Выбор

Валерий Петрович Фатеев, 2019

Эта книга о коррупции. О мужественной борьбе героев романа с подлостью, ложью и воровством в российской власти. Читатель может сам сопоставить эти события "лихих девяностых" с сегодняшней реальностью и понять природу и источники благополучия нынешних министров и членов правительства, депутатов и судей, представителей культуры и журналистов.Первая книга романа написана по мотивам реальных событий в высших эшелонах российской власти в период её формирования в 90-х годах. Вторая и третья книга трилогии готовятся к печати.Обложка оформлена автором.

7

Понятие"коррупция"Курганов в своё время сформулировал для себя как"использование человеком своего служебного или общественного положения во имя личных, групповых или корпоративных интересов в ущерб государственным". Такой подход позволял ему при принятии решений не учитывать формы, глубину и размах деяний, наносящих ущерб государству. Для него достаточно было того, что этот ущерб имел место. При этом совершенно неважно было, следствием чего возник этот ущерб: приёма кадровиком на работу профнепригодного специалиста-родственника или оплата"нужной"подписи чемоданом с деньгами. Так было тогда, когда он снимал с работы мастеров, допустивших массовый брак изделий, и тогда, когда отдавал под суд директоров хлебокомбинатов области, оставивших под Новый год областной центр без хлеба.

Не занимался Курганов и упражнениями в дефинициях. Ему неважно, что это было:"подкуп","взятка","лоббирование","конфликт интересов"или"взаимный зачёт встречных платежей". Для него это были нюансы, в которых должны разбираться правоохранительные органы и уголовный кодекс. Коррупция — если нанесён ущерб государству. Всё. Точка. Дальше этому персонажу в его системе управления делать нечего.

Его поддерживали и ненавидели. Среди и тех, и других были и его начальники и его подчинённые. Результаты были и носили, естественно, ограниченный характер, определяемый сферой его власти и полномочий как Первого лица. Однако сейчас ситуация была принципиально иной. Это был не масштаб предприятия и даже не масштаб области. Это была Россия, это были высшие, федеральные органы власти, а он был далеко не Первым лицом. Безусловно, статус сенатора предоставлял ему определённые возможности, но их могло и не хватить. Поэтому так важны были для Курганова поддержка его теперешних подчинённых и сегодняшнее совещание.

Его размышления прервал звонок секретаря:

— Валерий Петрович, по телефону — руководитель аппарата Совета федерации и… начальники Управлений в приёмной.

— Приглашённые пусть заходят, а в Совет федерации передай, что я позвоню вечером сам. — Курганов положил трубку и прошёл к столу заседаний.

— Добрый день! Сегодня у меня первая коллегиальная встреча с вами, моими подчинёнными. Всё предыдущее время с момента моего назначения заместителем председателя я употребил для анализа состояния дел в ваших Управлениях. Мой анализ, ваши знания, профессиональный опыт и личные качества должны позволить нам сегодня определить стратегию и тактику нашей работы на ближайшую и отдалённую перспективу. Итак, стратегия. В её основе лежит понимание нами того, что мы являемся государственными служащими, и наш долг — защищать интересы государства всеми средствами, не противоречащими действующему законодательству. Разделяете ли вы эту точку зрения?

— Кто бы спорил. Волга впадает в Каспийское море, лошади кушают овёс и сено, — начальник Управления зарубежной собственности Игорь Алмазов тонко и скептически улыбнулся. Остальные молча кивнули в знак согласия.

«Эрудит. Чехова решил процитировать. Хочет подчеркнуть, что начальник изрёк прописную истину, — отметил про себя Курганов. — Посмотрим, такая уж она для них прописная.»

— С Волгой и лошадьми действительно всё понятно и ясно. А вот ясность в методы и средства достижения нашей цели необходимо внести. Итак, защита нами интересов государства, с моей точки зрения, предполагает:

— защищать эти интересы, невзирая на бездействие, сопротивление или давление на нас любых должностных лиц и любых инстанций;

— считать своей обязанностью восстановление интересов государства во всех тех случаях, когда они нарушены, даже если эти документы или решения мы не готовили и не подписывали;

— нести, в пределах своих обязанностей ответственность за всё, что было до нас, происходит при нас и будет после нас. Всё ли здесь понятно и ясно?

В кабинете повисла тягостная тишина. Наконец Озогин нарушил молчание:

— Для того, чтобы стало понятно и ясно, Валерий Петрович, необходимы комментарии и разъяснения. Что, например, означает:"невзирая на бездействие, сопротивление или давление"?

— Бездействие: мы направили письмо или претензию, требующие ответа или решения. Ни ответа, ни решения не получили. Никаких повторных запросов и никакой переписки. Иск в суд. Сопротивление: мы направили запрос в прокуратуру субъекта Федерации. Вместо решения — формальная отписка. Повторный запрос, но уже в Генеральную прокуратуру. Давление: классическая схема"купить—напугать—посадить—убить". Удастся купить — дальше ты не опасен, ты"в теме", чирикнешь, и тебе об этом напомнят. Напугать можно любого: увольнением, физическим насилием, угрозой для жизни близких. Испугался, и ты уже не опасен, сиди и молчи. Не испугался — найдут статью, посадят в тюрьму или в психушку. Там, если необходимо, и убьют, это чисто технический вопрос. Реализация этой схемы, как правило, идёт по возрастающей пропорционально росту уровня власти, чьи коррупционные интересы нарушены.

— Как же на всё это прикажете"не взирать"? — спросил Алмазов, бросив мимолётный взгляд на Курганова и тут же отведя глаза в сторону.

«Значит, понял, что одной эрудицией не обойтись. Начал думать. Это хорошо», — отметил про себя Курганов, а вслух сказал:

— Никак не прикажу. Каждый для себя это решает сам.

— На что же в таком случае рассчитывать нам? — полковник Фоменко впервые прервал молчание.

— В своих действиях и решениях вы можете опираться только на свои личные качества, безукоризненное соблюдение российского законодательства и мою поддержку не только как вашего начальника, но и как члена Совета федерации, обладающего достаточно широкими правами, полномочиями и депутатской неприкосновенностью.

— Ещё один вопрос, Валерий Петрович. Я — действующий полковник Вооружённых сил России. У меня могут возникнуть проблемы субординации…

— Можете не продолжать. Я понял. Во всех подобных случаях все документы буду подписывать я.

— Прокомментируйте, пожалуйста, ваше понимание ответственности. Оно получается каким-то безграничным, — в подтверждение своих слов Озогин изобразил руками круг, насколько этих рук хватило.

— Договор аренды подписан не нами или вообще до нас. Но он действующий и, следовательно, находится в зоне нашей ответственности. А это значит, что мы несём ответственность за правильность его составления когда-то, за соблюдение его условий сейчас и за последствия его реализации тогда, когда нас уже не будет. По крайней мере, на этом уровне власти.

— В общих чертах понятно, Валерий Петрович. Теперь есть смысл обсудить детали. Так что мы должны делать и с чего начать?

— Правильно. Перейдём к реализации стратегии. Итак, практические шаги по восстановлению государственных интересов в зонах ответственности наших Управлений. Начнём с Управления федерального имущества. Перед вами, Озогин, программа действий на ближайшее время. На первом этапе в прокуратуры субъектов Федерации, а по федеральной собственности — в Генеральную прокуратуру направляются запросы о предоставлении в Комитет информации по каждому балансодержателю о фактическом нахождении на его территории всех юридических лиц с указанием основания для такого размещения, платежей и т.д. Типовой перечень необходимой информации, который мы требуем от органов прокуратуры, разработан мною и находится перед вами. Там же — перечень основных балансодержателей по Москве. Его составило по моей просьбе столичное Управление охраны общественного порядка МВД России. Уверен, вы его дополните собственной информацией, которой, безусловно, располагаете.

— Да, хорошо, понятно.

— На втором этапе, с учётом выполнения первого, всем юридическим лицам, допустившим нарушение действующего законодательства, направляются претензии. К балансодержателю — о возврате арендных платежей в бюджет, к арендатору — о выселении. По балансодержателям, являющимся органами власти и управления, — письмо в правительство с аналогичным содержанием. На третьем этапе по всем юридическим лицам, не выполнившим наши требования, направляются иски в суд. К требованиям предыдущих этапов могут быть с учётом конкретной ситуации добавлены новые.

— Что имеется в виду?

— По балансодержателю, например, такие меры, как снятие руководителя, изъятие помещений, штрафные санкции, ликвидация юридического лица. По арендатору: возврат средств, пени, принудительное выселение.

— Пока других вопросов нет, — Озогин углубился в лежащие перед ним бумаги.

— Теперь — по Управлению военного имущества. вам, несомненно, известно, полковник, об указе президента, разрешившего в Российской армии коммерческую деятельность.

— Вы имеете в виду Указ № 1518"О порядке реализации и использования высвобождаемого военного имущества"?

— Совершенно верно. Однако используемое мною здесь название этого документа более точно отражает его содержание. Суворов в своё время говорил, что"любого интенданта после пяти лет службы можно вешать без всякого суда". Это было сказано во времена, когда торговля военным имуществом в русской армии была не только запрещена, но и презираема всем русским офицерством. Можно теперь только гадать, что будет с нашей армией, авиацией и флотом и какие будут"откаты". Этот указ — один из самых коррупционных нормативных актов постсоветской России.

— Однако контроль за выполнением этого указа, Валерий Петрович, возложен на Комитет.

— Верно. Мы — чиновники, а это — указ нашего президента. Мы обязаны его контролировать, и мы будем это делать. Однако наш контроль в конечном итоге должен позволить нам получить ответы на два стратегически важных вопроса: каков эффект от реализации этого указа и каковы характер, масштаб и последствия его нарушений?

— Силами одного моего Управления и даже силами всего Комитета эту работу так, как вы её трактуете, сделать невозможно. Это — масштаб всей страны и нужды — специалисты такой квалификации и с таким опытом работы, которых у нас пока просто нет. Мы же совсем недавно созданы, — возразил Фоменко.

— Правильно, правильно, Владимир Павлович! Поэтому здесь важна в первую очередь не тактика, а стратегия проверок. В комплекте материалов, лежащих перед вами — проекты писем в органы прокуратуры, Минфин, налоговые органы, Минобороны и КРУ президента. В них моя просьба оказать содействие Управлению военного имущества Комитета при проведении проверок выполнения этого указа. С руководством этих ведомств я встретился лично и получил их принципиальное согласие.

— А если в ходе проверок возникнет необходимость в привлечении специалистов из других органов власти?

— Аналогичные запросы с обоснованием. В случае необходимости — мои звонки и депутатские запросы. При этом вам необходимо обратить внимание, полковник, на один абзац в моих проектах писем. В нём я прошу при командировании к нам специалистов ориентироваться не на их статус, а на квалификацию и опыт работы. Пусть пришлют любого клерка, лишь бы знал своё дело. Чем ниже уровень власти, тем в меньшей степени сотрудник вмонтирован в коррупционную схему и тем с большим желанием он готов продемонстрировать свою квалификацию при подобного рода проверках.

— А если откажут?

— Не откажут. Отказ самим дороже встанет. Далее. Масштаб контроля действительно огромен. Здесь важно в самом начале определиться:"где проверять","кого проверять", «что проверять"и"в какой последовательности". В порядке предварительного анализа ситуации я ознакомился с результатами проверок этими структурами. Копии этих проверок — в ваших документах. Свои собственные вы знаете сами.

Моя оценка всех этих выполненных проверок: хаотичность выбора объектов проверок, их дислокации и состава проверяющих. Так называемый режим до востребования:"запрос—проверка—отчёт". Итоги реализации такого режима известны:"в целом выполняется, но есть отдельные недостатки". Такой вариант работы нам не подходит. Так мы никогда не получим ответы на те вопросы, о которых я сказал. Более того, мы станем соучастниками этих коррупционных схем.

— Тогда его дешевле отменить, чем раскручивать этот гигантский маховик всероссийских проверок!

— Аргументы? Это же указ президента, а не ведомственный акт Минобороны. Кроме того, нашими оппонентами будут все те, кого мы этой отменой лишим кормушки объёмом в Вооружённые силы бывшего Советского Союза. Нет. Вначале — ответы на те два вопроса, всё остальное — потом, по итогам нашей работы.

— Кстати, к вопросу"кого проверять"! Есть информация, что этот указ будет распространён и на силовые структуры, где есть воинские формирования и военное имущество, — отметил Фоменко.

— Уже распространяется, причём, судя по всему, явочным порядком. Ещё один довод в пользу того, что наши проверки должны быть законодательно обоснованы, системно организованы и профессионально проведены. О формировании состава специалистов я уже сказал. Разумеется, вся их работа должна выполняться под вашим руководством, полковник.

О том, «что проверять». Наиболее дорогостоящие объекты — по полной схеме с документальным подтверждением:"почему невозможно использование по назначению — предпродажная подготовка — аукционная продажа — перечисление средств — их целевое использование". Только не относите к категории"дорогостоящих объектов"солдатские кирзовые сапоги или ещё что-то подобное. Я не шучу. Акт именно такой проверки был обнаружен мною как раз в вашем Управлении, Владимир Петрович.

— Однако это тоже контроль за выполнением указа президента.

— Верно. Вот только от такого контроля мы не получим ни информации о фактическом механизме распродажи кораблей, самолётов и подводных лодок, ни величины серьёзных"откатов"и их не менее серьёзных получателей.

— Если речь идёт о кораблях и подводных лодках, то и выбор"кого проверять"должен быть соответствующим.

— Правильно. И"кого", и"где". Из большого числа ныне существующих воинских организационных структур необходимо на начальном этапе работ выбрать несколько основных. Их проверка должна дать нам определённое многообразие как методов выполнения указа, так и механизмов реализации коррупционных схем. Эту информацию можно будет использовать при проведении проверок на следующих этапах и таким образом сформировать в короткий срок своего рода алгоритм контроля.

–"Где"тоже является принципиальным в вашей системе контроля, Валерий Петрович?

— В известной степени. Исходя из необходимости получения максимальной информации по каждой проверке, целесообразно начать как можно дальше от Москвы.

Чем дальше от"царя", тем вольготнее жить"боярам". Поэтому для первой проверки вполне возможен такой вариант: один военный округ — Дальневосточный; один флот — Тихоокеанский; одна военная группировка — Северо-Западная группа войск; и одна военно-морская база — Ленинградская.

— Значит, берём штурвал на себя. Сами проверки планируем, сами комплектуем состав проверяющих и сами их проводим.

— Совершенно правильно, Владимир Павлович. Если контроль на нас, то это единственный вариант подтвердить свой профессионализм, не оказаться орудием в чужих и далеко не чистых руках и сохранить уважение к себе.

— Понятно. Начнём работать — жизнь покажет.

— По Управлению зарубежной собственности нам с вами, Алмазов, придётся столкнуться с проблемами, масштаб, объём и границы которых сегодня вообще неизвестны. В порядке предварительного изучения ситуации я ознакомился с положением дел с зарубежной собственностью в МИД, Минфине, МВЭС, Росархиве и даже в РПЦ. Так вот, зарубежной собственности Российской Федерации только по одной Германии в Росархиве посвящено 65 000 томов архивных дел.

— Вы имеете в виду по оккупационному праву?

— Не только. Это собственность СССР до 1941 года, имущество, вывезенное Германией в период 1941—1945 годов, и, разумеется, по оккупационному праву. Далее. Собственность Российской Федерации можно обнаружить в любом регионе и на любом континенте земного шара.

— Имеются в виду учреждения МИДа?

— Не только. Есть имущество МВЭС, РИА"Новости", Минобороны, ИТАР. Есть, например,"русские земли"на Ближнем Востоке. Приобретались они в своё время на средства императорского правительства, Церкви и Российского православного палестинского общества. К 1917 году общая площадь этих"русских земель"в Палестине, включая современный Израиль, палестинские территории, Иорданию, Сирию и Ливан, составляла порядка 200 гектаров. Зарегистрированы они были на имя великого князя Сергея Александровича.

— Что, законность этой сделки будем опротестовывать? — Алмазов искренне удивился.

— Судьбу земли выяснять будем. Опротестовывать законность — нет. По тогдашнему законодательству объекты собственности, которые приобретались для религиозных организаций, не могли быть зарегистрированы на их имя, а оформлялись как собственность частных лиц. А вот с соблюдением современного законодательства в отношении нашей зарубежной собственности нам придётся разбираться очень тщательно и профессионально.

— Есть факты нарушения Российского законодательства за рубежами России?

— Если здесь, в России, есть множество подобных фактов, то можно представить, что делается там, за кордоном. Известно, что наши учреждения и организации получают недвижимость за рубежом на правах оперативного управления или хозяйственного ведения. Это право исключает самостоятельное оформление любых сделок с ней помимо Комитета. Так вот, в одном только МВЭС более 1200 договоров аренды, заключённых без нашего участия.

— Будем опротестовывать или санировать?

— Не будем суетиться. Кроме этих и, разумеется, массы подобных договоров есть доли, паи и акции в зарубежных компаниях. Кроме зданий диппредставительств есть ещё дома, квартиры, виллы; есть дачи, гостиницы и земельные участки. Всё это"работает", приносит доход, выгоду, прибыль. Кому-то, но не в федеральный бюджет.

— Наивно полагать, что все заинтересованные лица добровольно расстанутся со своим"наваром".

— А мы и не будем наивными. Однако для того, чтобы ставить вопрос о пополнении федерального бюджета за счёт эффективного управления зарубежной собственностью, нам необходимо предварительно провести большую подготовительную работу по инвентаризации объектов зарубежной собственности Российской Федерации. Перед вами, Игорь Сергеевич, список юридических лиц, в адрес которых необходимо направить письма с просьбой сообщить в Комитет все сведения об их имуществе в зарубежье.

— Как в дальнем, так и в ближнем?

— Да. Форму и содержание необходимых сведений определите сами. Однако, в каждом запросе должно быть предложено сообщить в обязательном порядке: название страны, наименование объекта собственности, год её возникновения и стоимость в долларах США.

— Паи, доли и акции тоже запрашивать?

— Безусловно. Это тоже объекты собственности.

— Вы уверены, что сообщат?

— Уверен, что не все, не сразу и не всё, но именно с этого надо начать. При этом организационный регламент должен быть аналогичен тому, какой мы определили для Управления федерального имущества. Нормативный срок — месяц для ответа, затем — повторный запрос в вышестоящий орган. Для одних это будет правительство, для других — Генеральная прокуратура.

— В вашем списке, Валерий Петрович, порядка двадцати государственных структур различного калибра. Ваше мнение, какова будет их реакция на наши запросы?

— Любая. От формальных отписок до организованного сопротивления. Многое будет зависеть от того, чьи личные, групповые или корпоративные интересы будут поставлены под угрозу.

— По содержанию задачи вопросов нет. Есть у меня вопросы, так сказать, общего характера, — Алмазов бросил взгляд на сидящих за столом. — Думаю, что и у моих коллег тоже.

— Я слушаю, — Курганову было не трудно догадаться, о чём сейчас пойдёт речь.

— Сколько мы продержимся?

— При неблагоприятном развитии событий — два года. Это срок полномочий первого созыва Совета федерации и, следовательно, моих как сенатора тоже.

Конец ознакомительного фрагмента.