Записки сахалинского таёжника. Фирсово – Чехов. Книга вторая

Валерий Маслов

Шесть туристических маршрутов по югу Сахалина. Камышовый, Шренка, Сусунайский хребет. Зимой, в межсезонье, летом, осенью. Время действия – перестройка! Молодые ребята перли на пролом сквозь тайгу, махая хребты, иногда даже без компаса! Про топографические карты не стоит и говорить, ведь всё было засекречено. Сахалин погранзона. Самоутверждались таким способом. Вот мы какие лихие.

2

С семьдесят девятого года был наслышан о маршруте с города Долинска по восточному побережью на юг. Насмотрелся на изнеможенных, усталых туристов, бредущих по побережью с севера, к реке Долинке. Наслушался рассказов о красивых местах, о тяжелом пути длиной в одиннадцать дней.

Не мог понять, почему по данному маршруту так долго идут? От Южно-Сахалинска до Долинска по автотрассе сорок два километра. По грунтовым дорогам протяженность маршрута составляет двадцать четыре плюс тридцать семь, итого всего шестьдесят километров. К сорока трём по автотрассе прибавим километров семь не изгибы побережья.

Общая протяжность маршрута примерно сто десять километров, не многим больше. Выходит, туристы идут по десять километров в день? Он за три дня пройдёт этот маршрут. Знающие бывалые туристы сказали, что Тимоха самоуверенный до неприличья, противно слушать его похвальбу. Меньше чем за пять дней данный маршрут не кто, ни когда в жизни не пройдёт, хоть пусть в доску расшибется. Хвастунишке наговорили много неприятного, обидного, ущемили его самолюбие. Его, великого таёжника не то что сравнили со всеми обычными туристами, а ещё и унизили.

Такого, он стерпеть не мог. Нужно доказать этим вшивым туристам, которые в спальниках спят, на тридцать метров от палаток по одному не отходят. Надо доказать, показать, как ходят таежники. Тимоха себя считает опытным таёжником. Что сделаешь, если у него склонность к завышению собственной персоны?!

Восемьдесят шестой год, приблизительно четвёртое июня, а вот что пятница это точно. Два спортсмена в семнадцать ноль-ноль закончили работу, прибежали домой. Схватили уже собранные со вчерашнего вечера рюкзаки, бегом на вокзал, купив по пути хлеба по одной буханке на каждого.

Экипировка классическая, любой турист походник умрёт от зависти. Сказать серьёзно, турист умрёт от горя, если с такой экипировкой попадёт в лес! Палатки нет, спальников нет, не какой сменой обуви. Зачем таскать с собой лишний груз?

Пока что продолжается игра в таёжников, но уже подходит к концу! Сколько можно играть? Через год Тимоха будет говорить совершено противоположное, насчет спальников, палаток, сменой обуви. Больше не будет называть эти принадлежности лишними вещами. Пока игнорирует спальный мешок. Спать в спальнике, да это же…, А что, это же? Что мог нормального сказать о спальном мешке, человек, если ни разу в мешке не спал?

За свою молодую беспутную жизнь пришлось много, очень много ночевать в лесах. В шестнадцатилетним возрасте, почти два месяца жил на речке Долинке. Ночёвок в верховьях реки Очепухи не счесть. Сколько вещей пожог у костра, тоже не счесть. Короче, спать в спальнике, это не по-нашему, не по-таёжному. Единственный аргумент против спального мешка.

Возле костра спать теплей, веселей. То рукав у куртки загорелся, то брюки задымили, то спину зажгло, как будто огромный горчичник прилепили! Целыми ночами веселишься, развлекаешься. В дровах ребята разбираются от и до, существует всего две категории дров, сухие и сырые. Больше у дров нет отличий. Когда дрова слишком сильно стреляют, да крупными искрами, обвиняют в этом ветер, речку, даже товарища обвиняют, который спит, и дышит на костёр! Потому что, на этого спящего икры не сыплются!

***

За место спального мешка Андрюха дал Тимохе свою армейскую шинель. Одёжка тяжелая, большая, с одной шинели, на кости парниши можно скроить три шинели. Себе сосед взял обыкновенный овчинный полушубок. Тоже хорошо весит, был бы в наличии тулуп, взял бы его, полушубок бы Тимохи отдал. Допустим, брезентовая стандартная двухместная палатка, спальный мешок, сменная обувь, надувной матрас, весят столько же, сколько один полушубок. Рюкзаки картофельные, так что спальные принадлежности с трудом запихали в эти котомки называемые рюкзаками.

Лучше рюкзаков не видели, кроме геологических, со шнуровкой по бокам. Большой рюкзак, на клапане присутствуют стропа, путёвый рюкзак, но дефицит. Надо каждый день ходить в магазин Старт или в магазин Охота и рыболовство. В областном центре всего две торговых точки, где можно приобрести туристическое снаряжение. Кое-что можно купить в хозяйственных магазинах, то есть в хозтоварах.

По стране идёт пропаганда занятия спортом, туризмом, пить то все бросили, точней не чего пить. Нужно чем-то занять народные массы. А то раньше положенного времени на баррикады полезут! Дальше говорильни дело не сдвинулось не на шаг. В торговых островных точках для занятия спортом и туризмом не когда не было, не чего путного.

В рюкзаки запихали по котелку, немного продуктов, снасти рыбацкие. У каждого по топору. У Тимохи обыкновенный русский топорик, с деревянным топорищем. Этим топорам цены и замены нет. Метал отличный, только само топорище нужно менять. Насадить топорище в два раза длинней, тогда можно рубить всё что угодно. Топорик продаётся в свободной продаже, в любом хозяйственном магазине, и конечно в спортивном магазине Старт. Стоит всего три рубля. А ведь сказал, что топору цены нет! Вещ хорошая, цена есть всему! Буквально два года назад, маленького топорика днем с огнём не найдёшь.

Интересное кино получается, народу пить запретили, и маленькие топоры появились в свободной продаже! Все правильно, русский мужик по пьяному делу частенько хватается за топор. Большой топор в за пазуху не спрячешь, маленький вполне. С маленьким топором в за пазухе можно идти куда угодно, в ресторан, на дискотеку, на собрание!

Теперь скажем про другую аналогичную вещ, то есть про инструмент, ну и лекарство от головы! У Андрюхи топорик круче, охотничий. Его отец в недалеком прошлом был довольно удачным охотником утятьником и рыбаком. Топорик охотничий относится к предметам дефицита, лет пять, как исчез из свободной продажи. Партия охотничьих топориков раскупается сразу. Стоит беспутный инструмент четыре рубля, семьдесят пять копеек.

Каждый рыбак, охотник считает должным иметь такой топорик, иначе он не рыбак и не охотник. Инструмент, называемый топориком охотничьим, полностью железный, ручка залита резиной. Искренне пожелание конструкторам, выдумщикам топорика и тем особям кто запустил данную железяку в массовое производство. Вот этим топориком настучать по голове! По двум топорам можно судить об интеллектуальном развитии охотника и рыбака.

Ведь что получается? На прилавках хозяйственных магазинов лежит хороший русский простенький, обычный топорик. Инструментом можно выполнять разные работы, его мало кто покупает, в основном плотники берут. Не котируется топорик в среде охотников и рыбаков, не модный.

А модный железный с резиновой ручкой, который стоит почти в два раза дороже, в два раза тяжелей. Охотничьим топориком серьёзно работать нельзя, можно только веточки мелкие рубить. Топор руки сушит, это не топор, а чёрт знает что, плюс мягкий метал. Всё это ерунда, самое главное, что топорик модный. Тайга не приемлет понятия мода, вещ, должна быть не модной, а практичной.

В сущности, вот и вся так называемая экипировка. Обуты ребята в кеды, в болотных сапогах только на рыбалку ездят. Кроссовки пока что, как вы все догадались, дефицит. До чего социализм развился, зато с дефицитом жить веселей! У двух туристов экстра-класса даже фонарика нет. Зачем фонарик? Они по ночам идти не собираются. Фотоаппарат есть, Смена — 8м, в народе именуемый мыльницей. Фотоаппарат прост, до неприличия, Андрюхина мыльница. Фотографировать придется Тимохе, во дворе он считается спецом по фотоделу. Фотографии нужны обязательно, чтоб были на лицо доказательства о пройденном маршруте.

Хочешь, не хочешь, за два дня, кровь из носу надо пройти маршрут. В понедельник обоим с утра на работу. Данное расстояние за двое суток пройти не возможно, хоть ты тресни, только пробежать. Протяжность маршрута зашкаливает за сто десять километров, сильно зашкаливает. Можно смело прибавить пару, тройку десятков километров, это потом выяснится. Береговая линия окажется не такой ровной, как думал Тимоха. Семь километров взятые на погрешность не ровности береговой линии это очень мало и очень смешно, глупо!

***

На автостанции родного города автобус идущий на Долинск пришлось брать штурмом. Пятница, конец рабочий недели. Не смотря на то, что на данном маршруте нет, не одного дачного посёлка. Народу, всё равно много, битком. Не следует и на миг забывать, что советский народ живёт в развитом социализме. В стране советов всё для человека. В первую очередь человек. Не следует забывать, что народ в СССР живёт в королевстве лжи и обмана. Как же не забыть, если народ об этом пока не знает? А может, знает и молчит?

Температура воздуха далеко за двадцать градусов. Редко на острове в начале июня стоит жаркая погода. Многие ездили автобусами марки ЛАЗ. Львовский автобусный завод, самый лучший советский автобус. Двигатель у самого лучшего советского, расположен сзади. От движка как от печки, палящие солнышко зависло над Камышовым хребтом. Левый бок автобуса чуть ли не плавится, в салоне жара не выносимая.

Больше часу на одной ноге в тесном пекле, не советский гражданин не выдержит. Товарищам, рождённым в СССР, в этом деле помогает закалка с детских лет. В тесноте да не в обиде. Лучше плохо ехать, чем хорошо топать. Можно много наговорить на эту тему. Лучше Михаила Жванецкого не скажешь, не получится, потому что он первый сказал — Нас много развелось, а автобусов нормально, хватает, и кроссовок хватает и автомобилей, и кофе растворимо, даже жвачки хватает, для определённого количества людей, нас просто много развелось!

В городе Долинске консервная банка, имеющая перспективу, стать братской могилой разгрузилась. Народ облегченно вздохнул, но не полной грудью. Не большой северный бриз гонит с ЦБЗ аромат, напоминающий запах тухлых яиц! Два туриста стоят в растерянности, стараясь дышать ртом. Причина растерянности не местные ароматы, бывало, нюхали и похуже, до рези в глазах! Не могут сообразить, куда идти. Соображать надо быстро, пошёл восьмой час, скоро ночь наступит.

Надо увидеть башенный кран желтого цвета. Говорят что его видно из автобуса. У них не было такой возможности. Они в автобусе друг друга не видели. Строительные организации треста Сахпромстрой. В городе Долинске начинают строить пятиэтажный девяносто квартирный дом. Пока что делают фундамент, нулевой цикл. Андрюха тоже трудится в данной системе, плотником. Тимоха коробки железобетонные монтирует, сосед в коробках ставит двери, обналичку, прочие деревянные работы производит.

Высмотрели башенный кран, он высокий. Кран оказался не далеко от вокзала, почти рядом. Пришли на стройплощадку, а сторожа как говорится моль почикала. Пропал язык, где-нибудь, водку пьёт скотина. Планировали у сторожа дорогу узнать. Пришлось пытать прохожих. Язык до Киева доведёт. Ребятам так далеко не надо, и поговорка в наше время не актуальна. Какой бы у тебя не был язык, но в Киев без денег не попадёшь. С деньгами глухонемой до Киева быстренько доберется!

Язык ребят до Остромысовки не доведёт, надежда только на ноги. Нашли правильный путь, вышли на стартовую прямую. На Долинскую, на их перевальскую дорогу. Хребет общий, Сусунайский. Финишная прямая будет на родной перевальской дороге. Надо было вылизать с автобуса на первой остановке, кто знал, и не смогли бы вылезти. По пути следования автобус на остановках брал больше, чем выпускал, народ утрамбовывался. Туристы, оказались зажаты в центре консервной банки.

Побежали по Долинской перевальской дороге идущей на Остромысовку. Жарко, солнышко бьёт в затылок. Пришлось по пояс раздеться, головы обмотать футболками. Таёжники, летом не носят головные уборы, на клещей они плюют! Пробежали дачный посёлок, дорога стала забирать наверх, пошли частые кривуны. Одиннадцать километров до перевела, прошли за два часа. Тимоха взял отсчёт времени, как только вылезли с консервной банки.

Солнышко спряталось за Камышовым хребтом, ребята спрятались за Сусунайским хребтом, пока светло, они споро наворачивают вниз по дороге. Хорошо видно Охотское море. Два самоуверенных таёжника решили, что ночевать будут на море. Можно будет немного пройти в потёмках, на море вылезут обязательно. Через час стемнело так, что хоть глаз коли. Совершенно нечего невидно, густая темень.

Таёжники не берут в лес фонарики. Они должны видеть в темноте, что кошки, должны, но не обязаны. Не черта не видно, ночь подкралась неожиданно, хлоп и накрыла. Да потому что тянули до последнего, вот и допрыгались, даже костер не в состояние развести. Ещё не много, ещё чуть-чуть и будет море, шиш вам, а не море.

В сущности, костёр не нужен, но не мешало бы на ночь чайку испить. Не помрут без вечернего чая. Пришлось подать там, где стали, у обочины дороги. Шинель бросили на землю, рюкзаки под голову, тулупом укрылись. Не знали ребятишки, что для таёжника чай это свято, можно сказать ритуал. Можно не ужинать, чая испить на сон грядущий надо обязательно. Спать на ложе именуемым дорожной обочиной жестковато, однако. Всю ночь из-под себя швыряли булыжники. Тепло было под полушубком.

***

Утром посмотрели на место своей лёжки, не каждый йог смог бы устроится на таком ложе. Ребята спали довольно не плохо, подумаешь, малость пошвырялись булыжниками. Утро свеженькое, зелёнка у обочины дороги мокрая, обильная росса. Погодка сегодня будет отличная. Хорошо, что мороз не ударил. На Сусунайским хребте в средине июня заморозки не редкость. Температура немногим больше нуля. Андрюха надел полушубок, Тимоха в его шинели чуть не утонул. Вот это пугало для медведей! Сосед, глядя, на соседа рассмеялся.

Прямо на дороге развели огонь, попили чая, слегка перекусили. Солнышко вот оно, поднимается, в Сусунайской долине пока не видно солнышка, ребята уже видят. Спальные принадлежности запихали в рюкзаки, продолжился прерванный бег двух бешеных псов. Марафоном это не назовёшь, данное расстояние, минимум в три раза превышает марафонское расстояние. Больно свежо, тёплых вещей можно сказать нет. Запасные брюки на случай встречи с косолапым, олимпийки, которые одеты, поверх футболок. На этом всё, не каких шапочек, свитеров, турпоход в облегчённом варианте. Авось проскочат по легкому!

Вышли к повороту на Остромысовку. По лоции Охотского моря мыс Острый, в шторм представляющий опасность для судов, потому что сильно выдаётся с береговой линии. Камни от скалы мыса Острого на сотни метров разбросаны в море. Боле менее накатанная дорога повернула на восток к самому мысу. Видно большой рубленный дом, постройки в виде сараев. Здесь с незапамятных времён стоит стационарный рыбацкий стан. Побежали по мало езженой дороге, идущей на юг. Дорога идёт верхами, море слева внизу. Солнышко стало пригревать, жарко сегодня будет.

Прошли по дороге минут сорок. Впереди внизу устье реки. Не маленькая речка, это, наверное, устье Бахуры. В полсотни метров от устья на правом берегу стоит большая будка, сети сушатся, здесь тоже рыбаки обосновались. Дорога круто повернула на право, на запад, пошла вниз, в большую пойму. Подошли к сломанному мосту, пешком по мосту пройти можно. Возле моста переговорили с молодым рыбаком. Парень рассказал, что в полу километре выше моста, по левому берегу Бахуры стоит балок. Там можно жить, матрасы, посуда, короче, всё есть.

Дело в том, что у туристов небольшая проблемка с посудой, одна кружка на двоих. Тимоха забыл взять кружку. Река Бахура, вот так тихо, безлюдно доживает последние дни. Через год здесь уже будет стоять примитивный дом отдыха Долинского ЦБЗ. Барак на пять жилых комнат. Дальше больше, выстроят стационарный рыбацкий стан. Рыбозавод по разведению горбуши. Речку Бахуру будут методично, планомерно выбивать. Снизу на устье официальные браконьеры, сверху огромная банда браконьеров с посёлка Сокол и не только с посёлка.

Нашли балок. А что его искать? Прошли по пробитой колее в молодой зелёнке, до упора. Большой строительный вагончик, река в десяти метрах. Балок под гвоздиковым замком. Тимоха не стал хулиганить, две минутки поковырялся согнутым гвоздём, открыл замок. Поэтому навесные замки такой системы называют в народе гвоздиковыми.

Если хулиганить, замок открывается за одну секунду. У парниши опыт имеется с одного удара топором крушить гвоздиковые замки. Надо точно ударить в одно место, можно в пол силы, замок восстановлению не подлежит.

Парниша не может понять людей, которые повесели на балок замок. Не вешаются замки на жилые помещения в глухих местах. Это всё равно, что на зимовье замок повесить. Всего на всего привычка? Нет, всего на всего тупость человеческая. Два бешенных туриста открыли замок. Пришел бы другой, не имеющий таких навыков как у Тимохи. Без топора, да в дождь, он бы окно разбил и был бы прав в своих действиях.

В балке хорошо, печка, двух ярусные нары, гора матрасов, подушек, одеял, большой стол. Бардак ужасный, грязня посуда, кругом валяются хлебные корки. Люди попадают в лес, в большинстве случаев превращаются в свиней, потому что они по жизни свиньи. В цивилизации держатся, стараются не показывать свою свинскую суть. Вот где надо было ночевать, вчера не дотянули пару часов. Возле балка нашли пяток червей, наловили подкаменки.

Вначале июня в пол километре от устья на червя не наловишь не какой другой рыбы. Скоро подкаменка прекратит клевать, потому что пойдёт в верховья речки. На тампон такая же песня. Сима на тампоны хватает редко, для кунджи рано. Голец в это время предпочитает короеда. Мальма в огромных количествах уже проскочила в средние течение. Тимоха так думает, он не рыбак, не когда им не был и не будет. Закрыл замок, прихватив в балке эмалированную чайную кружку. Посудина погуляет с ним по тайге, лет пять.

Ушли за мост на правый берег. На поляне развели костёр, ушицы сварили с чищеной рыбы. В сторону балка пошел УАЗ-469, вовремя убрались. На Бахуре весна только начинается. Лопух поднялся сантиметров на двадцать. В Тёплой долине возле города Долинска, лопух уже по грудь. Не зря распадок, по которому бежит речка Излучная, называется Теплой долиной. В пригороде областного центра зелёнка тоже высокая. Покушали ушицы, как только эту трапезу назвать? Не то поздним завтраком, не то раним обедом. Часок отдохнули, принимая солнечные ванны, жара набирает обороты.

***

Побежали дальше на юг. Дорога снова залезла наверх. Часа полтора пробежали по ужасной дороге. Много больших луж, на ручьях мостики разрушены вешними водами, для пешего хода нормально. Свежебитая, широкая дорога пошла круто в гору на запад. Дорога совершенно новая не езженная, значить, не далеко пробита, видать только начали и бросили.

Дальше на юг пошла широкая хорошая тропа. У начала тропы на двух столбах маячит большой щит, предупреждающего содержания. «Река Анна памятник природы, охраняется законом. Валка леса, сбор дикоросов, разбивка бивуаков — запрещена. Сахалинский облисполком». Примерно такого содержания текст на щите.

Из всех речек восточной стороны Сусунайского хребта только Анна не тронута. Видно в те года, когда шёл массовый сенокос леса, скажем лесокос. Правда, слова такого нет, а дело такое было! На реке Анне скорей всего стоял молоденький ельник. Наверное, в начале века погорела речка. Как только ельник подрос, Долинский ЦБЗ навострил на Анну лыжи, точней цепи бензопил навострил. Хотя зачем ЦБЗ пихта и елка. Целлулоиду варят из лиственницы. Кажется, ЦБЗ и бумагу изготовлял. Дорогу пробили, решили лес выкосить.

Общественность стала на защиту речки, как Тимохи рассказывали. С годами он поумнел, понял, что общественность здесь совершено не причем, советские власти плевали на всякую общественность. Речку отстоял охотник промысловик, который больше тридцати, лет промышлял на Анне. Сумел надавить на нужные рычаги. Скорей всего у охотника в Москве были люди знакомые в высоких рангах.

Парниша в этом году узнает, что ЦБЗ и бумагу делает. В данное время он не смог расшифровать аббревиатуру ЦБЗ, ума не хватало! Ясно дело, что целлулоидно-бумажный завод, помимо целлулоиды делает бумагу!

Прошли по тропе километра полтора, впереди устье реки Анны. Тропа пошла круто вниз, сразу брод. На правом берегу большой песчаный пятак, на южном крае, прямо у моря узкая гряда скал, огромных камней, которые торчат стоймя, как зубы, изрядно поврежденные кариесом, красивое место! Да уж, место может и красивое, но сравнение с кариесом, короче бес слов!

Допустим, восхищаясь красотой природы, часто говорят — ужасно красивое место или страшно красивое место, и не чего, нормально. Все понимают, что говорится, жуть о каком красивом месте! По сравнению с ужасно, с жутью, со страшно, кариес как то меркнет! Ведь он кариес, не так ужасен и страшён, как это красивое место!

На песке стоит две палатки. Туристы знали, что здесь будет стоять именно две палатки, а не три! Эти люди подтвердят, что Тимоха с Андрюхой здесь были. Ребята работают с Андрюхой в одной бригаде, плотники, короче, свидетели. Попили чайку.

Тимоха поработал мыльницей, на фотоаппарате ставишь всё на глаз, диафрагму, выдержку, резкость. Фотографии получатся средней паршивости, не когда не работал такой моделью. Долго на Анне не задерживались, рванули дальше. Плотникам, которые стоят на устье легче, они завтра к назначенному времени придут на Бахуру, оттуда уедут на машине.

По тропе бежали около трёх часов. Тропинка, бывшая дорога, ныряет в глубокие распадки. Уходит от моря, километра на полтора. Наконец вышли на речку покрупней Анны. Река Симау, по карте просто Сима. Поразило само устье реки. На прибойной полосе стоят две отдельные каменные горки, их можно скалами назвать. Между скал Симау впадает в море. Восточная сторона скал омывается морем. Мыс Симау тоже выделяется с береговой полосы, на то он и мыс! Каменная гряда южней устья уходит в море метров на пятьдесят. Добрались по камням до восточной точки, так, просто посмотреть. Глубоко здесь, вода темно-зеленого цвета с сильным бирюзовым оттенком. Иногда в толще воды мелькает большая рыба, размерами с горбушу. Вот бы её схарчить!

От Симау тропа снова ушла на запад, снова ушла от моря на приличное расстояние. Маханули один ну очень большой, глубокий распадок. Пора становится на ночь. Дошли до второго большого распадка, по которому бежит крупный ключ, его можно назвать, маленькой речкой. Сразу от тропы на восток, ключ полетел вниз сломя голову, грохоча на всю округу.

С западной стороны тропы, сверху бежит тихая, спокойная речушка. В полсотни метров вверх от тропы на правом берегу старое пепелище. Валяется сгнившая печка, остатки от керосиновой лампы, из золы торчит посуда, прочая утварь. Зимовье сгорело, зеленка не успела прикрыть пожарище. Пожарище старое, зелёнка здесь только полезла.

Расположились рядом с пепелищем. Кстати, вот так как идут два бешенных туриста или правильней будет два спортсмена, выгодно ходить. Ненужно разбивать, сворачивать не какие бивуаки. Голому одеться, только подпоясаться! Надо рыбки на уху надёргать, рыбку в речке видно. Быстренько соорудили удочки, преступили к рыбалки.

Выяснилось, что в ключе мелкой мальмы, что грязи. С одной ямы прямо с тропы надёргали на хорошую уху. Мальма темная, с брюшками окрашенными в ярко красный цвет. Уху варить не долго, кушали при свете костра. С сушняком здесь туго. На этой ночёвки Тимоха понял, что нельзя становится на ночь рядом с чем-то подобным. С разваленными или сгоревшими избушками. Что нельзя становиться на ночь на больших туристических стоянках, он с детства знал.

Причина одна общая, далеко ходить за дровами. Здесь изба может, лет двадцать стояла, весь сушняк вблизи выбран. На ночь забросили в костёр сырые корневища, вырванные с берега ручья, также с воды набрали дров. Место опасное, это не речка Браконьерка. По тропе больно много медвежьих визиток, всю тропу обгадили.

Ребята думали, что косолапые по лесу блудят в основном по ночам. Хотя Тимоха встречал медведей только днём. Во всех рассказах, медведь обычно ночью приходит к туристам. Чем дальше от Симау на юг, тем визитки стали попадаться чаще. Спали как убитые, грохочущий внизу ручей на сон не повлиял, медведи не беспокоили. Вымотались за прошедший день капитально. Ночка, а также и утро на много теплей предыдущего.

***

С утра пришлось понервничать, всё ждали, когда косолапый выскочит из-за дерева. И скажет, ну что попались! Медведь начнёт ребят ругать, мол, какого чёрта здесь шарахаетесь без нужного туристического снаряжения, без сгущенного молока! Пошли по участку тропы заросшей лопухом. Зелёнка в рост, та которая стоит, множество лопуха лежит, зеленка смята, растоптана, вымазана в чёрной грязи. Внизу слегка подсохшая грязь, вся в разнокалиберных медвежьих следах. Много махоньких, мелких отпечатков медвежьих лапок. Есть такие следы, что жуть берёт.

Короче, здесь медведь ходит размерами с музейный экспонат, который находится на втором этаже областного краеведческого музея. Чучел медведя в музеи больше положенного. Медведи не большие, скажем стандартные, как в цирке. На втором этаже музея, где стена имитирует морскую скалу, на которой ютятся чучела гагар. Под скалой лежит десяток котиков. По левую руку от скалы стоит огромное чучело бурого медведя, полтора метра в холке!

Андрюха своими кедами сорок третьего размера стал в подошву следа, как раз. Если закрыть полностью след, пальцы с отпечатками когтей. То, наверное, нужен пятьдесят пятый размер обуви. Здоровенный зверюга! Вот это ребята попали в медвежий рассадник. Впервые Тимоха встретил такое скопление медвежьих следов в одном месте. Группа медведей, банда косолапая здесь живёт. Тут точно пачка медведей.

Через четыре года парниша в этом районе наткнется на медвежью купалку. Именно на этом участке тропы будет то же самое. Любят косолапые данное место. Здесь, какой-то микроклимат, пока что негде больше нет высокого, полутораметрового, мощного лопуха, не успел ещё лопух вытянуться до таких размеров, даже в Тёплой долине лопух на много меньше.

Вскорости упали вниз на прибрежную полосу, тропа закончилась. Хоть нервишки успокоились, зато по песку стало тяжелей идти. Погода портится. Море не синие, каким было вчера с утра. Грязное, что горная речка с вешней водой. Хватит жары. На Сахалине в это время года обычно дожди льют.

К реке Жуковке подошли в десять часов утра. Они не знали название речки. Хотя семь лет назад Тимоха здесь был, даже костерок жёг, чаи гонял. Не был уверен, что эта речка именно Жуковка.

В полсотни метров от устья на правом берегу стоит автомобиль ГАЗ-66. В пойме поставлены две палатки, костер горит. Человек десять отдыхающих. Судя по особям, два выводка. Какая пошлость! Две супружеские пары с ребятишками. Туристы тоже так сначала подумали. Потом оказалось что два выводка человекообразных. Обыкновенные семейные и не семейные люди так не поступают. Как поступили по отношению к двум туристам взрослые особи человекообразных, при этом показав пример своим детям.

Два бешенных туриста подошли к костру, поздоровались. Узнали, как речка называется. Отдыхающие под вечер собираются ехать в город. Одна дама сказала, что могут их взять, машина большая, грузовик, всем места хватит. Тимоха с Андрюхой не против приглашения прокатится до города на ГАЗ-66. Чувствуется усталость, основной путь прошли.

Договорились, что в шестнадцать ноль-ноль их подберут на устье Вознесенки, на следующей речке. Зачем мешать людям, отдыхать? Близкое присутствие чужих людей сковывает, особенно детей. Ребята поступили, как положено воспитанным молодым людям, хотя за таковых они себя не считают, но в грязь лицом не упадут. Пусть люди отдыхают, как и отдыхали.

Довольные до неприличия, прошли четыре с половиной километра по сносной дороге. Добрались до речки Вознесенки, пошли знакомые места, для Тимохи, здесь он бывал не единожды. Для Андрюхи знакомые места начнутся с Долинки. Расположились на левом берегу. В полторы сотни метров от устья, начинается голая сопка. Речка в трёх метрах от начала склона. Спрятались от свежего северо-восточного ветра. На правом берегу терраса не плохая, в воду лезть не хочется, смысл? На машине речку форсируют.

Вчера была жара, сегодня холодно, пасмурно. Хоть бери, да надевай на себя спальные принадлежности. Сделали иначе, завели огонь. Пять часов ждать, не чего не бывает хуже как ждать и догонять. Попытались, было рыбачить, рыба объявила бойкот, не одной поклёвки.

Сварили вермишели, туда банку тушенки. Сдуру переборщили, получился полный пяти литровый котелок, полведра. Куда столько, медведям что ли? Коротали время, сидя у костра, временами предпринимая попытки всё-таки съесть вермишель. Самих макаронных изделий именуемых вермишелью не жалко. Банку тушенки жалко, говядина тушенная на дороге не валяется. Пол котелка пришлось в речку вывалить, пусть эта рыба подавится, а медведям шиш!

***

К четырём часам были готовы, как говорится, были начеку. Газ-66 появился неожиданно. Только услышали шум двигателя и вот он автомобиль показался, к речки пошел. Костер горел в метрах в тридцати западней брода, там неплохое укрытие от ветра. Ребята замахали руками, засвистели, грузовик остановился. Схватили рюкзаки, бегом к машине, дождались на конец-то. Оставалось каких-то пять метров, когда грузовик резко дав по газам сорвался с места. Резво переехал речку, на повышенных оборотах полез по песку на юг, на Долинку.

Два туриста встали как оплёванные. Почему как? В душу не только наплевали, но и нагадили по-крупному. Чем дальше идёшь по жизни, тем эта жизнь заставляет всё больше и больше убеждаться, что человек человеку не брат, а скорее волк. И не когда братом не был, это всё совковое, религиозное очковтирательство. Им так хотелось, до сих пор хочется, но такого не когда не было и не будет. В понятие, о вере в человеческое братство, особую роль играют эмоции. В данном случаи у ребят все люди волки.

Ехали бы они в кузове долбанного шестьдесят шестого, то были бы все люди братья. Это только эмоции каждого индивидуума. В реальности нет плохих и хороших людей. Все люди братья, такая же утопия как коммунизм. А вот все люди волки, собирающиеся в стаи по своим взглядам, убеждениям это не утопия. Натуральные волки, то есть звери в своих стаях редко рвут друг друга. Люди в своих стаях гораздо чаще рвут друг друга.

Как только не ругали человекообразных с их грузовиком. Матами горю не поможешь. Вся надежда на уже довольно уставшие ноги, надежда только на себя. Потеряли пять часов времени. Сидели, грелись у костра, убивали время. Уже бы дошли до пионерского лагеря Зарница. По Вознесенской тропе ребята пока что не ходили, естественно по сопкам путь короче. Кто пойдёт даже по знакомой тропе на ночь, глядя, не имея фонарика?

По дороге хоть какая-то будет надежда на попутку. Только что нагадил в душу целый коллектив, снова надеются на людей, на попутку. Хочется верить, что все люди братья, даже после такого сволочного поступка. Когда были бы все люди братья, жить было бы легко, от этой легкости, жизнь стала бы не интересной, приторной.

С матами, с проклятьями пошли следом за шестьдесят шестым. Долго грузовик глаза мозолил, пока не скрылся за мысом перед устьем Долинки. Просили все высшие силы, какие есть, чтоб они, силы эти перевернули вездеход, желательно на большой скорости. В кузове ребятишки, они не виноваты, не жалко детей? Не капельки, какие родители, такие дети вырастут. Да чтоб на ходу все четыре колеса отвалились.

Остановкой перед бродом, водитель шестьдесят шестого вдобавок ко всему, ещё поиздевался над туристами. Такие сволочные водители встречаются в городских автобусах. Автобус стоит на остановке ждёт бегущего человека не зависимо от возраста, от пола, будь то бабушка или мальчик маленький. В союзе все за автобусами бегают, потому что их мало, людей много.

Так вот, человеку остаётся до автобуса каких-то, два метра, водитель закрывает двери, с ухмылкой на лице трогает автобус с места. Лично Тимоха много раз был жертвой и свидетелем мерзкой ухмылки, на лице водителя автобуса. Почти каждый хоть раз в жизни попадал в аналогичную ситуацию.

От Вознесенки до Долинки семь километров месили песок, самый тяжелый участок пути на всём протяжении маршрута. Песок сыпучий, на прибойной полосе плохо держит, накат сильный, нет сил, бегать от волн морских. Попадаются участки с выброшенными водорослями, присыпанные песком, на этих подарках вязнешь чуть ли не по колено.

***

Доползли до речки Долинка. Пошли по раздолбанной дороге идущей по полям на запад. Больше не будут двигаться на юг, зато на север, в обратную сторону придётся сделать, минимум десяточку километров. На полях большая стая мелковатых крупнорогатых. У крупнорогатых, рога совсем не крупные.

Тимоха издалека определил, что молодняк пасется, тёлочки. Пропала последняя надежда, были бы коровы. Ну, и на коровах бы поехали, так что ли?! Молодняк, значит, не выдержит?! Парнишу бы выдержал, Андрюхе пришлось бы часто менять рогатых боливаров! До города, под ним пало бы всё стадо!

Нет, не так, они не собирались ехать, на коровах, кто бы им позволил. Если бы на тырловке пасли коров, транспорт бы чаще ходил. Вечером бы на посёлок Чапаево пошёл молоковоз. Когда пасутся телята, сюда могут неделями не приезжать.

В восемьдесят шестом году на совхозные стада никто не нападал, даже в мыслях такого не было. В начале девяностых начнется, телят будут вынуждены пасти вблизи посёлков. На Долинке, последний год пасут молодняк.

В восемь часов вечера два заморенных туриста, уже давно не бешенных. Сидели, курили на родной перевальской дороге. Можно сказать, вышли на финишную прямую, длинной в каких-то тридцать километров! Ерунда! Здесь теплей, от моря удалились почти на десять километров. Небольшой хребет перекрывает путь свежему ветру. Через три часа станет совершенно темно, им ещё пилить и пилить.

Ноги идти не хотят, что у старой телеги ржавые колёса. Встаёшь с перекура, тихонько трогаешься вперёд, постепенно увеличивая скорость. Только через сотню метров разгоняешься до относительно нормальной скорости. Пока что остался порох в пороховницах. За два часа преодолели двенадцать километров, лагерь Зарницу оставили позади.

Сидят товарищи соседи под мостом через крупный приток речки Очепухи, курят. Зачем под мост забрались? Дождик лупит, увеличивая обороты. Как говорится, было хорошо, стало ещё лучше. Вот теперь кажется, сломались. Впереди восемнадцать километров. Дальше ели поплелись, дождь сыграл как отрицательный психологический фактор, добил, сломал окончательно. Плюс темнеет, дорога в гору пошла, на перевал полезла.

К перевалу подходили, точней подбирались, подкрадывались, по приборам. Темень, как в первую ночь, не переставая сыплет сильный дождь. Андрюха в полушубке, Тимоха в шинели. Ко всем прочим удовольствиям, ночной дороги, падающей с неба воды, прибавилось еще одно удовольствие.

Натёрли между ног, трусы намокли вот и итог. Двигаются в раскорячку, задрав головы. Можно подумать, что их одолела жажда, хлебают дождевую воду. Просто наверху видно дорогу. Как это так? А вот так, видят просвет, держат курс по просвету, иначе не как.

Спускались с перевала как две старых черепахи с первой группой инвалидности, зато ни разу не упали. Они уже давно ни кого не ругают, сил на это не осталось. Если бы на пути попался, проклятый ГАЗ-66, силы бы сразу нашлись, не только на маты. Порвали бы всех, колёса бы перегрызли! Об упоминание одним соседом, о грузовике с мерзкими людьми, второй сосед в ответ начинает рычать, короче, озверели!

Если бы не пять часов без толку проведённые на Вознесенке в ожидание трижды проклятого грузовика. Их бы дождь не застал, успели бы по сухому пройти. Кто натирал между ног, знает какая мука идти, казалось бы, с пустяковой травмой. В три часа ночи сидели на постаменте памятника советским воинам, на площади Славы. Кажется, дошли, до дома полкилометра, как это много когда за спиной чуть ли не полторы сотни километров!

На следующий день, как и положено. К восьми утра вышли на работу. Андрюхе легчи, работа не ответственная. Он просто на рабочем месте засыпал с топором в руках. Парнише пришлось тяжелей. Не большая трёх минутная передышка в работе башенного крана, его вырубало. Свисты, крики, удары кувалдой по лапам крана были малоэффективны. Стропальщику раз пять пришлось залазить в скворечник, будить крановщика. Смену отработал благополучно, на стройплощадке не произошло несчастных случаев.

Тимоха доказал на деле, управился за два с половинной дня. Те, кто его унизили, обозвав хвастуном, были в шоке, они не хотели верить, у них не укладывалось в голове. Ведь они ходили в юности поданному маршруту, шли одиннадцать дней. Пришлось поверить. Фотографии на лицо и половина бригады плотников — свидетели.