вдруг не оказались рыжеволосыми бастардами или…

— Дед!!!

— Что? Мне вообще-то тоже было семнадцать лет. И не настолько давно, чтобы я совсем успел забыть, каково это. — Дед улыбнулся и потрепал меня по плечу. — Ладно… Пойдем домой, Сашка. Если опоздаем на завтрак — Арина Степановна нам голову снимет.