Горчаков. Камер-юнкер

Валерий Пылаев, 2022

1967 год. Мир, которым правит магия аристократов. Где рок-н-ролл звучит даже во дворце ее Императорского величества, а отечественные «Волги» успешно сражаются на ночных улицах с американскими «Понтиаками». Очередная бешеная гонка по Санкт-Петербургу заканчивается трагедией. Врачи и целители, уже приговорившие юного князя Горчакова к смерти, списывают чудесное спасение на внезапно проснувшийся Дар. Но даже родовая магия не в силах объяснить, почему у парня полностью изменились привычки и вкусы… И откуда берутся странные сны о местах, в которых ему еще не приходилось бывать.

Глава 7

— Обязательно было тащить меня с собой? — Настасья проводила взглядом открывающуюся перед капотом здоровенную створку ворот. — Это же не машины даже. Я в твоих штуках этих вообще ничего не понимаю.

— Зато ты умеешь нравиться людям, — отозвался я. — Особенно мужчинам. А их, представь себе, на производстве всегда большинство.

— Еще лучше. Я что, какое-то украшение?!

— Самое лучшее и прекрасное во всей империи. — Я улыбнулся и повернул ключ, заглушая мотор. — Но позвал я тебя не поэтому.

— И зачем же тогда? — Настасья чуть развернулась ко мне. — Снова будешь хвастать, как ты здорово стреляешь из всего, что… стреляет?

— Скорее всего, — усмехнулся я. — Но дело не только в этом. Я для рабочих все равно останусь чужаком — а тебе они доверяют. И расскажут куда больше… особенно когда ты приедешь одна.

— Хочешь, чтобы я шпионила? — Настасья сложила руки на груди. — Так, что ли?

— Называй как знаешь. — Я чуть сдвинул брови. — Но прозевать что-то здесь мы не имеем права. Уже через полгода этот завод будет выпускать тысячи единиц оружия в месяц. И если что-то пропадет со склада и окажется не в тех руках… Ты видела, что творилось в апреле?

В ту злосчастную ночь Настасья с ребятами ночевала прямо в мастерской, запершись на все замки. Им выбили несколько стекол, прострелили дверь, но дальше, к счастью, не полезли — народники слишком спешили, чтобы поскорее добраться до Зимнего. И даже когда Багратион с уцелевшими жандармами разогнал всех с площади и городовые кое-как навели порядок в центре города, на окраинах стрельба не стихала еще несколько дней — особенно по ночам.

Окончательно все успокоилось только к маю. Народники, оставшись без вожаков и поддержки разбитых в пух и прах заговорщиков, пропали с улиц. Оказались в тюрьме или на каторге, разошлись по домам, удрали из города… Кому-то наверняка посчастливилось даже снова найти работу — а ее, благодаря нашим с дедом усилиям, в городе опять было достаточно. Третье отделение снова работало, наверняка увеличив число филеров и осведомителей чуть ли не втрое, — и работало, судя по всему, жестко и весьма успешно.

Разговоры о народовластии стихли. Но сама идея, конечно же, никуда не делась. Что бы ни писали в газетах и ни говорили по телевизору, сколько бы инакомыслящих Багратион ни заставил замолчать навсегда — слишком многие помнили тот день, когда несколько тысяч человек вышли на улицу с оружием в руках, восстав против власти империи…

И власть едва смогла огрызнуться. Так что я не тешил себя особой надеждой на то, что все закончилось раз и навсегда. Да, заговор был раздавлен, Куракин сгорел в панцере, но вряд ли Багратион успел за полтора месяца выловить всех остальных. Я до сих пор только догадывался, откуда берутся чертовы «глушилки». Апрель уже случился один раз — а значит, вполне мог случиться и во второй.

Угли гнева пролетариев покрылись золой, но что-то подсказывало: в них еще достаточно жара, чтобы вновь вспыхнуть, если ветер подует достаточно сильно. Я не зря отправлял поверенных за миллионными займами, и тем, кто работал на заводах и фабриках Горчаковых, едва ли было на что жаловаться. Но недовольные, конечно же, остались — а они, как я уже успел убедиться, умеют кричать куда громче всех остальных.

И если что-то снова пойдет не так, самое глупое, что я могу сделать, — упустить что-то на собственном оружейном заводе.

— Помню, благородие… Все я помню. Но что ж получается — своих буду под монастырь подводить?

— Надеюсь, до этого не дойдет. — Я протянул руку и потрепал Настасью по плечу. — А через полгода все изменится, ты уж мне поверь. У меня теперь есть… большие возможности.

— Знаю я твои возможности. Опять всех к ногтю прижмешь. Хороший ты парень, благородие, добрый — только характер у тебя дедовский. — Настасья покачала головой. — Если что не по-твоему — голову с плеч снимешь.

— Не сниму. — Я взялся за ручку и открыл дверь. — Это твоя работа на заводах, а моя… в других местах. И я тоже не сижу без дела.

Настасья не стала дожидаться, пока я помогу ей, — выскочила сама и уже принялась поправлять одежду. Для визита на завод она выбрала строгий наряд: юбку, свободную блузку и легкий плащ. Обошлась без косметики и даже убрала волосы в высокую прическу.

Но все равно продолжала притягивать взгляды.

— Мы с тобой вместе создали кассы взаимовыручки. Рабочие союзы уже есть на пяти предприятиях — а скоро будут и на всех. Так что не надо считать меня таким уж сатрапом. — Я аккуратно взял Настасью под руку. — Пойдем. Нас уже, наверное, заждались.

Андрей Георгиевич заезжал сюда неделю назад и настойчиво рекомендовал заглянуть. Кто-то и что-то впечатлило его настолько, что старый безопасник говорил громко, много и при этом отчаянно жестикулировал — что на моей памяти с ним происходило впервые. Я так и не понял, о чем идет речь — то ли какой-то разработке, то ли о человеке, то ли обо всем сразу, — так что решил поинтересоваться лично.

— Ваше сиятельство, сударыня… добро пожаловать. — Начальник завода встретил нас буквально в двух шагах от автомобиля. — Не ожидали вас так рано.

— Время нынче дорого, — отозвался я. — И мы вряд ли займем вас надолго.

Рукопожатие у местного владыки оказалось довольно вялым, а вот деловая хватка — что надо. По совету деда я сманил его из губернии на двойной оклад — и не ошибся. За какой-то месяц он превратил чахлый заводик на окраине в полноценное предприятие, уже выпускающее модифицированные магазинные трехлинейки для пехоты.

Но я надеялся увидеть что-то поинтереснее надежных, но все-таки безнадежно устаревших винтовок.

— Подозреваю, ваше сиятельство хочет увидеть новые разработки. — Начальник жестом позвал нас с Настасьей следовать за собой. — Пройдемте, милости прошу. Познакомитесь с нашим… кудесником.

Наверное, про него и рассказывал Андрей Георгиевич. Я понемногу начинал припоминать: инженер-конструктор, то ли из Мурома, то ли из Нижнего Новгорода. Продал с полтора десятка патентов чуть ли не за бесценок — но не пожелал оставлять свои детища, сам перебрался в столицу и уже здесь развернулся по полной. Одна только самозарядная модель на базе трехлинейки уже через полгода окупила бы половину затрат рода.

А у «кудесника», похоже, было что-то и покруче.

Через несколько дверей и пару поворотов по узкому коридору мы оказались в просторном помещении, буквально набитом станками, инструментом, стеллажами с какими-то железками и приспособлениям, которым я не смог бы подобрать название… если таковое вообще имелось. Один верстак занимал уйму места, вытянувшись вдоль всей двадцатиметровой стены.

И всем этим техническим великолепием, похоже, повелевал один человек… Именно повелевал: начальник, все это время шагавший впереди, теперь отступил и будто бы даже пытался скрыться у меня за спиной. Похоже, таинственный «кудесник» не любил незваных гостей… или вообще любых гостей.

Невысокий жилистый мужик в замызганной майке увлеченно пилил что-то, зажатое в тиски, и даже не обернулся, когда мы вошли. А может, и вовсе не услышал — хрипящий динамик проигрывателя заглушал даже звук вгрызающегося в сталь лобзика. «Кудесник» врубил на полную катушку рок — причем отечественный, а не зарубежный. И выключил, только когда я приблизился чуть ли не вплотную. Не нажал на кнопку — просто дернул за шнур из розетки, будто одним движением давая понять: вам тут не рады.

— День добрый, Алексей Иванович! — В голосе начальника откуда-то прорезалось даже больше подобострастия, чем при общении со мной — титулованным дворянином и владельцем всего предприятия. — У нас сегодня гости: его сиятельство князь Горчаков, Александр Петрович и его очаровательная…

— И зачем же пожаловал сиятельный князь?

Да уж… манеры у «кудесника» явно оставляли желать лучшего. Он отложил инструмент, развернулся на пятках и посмотрел так недобро, что начальник за моей спиной негромко закашлялся.

— Познакомиться. — Я пожал плечами. — Мне говорили, что у вас тут можно найти немало интересного.

— Судаев, — коротко бросил «кудесник».

Вот так: фамилия — и ничего больше. Вблизи он выглядел куда старше, чем показался не первый взгляд. Невысокий — почти на голову ниже меня, с зачесанными назад темными волосами, среди которых оказалось не так много седых, хоть Судаев и разменял уже пятый, если не шестой десяток. Лицо с крупными чертами сложно было назвать привлекательным или даже приятным, но оно определенно запоминалось. Как и весь облик «кудесника»: поджарый, жилистый, несмотря на возраст, и чем-то напоминающий инструменты вокруг.

Он словно и сам был каким-то механизмом: даже не посмотрел на Настасью, которую буквально пожирали глазами все — от охраны и мальчишек-подсобников до пузатых руководителей в галстуках.

Впечатление только усилилось, когда я пожал не по этикету протянутую руку. Мои пальцы будто угодили то ли в тиски, то ли в какой-то прокатный станок для металла. При скромных габаритах хватка у Судаева оказалась железная… Впрочем, и меня не зря гоняли в училище целый год. Даже без помощи родового Дара я не позволил оружейнику превратить мою ладонь в безвольное месиво… и как будто заслужил что-то отдаленно похожее на молчаливое одобрение.

— Вот, новейшая разработка. — Судаев указал рукой на висевший над верстаком агрегат. — Автоматическая картечница… или, как теперь принято говорить, пулемет.

Это я узнал бы и без подсказки: здоровенная махина чуть ли в полтора метра длиной, с толстым стволом, засунутым в угловатый кожух с крупными овальными отверстиями, сдвоенная рукоятка и массивный затвор, явно рассчитанный на винтовочный патрон. Сразу под ним из корпуса пулемета торчал здоровенный короб, в котором таких патронов по моей прикидке поместилось бы штук двести, а то и все триста.

В голове против воли тут же возникли воспоминания: монотонное стрекотание жуткой машины, огонь вокруг и толстый тупорылый ствол, нацеленный прямо на меня. Пулемет на стене выглядел куда изящнее — и вместе с тем более грозным.

А уж если еще и работает без перебоев…

— Воздушное охлаждение? — догадался я. — Испытания уже проводили?

— Воздушное. — Судаев одобрительно кивнул. — Конструкции уже десять лет. В Нижнем выпускали опытную серию, отдавали в войска на испытания, заключения комиссии — положительные. Но в столице документы завернули… конечно же.

— Слишком дорого? — Я протянул руку и коснулся рукояти. — Тут одного металла как в десяти трехлинейках, плюс фрезеровка, литье, сборка… Не удивлен.

— Треть деталей штампуются, — поморщился Судаев. — Но кто-то наверху решил, что солдаты государству обойдутся дешевле, чем толковое вооружение.

— Теперь этому кому-то придется крепко подумать. — Я чуть прошелся вдоль верстака. — Мы получим заказ, не меньше нескольких сотен, это вопрос времени… Но меня, если честно, больше интересует вот та штуковина.

Я указал рукой на компактное оружие. Похожее на хорошо знакомый мне маузер — что-то вроде увесистого пистолета с длинным стволом, почти под самым кончиком которого торчала короткая рукоять с выемками под пальцы. Для стрельбы с одной руки странная машинка оказалась слишком тяжелой — видимо, из-за вытянутой коробки снизу перед скобой спускового механизма.

— Магазин? — поинтересовался я. — Оно что… полностью автоматическое, как пулемет?

— Это прототип. — Судаев посмотрел на меня тяжелым взглядом. — И если расскажу, для какой цели я его разработал, вашему сиятельству это вряд ли понравится.

— Если мне не изменяет память, все оружие служит для одной и той же цели. — Я пожал плечами. — Так что я все-таки поинтересуюсь.

— Автоматический пистолет за счет короткого хода затвора может выпустить больше десяти пуль в секунду. — Судаев на мгновение смолк, словно задумываясь — стоит ли вообще говорить что-то еще. — И с ним даже один солдат может создать плотность огня достаточную, чтобы пробить офицера, который защищен магией… Одаренного.

Да уж. Опасная штуковина. Костю с его восьмым магическим классом расстреляли из нескольких стволов. А здесь всего один способен выплюнуть магазин на двадцать-тридцать патронов всего за пару мгновений. Конечно, деду с его силищей такое не страшно, да и я, пожалуй, выдержу, — но чины выше капитана редко лично ведут в бой солдат.

Значит, седьмой класс для гвардейских полков — и ниже. Пробьет?.. Наверняка.

— Интересная конструкция, — вздохнул я. — И довольно… свежая.

— Американцы делают подобное уже с двадцатых годов. Мелкими сериями, но все же. В основном для полиции или военных на границе с Мексикой. — Судаев отомкнул магазин и развернул ко мне. — Я использовал не такой мощный патрон — за счет этого оружие легче, больше боезапас и лучше кучность. А если поставить дисковый магазин, можно…

— Мне нужно двести штук. — Я не стал вдаваться в технические детали. — Для моих людей и на продажу. Уверен, сейчас такие игрушки будут разлетаться как горячие пирожки…

Непременно будут. Теперь, когда каждый Одаренный в столице в любой момент может снова остаться без магии, на оружие, способное за несколько секунд выкосить десяток человек и при этом поместиться чуть ли не под курткой, непременно появится неплохой спрос. И если я успею выйти на гражданский рынок и заказы для жандармов и полиции раньше, чем это сделают ушлые американские торгаши, — все расходы покроются с лихвой еще до Нового года.

— Но, ваше сиятельство, — подал голос начальник завода. — Это же пока только опытный образец, единственный в своем роде. Необходимо оформить бумаги, опробовать…

— Партия в две сотни к началу августа. — Судаев сложил руки на груди. — Если мне… не будут мешать.

— Не будут, конечно же, — пообещал я. — Думаю, мы сможем найти и людей, и средства. Но я бы хотел спросить еще кое-что…

Пулеметы — тяжелые, здоровенные бандуры, которые можно ставить на панцеры, броневики или даже дирижабли… или на колесную базу для ручной или машинной тяги. Опасная и могучая штуковина, но для ее нормальной работы нужен расчет немногим скромнее орудийного. Три или даже четыре человека.

Автоматический пистолет — бешеная трещотка, которая снесет все живое — но только на расстоянии до пары-тройки десятков метров. И вряд ли сможет гарантированно пробить даже лист железа или дверцу автомобиля.

Неплохие варианты, причем оба, однако первый подойдет только для крупных войсковых подразделений, а второй — для полиции или жандармов. Но крохотной армии в сотню или две человек — а больше мне не нанять — нужно что-то другое. Одновременно компактное, скорострельное — и сохраняющее убойную мощь мосинской трехлинейки.

— Алексей Иванович, скажите, пожалуйста: возможно ли — хотя бы чисто теоретически… сделать что-то подобное с прикладом и полноразмерным стволом, — я указал на оружие в руках Судаева, — но под винтовочный патрон?

На мгновение на лице «кудесника» мелькнуло презрительное недоумение… но только на мгновение. При всей своей неприязни к дельцам и далекому от технической части руководству, соображал он быстро. И явно тут же успел просчитать и конструкцию, и, что куда важнее, возможное применение того, что объединит в себе свойства трехлинейки и автоматического пистолета.

— Теоретически возможно все, — сухо ответил Судаев. — Пожалуй, мне было бы даже интересно попробовать сделать… что-то подобное.

— В таком случае не вижу смысла далее тратить ваше время. — Я чуть склонил голову. — Вы получите все, что потребуется. И если нужно — звоните Настасье Архиповне или мне лично.

Начальник за моей спиной едва слышно крякнул — но от комментариев, понятное дело, воздержался. А Судаев, если и испытал хоть что-то похожее на удивление, виду не показал совершенно. Мои пальцы на несколько мгновений снова попали в стальные тиски — и вот мы с Настасьей уже снова шагали по коридорам следом за притихшим начальником. Тот снова осмелился заговорить, только когда мы вышли на улицу.

— Но позвольте, ваше сиятельство… Это же совершенно немыслимо! Не стоило вам так слушать Алексея Ивановича… Он талантливейший конструктор, можно сказать гений своего дела, — но как?! Нельзя просто так взять и выпустить к августу целую партию нового оружия. — Начальник завода осторожно поймал меня за локоть. — Это невозможно!

— Знаю, — усмехнулся я. — Для этого вы с Судаевым и нужны мне: делать невозможное. И делать раньше, чем американцы отправят сюда целый корабль, набитый серийными образцами в заводском масле. Не знаю, как вы, а я лично совершенно не желаю, чтобы сотни тысяч казенных рублей осели в карманах дельцов за океаном.

— Вы безусловно правы, ваше сиятельство! Но…

— Я безусловно прав, — отрезал я. — Давайте на этом и остановимся.

Чутье взвыло, когда до машины оставалось полтора десятка шагов. То ли сработали вбитые намертво в училище рефлексы, то ли заряд чужой магии оказался слишком велик и я ощутил его за мгновение до того, как заклятье сработало.

— На землю! — заорал я, поднимая Щит. — Быстро!

Столб огня возник высоко над землей — и ударил прямо в автомобиль. Самая обычная Свечка, подвластная любому боевому магу пятого класса и выше, — но силы в нее вложили столько, что стой мы чуть ближе — я не продержался бы и нескольких секунд. Охранные заклятья — и не какие-нибудь, а наложенные дедом самолично — жалобно хрустнули, полыхнули всеми цветами радуги — и не устояли. Через несколько мгновений колдовское пламя прошило машину насквозь, ударило в асфальт — и брызнуло во все стороны всполохами и ошметками раскаленного железа.

Даже на расстоянии Щит нагрузило так, что руки хрустнули одновременно во всех суставах. Резерв одним махом просел наполовину и понемногу полз и дальше — но опасность миновала. Не убирая магический купол, я кое-как потушил пламя вокруг и помог Настасье подняться. Она, похоже, не пострадала — только перепугалась до полусмерти. Побледнела и чуть пошатнулась, вставая на ноги, однако все равно держалась куда лучше начальника завода.

Конец ознакомительного фрагмента.